Наталия Вико «шизофрения»

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 33

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

У рукава, ведущего от самолета, Александру встречали сотрудница аэропорта с красной табличкой ВИП и Кузя с изящным букетом цветов.

— Откуда ты узнал, что я прилетаю? — подставила она щеку для поцелуя. — Я ведь Ивану Фомичу ничего не говорила.

— Летайте самолетами «Аэрофлота»! — провозгласил Кузя. — И в каждой стране о вас будут заботиться его представители, — он расплылся в торжествующей улыбке.

— Так значит меня в самолете в салон бизнес-класса пересадили тоже по твоей просьбе?

Кузя таинственно улыбнулся, что означало: «Хвастаться не буду, тем более что ты сама все правильно поняла».

— А что с рукой? — спросил он озабоченно.

— «Поскользнулась — упала, очнулась — гипс», — отшутилась она, и чтобы избежать дальнейших расспросов, добавила:

— А под гипсом сам знаешь что, — многозначительно постучала пальцем по повязке.

Кузя понимающе кивнул, сумев удержаться от стандартной фразы про открытый перелом.

— Ты, похоже, похудела? — Кузя явно решил ей сделать приятное.

— Не поверишь! Вешу всего пятьдесят восемь килограммов!

— Мои пятьдесят восемь килограммов счастья! — расплылся он в улыбке и приобнял Александру за талию.

«Надо было сказать шестьдесят», — весело подумала она…

…Москва встретила слякотью на Ленинградке и серым небом, прильнувшим к земле.

«Климат и настроение точно взаимосвязаны, — думала Александра, разглядывая проплывающий за окном унылый пейзаж. — А, может, Онуфриенко прав, и солнце действительно светит только в Египте? В Москве уж точно лика не кажет. Всего пятьдесят пять дней в году», — вспомнила где-то прочитанную статистику.

Впрочем, тоскливый сумрак скрашивало светящееся радостью Кузино лицо.

— Как поездка, Сашенька? Довольна? Как Иван Фомич? Обеспечил достойное пребывание? Заботу проявлял?

— Да-а, уж! — протянула Александра. — И днем и ночью!

— Что ты имеешь ввиду? — подозрительно покосился Кузя. — Что значит ночью?

— Как что? — рассмеялась она. — Круглосуточный пост у двери квартиры. А когда сам не мог, Зам на службу заступал.

Кузя замолк, видимо, размышляя, стоит ли уточнять подробности.

— А как исследование? Полезная была поездка? — наконец, спросил он.

— Полезная до сумасшествия! — ограничилась Александра одной фразой, разглядывая через тонированное стекло лимузина продрогших к концу ночной смены придорожных жриц любви, ожидавших возможности погреться в чьей-нибудь машине.

— Скажи, Кузя, а почему у нас проституцию не решаются легализовать? — не удержалась она от вопроса. — А, впрочем, не говори, сама знаю. Моральные нормы общества, подкрепленные интересами местных бандитов и ментов-сутенеров, важнее, чем налоговые интересы государства и здоровье отдельных несознательных граждан.

— И кроме того, если откроются публичные дома, что мы скажем верующим и детям? — Кузя сделал озабоченное лицо.

— А сейчас чего родители говорят, когда с детишками на машинах мимо проезжают? Девушки путешествуют автостопом? — со смехом сказала она.

— Ну, милая, — Кузя ласково провел ладонью по ее руке, — не все сразу. Вот уже игровые зоны выносим за пределы городов.

— Ах, ну да! Азартные игры значительно безнравственнее! Там ведь не раздеваются, а раздевают, — рассмеялась Александра.

Кузя хмыкнул, но продолжать разговор на щекотливую тему не стал.

— А я, между прочим, тебе сюрприз приготовил! Даже два! — сообщил он, но от пояснений решительно отказался…

…Первым сюрпризом оказалось новое ограждение вокруг участка, пришедшее на смену старенькому деревянному забору. Рыцарские пики, соединенные кружевным орнаментом, вполне позволяли соответствовать новым жителям поселка.

— Видишь, похозяйничал я тут у тебя немного, в очень сжатые сроки, — скромно сказал Кузя, обведя рукой новую ограду и явно ожидая похвалы.

