Минаков Василий Иванович Командиры крылатых линкоров : Записки морского летчика Проект Военная литература
Вид материала | Литература |
СодержаниеБесов есть Бесов |
- Василий Иванович Минаков title: Гневное небо Тавриды codepage: -1 ###ice#book#reader#professional#header#finish###, 4345.4kb.
- Ванников Борис Львович Записки наркома Проект Военная литература, 1330.13kb.
- Чуйков Василий Иванович Сражение века Сайт Военная литература, 7933.1kb.
- Деникин Антон Иванович Старая армия Сайт Военная литература, 4369.58kb.
- Спросите любого : какой роман ХХ века, 33.88kb.
- По предприятиям и учреждениям совет Министров СССР, 247.66kb.
- Жукова Проект "Военная литература", 4459.8kb.
- Мельтюхов Михаил Иванович Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу:, 43419.55kb.
- Nguyen Minh Chau След солдата Проект Военная литература, 3038kb.
- Записки полярного летчика, 4968.09kb.
Бесов есть Бесов
Вот уже несколько дней все мы жили под впечатлением разгрома немецко-фашистских войск в районе Сталинграда. Ясно было, что эта победа положила начало новому этапу войны. Четвертую часть сил, действующих на советско-германском фронте, потеряли фашисты на Волге. Впервые с начала войны жители германских городов и сел вместо бравурных маршей и победоносных речей услышали панихидный звон с колоколен...
Полным ходом шло наступление и на нашем фронте. [127]
12 февраля — освобожден Краснодар.
14 февраля — Ростов-на-Дону. Город, где шесть месяцев назад началась битва за Кавказ.
Фашистские войска оказались прижатыми к Таманскому полуострову и отчаянно сопротивлялись.
Противовоздушная оборона противника в Тамани была значительно усилена. Каждый раз, когда наши группы бомбардировщиков появлялись над позициями вражеских войск, их встречал ожесточенный зенитный огонь, атаковали истребители.
16 февраля три экипажа под командованием капитана Козырина получили приказ нанести удар по вражеским войскам и технике в таманском порту. Справа от ведущего летел я, слева — капитан Саликов. Путь довольно долгий. На высокой ноте гудят моторы тяжело груженных машин, километр за километром остается позади. Люблю лететь с Козыриным, есть чему поучиться. Могучим дальним бомбардировщиком он владеет так, как когда-то владел своим вертким МБР-2. Летает со штурманом старшим лейтенантом Михаилом Шильченко. Этот невысокий крепыш с озорными искорками в глазах способен мгновенно принимать решения, метать бомбы, ловя промежутки между маневрами, и поражать цель при любом противодействии противника. Они очень подходят друг к другу — Козырин и Шильченко, разница в темпераментах только внешняя: и Шильченко может быть собран и сжат, и Козырин — азартен и весел. Узнав их поближе, я даже начал подозревать, что это различие между ними содержит в себе элемент игры: что только ни помогает нам в нашем деле...
Отличная пара, завидные мастера снайперских бомбовых ударов!
Пересекаем береговую черту у мыса Железный Рог. Впереди отчетливо видим порт. [128]
— И нас, вероятно, им видно не хуже, — без надобности отмечает Володя.
— Логика, штурман.
Потребность услышать голос, свериться с чувством друга. Неприятный момент — подлетать вот так, на виду, кожей ощущая, как к тебе поворачиваются десятки щупающих стволов...
Во! Как по единой команде. Стена! Здорово сострелялись, надо отдать справедливость. Есть тут, конечно, и наша заслуга — каждый день «тренируем» их, даже и по ночам... Бах, тр-рах! Справа, слева... Вот где цены нет козыринскому маневру! Пробился сквозь стену, стремительно изменив высоту, пошел обходить батареи. Будто все они у него на доске приборной нанесены. Это Шильченко, его востроглазый штурман... Нам с Саликовым одна забота — предугадывать их молниеносные виражи. Посыпались бомбы — черным, тяжелым дождем...
