История россии

Вид материала

Учебное пособие

Содержание политика и практика форсированной индустриализации, сплошной коллективизации сельского хозяйства Первая пятилетка в СССР(1928/29–1932 гг.)

Подобный материал:

• Планирование 10 класс Преподаватель Гуржий Ю. А. Всеобщая история и история россии, 444.08kb.
• Рабочая программа дисциплины «история востоковедения в россии», 460.24kb.
• История россии, 350.54kb.
• История России. 7 класс. Культура России середины – второй половины XVIII века. Образование, 59.97kb.
• Петров Ю. А., Шацилло М. К. История налогов в России. IX начало, 44.11kb.
• «История России до середины XVI в.», 303.99kb.
• Тематическое планирование По истории Класс, 673.59kb.
• Литература по курсу «История России с древнейших времен до начала XIX в.» Учебники, 72.51kb.
• Курс по выбору «история предпринимательства в россии», 21.94kb.
• Домашнее задание на 04. 02. 2012 5а класс, 44.44kb.

политика и практика форсированной
индустриализации, сплошной коллективизации сельского хозяйства

Восстановление народного хозяйства на рельсах НЭПа создало необходимые социально–экономические условия и политические предпосылки для перехода к индустриализации СССР. Предстояло в короткий срок преодолеть унаследованную от прошлого технико–экономическую и культурную отсталость. В стране все еще преобладало мелкотоварное сельское хозяйство, которое давало более половины всей продукции материального производства.

Выход СССР на исходные рубежи нового исторического этапа сопровождался настойчивым поиском сбалансированного развития промышленного и сельскохозяйственного производства, финансовых накоплений для обеспечения преимущественного развития производства средств производства. Провозглашенный XIV съездом ВКП (б) (декабрь 1925 г.) курс на индустриализацию страны, на завоевание технико–экономической независимости СССР рассматривался как необходимое условие перевода мелких крестьянских хозяйств на рельсы коллективного труда, повышения благосостояния народа.

Индустриализация страны и коллективизация сельского хозяйства оценивались политическим руководством как взаимосвязанные звенья процесса строительства нового общества, единого плана экономического и социального развития города и деревни.

В декабре 1927 г. идея правильного соотношения между городом и деревней доминировала в документах XV съезда ВКП (б). В политическом отчете ЦК съезду анализировались проблемы развития народного хозяйства. Приводились данные о темпах прироста продукции крупной национализированной промышленности за минувшие три года. Процент прироста составил в 1925/26 хозяйственном году 42,2%, в 1926/27 – 18,2%, ожидался в 1927/28 – 15,8%. Госплановские наметки предстоящей первой пятилетки (1928–1933) определяли среднегодовой прирост крупной промышленности – 15%, всей промышленности – 12%. Проводилось сравнение с США, где ежегодный темп прироста в период индустриализации составлял в 1890–1895 гг. – 8,2%, 1895–1900 гг. – 5,2%, 1900–1905 гг. – 3,6%. В России за десятилетие в 1895–1905 гг. средний годовой прирост промышленности составлял 10,7% (1905–1913 гг. – 8,1%). Далее следовал вывод: «Процент ежегодного прироста продукции нашей социалистической промышленности, а также продукции всей промышленности есть рекордный процент, какого не имеет ни одна крупная капиталистическая страна в мире»¹. Съезд поручил ЦК «продолжать неослабным темпом политику социалистической индустриализации».

В директивах съезда по составлению пятилетки подчеркивалось, что наиболее быстрый темп развития должен быть придан тем отраслям тяжелой индустрии, которые в кратчайший срок обеспечивают экономическую мощь и обороноспособность СССР. Особо подчеркивалось, что проводимая политика снижения себестоимости промышленной продукции на основе рационализации индустрии и ее расширения, политика снижения промышленных цен будет способствовать установлению равновесия между городом и деревней, «неизбежно повлечет за собой длительное ускорение темпа развития».

