Geum.ru

Магомедханов Магомедхан Магомедович дагестанцы: этноязыковое многообразие и культурная идентичность специальность 07. 00. 07 Этнография, этнология, антропология автореферат

Вид материалаАвтореферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

10. «Двуединая идентичность» и ошибки статистики


Согласно азербайджанской статистике в Азербайджане насчитывается примерно 200 тысяч дагестанцев, а по оценкам азербайджанских дагестанцев— до миллиона человек. Такое сильное расхождение в цифрах объясняется не только ошибками статистики, но и тем, что в Азербайджане немало людей, однозначная идентификация которых как азербайджанцев или как дагестанцев (лезгин, аварцев, цахурцев и др.) вряд ли возможна.

«Двуединая» идентичность свойственна не только родившимся в национально-смешанных семьях, но и в известной мере тем, чье детство и юность прошли в иноэтнической (в данном случае азербайджанской) среде.

Самосознание этноса не сводится к этнической составляющей и не исчерпывается ею. Приоритетное значение самоидентификации с сельским обществом – джамаатом может быть интерпретировано не только как следствие наличия контрастных субэтнических различий, языковых диалектов, «отсутствие общего самоназвания» и т. д.

Здесь важна «точка отсчета», первичность укоренившейся в народном сознании дагестанцев традиции межэтнической толерантности, основанной на чувствах, прежде всего, личностного достоинства, на « преувеличенном понятии о мужчине76», защите репутации фамилии (тухума), преданности джамаату, трепетном отношении к чести женщины, на том, наконец, что «прежде всего мы люди, а потом представители различных национальностей77».

Итак, дагестанцам присущи базовые характеристики историко-культурной общности, однотипность социальной организации и структуры, единые основы этничности и гражданственности.

В самосознании дагестанцев этнические константы занимали свою, вторичную по сравнению с принадлежностью к сельскому обществу, нишу. Данная ипостась самосознания дагестанцев является конструктивным ядром, структурирующим элементом, компонентом самосознания, идентичности дагестанцев. Вместе с тем, все выделенные выше компоненты дагестанской идентичности взаимосвязаны. Ни один из этих компонентов не может быть абсолютизирован и, тем более, противопоставлен.

Трансформация этнических компонентов (например, языка, обычаев, традиционного этикета) не обязательно ведет к утере этничности. Как замечено исследователями, этническое сознание обладает компенсаторными функциями, выражающимися в усилении значимости внешних, суррогатных этнических маркеров и атрибутов, которые легче обретают знаковый смысл, проще «прочитываются», быстрее воспринимаются и осваиваются.

Сегодня культурная идентичность со «своим» народом, знание родного языка или соблюдение традиционной этики и т.д., имеет в глазах многих дагестанских обывателей значение, куда менее важное, чем демонстрация материального благосостояния, показная набожность или громкие заявления об озабоченности «судьбой народа».

Смысловой и эмоциональной переоценке подвергаются и этнокультурные особенности, объективные основания и компоненты этнического самосознания. Для характеристики этого явления современные исследователи используют актуальный в западной, и, прежде всего, в американской антропологии термин “search of identity” (поиск идентичности).

Применительно к Дагестану диапазон этого поиска можно очертить вокруг нескольких (планетарный, мировой, российский, северокавказский, дагестанский, этнический, субэтнический, джамаатский, тухумный) уровней, в которых каждая личность пытается найти «связующие звенья» и родственные ниши.

Глава VII. Дагестанская диаспора

В данной главе на основе архивных материалов, отечественных и зарубежных литературных источников, полевых материалов автора освещены вопросы истории эмиграции дагестанцев в пределы Османской империи, прослежены процессы социально-политической адаптации и этнокультурной ассимиляции дагестанской диаспоры в Турецком государстве.

География расселения северокавказской диаспоры за рубежом обширна. Она охватывает Ближний Восток, Переднюю Азию, Северную Африку, Западную Европу, США, Австралию. Дагестанская часть этой диаспоры расселена в основном в Турции. Малочисленные группы дагестанцев проживают в Сирии, Иордании, Германии и США.

Численность населения северокавказской диаспоры за рубежом составляет по разным оценкам от 1,5 до 2-х млн., в том числе дагестанцев до 100.000 человек.

