И. Браев Связи розей Леонард И. Браев

Вид материала

Исследование

Содержание 1.6. Среда онтологии 2. Принципы систематизации категорий 2.1. Для чего категориям система 2.2. Исходные трудности онтологии

Подобный материал:

• И. Браев Наш путь к коммунизму, 363.79kb.
• А. И. Еремеева. Гаиш, 284.48kb.
• Ибраев Леонард Иванович Предисловие Влюбой научной работе от отчет, 688.53kb.
• Отца Уинстона Черчилля звали Рондольфом. Он был третьим по счету седьмого герцога Мальборо., 115.09kb.
• Концепция создания дополнительных геофизических модулей для контроля технологических, 1254.85kb.
• Подвижной связи, а также оборудования наземного сегмента спутниковой подвижной связи,, 919.36kb.
• 9. Кодирование и шифрование данных. Введение, 159.85kb.
• Александром Павловичем Сметаниным, Леонард Васев передал в небольшом рассказ, 106.15kb.
• Департамент транспорта и связи тверской области приказ, 43.76kb.
• Курсовая работа по дисциплине: " электропитание устройств железнодорожной автоматики,, 457.25kb.

1.6. Среда онтологии

Тем не менее различие мира и мысли – еще не резон для их раз­рыва.

Взаимосвязь бытия и сознания – центральный пункт размышлений и обсуждений во всей философии.

Обособление онтологии началось с Парменида и Платона в форме противопоставления бытия сознаваемого («чувст­венного») и сверхчувственного («истинного», идеального) и было обу­словлено как раз возникновением гносеологической проблематики и служило убежищем мечтателей от яда сомнений, которые современный позитивизм довел до полного отрицания онтологии («метафизики») как недоступной позитивному знанию.

Такой раскол на два мира сохранился и в схоластике, и в спиритуа­листических спекуляциях Г.Лейбница и Х.Вольфа о всяких скрытых суб­станциях, пусть со ссылкой на естествознание. Да и у Гегеля тоже, не­смотря на его укоры своих предшественников за «чистую рассудоч­ность» (т.1, с.64-65).

Поэтому критика Декартом, Юмом, Кантом такой умозрительной фантастики с позиций анализа возможностей познания – гносеологии явились великим достижением, а гегелевское сведение к онтологии са­мой гносеологии («логики»), стирание ее самостоятельности, отрыв по­знания от человека было спиритуалистической реакцией на нее, защитой спекуляций от скепсиса, в чем с ним совпадали интересы утопических гегельянствующих материалистов.

В 20-м веке Н.Бердяев, Э.Гуссерль, М.Хайдеггер, К.Ясперс метну­лись в обратную крайность: они как будто преодолевают раскол онтоло­гии, возвращают человеческую субъективность в бытие (Sein), однако так, что испаряют саму его объективность, оставив ее не практической, а феноменологической интроспекцией у Гуссерля или всего лишь эмоцио­нальной: тревожным отчуждением и заботой – в экзистенциализме.

В итоге в беззаветных эпистемологических исследованиях, в позитивист­ском обличении домыслов «метафизики» и в постпозитивистской кри­тике притязаний на предпосылочную «чистую» науку современная фи­лософия простилась с оптимистическими грезами “абсолютного” знания и пришла к убеждению о единстве онтологии, гносеологии и аксиологии.

2. Принципы систематизации категорий

2.1. Для чего категориям система

Откуда приходят в наши головы образы? Прежде всего, конечно, из восприятия окружающих вещей во взаимодействии с ними. Но ведь многие образы создаются нашим воображением, возбуждаемым в свой черед чьими-то словами или сделанными кем-то изображениями, свиде­тельствами современников и преданиями предков. К примеру, кто-то утверждает, что в Техасе приземлялись инопланетяне. А то и показывает их фотографии. Другой отыскал в Библии загадочные фразы об огненных колесницах богов и толкует их как свидетельства о космических при­шельцах. Верно ли это? Как разобраться в этом? А немало наших знаний является воображением, создаваемым нашими размышлениями, собст­венными или чужими, экспериментами и их анализом в науке. Таковы разные модели атомов, их ядер, электронных оболочек, кварков и т.д., хотя ведь никто в мире их не видел, они признаны невидимыми и тем не менее возбуждают нескончаемые споры.