Переход к составлению пятилетних планов развития народного хозяйства СССР, вместо ежегодных, являлся несомненным научным и социальным завоеванием нового строя. Это стало возможным в результате накопления опыта перспективного планирования, объединения творческих усилий центральных и местных Советов, органов управления народным хозяйством, поддержки рабочего класса, в среде которого развивалось техническое творчество, рационализаторство, стремление быстрее построить социализм. Для второй половины 20–х годов характерны взрыв энтузиазма и ударничества, рост производительности труда, искреннее стремление масс, особенно молодежи, укрепить экономическое и оборонное могущество Родины, обогнать время.

В духе директив XV съезда партии Госплан СССР и ВСНХ разработали проект первой пятилетки, отсчет которой начался 1 октября 1928 г. Обсуждались два варианта, отличавшиеся лишь степенью напряженности заданий пятилетки: оптимальный и отправной. Первый вариант превосходил второй по плановым наметкам на 20%. Председатель Госплана Г.М. Кржижановский обосновал реальность отправного варианта, не исключая перевыполнения плана пятилетки по отдельным показателям.

После первого обсуждения проекта пятилетки Совнарком СССР утвердил оптимальный вариант, который без особой полемики был одобрен XVI партконференцией (апрель 1929 г.). Сторонников отправного варианта стали звать «минималистами».

В мае 1929 г. V Всесоюзный съезд Советов, обсудив доклады Г.М. Кржижановского и В.В. Куйбышева (Председатель ВСНХ СССР), одобрил утвержденный правительством первый пятилетний план народно–хозяйственного строительства СССР. План был детально проработан, сбалансирован, содержал четкие ориентиры и конкретные рубежи экономического и социального развития страны. Намечалось возведение гигантов тяжелой индустрии в России и, с ее помощью, в других республиках. Все наиболее крупные стройки в Белоруссии, в республиках Средней Азии и Закавказья финансировались из Госбюджета СССР. Большинство из них комплектовались кадрами специалистов и квалифицированных рабочих из Москвы, Ленинграда, других старых индустриальных центров.

Пятилетку с неподдельным энтузиазмом поддержал рабочий класс и трудовое крестьянство. Успешное выполнение заданий первого года пятилетки породило у руководства СССР представление о возможности еще более ускорить темпы развития тяжелой индустрии. На волне энтузиазма был выдвинут лозунг «Пятилетку – в четыре года!». Однако удвоение темпов прироста промышленности (45% вместо 20–22% по плану) привело к серьезным диспропорциям, нарушению баланса между отраслями, снабжения строек людскими и материальными ресурсами, хотя местные Советы пытались выполнить установки центра. Начались серьезны сбои. Сталинские поправки к и без того напряженному плану в духе «подхлестывания» оказались волюнтаризмом, хотя рост промышленной продукции, по сравнению с 1928 г. был достигнут (см. таблицу).


Первая пятилетка в СССР
(1928/29–1932 гг.)

	ЧУГУН млн. тонн	ТРАКТОРЫ тыс. шт.	АВТОМОБИЛИ тыс. шт.
Произведено в 1928 г.	3,3	1,8	0,8
План 1932 г.	10	53	100
Поправки Сталина к плану	15–17	170	200
Фактически произведено в 1932 г.	6,2	50,8	23,9

Благие намерения волевого повышения темпов оказались ограничены наличными ресурсами. И если, располагая ресурсами на один объект, начинаешь строить два, то вовремя не построишь ни одного. Так, например, произошло в доменном производстве, когда план по чугуну с 10 млн. тонн подняли до 17 млн. тонн. Год наибольших по плану темпов – 1931 – фактически не дал повышения выплавки и чугуна, и стали. Затем последовал медленный рост и от 5 миллионов тонн чугуна в 1930 г. поднялись до 7,1 миллиона.

Однозначно оценивать итоги первой пятилетки не представляется возможным. По плану отчетным годом ее должен был стать 1932/33 хозяйственный (с 1 октября 1932 г. по 1 октября 1933 г.), но фактически заключительным стал 1932 календарный год. К этому времени было решено перенести начало хозяйственного года на 1 января.