Изоляция от исторической Родины, дисперсность расселения, урбанизация, в результате которой за последние 30-40 лет многие дагестанские села в Турции обезлюдели, – все это привело к тому, что ассимиляционные процессы среди диаспоры приобрели необратимый характер. Единственным способом актуализации диаспорой своей "дагестанскости" остается социальное самоутверждение, до­стижение престижных позиций в сфере материального произ­водства, образования, науки, военной и государственной служ­бы и т.д.


В заключении содержатся итоги и выводы исследования.

1. Как и любой социальный организм, дагестанское сообщество народов имеет свою, исторически заданную генетику и структуру, свою систему внутренних и внешних детерминантов развития, свои, ориентированные во времени и пространстве компоненты межэтнической дифференциации и интеграции.

С включением Дагестана в орбиту российской государственности в историческом, правовом, этническом сознании дагестанцев произошли глубокие изменения. В социальной сфере прослеживается осознанное стремление дагестанцев к самоутверждению в качестве бекского сословия, представителей царской власти, к инкорпорации в военную и экономическую элиты Российской Империи, к получению русского образования, освоению русской культуры. К концу XIX–началу ХХ в. интеллектуальную элиту Дагестана представляют не только последователи арабо–мусульманской культурной традиции, но и интегрированная в русскую культурную среду, европейски образованная генерация просветителей, студенчества, офицеров, служащих, чиновников, буржуазии. Этим новым социальным и интеллектуальным элитам Дагестана принадлежала ведущая роль в модернизации и секуляризации Дагестана по русскому дореволюционному образцу.

2. С образованием Дагестанской области и установлением режима «военно–народного управления», сочетавшего в себе как общеимперские, так и традиционные для Дагестана начала, традиционные институты гражданского самоуправления сельских обществ были либо отменены, либо адаптированы и подчинены царской администрации. Административно-территориальное размежевание на низовом уровне в целом соответствовало традиционному делению на сельские общества. Было сохранено прежнее административное деление на наибства, возрождено выборное сельское управление, созданы выборные сельские суды по шариату и суды по адату, словесные суды и т.д.

Смешение и взаимная адаптация разных правовых систем (адата, шариата, российского права) происходила в условиях общероссийских реформ 1860-х и последующих годов, проникновения капиталистических отношений и ломки веками сложившейся социокультурной и соционормативной практики. Обусловленная этим трансформация правосознания дагестанцев имела как позитивные (привитие российской гражданственности, освоение общеимперских законов), так и негативные (отношение к правосудию, к судам, которые, казалось бы, соответствовали традиции, менялось в худшую сторону, преступность не падала, регулятивные функции сельской общины слабели) последствия. Однако абречества ни как криминального института, ни как социальной практики в Дагестане не существовало.

Приверженность к правопорядку (гIадлу), опасение быть осужденным общественным мнением, отвержение любых форм унижения достоинства личности были и остаются важными нравственными императивами правосознания и самосознания дагестанцев.

3. С установлением советской власти изменились экономические и политические основы социальной стратификации общества. Превратив частные и общественные (джамаатские) земли в «условно–общественные» (колхозные) или государственные (совхозные), советская власть коренным образом переломила традиционные хозяйственно-экономические и общественно–политические устои сельских общин. По ходу коллективизации, индустриализации и культурной революции узденство как основное сословие дагестанского общества было (подобно «расказачиванию») маргинализировано и превращено в колхозное крестьянство.

Духовные лица, которые составляли часть дагестанского общества, а не отдельное сословие, были лишены материальных основ существования (закрытие мечетей, медресе, «национализация» вакуфов), ограничены в правах на участие в общественной и культурной жизни, подвергались репрессиям.

4. Характеристика социальной структуры дагестанских народов в категориях «мечетские общины», «мусульманские общины», «клановая организация», «дагестанские колхозы как форма мусульманского правления» и т.п. применительно к Дагестану XIX в. и, тем более, к современности, некорректны. Дагестанское общество с исторически обозримого времени структурировано на гражданских и светских, а не на этно-клановых или религиозно-общинных основаниях.

5. В XIX- начале XX вв. миграции населения были связаны а) с формированием городского населения; б) с притоком в Дагестан русского населения, украинцев, армян, персов и др.; в) с переселением горцев в Османскую империю.

ХХ век в истории Дагестана отмечен демографическими потреями, связанными с Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войнами, депортацией чеченцев-аккинцев в 1944 г. в Среднюю Азию, насильственным переселением пятой части дагестанских горцев на территории упраздненных Чечено-Ингушской республики и Ауховского района Дагестана.