— Спасибо, Кузенька! Хотя я об этом не просила.

— Пригодились пики-то уже, — немного смутился Кузя. — Милиция одного любителя чужого добра с них вчера уже сняла по звонку соседей. Не поверишь, и смех и слезы! Парень решил перебраться через забор, но видно не очень ловок оказался — наконечник пики ему под воротник куртки вонзился, ну он и повис. И «молнию» расстегнуть не может, ее под натяжением — заело! Висел как пришпиленный.

— И что? — заволновалась Александра.

— Как что? Сняли с трудом. Препроводили в милицию. Да, кстати, знаешь, кто оказался? Строитель твой с квартиры. Белобрысый.

— Уж не Димон ли? — поинтересовалась она.

— Не помню, как зовут. В милиции бред какой-то нес про клад и шкатулку, которую открывать нельзя, а то все пропадет, — Кузя снова рассмеялся. — Между прочим, я бы и в домике порядок навел, но ты ведь у меня ключ забрала, — посетовал он.

— Хочешь сказать, что у меня в доме беспорядок? — недоуменно подняла брови Александра.

— Ой, что-то ключ от калитки найти не могу, — уклонился от ответа Кузя и захлопал себя по карманам. — Вот, держи, — протянул ей брелок с ключами и пультом и пояснил, что пульт открывает и закрывает автоматические ворота, которые тоже установили.

Второй сюрприз встретил Александру за калиткой и сразу бесцеремонно попытался поставить лапы на грудь, чтобы эмпирическим путем выяснить ее статус в стае. Александра ахнула. Очаровательный черный щенок немецкой овчарки — воплощенная детская мечта! — успел не только перепачкать светлую куртку, но и несколько раз пройтись языком по лицу, когда она, взвизгнув от восторга присела на корточки, обхватив за шею небесное создание.

Кузя наблюдал с довольной улыбкой.

— Супер породистый, — пробасил он. — Отец и мать — чемпионы. Полное имя, — задумался вспоминая, — Титус Блэкбург. Но обучать еще придется, хотя основные команды он уже знает. Хендлера хорошего мне порекомендовали в клубе. Два раза в неделю будет приходить. Жить будет в конуре с подогревом, чтобы в доме не мешал.

— Кто? Хендлер? — с улыбкой уточнила она, обнимая щенка, который упорно норовил прихватить гипсовую повязку зубами.

Кузя засмеялся.

— Корм я еще дополнительно купил и игрушки. Давай, неси, Петрович, — отправил водителя к машине.

— А звать его будут не «Черный Город», а Тяпа, — Александра с трудом отцепила гипсовую повязку от зубов разыгравшегося щенка. — И жить он, без сомнения, будет только на улице, — потрепала уже состоявшегося любимца по загривку…

* * *

К Вадику за приглашением во Францию Александра поехала на следующий день. На территорию заезжать не стала. Машину поставила у пропускного пункта.

— Здравствуйте, Александра Юрьевна! Что-то давно вас не было видно, — успел в этот раз заулыбаться охранник, скинув каменную маску хмурой неприступности, и оттого сразу став похожим на нормального человека.

— Добрый день, — улыбнулась она в ответ, про себя отметив, что приветливое выражение даже охранникам — к лицу. Впрочем, как и всем людям.

На аллее, ведущей к зданию лечебницы, будто выскочив из-под земли, к ней непринужденно пристроился человек с нездоровым помятым лицом, одетый в серое потертое пальто, из-под которого выглядывала больничная пижама.

— Здравствуйте! — он смущенно улыбнулся. — Извините за бесцеремонность, но позвольте представиться, — попытался раскланяться на ходу и даже поднес руку к голове, приподнимая несуществующую шляпу. — Меня, собст-но, зовут Александр Валерьевич.

— Добрый день, — Александра, не останавливаясь, окинула незнакомца недоуменным взглядом и растянула губы в настороженной улыбке.

— Собст-но, хочу сразу сделать вам предложение, — продолжил тот, выйдя на полшага вперед и заглядывая ей в глаза с любезной улыбкой, которая должна была означать, что он никогда бы не посмел быть столь навязчивым, если бы не чрезвычайно важные обстоятельства.