В январе 1933 года объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) объявил о выполнении пятилетки за 4 года и 3 месяца. Более полувека в наших популярных учебниках подчеркивался именно этот фактор. И гораздо реже упоминалось, что выполнение пятилетнего плана по валовой продукции промышленности в 1932 году составило 96,4%¹. Учитывая сокращенный на 9 месяцев срок пятилетки, итог хороший, но он касался, в основном, промышленного производства, которому отдавался абсолютный приоритет. В целом лишь в сфере производства средств производства были достигнуты безоговорочные успехи. Удельный вес производства средств производства в валовой продукции промышленности поднялся до 53,4% в 1932 году против 39,5% в 1928 г.² Это свидетельствовало о превращении страны из аграрной в индустриально–аграрную державу. В строй действующих вступило 1500 крупных предприятий. В стране появились громадные новые отрасли производства, не существовавшие в 1928 году. В 1932 г. начали давать продукцию машиностроение, нефтехимия, автомобильная, тракторная, авиационная, оборонная промышленность. Именно продукция машиностроения, особенно производство оборудования, станков, оказала решающее влияние на итоговую цифру (108%) валовой продукции всей промышленности. Что же касается других показателей, особенно по легкой промышленности и производству сельскохозяйственной продукции, то они оказались ниже
запланированных.

Исходя из опыта и допущенных ошибок, партийно–государственное руководство страны видоизменило тактику претворения в жизнь форсированной индустриализации. Были уточнены первоначальные плановые задания второй пятилетки, намеченные в феврале 1932 г. XVII партконференцией. Когда в феврале 1934 г. XVII съезд ВКП (б) принял директивы второй пятилетки, то их цифры существенно отличались от наметок конференции. На съезде некоторые выступающие предлагали отказаться от излишне централизованного планирования, предоставить больше инициативы и самостоятельности местным органам власти, усилить внимание к промысловой кооперации и реализовывать ее продукцию по рыночным ценам. Вновь заговорили о роли хозрасчета, об отрицательных последствиях чрезвычайных методов управления экономикой. В итоге вторая пятилетка оказалась более реалистичной по размерам плановых заданий, и в ходе ее выполнения удалось существенно улучшить динамику экономического развития страны. Но заявление партийно–государственного руководства о том, что она тоже выполнена за 4 года и 3 месяца, по ряду показателей в ряде позиций расходилось с плановыми наметками.

В годы второй пятилетки в СССР было возведено еще 4,5 тысячи предприятий тяжелой индустрии. Символами достижений поколения советских людей тех лет явилось возведение за годы первой и второй пятилеток Магнитки, Кузбасса, Днепрогэса, Уралмаша, Хибинского комбината, автогигантов в Москве и Горьком, Сталинградского, Челябинского и Харьковского такторных заводов, Ростсельмаша, Комсомольска–на–Амуре, Турксиба, Большого Ферганского канала, которые действуют и поныне.

В обстановке нарастания военной угрозы, вооруженных провокаций японской военщины в районе озера Хасан (июль–август 1938 г.), в излучине реки Халхин–гол летом 1939 г. (Монголия), развязанной гитлеровской Германией 1 сентября 1939 г. второй мировой войны третья пятилетка (1938–1942 гг.) проходила под знаком форсированного наращивания потенциала машиностроения, оборонной промышленности, создания стратегических резервов по топливу, электроэнергии и другим отраслям. Расширилась угольно–металлургическая база на востоке России, нефтяная база между Волгой и Уралом. И хотя пятилетка была прервана нападением гитлеровской Германии на СССР, удалось построить еще 3 тысячи предприятий. За три с половиной года третьей пятилетки (к началу Великой Отечественной войны) уровень развития народного хозяйства СССР приблизился к запланированному. Экономика и социальная сфера поднялись еще на одну ступень.

Решение проблем реконструкции экономики, многочисленных социальных проблем напрямую зависело от состояния дел в сельском хозяйстве. Промышленность, чтобы расти ускоренными темпами, должна была иметь надежную сырьевую базу, приток рабочей силы в данном случае преимущественно за счет деревни.