Наиболее масштабные миграционные процессы были связаны с формированием городского населения и переселением горцев на равнину.

В результате «регулирования» демографического и земельного дисбаланса между горными и равнинными районами путем форсированного переселения горцев на равнину и преднамеренного этнического смешения населения, власти Дагестана ожидали получить процветающую экономику и «интернационализацию общественной жизни». Но, наряду с экономическими результатами такой политики, республика получила неизбежные при столь масштабном демографическом эксперименте социально-экономические проблемы в горах и поземельные конфликты на равнине. Усугубило положение и то, что к 1980 г. большая часть равнинных колхозов была преобразована в совхозы78. Последние привлекали жителей экономически неблагополучных горных районов гарантированной заработной платой, перспективой получить более высокую, чем в колхозах пенсию, благоустроенностью совхозных поселков, наличием «городских» услуг, предоставлением временного жилья и т.д.

Сегодня весь равнинный Дагестан от Самура до Ставропольского края и Калмыкии предстает перед нами как сплошная зона этнического смешения и эпизодических конфликтов, которые возникают в основном по двум причинам: из-за «несправедливого» распределения земельных участков между «первопоселенцами» и «переселенцами» или в связи с выдвижениями (назначениями) на руководящие должности. Трения и инциденты на этой почве широко освещаются в СМИ и научных публикациях как «межнациональные отношения» или «межэтнические конфликты», хотя корни последних лежат отнюдь не в этнической плоскости.

Основная масса населения республики Дагестан (по данным на начало 2005 г. 2 млн.621,8 тыс. человек, из них городских жителей – 42, 7 %.) живет в равнинной и предгорной части, в условиях исключительного этнического смешения. Около миллиона дагестанцев живут за пределами Республики Дагестан (в пределах РФ, Азербайджане и др. странах СНГ). Несмотря на высокие темпы роста городского населения, абсолютная и относительная численность сельского населения не уменьшается. И это создает иллюзии о неисчерпаемом потенциале дагестанского села в смысле сохранения национальных языков, традиционных компонентов бытовой культуры. Между тем рост абсолютной численности сельского населения происходит не в горной зоне, а в равнинных районах Дагестана и ведет не к гомогенизации, а к дальнейшему смешению этнического состава населения республики.

6. В различные исторические периоды менялись приоритеты национальной политики, но неизменным оставалось понимание важности учета этнических, языковых, культурных, религиозных особенностей для упрочения государственных устоев, формирования гражданственности, предотвращения сепаратизма, идеологического обеспечения единства власти и народа.

Разносторонние связи между дагестанскими народами и дагестанцев с внешним миром способствовали возникновению различных по сферам применения и ареалам распространения форм многоязычия.

Функции языков межэтнического общения выполняли кумыкский, аварский, отчасти лакский и ногайский языки. Азербайджанский язык в качестве языка торговли, образования и культурного творчества, использовался дагестанцами в основном в Южном Дагестане. Доминирующие позиции в религиозной и культурной жизни принадлежали арабскому языку.

Хотя тюркский язык употреблялся и как язык письменный, и как средство бытового, массового общения, ареал его преимущественного применения был очерчен пределами Южного Дагестана. В силу различных исторических причин народы этой части края, в лингвистическом отношении далекие от тюркской языковой семьи, оказались почти всецело вовлеченными в тюркскую (азербайджанскую) языковую и культурную стихию. В ней они находили и материальную пользу, и удовлетворение культурных запросов, и творческое, духовное вдохновение.

При всей сложности этноязыковых связей, разнообразии форм многоязычия процессы языковой ассимиляции в конце XIX– первой половине XX вв. носили эпизодический характер и были связаны главным образом с миграциями отдельных семей в иноэтническую среду. Естественная вслед за культурной ассимиляцией трансформация этничности и самосознания имела в Дагестане свои нюансы. Даже после полной «натурализации» в новой среде потомки выходцев из «других» мест или этнических групп на протяжении жизни пяти и более поколений продолжали помнить об их «родовом селении».

7. В конце XIX – начале XX вв. Дагестан, как и весь Северный Кавказ, представлял собой регион оживленного движения капиталов и трудовых ресурсов, арену активной политической и культурной жизни.

