Эльдар Ахадов казино
| Вид материала | Рассказ |
- Эльдар Ахадов сказки и тайны, 1552.93kb.
- «Противодействие использованию Интернет-казино для легализации преступных доходов», 167.26kb.
- Мир кино и казино, 20.54kb.
- О венецианским каналам влюбленных, самую большую в мире гостиницу mgm grand, средневековый, 486.6kb.
- Башкирском Государственном Педагогическом Университете им. М. Акмуллы по специальности, 7kb.
- Дахнави эльдар муса оглы, 705.58kb.
- Урок-игра «Интеллектуальное казино Правильное питание», 174.58kb.
- Налог на игорный бизнес, 49.97kb.
- 125009 Москва, ул. Тверская, 471.48kb.
- Яков Петрович Кульнёв: библиографический указатель, 461.28kb.
КАРТОШКА
Это было давно. Лет семнадцать назад… Только вёз я не «девушку трактом почтовым», а картошку в грузовом Зиле. Попросило меня, молодого парня, об этом правление нашего профкома. Сам председатель профкома по отечески проводил меня и шофера в путь-дорогу за картошкой для работников и работниц нашего предприятия.
Была ранняя морозная весна. Картошка, припасенная по осени, у многих в подвалах и погребах либо уже закончилась, либо подпортилась, в общем, подошли припасы к концу раньше срока. Люди собрали деньги, передали их в профком, чтобы для них закупили в деревнях, отдаленных от больших городов, картошку подешевле, не по рыночным баснословным ценам, а по колхозным, скромным.
Мне было дорого их доверие. Я знал, что во многих семьях (особенно с низкой зарплатой) картошка – наряду с хлебом – основной продукт питания.
Поэтому и старался… Путь был долгим и изматывающим. Мы с шофером проехали сотни и сотни километров по горам, полям и тайге. Исколесили немало сельских хозяйств, отдаляясь от города на всё более значительное расстояние. То цена была высоковата, то картошки маловато, то уже подпорченная она была… Ночевать приходилось где придётся. Иногда колхозники приютят, иногда председатель местный куда-то подселит. А порой и просто спали, скорчившись, в тесной кабине. Конечно, это изматывало. Тем более, что на дворе (особенно по ночам) ещё гуляли по-зимнему крепкие морозы и дул пронизывающий до костей хиус.
Наконец в предгорье, километрах в 600 от города нам повезло. Мы нашли то, что нужно. Расплатились с каждым из продавцов-крестьян и поехали назад. Деньги на питание у нас к тому времени закончились, и последние сутки до города мы ехали просто голодные, грязные, заросшие и неспавшие. Но мы исполнили свою миссию!
Мы добыли людям картошку и везли её в город! В полутора десятках километров до города в Зиле кончился бензин. Кое-как удалось выпросить немножко горючего у проезжавших мимо водителей. И вот картошка в гаражных боксах предприятия. Самосвал разгрузился. Но был конец рабочего дня. Не всем успели сообщить одновременно о приходе самосвала. Поэтому люди приходили партиями. В целом, их было три. Первая партия состояла из самых ушлых толстозадых тёток с ведрами и мешками в руках. Они, аки волки, ринулись стаей на эту кучу. При этом все совершенно спокойно топтались, наступали и раздавливали острыми каблуками своих туфель неприглянувшуюся им по разным причинам картошку. Всё это очень напоминало картинку из деревенской жизни, когда поросячий сброд бодро копошится возле сытного теплого корыта, расталкивая рыльцами себе подобных. Через некоторое время появилась вторая партия «картофельщиков». Потом третья. Они тоже копошились, как и предыдущие партии. Но им досталось много подавленной вдрызг картошки… Конечно, никто из них не сказал ни единого доброго слова мне или шоферу, зато ненависти и отчуждения я наглотался вдосталь. Нас оскорбляли самыми грязными словами. А одна очень спокойная женщина из молча ушедших с «добычей», просто смачно харкнула мне под ноги на прощанье. От усталости, недосыпа и голода, а более всего - ото всего увиденного и услышанного здесь - меня начало тошнить – прямом смысле этого слова…
«У этих людей никогда не будет человеческого достоинства» , - подумалось мне тогда. А ведь их за то можно лишь пожалеть… «Люди не должны, не могут, не имеют права так вести себя, если в них есть хоть капля души», - говорил я себе, - « Ведь и самые мерзкие животные не сделают того, до чего способен порой опуститься считающий себя человеком»…
И тут вспомнилась мне вдруг материна тетка: она и десять её детей умерли от голода в блокадном Ленинграде. Каждый день у тети умирало по ребёнку. А последней рядом с ними легла она сама. И затихла навсегда. Все они лежат в братской могиле на Пискаревском кладбище. ..