Все это многообразие знаний так обильно, что превращается в хаос образов, который не помогает, а запутывает наше сознание и нашу дея­тельность, если … не внести в эти образы какой-то порядок и еще лучше единство, иначе говоря, систему понятий о мире, – то, что называется, теорию. Теория является сильнейшей духовной потребностью человека, потому что только она дает нам ясность понимания и предвидение окру­жающего и тем самым является для нас практической необходимостью.

Так и сами категории могут быть поняты только в системе, где ка­ждая из них относится к каждой из всех других. Системность онтологии означает, что понятия определяются друг через друга и потому вне связи друг с другом лишаются смысла. Вот почему категории сли­ваются в систему путем выявления их взаимоотношений, которые можно имено­вать если не законами с их обусловной и количественной определенно­стью, присущей единичным событиям, как в естествознании, то номиями (по-гр. nomoς – закон) – положениями о каких-то общих отношениях между этими гранями бытия.

2.2. Исходные трудности онтологии

Любая теория сооружается путем выделения в вещах одинакового (общего, родов) и различного (особенного, видов и единичного) и уста­новления отношений между ними, в частности, законов или номий, чтобы подведением под них частных явлений получать их объяснение, следование из общего.

Теорию хвалят стройной, если в ней все согласованно, то есть нет логических противоречий, загромождения избыточными положениями и все из нее легко следует. Непротиворечивость, разрешимость и полнота стали позитивистским идеалом теории.

Несомненно, познание стремится исключить противоречия, но столь же несомненно, что с его пополнением в нем неизбежно их воз­никновение. К тому же и в стройной системе что-то может быть и обяза­тельно бывает лишь предположением, стало быть, лишь вероятно и не исключено ошибочно, следовательно, требует проверки, а для нее – крите­риев истины и доказательств, – а они уводят онтологию в проблематику гносеологии.

Но сверх трудностей, общих для всех теорий, обсуждать которые здесь неуместно, в онтологии есть и свои специальные.

Первая особенность онтологии – она анализирует категории наи­более общие. Как же строить теорию универсалий? На основе опыта? Но любой опыт заведомо не универсален. Тогда как?

Отсюда вытекает ее другая особенность, методологическая – ин­струментальный круг. Любая теория имеет своей сознаваемой или безот­четной предпосылкой мировоззрение (в частности, философию, 1.4). Оно являет те понятия и тот язык, на котором она мыслит и говорит об иссле­дуемом, – метапонятия и метаязык. Но что может быть таким мировоз­зрением, когда исследуется как раз мировоззрение? Тут мета- и субпоня­тия сливаются. Как же исследовать понятия посредством самих иссле­дуемых понятий? Можно ли в них обнаружить изъяны, пользуясь са­мими изъянами? Как исправить пороки, используя порочный материал?

Впрочем, инструментальный круг проклинает не только онтоло­гию, но и гносеологию, и всю философию.

Эта самоаналитичность онтологии создает для нее еще композици­онную трудность: с одной стороны, невозможно ни одну категорию раз­бирать без привлечения других категорий; но, с другой стороны, невоз­можно разбирать и все сразу. Как же быть?

Со взаимной обеспеченностью онтологических понятий связана также проблема начала теории: с какой категории начинать ее анализ? Если рассчитывать на «выведение» одной категории из другой, то началом должна быть такая, из которой выводятся все прочие. Однако из чего могут быть выведены все понятия? Такой категории неизвестно.

Как же здесь до сих пор поступали онтологи?