— От которого я не смогу отказаться? Неужели под венец позовете? — развеселилась она.

— Ну, что вы, что вы, — засмущался Александр Валерьевич, — как бы я посмел, вот так бесцеремонно с первого раза. Я же порядочный человек! — воскликнул он горячо. — И потом я совсем по другому делу.

— Какому же? — Александра изобразила заинтересованность.

— Необычайно важному и заманчивому, — обрадовался тот так быстро возникшему взаимопониманию. — Видите ли, есть отличное помещение. В самом центре Москвы. Пять минут пешком от метро «Площадь революции». Ну, вы меня, ес-стест-но, понимаете, — снова зашел чуть вперед, чтобы опять доверительно заглянуть ей в лицо. — И, ес-стест-но, совсем недорого. Хотя, прекрасный памятник архитектуры! Конечно, есть небольшая проблема с согласованием, — в его голосе послышались озабоченные нотки, — но я, ес-стестно, все решу и с департаментом имущества и федеральным агентством и с комитетом по культурному наследию, — торопливо заверил он. — Между прочим, бессмертное творение самого Щусева! Вам я скажу, хотя все об этом предпочитают молчать. Вы, ес-тестно, понимаете почему? — придал он лицу таинственное выражение.

Александра покачала головой.

— Постройка представляет собой, — он понизил голос, — уменьшенную копию ступенчатой пирамиды в Саккаре. Но это, ес-стест-но, строго между нами, — поднес указательный палец к губам. — Государственная тайна международного значения, — поднял глаза вверх. — А еще и эти коммунисты! — он махнул рукой. — Выкупить объект пока нельзя, можно только взять в аренду. Муниципалы до сих пор спорят с федералами — чья собственность. Думаю, создадут ЗАО. Муниципалы войдут землей, а федералы постройкой. Но я и с теми и с другими согласую аренду на пять лет. Больше сейчас не дадут. Но сразу можно будет оформить продление еще на пять, — добавил он торопливо. — Вам хватит? Можно и дольше, но это отдельные деньги. Весьма сущест-нные.

— Так что за постройка? — решила все же уточнить Александра, сделав вид, что заинтересовалась.

— Как? Я разве не сказал? — Александр Валерьевич всплеснул руками. — Это, ес-тестно, очень сущест-нно. Но это строго между нами. Совершенно закрытая информация. Только для своих, — он на всякий случай даже огляделся по сторонам. — Видите ли… это… Мавзолей… на Красной Площади и земельный участок под пятном застройки, — доверительно шепнул он, но, заметив недоуменное изумление на лице Александры, торопливо добавил:

— Я же вам говорил, самый центр! Элитный объект! Только говорить никому нельзя. Столько претендентов. Китайцы, например. У них сейчас столько денег! — в его голосе прозвучали завистливые нотки. — А тут самое сердце столицы. Но вы ж сами понимаете, я патриот, а это святое место!

— И сколько же стоит… — не смогла не поинтересоваться Александра, — аренда… на пять лет?

— Ес-тестно, это сущест-нный вопрос, — оживился торговец элитной недвижимостью. — Но расчет только по результату. Через банковскую ячейку. Вначале только аванс. Всего пятьсот тысяч, — сказал так небрежно, что сразу стало ясно — отдает просто даром.

— Рублей? — уточнила Александра.

— Долларов, естест-нно, — он с недоумением посмотрел на наивную покупательницу. — Хотя можно пересчитать в евро, если вам так удобнее платить. Ну, вы ж понимаете, там, — указал пальцем вверх, — такие люди! Они ничего просто так не делают! — тараторил он. — Мне они естест-но доверяют полностью, — сделал многозначительную паузу, — но деньги хотят вперед. У них так заведено. Пока не получат — ничего не делают. А полтора миллиона потом. По результату. По срокам, думаю, за три месяца управлюсь, — сказал так, будто Александра уже согласилась. — Результат я вам гарантирую! Считайте, что объект уже ваш.