И подумалось мне: а ведь они НИКОГДА не смогли бы вот так, как эти… уж не знаю, как их можно поточнее назвать, топтаться по картошке. Никогда! Даже самый маленький ребёнок в семье. За что они погибли тогда? За идеологию? Нет, конечно. Им было не до неё. Из патриотических чувств? Вряд ли. Они не были настолько высокопарны, чтобы размышлять об этом.
Они умерли, потому что не поступились своим Человеческим Достоинством. Оно значило для них нечто несравнимо большее, чем для этой толпы – её лазанье по грязной, безобразной, задавленной и оплёванной картошке… И обошлось дороже.
… И тогда я заплакал…
МАМЕД
Сколько человек я убил? Сейчас прикину... Всех вместе где-то человек пятьдесят будет. Не больше.Нет, я их не жалел и не считал досконально, хотя и снайпер.Мы были тогда – как роботы. Всё равно: или ты убьёшь или тебя убьют. Наш спецназ в основном из русских и украинцев состоял. С той армянской стороны – то же самое. Воевали по-настоящему одни только русские да хохлы – с обеих сторон. Все остальные – это либо лирика наивная, либо дикари, мародеры, трусы и изверги.В горах чтобы взять то или иное село, населенный пункт, самое главное – взять господствующую высоту рядом с селом. Этим мы и занимались: без особого шума, фанфар и прочего. Азербайджанцами в подразделении были только – командир и я, сержант Мамед. Больше у нас местных не было. Да и мы там оказались только потому, что служили в советское время вместе – на границе с Афганистаном.
Какой, к черту, патриотизм? Ты что?! С дуба упал? Просто нас, почти уже дембелей, ночью перебросили на Кавказ спецрейсом. Не сказали : ни куда, ни зачем. Видимо, договоренность у командования была... И здесь мы просто занялись привычным делом. Сначала нам платили более-менее регулярно, по контракту. А дальше – хуже. В конце концов, мы поняли, что азербайджанское командование нас продало полностью: самым страшным на войне были не пули врага, а голод и холод. Нас не кормили месяцами, не было возможности помыться, нечем было укрываться морозной зимой в горах. Высшее руководство Азербайджана предало своих солдат , а землю Карабаха просто продало армянам по сходной цене.Продало не в переносном, а в самом прямом смысле: за деньги. Вот и весь ответ на то, что же произошло и почему больше 20 процентов территории нашей страны оккупировано государством Армения. Причем – отнюдь не только сам Карабах, но и никакого отношения к нему не имеющие азербайджанские города и земли, целые административные районы: Шушу, Ханкенди,Кельбаджары, Физули, Агдам..и ещё, и ещё, и ещё!...Об этом у вас в России почему-то либо не знают ничего, либо делают вид, что не знают и талдычат, как попки-дураки, про один только Карабах. Это же всё равно, что в 1812 году кричали бы о том, что французы взяли Смоленск, а про то, что они взяли ещё и Москву – никто бы и не упоминал. Идиотство? Абсолютное идиотство. Или издевательство.Или намеренная подлость. Я думаю – именно подлость.
Но пока я это всё понял мне, дурачку, тоже досталось по всем статьям.Мы держали господствующую высоту. Всю зиму. Без еды и тепла. Всё вокруг простреливалось. А у нас – каждый патрон был на счету. Нам позволяли стрелять только на поражение, не в пустую, одиночными.Начался голод. Солдаты падали от голода, замерзали в снегу. Однажды , случайно нашли в одном заброшенном здании в подвале мёд и орехи. Поначалу с голодухи все на них набросились, вскоре у всех скрутило животы. Один парень умер у нас на глазах. Нельзя голодному человеку давать наедаться. Умрет. Потом командир забрал у нас всё и выдавал в день по списку одну ложку меда и щепотку орехов каждому.
Какие боевые награды имею от государства? Ха-ха-ха! Награды... Мы взяли восемнадцать высот. Освободили две деревни, оставалось взять в третьей всего один дом, и тогда вся территория была бы под нашим контролем. И вдруг приходит приказ: атаку прекратить, отдать обе деревни обратно и покинуть эту местность немедленно. С самого верха приказ! Значит, они там уже договорились за сколько продать этот район армянам. Наш командир сгоряча послал всё начальство на три буквы и мы продолжили атаку. Через час третья деревня тоже была наша. Ну, и какие награды? Приехал какой-то жирный майор, никогда пороху невидавший, из самого Баку. Началось разбирательтво. Нас арестовали за неисполнение приказа. Разжаловали, сорвали погоны и отправили в бакинскую тюрьму. В тюрьме нас били пятнадцать дней резиновыми дубинками и травили хлором. А потом всех бросили в штрафбат, на смерть. Вот такова реальная цена патриотизму в Азербайджане. Так что какие награды, дорогой? Награды даются другим. Например, одного полковника танковой бригады сделали Героем Азербайджана, хотя он не только в боях не участвовал, но полностью разграбил заповедник Гек-Гёль, вывез лично для себя всё государственное имущество из санаторного городка, а что не смог вывезти – сжег на месте, ссылаясь на военное время, хотя до фронта не доехал 80 километров и от любого выстрела из игрушечного пистолетика мог дать стрекача , как натуральный заяц. В свободное от грабежей время он развлекался на озере с девицами и пил водку. Вот он у нас в Азербайджане и получил звание настоящего Героя.