Я даже и не заметил, когда нас прошил снаряд.
Разорвался метров на двести выше. После Панов доложил: дистанционный взрыватель...
И — звено «мессеров». Ждали, издали наблюдая, как нас крошили зенитки. Навалились, как только мы вышли из зоны огня. Ни облачка в небе, одно спасение — море. Не разбивая строя, отчаянно маневрируя, захлебываясь пулеметным огнем, тянем к нему — наша стихия. Недаром на нас морская форма...
На аэродром вернулись все. Доложили. И начальнику разведки майору Конзелько — что видели при отходе сплошную колонну автомашин на пути от Ахтанизовской на Вышестеблиевскую. Это — сверх задания.
— Спасибо! — поблагодарил Николай Александрович. — Как раз туда вылетели штурмовики. Если их удара окажется мало — поможем! Попрыгали, значит, на сковородке?
Скрывать не стали. Разведчик должен знать все. [129]
— Да, — посочувствовал. — На рогах у черта. Ничего, добавят еще истребителей для прикрытия, батя звонил в бригаду. Твердо обещали — дадут!
На следующий день трем экипажам нашей эскадрильи та же задача — Тамань. Ведущий Бесов, ведомые — Трошин и я. Для обеспечения наших действий с аэродрома Геленджик должны вылететь четыре истребителя Як-1.
Штурман звена капитан Кравченко развернул карту, указал маршрут, район встречи с истребителями прикрытия, направление захода на цель. Кравченко — мой старый знакомый, вместе служили на Тихоокеанском флоте. Ему повезло: с первых дней войны попал на фронт. Участвовал в обороне Севастополя, Керчи, Новороссийска. Хладнокровный, расчетливый штурман, один из лучших в полку.
Я с удовольствием наблюдал, с каким уважительным вниманием выслушивает его указания Володя. Внешне, пожалуй, даже немного похожи они друг на друга, оба высокие, плотные. Будут похожи. У Володи еще много лишнего — в движениях, в лице. Весь на виду. У капитана чуть серебрится уже седина в смоляных волосах — результат Севастополя. В движениях — основательность, экономность.
— Напрямик пойдем. Врасплох все равно их уже не застанешь...
— По самолетам!—раздается команда Бесова.
Застегивая на бегу шлемофоны, устремляемся к машинам.
Точно в назначенном районе к звену присоединяются «яки». Становится веселее. Летим вдоль берега, занятого врагом. Береговую черту пересекаем у западной оконечности Кизилташского лимана и прямо берем курс к объекту. Издали виден столб дыма — в порту пожары. Встречным курсом пролетает отбомбившаяся пятерка [130] наших Ил-4. Спешим им на смену — во как дело пошло! Какая уж тут внезапность...
Сквозь вражеский огонь прорываемся напрямую. Не слишком ли смело? Не начинаем ли пренебрегать опасностью?
Сеть разрывов становится все плотней.
— Снаряды разорвались у хвоста самолета. Пробоины в киле и стабилизаторе, — докладывает обязательный Панов.
Самолет Трошина то отстает от моего, то выдвигается вперед. Кто нервничает, я или он?
Без противозенитного маневра продолжаем лететь по прямой.
— Скоро сброс? — в нетерпении спрашиваю Ерастова.
— Сейчас, командир! Идем точно на цель!
Соображаю: все внимание штурмана приковано к прицелу, не видит, что творится вокруг.
Самолет чуть «вспухает», бросаю взгляд вниз. Вижу прерывистую цепочку бомб, отделившихся от машины ведущего.
— Сбросил? Почему не докладываешь?
— Сбросил, командир!
Уходим с разворотом в сторону моря.
— Ну банька! — облегченно восклицает Жуковец.
Хорошо еще, не надо опасаться «мессеров». Истребители прикрытия носятся высоко над нами, просматривая воздушное пространство. Не слишком ли высоко?