Заметив сомнение на лице Александры, чуть поколебавшись, продолжил:

— Я понимаю, пятьсот тысяч — хорошие деньги! Ес-стест-нно, я напишу расписку. Впрочем, зачем вам так рисковать? — он изобразил мучительные переживания на лице. — Знаете что, — его лицо озарилось жертвенной радостью, — у меня дома есть старинная мраморная статуя. Итальянская работа. Карарский мрамор. Она, конечно, тяжелая, но я привезу. Пусть у вас пока постоит. Чтоб вы не сомневались. Экспертам на оценку отдайте. Хотя, что они понимают в итальянском мраморе? — он махнул рукой. — Оценят тысяч в сто, не больше. — Разве ж сейчас найдешь хорошего эксперта? Впрочем, у меня один такой есть. Делает оценки для…— снова многозначительно ткнул указательным пальцем вверх. — Ну, вы меня понимаете. В том числе для Берлускони, а он — самый богатый человек в Италии и говорят даже, — перешел на шепот, — управляет деньгами самого… — договорить не решился, только закатил глаза.

— У меня таких денег нет, — попыталась прервать словесный поток Александра .

— А сколько есть? — глаза продавца блеснули.

— Рублей пятьсот, — с удрученным видом сказала Александра, только чтобы завершить разговор.

На лице Александра Валерьевича отразилась жестокая внутренняя борьба.

— Может быть есть хотя бы тысяча?

Александра отрицательно помотала головой.

— Хорошо, — чуть помедлив, вздохнул он, — давайте пятьсот. Разницу я из своих добавлю. Я ведь обеспеченный человек. А вы потом рассчитаетесь, — небрежно махнул рукой. — Я вам абсолютно доверяю. Как увидел — сразу понял, вам доверять можно. Кстати, не дадите телефончик, а то у меня разрядился?

Александра, чуть поколебавшись, протянула продавцу мобильник. Тот потыкал пальцами в клавиши и приложил трубку к уху.

— Владимира Владимировича можно? Как нет на месте? С официальным визитом? Ну, ладно. Когда вернется, скажите, Александр Валерьевич звонил. Пусть перезвонит, — он важно посмотрел на Александру. — Сейчас, минутку, я еще Юрию Михайловичу звоночек сделаю. Хотя, нет. Юрий Михайлович сам сейчас ничего не решает, только через аппарат мэрии, но у меня там, в аппарате тоже есть люди…

— Александр Валерьевич! — навстречу им из дверей лечебницы вышел Вадим. — Ну, что же вы заместителю главного врача пройти не даете?

— Вы заместитель главного врача? — продавец изобразил радостное удивление. — Ну, естест-нно, как я сразу не догадался, — он снова приподнял виртуальную шляпу и склонился в галантном полупоклоне. — Такая приятная дама! Чрезвычайно рад знакомству, — зашаркал тапочками по асфальту, а потом, вдруг неестественно изогнувшись, попытался почесать себе спину. — Но я понимаю — вы сейчас заняты. Я вам потом позвоню, если не возражаете. Через пятнадцать минут. Вадим Александрович, — расплывшись в улыбке, повернулся он к Вадиму. — Вы же знаете, как я вас уважаю! Вы здесь единственный порядочный человек! — сказал он, но быстро спохватился и, бросив преданный взгляд на Александру, добавил, что не считая зама, конечно. — С вами, Вадим Александрович, я всегда буду работать. Вы же знаете, какие у меня проекты. Земля на Рублевке. Горки-10. Паи у крестьян можно задешево выкупить. Землеотвод под памятник в центре города есть, хотя, конечно, придется пободаться с Церетели. У него ж, сами знаете, какие связи! Потом еще, если кого нужно в министерство на ответственную должность или в мэрию — могу устроить. Для своих, — окинул преданным взглядом собеседников, — совсем недорого. Но я понимаю, вы сейчас заняты, — бросил заговорщицкий взгляд на Александру. — Я вам потом позвоню. Через пятнадцать минут, — сказав это, Александр Валерьевич церемонно раскланялся и неторопливо направился по дорожке в сторону бюро пропусков.

— Эй, гражданин, а телефон? — окликнула его Александра.