Довоенный уровень сельского хозяйства к середине 20–х годов был превзойден, но уже не мог удовлетворять растущие потребности страны, которая вступила на путь создания мощной тяжелой индустрии. Мелкокрестьянское хозяйство продолжало дробиться, исчерпало возможности роста производства. В деревне преобладала примитивная техника (плуг, соха, косы, серпы, цепы), низкая агрокультура. В 1928 г. 70% площадей яровых культур засевалось из лукошка вручную. Основная масса крестьянства проживала в зоне рискованного земледелия, что также снижало урожайность в засушливые годы или суровые зимы.

Как следствие, неуклонно падала товарность сельского хозяйства. По сравнению с 1913 годом товарный выход зерна в 1927 г. сократился с 26 до 13%, т.е. вдвое. В этот момент в составе сельского населения батраки и бедняки составляли 33,4%, середняки – 62,7%, кулаки – 3,9%. Расширенное воспроизводство осуществляли преимущественно зажиточные слои деревни. В 1926/27 г. они произвели 126 млн. пудов товарного хлеба при 20% его товарности. Середняки и бедняки собрали 466 млн. пудов при 11,52% его товарности. Высокой товарностью зерна отличались совхозы и колхозы (47,2%), однако их сбор составил 38 млн. пудов или 6% общего объема товарного хлеба страны. Думается, что именно это обстоятельство подтолкнуло политическое руководство ускорить переход к сплошной коллективизации, чтобы обеспечить страну необходимым количеством товарного хлеба. Хлеб нужен был срочно. Иначе – срыв программы индустриализации, угроза голода для горожан. Ставку на кулака партийно–государственное руководство отвергало. В условиях хлебного кризиса возникла идея решить аграрную проблему на базе колхозов и совхозов.

Не последнюю роль в этом сыграло и обострение международной обстановки, усиление политической и экономической блокады СССР, разрыв дипломатических отношений с Англией, вооруженный конфликт на КВЖД (Китайской восточной железной дороге). Экономический кризис 1929–1933 гг., буквально потрясший капиталистический мир, укрепил уверенность руководства СССР в правильности избираемого пути планового развития страны. Только в условиях социалистического общества виделась перспектива избежать подобных экономических
катаклизмов.

Политика сбалансированного развития кооперации во всех ее формах при поддержке государства, провозглашенная XV партсъездом, начала «трансформироваться» в курс на ускорение коллективизации, особенно после командировки И.В. Сталина в Сибирь в январе–феврале, во время хлебного кризиса, 1928 г. Не исключая возможности нового хлебного кризиса в будущем году, Сталин не ограничился одними чрезвычайными мерами, а выдвинул лозунг развертывания строительства колхозов и совхозов. Коллективизацию он обосновывал, вопреки Ленину, не коренными задачами социального преобразования села, а текущей острой потребностью решить проблему хлебозаготовок. Была поставлена конкретная задача: «добиться того, чтобы в течение ближайших трех–четырех лет колхозы и совхозы, как сдатчики хлеба, могли дать государству хотя бы третью часть потребного хлеба»¹.

Первоначально, в том числе и во второй половине 20–х годов, колхозы (коммуны, сельхозартели, товарищества по совместной обработке земли) создавались беднотой и середняками на добровольной основе. За два года (июнь 1927 г. – июнь 1929 г.) число колхозов возросло с 14,8 тыс. до 57 тыс. и продолжало расти. Многие крестьянские хозяйства входили в простейшие виды кооперации.

Однако сталинское руководство решило ускорить развитие событий. Начался пересмотр заданий первой пятилетки в области колхозного строительства, принятых V съездом Советов СССР. План предусматривал объединение в колхозы к концу 1933 г. до18–20% крестьянских хозяйств, что обеспечивало бы около 43% товарного зерна².

Накануне XII годовщины Октября в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде» 3 ноября 1929 г., И.В. Сталин объявил об историческом переломе на всех фронтах социалистического строительства, в том числе «в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». Спустя несколько дней ноябрьский (1929 г.) Пленум ЦК дал установку местным партийным и советским органам развернуть сплошную коллективизацию не только селений или округов (такие округа уже появились), но и отдельных областей, усилить борьбу с капиталистическими элементами деревни.