Никакие «злобные армяне» не способны причинить столько горя своему народу, пролить понапрасну столько крови людской, сколько такие вот «доблестные» полковники танковых войск.Он ведь за что Героя получил? За то, что во время бунта в тюрьме приказал расстрелять железные тюремные ворота из гранатомета. Зэков «усмирял». А расстояние до этих ворот от гранотомета было два метра! Сидя в танке, дабы, не дай Аллах, в его грудку или спинку не попал кто-нибудь из очень его «уважающих» подчиненных, он дал этот приказ своим солдатам. Они приказ командира исполнили в точности. В результате – от своего же собственного гранотомета на месте разорвало четверых солдат. Фактически он их убил! На этом все его активные действия прекратились...И за это ему дали Героя! За кровь и смерть своих же солдат, убитых его бесчеловечным приказом...
У нас в подразделении служил Кинг-Конг. Так его звали. Здоровенный такой парнюга. Не руки – а лапищи. И рост соответственный. Нас с ним считали заговоренными от пуль. Сколько раз мне там умереть хотелось: не случилось. Мы с Кинг-Конгом иногда придуривались: шли в атаку в полный рост. Я – юркий и маленький, садился к нему на плечи и стрелял по вражеским позициям из автомата. А он подо мной бежал, как коняшка.
Хороший парень был, абсолютно добродушный, как все люди большого роста и большой физической силы. Недавно умер в госпитале после операции. От ран. Сердце не выдержало.Царствие ему небесное. Он был настоящий друг и любимец всей роты.
А в голове у меня осколок от мины до сих пор сидит. Маленький такой. Застрял в кости. Не мешает. Врачи сказали: лучше не трогать. По-глупому, как всегда на войне, случилось всё это. Нет на войне умной смерти. Или почти нет. Обязательно за смертью чья-то глупость или подлость стоит. Я служил в разведроте. Там кроме меня азербайджанцев-то и не было, одни хохлы. Ну, да! Хохлы! Что ты смеёшься?!Каждый день мы ходили за линию фронта через минное поле. Знали там каждую мину, можно сказать, в лицо. Шли шаг в шаг по тропе. И вот однажды к нам прислали из регулярной азербайджанской армии двух местных, как бы нас проверять, а то, мол, слишком хорошо уст роились, нет ли измены. В общем, проверяльщики. Сами никогда в разведку не ходили. Пугаются каждого куста. Нас пятеро, ну, и их двое. Семеро , значит, всего. Мы уже полполя прошли, я вообще уже почти на другой стороне был, а эти как начали кричать: «Тут минное поле! Вы с ума сошли! Мы не пойдём!!!». А кричать-то ведь нельзя никак. Голоса в горах далеко разносятся. Слышу: мина зашелестела. И прямо – в минное поле. Оно же так устроено, что взрывается от такого разрыва всё сразу! Тех двоих кричавших сразу убило. И тех троих, кто среди поля стоял – тоже. А меня с приятелем-хохлом отбросило ударной волной на эту – армянскую сторону. Я тринадцать дней был в коме. Ничего не помню. Из предплечья клок мяса вырвало и в голове осколок застрял. Меня хохол на себе ползком две ночи волок до своих. А эти «свои» решили, что мы за армян воюем. Хохла избили так, что он лежал в луже крови и не мог уже говорить. А меня просто напинали сапогами, я же в коме был, всё равно решили что подохну. Нет, выжил вот, как видишь.
А что за жизнь? Иногда думаю: лучше бы меня убили там, на войне. Работы нет, денег нет, здоровья нет, а если в трамвае ветеранскую карточку покажешь, так на тебя же и накидываются: какие тебе, сволочь, льготы? Ты воевал? А землю ты вернул? Нет. Те, кто воевал, погибли, а ты – живой, значит , ты трус, ты предатель, ты прятался за спины наших сыновей, которые пали на войне!
И кому теперь докажешь, что не прятался Мамед. И кому нужны эти доказательства? У каждого – своя правда. Своя боль…