— Ах, да, естественно, телефон, — продавец остановился, засунул руку в карман и извлек мобильник. — Собст-нно, может быть, вы не возражаете, если я им попользуюсь некоторое время? — попытался он договориться, зажав телефон в крошечной паучьей лапке. — Жду о-очень важный звонок, — указал глазами наверх.

— Возражаю! — решительно заявила она и забрала мобильник.

— Естест-нно, я все понимаю, работа… — продолжая бормотать что-то под нос, Александр Валерьевич начал удаляться, почесывая руками то одно, то другое плечо.

— Вадик, кто это навязчивое чудо… с признаками обсессии? — со смехом поинтересовалась она, проводив продавца взглядом.

— Во-первых, с приездом, Александра Юрьевна! — Вадим распахнул руки для объятий, но она, чмокнув его в щеку, ловко вывернулась.

— Что ты, Сандрочка, разве он навязчивый? — вернулся Вадим к разговору. — Это — Фанта-аст! Сумасшедшего обаяния человек! Обаял человек десять на несколько миллионов американских долларов. Причем, известных и опытных людей.

— На аренду Мавзолея? — рассмеялась Александра.

— Нет, что ты. С арендой Мавзолея он в последнее время под психа косить начал. Мраморную статую предлагал?

Александра кивнула.

— Президенту звонил? А мэру?

— Мэру не успел. Ты подошел, — укоризненным тоном сказала она.

— Следователь говорит, что память у него фантастическая: на суммы, имена федеральных и муниципальных чиновников и телефонные номера. После задержания все случаи получения денег признал, только куда деньги дел, не помнит. В этой части у него выраженная гипомнезия, — с улыбкой сказал Вадим. — А как серьезный срок за мошенничество засветил — по полной программе под психически больного начал косить. Весь букет демонстрирует: и растерянность, и нарушения мышления и памяти, и ипохондрические расстройства.

— У него, я успела заметить, еще сенестопатические нарушения? — добавила Александра.

— Ну, я думаю, чесаться он начал только, когда меня увидел, — рассмеялся Вадим. — Его из института Сербского к нам переправили на излечение в связи с полной безобидностью. Он когда до телефона добирается, всех кредиторов обзванивает и денег просит в долг на завершение сделок.

— И что ж, дают? — поинтересовалась Александра.

— Ну, — Вадим достал сигарету, — инкассаторскую машину я при входе пока не видел, — усмехнулся он, щелкнул зажигалкой и прикурил, — но ведь он у нас всего третий день. Как съездила, Сандрочка? Как твой НФР? Оправдал ожидания?

— Превзошел! — воскликнула она. — В марте пригласил посетить «Светочи» для проведения о-очень важного ритуала, который окажет влияние на судьбу человечества в эру Водолея. — Заметив вопросительный взгляд Вадима, пояснила:

— «Светочи» — это пирамида Хеопса, или Хуфу, или, в просторечье, Великая пирамида.

— А-а, теперь понял, — сказал Вадим. — Ты прямо нарасхват. Поедешь?

— А как же, — Александра подняла воротник пальто. — Не могу же я подвести человечество.

— Бред еще не начался? — заботливо поинтересовался Вадим. — Не чувствуешь себя Клеопатрой?

— Какой Клеопатрой! Бери выше, — Александра самодовольно улыбнулась. — Уж если жертвовать собой ради науки, то не иначе, как в статусе великой богини. На меньшее я не согласна.

— Растим кадры! — Вадим расплылся в горделивой улыбке. — Но, в случае чего, ты не переживай, — подхватил Александру под руку. — Если слишком глубоко в египетской теме завязнешь, нам кабинетик твой в отдельную палату переоборудовать проблем не составит. Ну, а потом, не обессудь — курс лечения, сама знаешь, какой. Будем изгонять…

— Да во всем нашем городе электричества не хватит, чтобы из меня чего-нибудь мне принадлежащее выгнать! — изобразила Александра возмущение.