В речи на I Всесоюзной конференции аграрников–марксистов (декабрь 1929 г.) Сталин формулирует новую политическую задачу: «ликвидация кулачества как класса» как условия развития сети колхозов. Объектом критики, наряду с «правыми уклонистами», стали известный экономист–аграрник А.В. Чаянов и другие сторонники постепенного приобщения крестьян к социализму через кооперацию.

5 января 1930 года ЦК ВКП (б) принял Постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Вместо коллективизации 20% крестьянских хозяйств предлагалось в основном закончить ее осенью 1931 года или, во всяком случае, весной 1932 г. Постановление облекало в форму директивного документа установку на переход от политики ограничения и вытеснения кулачества к политике его ликвидации как класса.

В ходе сплошной коллективизации раскулачивать стали не только кулаков, но и часть середняков, которые не соглашались вступать в колхозы. Число «раскулаченных» во многих районах достигло 10–15% крестьянских хозяйств при наличии 3–4% кулацких хозяйств. Допускались грубейшие ошибки при обобществлении средств производства. ТОЗы в административном порядке переводились в разряд сельхозартелей и коммун. И если в январе 1930 г. в колхозах числилось свыше 20% крестьянских хозяйств, то к началу марта их число превысило 50%. Социальными последствиями спешки и административного произвола в ходе создания колхозов стало массовое недовольство и протесты крестьян, вплоть до волнений и вооруженных выступлений. Массовым стало истребление скота. В 1934 г., по сравнению с 1928 г., поголовье крупного рогатого скота уменьшилось почти вдвое: с 60 до 33 млн. голов. Обобществление скота не было подготовлено. В колхозах было мало приспособленных помещений, отсутствовал опыт ведения коллективного животноводства. Обозначилось снижение уровня сельскохозяйственного производства. Создавалась напряженная социальная ситуация, из которой нужно было найти выход.

2 марта 1930 года в «Правде», одновременно с Примерным уставом сельскохозяйственной артели, появилась статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов». В ней резко осуждались перегибы, говорилось о необходимости соблюдения принципов добровольности и постепенности коллективизации. Вся ответственность за допущенные «искривления» перекладывалась с центра на местных советских и партийных работников, обвиненных в «головотяпстве». Вместе с тем, достигнутый к 20 февраля 50% уровень коллективизации крестьянских хозяйств по СССР (вдвое выше заданий пятилетки) объявлялся успехом, говорилось о том, что «коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным». Местным Советам предлагалось «закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед».

По горячим следам статьи 14 марта 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В этом и ряде других постановлений государственных и партийных органов содержались меры по преодолению перегибов в колхозном строительстве, нормализации социального климата в деревне, предоставлению льгот колхозам и колхозникам. Крестьянам–колхозникам была предоставлена возможность свободного выбора: остаться в колхозе или выйти из него, получив обратно вступительный пай. К августу 1930 г. «отлив» прекратился. В сельскохозяйственных артелях – основной форме колхозного движения – осталось 21,4% крестьянских хозяйств, т.е. на уровне заданий первой пятилетки. Погоня за темпами ничего, кроме вреда, не принесла.

Ныне часть историков, особенно публицистов, акцентирует внимание лишь на негативных сторонах коллективизации. Но было бы неверным отрицать тот факт, что беднота и часть середняков активно поддерживала процесс создания колхозов. Без этого ни коллективизация, ни ликвидация кулачества как класса были бы просто невозможны. Оставшаяся в колхозах после «отлива» почти четвертая часть крестьянских хозяйств добровольно связала с ними свою судьбу. Укрепление и развитие колхозов помогло им предупредить нищету и тяжелую зависимость от кулачества, стало определяющим фактором преобразования сельского хозяйства на коллективных началах.

К исходу первой пятилетки колхозы и совхозы стали основными производителями сельскохозяйственной продукции. В 1932 г. они дали около 75% всей валовой продукции сельского хозяйства, свыше 84% товарного зерна, хлопка, сахарной свеклы. На 1 июля 1932 г. колхозы объединяли 61,5% крестьянских хозяйств, до 80% крестьянских посевов¹. Мелкотоварное производство отошло на второй план. В деревне победил колхозный строй.