Едва успел подумать, в наушниках голос Панова:
— Два «мессершмитта» атакуют со стороны солнца!
И дробный стук крупнокалиберного пулемета.
От самолета Трошина тоже потянулась огненная трасса. Смотрю по ее направлению: в двухстах метрах от нас — тощий самолет с черными крестами на обрубленных крыльях. Трасса упирается прямо в него. «Мессер» отворачивает, поспешно ныряет вниз... [131]
Защищая друг друга огнем, отбиваем первую атаку. В эфире голос радиста экипажа Бесова:
— «Яки», «яки», нас атакуют «мессера», прикройте! Не видят, черти! Слишком высоко забрались, опасаясь зениток...
Но вот четверка «яков» и пара «худых» закружились в смертельной карусели. Бесов отворачивает в сторону солнца. Что-то мелькает справа... Падающий самолет косо перечеркивает горизонт. «Мессер»? Свой? Ничего не видно. Только черный шлейф дыма...
Когда все четыре наших истребителя пристраиваются к нам, в наушниках раздается дружное «ура» всего экипажа.
— Будут знать, гады!
— Не видели наших, сунулись!
— Однако и наши их тоже не видели,—охлаждает Володя общий восторг.
На глазах взрослеет парень.
— Учтут у себя на разборе. Как результат?
— Наблюдал при отходе от цели два новых очага пожара. Бомбы рвались в порту, в центре скопления автомашин. Меткий удар! Ну так Кравченко ведь...
Похоже, мой штурман выбрал себе героя. Что ж, это на пользу. У Кравченко есть чему поучиться.
На траверзе Геленджика «яки», помахав на прощанье крыльями, уходят в сторону берега. Нам лететь еще час. Настроение хорошее. Спрашиваю Панова, кто первый заметил вражеские истребители — он или Попов, стрелок Трошина.
— Со стороны солнца зашли... Я их заметил, когда уже были метрах в трехстах. Ну, сразу врезал... Тут и Попов...
— Молодцы! Первого отшили с ходу. А ты что молчишь, Александр?
Жуковец отвечает не сразу. [132]
— Думал, каюк... Осколки-то рядом со мной обшивку пробили. Натыкали гады пушек... А почему противозенитного маневра не делали, командир?
Ссылаюсь на ведущего: строй есть строй.
На земле после положенного доклада обращаюсь с тем же вопросом к Бесову.
— А что, отбомбились же...
Киваю на Белякова — тот лазает по хвосту машины, осматривая пробоины.
Бесов щурится. Сплевывает небрежно. Похоже, раздумывает, стоит ли отвечать. Он старше меня не только по званию, но и по возрасту, и по стажу, известный на флоте летчик.
— Могли ведь и в ящик сыграть, — говорю что попало.
Он неожиданно улыбается:
— Это свободно! Такое, брат, дело. А что до маневра... Еще как сказать. Может, и больше бы дырок тебе насажали с маневром...
С невольным уважением оглядываю его. Будто и не было трехчасового полета, бешеного огня. Смотрит с «бесовским» своим прищуром из-под крылатых бровей. Крупный орлиный нос, твердые даже в улыбке губы. Своенравный, о нем говорят, упрямый. Вспоминаю первый полет с ним в группе, неуверенно ковыляющую машину... Вряд ли бы кто другой после тех передряг, что ему довелось испытать, так смог говорить про «ящик». И так летать — без оглядки, отчаянно смело! После тяжелого-то ранения, трехмесячного лечения, когда и не знаешь, вернешься ли в строй...
Делюсь своим сомнением с Трошиным.
— Черт его знает, может, он прав, — раздумчиво говорит Алексей. — Ведь огонь — на большой площади. И время... Время же все решало. Как бы то ни было, выиграл он!
— Выиграл, — соглашаюсь. [133]
— А что до характера... Бесов есть Бесов!
На том и сошлись. Посмеялись, дали указания техникам к вечеру залатать дырки. Их и в машине Бесова оказалось не меньше.