— А я к главному богу энергетики страны со спецзаявкой обращусь, — нашелся Вадим. — В целях проведения уникального эксперимента прошу сосредоточить всю энергетическую мощь страны…

— Вредитель! — рассмеялась Александра. — Родину хочешь обесточить? А что скажут домохозяйки, отключенные от сериалов? А о пенсионерах ты подумал? А о гневе народных мстителей?

— Да-а уж, — с сочувственной улыбкой протянул Вадик. — Что поделать? Ну, не любит наш народ заумных реформаторов. Как рука, революционерка? — сменил он тему. — Гипс сама снимешь или помочь?

— Зараза ты, Вадька! — поморщилась она. — Нет, чтобы посочувствовать. Помнишь, у Горького: «Пожалеть человека хорошо бывает»? А ты? Уеду я от тебя, — сказала с решимостью в голосе.

— Когда? — задал он неожиданный вопрос, вместо привычного смешливо-скорбного возгласа: «Прошу, не уезжай, я сделаю все, как ты хочешь!»

— Давай приглашение, тогда скажу, — Александра протянула руку.

Вадим вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Кстати, забыл спросить, а в гороскопе твоем ничего не было сказано об этом приглашении? — ехидно напомнил он о давнем разговоре.

— Было, — с самым серьезным видом ответила Александра. — С указанием адреса гостиницы, в которой буду жить. Отдай приглашение! — потребовала она, но Вадим спрятал листок за спину.

— У тебя, между прочим, прекрасный шеф! Сокровище!

Александра посмотрела на него взглядом, требующим доказательств последнему высказыванию.

— А кто обеспечил публикацию твоей статьи на французском, а? — незамедлительно начал аргументировать Вадим.

Чтобы предотвратить появление новых доводов, Александра сделала попытку обойти Вадика и выхватить приглашение, но тот снова повернулся к ней лицом.

— И расходы на билет и проживание французы берут на себя. Кто договорился? — продолжил он. — Всего три дня заседаешь, и целых три дня осматриваешь достопримечательности и бутики!

Александра, наконец, изловчилась и выхватила у него из рук бумагу. Пробежала глазами по строчкам:

— Так… анкета… четыре фотографии… посольство… господин Вринье… телефон…

— И поцелуй, — добавил Вадик, и скромно потупившись, приставив указательный палец к щеке. — Один, — поднял палец.

— Ну, если только один, — согласилась Александра и чмокнула его в щеку.

— Разве я не сказал, что за каждое слово в приглашении? — рассмеялся Вадим. — Хотя многие девушки за поездку в Париж согласились бы даже переспать со мной, — состроил он грустное лицо.

— Наука и секс, Вадюша, — две вещи несовместны, — ехидно заметила Александра, припомнив «женщину-самку, победившую женщину-ученого».

— А если в целях научного эксперимента? — нашелся Вадим.

— И ты готов пожертвовать собой ради науки? — – недоверчивым тоном спросила Александра.

— Угу, — понуро кивнул Вадим. — Сколько угодно раз, — глянул вмиг потемневшими глазами.

— Только у примитивных людей желание является самой развитой и доминирующей характеристикой. Но ты ведь не такой, правда, Вадюша? — она провела ладошкой по его груди.

— Зачем ты стала психиатром? Чтобы отравлять мне жизнь? — Вадим взял ее руку и прикоснулся губами к запястью.

— Отравляют жизнь — врачи-вредители, психиатры же помогают отыскать заблудшие души, — наставительно сообщила Александра.

— Ты не слишком часто читаешь Священное Писание на ночь? — Вадим громко рассмеялся.

— На ночь, Вадюша, я теперь обычно читаю «Книгу мертвых», — зловещим тоном сказала она. — А если не могу уснуть — что-нибудь эзотерическое. «Сакральную геометрию», например.

— Сакральную геометрию, говоришь? — недоверчиво переспросил Вадим. — Ну-ну.

* * *

Александра нажала кнопку домофона. Дверь в подъезд в этот раз мама открыла быстро и без пререканий. Была необычно собрана и сосредоточена и разговаривала как до болезни.

— Правда что ли в Париж уезжаешь? — ее скорбно-поджатые губы говорили о том, что поездку она не одобряет. — Не успела из Египта вернуться и вот…

— Да вот, пригласили на конференции выступить, — пояснила Александра.