Но цена коллективизации сельского хозяйства, отражавшей, кстати, общемировую прогрессивную тенденцию создания крупных фабрик зерна и мяса, в СССР была велика. В борьбе с кулачеством фактически использовали насилие против значительной части середняков. Миллионы крестьян, выселенные из родных мест, были оторваны от земли, близких, бедствовали в лагерях и новых местах поселения. В результате сталинского волюнтаризма естественному ходу развития экономики сельского хозяйства СССР был нанесен серьезный ущерб, который обострился из–за массового истребления поголовья скота, жестокой засухи 1932 г., неоправданно высокого экспорта хлеба за границу и его нехватке для внутреннего потребления.

С учетом допущенных ошибок и перегибов коллективизация деревни продолжалась и во второй пятилетке. К июлю 1934 г. в колхозах находились 71% всех крестьянских хозяйств и 87,4% посевных площадей.

В годы второй пятилетки, когда в строй действующих были введены Челябинский, Сталинградский, Харьковский тракторные заводы, Ростсельмаш и др., государство существенно укрепило материально–техническую базу колхозов и совхозов. В 1928 г., когда для обслуживания колхозов техникой были созданы первые машинотракторные станции (МТС), тракторам принадлежало 2,8% энергетических мощностей сельского хозяйства, а рабочему скоту – 94,8%. В 1936 г. МТС обслуживали почти 83% всех посевных площадей колхозов. К исходу второй пятилетки уровень механизации сельскохозяйственных работ выглядел следующим образом: две трети энергетических ресурсов, используемых колхозами, приходилось на долю тракторов, комбайнов, автомобилей и лишь одна треть – на рабочий скот.

Весной 1935 года Советское правительство приняло ряд постановлений, расширяющих льготы колхозам по заготовкам сельхозпродукции и налоговому обложению. Нормы сдачи сельскохозяйственных продуктов урожая 1935 г. для колхозов устанавливались в 1,5–2 раза ниже, чем для единоличников.
Зато налог с единоличного хозяйства стал на 25% выше, чем с хозяйства колхозника. Принимались меры по упорядочению финансов и учета в колхозах. За ними числилась большая задолженность, вызванная не их хозяйственной деятельностью, а перенесенная на их счета с единоличников, вступивших в колхозы, а также с бывших коммун. Задолженность в сумме 435,6 млн. рублей, а также недоимки по хлебозаготовкам были списаны. Колхозам был предоставлен льготный кредит.

Государственная помощь способствовала укреплению колхозов и завершению коллективизации. В 1937 г. 5,6 тыс. МТС обслуживали 91,2% посевных площадей против 58,7% в 1933 г., 244 тысячи колхозов объединили 93% крестьянских хозяйств и 99% посевных площадей. Весомый вклад в решение продовольственной проблемы вносили 4,1 тыс. совхозов, рентабельность которых была выше колхозов. В 1937 г. – завершающем году второй пятилетки – был собран рекордный за всю довоенную историю урожай – 97,4 млн. тонн. В годы второй пятилетки социалистическое земледелие дало стране продуктов больше, чем единоличники до коллективизации.

Основой экономических отношений в деревне стали общественная собственность на средства производства. Были устранены социально–экономическая основа классового расслоения крестьянства и причины, порождавшие нищету крестьян, эксплуатацию человека человеком.

Коллективизация единоличных хозяйств позволила создать социальную базу для модернизации аграрного сектора станы, перевода его на рельсы культурного хозяйствования.
Повышение производительности труда на полях позволило высвободить значительную часть рабочих рук для промышленности и транспорта.

Изменился социальный облик деревни. Важным итогом коллективизации стало создание базы для постепенного поднятия уровня жизни советского народа в предвоенные годы. Вместе с тем, в годы коллективизации, становления и развития колхозного строя были допущены серьезные нарушения экономических, гражданских и социальных прав сельских тружеников. Это проявилось в нарушении принципов добровольности кооперирования крестьян, сужении колхозной демократии, системе директивного планирования, которая лишала колхозы инициативы. Серьезно нарушался принцип материальной заинтересованности колхозников в результатах своего труда, что создавало серьезные проблемы в развитии села и всего общества.