— Им что, делать нечего, тебя приглашать? Кому ты там нужна? Никого умнее не нашлось? — скептическим тоном спросила старушка.

Александра молча прошла на кухню и принялась выгружать на стол продукты.

— Зачем опять столько привезла? — маман критическим взглядом окинула пакеты. — Небось, думаешь, я голодаю? — язвительно спросила она. — Не бойся, у меня пенсия есть, — поправила воротник старенького байкового халата в мелкий цветочек.

— Яблоко хочешь? — Александра открыла кран и принялась мыть яблоко.

— Воду зря не лей! — голос маман был строг. — В Африке люди от засухи умирают, а ты тут воду льешь!

В том, что на черном континенте живут угнетенные негры, еще не до конца скинувшие цепи рабства и колониального гнета и потому нуждающиеся в ее поддержке, у мамы сомнений не было.

Александре очень хотелось сказать, что системы водоснабжения в Африке и России раздельные, но она сдержалась, памятуя о живучести в голове у мамы идеи пролетарского интернационализма, накрепко соединившей страны и континенты.

— Мам, ну при чем здесь Африка? — она вытерла яблоко о клетчатое полотенце и протянула старушке.

— Как это при чем? — возмущенно воскликнула та. — Земля у нас одна!— категорическим тоном заявила родительница, с чем Александра была полностью согласна. — Надо уметь мыслить в мировом масштабе! — поучительно добавила она.

Тоже не поспоришь: общепланетарное мышление — украшение интеллекта.

— Африка тебе — не Франция!

С этим тезисом тоже без сомнения согласились бы и французы и африканцы, хоть однажды видевшие политическую карту мира.

— Хочешь морковный сок? — мама взяла яблоко и указала на кувшин на прилавке.

— Спасибо, мамочка! Совсем не хочу. Я прижизненную норму еще в детстве выпила, — неосторожно сказала Александра и, не дав маме произнести обкатанную фразу про то, что «у всех дети, как дети, а у меня…» торопливо добавила:

— Я ведь только попрощаться заехала. Завтра улетаю. Так неожиданно!

— Вечно у тебя все неожиданно, — ворчливо пробормотала маман. — Правильно отец говорил, что ты все куда-то торопишься, будто опоздать куда боишься. Как семимесячной родилась, с тех пор и живешь так же. Кстати, — смерила дочь осуждающим взглядом. — Надеюсь, ты не поедешь в Европу в этих, с позволения сказать, штанах? Ноги, как две сосиски обтянутые. В целлофане. Тебе все-таки уже тридцать. Не девочка.

— Ну, спасибо, что не сардельки! — хмыкнула Александра. — А штаны эти — джинсы называются.

— Да помню я, помню. Американские пастухи их придумали, — мама подошла ближе и критически осмотрела лицо дочери. — И глаза так не крась. А то похожа на… — она задумалась, подбирая слова, — на загнивающего покойника, — сказала издевательским тоном и скорбно поджала губы.

— Ну, у тебя и сравнения! — Александра поморщилась.

— А что ты злишься? Кто тебе правду в глаза скажет, как не мать? Ты ж не уродка какая, чтобы себя приукрашивать. Может, чаю хочешь? — мама включила электрический чайник и поставила на стол ярко-зеленую кружку с надписью «С Новым годом!» — И не забывай, дорогая, — глянула на дочь строгим взглядом секретаря партийной ячейки, — что ты — представитель великой страны! Поэтому веди себя скромно. По тебе люди на Западе будут судить, какие мы.

— Мам, да люди на Западе давно уже все про нас поняли. Наши в Европе, чтобы от комплекса неполноценности избавиться, миллиард долларов на вечеринки только в Рождественскую неделю тратят.

— Это, дочка, не наши, — строго сказала мама. — Это люди без совести и без родины, которые только о себе думают. Сколько детей на такие деньги поднять можно. А ты веди себя там достойно. Страну не посрами.

— Не посрамлю, мамочка. Ты не переживай, — она обняла мамулю за худенькие плечи.

Blog

Наталия Вико «шизофрения»