В результате демократических преобразований, последовавших после Первой Русской революции 1905-1907 гг. в Дагестане происходит оживление арабо-мусульманской культурной традиции, творческой активизация местной, по-русски образованной интеллигенции, небывалое в прошлой истории расширение функциональной роли языков народов Дагестана, подъем общественной значимости и художественного уровня дагестанской литературы, становлением книгопечатного дела.

Оживление экономики, развитие транспорта и торговли, расширение масштабов и географии отходничества, рост городов, предпринимательская активность населения, – все это способствовало распространению русского языка. Растет стремление дагестанцев к усвоению русского языка, их желание определить своих детей в русские школы и гимназии, популярность которых в немалой степени определялась как социальными и материальными выгодами, так и чем, что для обучающихся в русских учебных заведениях горцев не было запрета на соблюдение мусульманских обрядов.


8. С первых лет советской власти была приняты меры по ликвидации религиозной системы образования, переводу арабографической письменности на латиницу (1928 г.) и кириллицу (1937 г.). Открывались ликбезы и ликпункты, общеобразовательные школы, курсы по подготовке педагогических кадров для обучения на национальных языках, средние и высшие специальные учебные заведения. Были изданы новые учебники, методические русско-национальных словари, создавались национальные СМИ, писательские союзы, художественные коллективы, театры и т.д. Все это способствовало развитию языков народов Дагестана.

Однако в 1960-е годы происходило ограничение, а в отдельных сферах и свертывание функций национальных языков. Роль национальных языков как основного средства трансляции и трансмиссии в поколениях этнокультур, потребления национально-языковых форм художественной культуры, постепенно редуцировалась. Все это сопровождалось насаждением идей о наступлении коммунизма, слиянии наций и языков, пропагандой «стерильной» от национально-религиозного содержания морали и т.п.

9. Советская модернизация коснулась не только производственного, общественного и отчасти семейного быта, но и такой чувствительной сферы как этническое самосознание. Под предлогом борьбы с национализмом шло постепенное вытеснение национальных языков из сферы образования, затушевывание национального своеобразия культур, внушение стереотипов о том, что культурным советский человек – это тот, кто избавился от религиозного дурмана и прочих признаков «национальной ограниченности».

С конца 1960-х гг. начался перевод школ на русский язык обучения сначала с многонациональным, а затем и мононациональным контингентом учащихся. Тогда же началось падение уровня преподавания родных языков и литератур. Таким образом, вытеснение родных языков из системы образования явилось основной причиной стагнации и функциональной депрессии национальных языков. Несмотря на это, в научной и публицистической литературе пропагандировались тезисы о невиданном развитии национальных языков и культур, указывалось на рост числа писателей и их сочинений, на увеличение из года в год театральных постановок, коллективов художественной самодеятельности и т.д. Делалось это вне контекста состояние языковой компетенции «национального» читателя и зрителя.


10. Реалии этноязыковой жизни 1970-х и последующих годов уже не вписывались в догматическую парадигму о неуклонном развитии и взаимообогащении национальных языков и культур. Присущее раннему периоду советской истории гармоничное взаимодействие национальных и русского языков, выражавшееся в том, что каждый из языков занимал соответствующие своим демографическим, коммуникативным, образовательно-культурным и иным ресурсам функциональные сферы и ниши, начало менять направление в сторону свертывания сфер употребления национальных языков. Вместо утверждения гуманистического, одинаково бережного отношения к родным и русскому языкам, в общественное сознание людей прямо или исподволь «внедрялись» предубеждения о бесперспективности национальных языков, о том, что за пределами аула родной язык якобы никому не нужен.

Следствием вытеснения национальных языков из таких общественно значимых сфер функционирования как образование, делопроизводство, государственная власть, публичная политика, явилось падение социального престижа национальных языков, ослаблению их роли в сфере общественного быта, художественной культуры, литературы, СМИ.

11. Функциональное состояние языков – это не только аккумулированный результат развития этноязыковых и этнокультурных процессов в предшествующие эпохи, но и индикатор действенности новейших технологических и коммуникативных реалий, которые в условиях глобализации обретают значение самостоятельных детерминантов этноязыковой динамики.

Современная этноязыковая ситуация в Дагестане складывается таким образом, что выполнение национальными языками знаковых, социально или политически престижных функций представляется куда менее актуальной, чем то, что родные языки выходят даже из семейно-бытового употребления, их преподавание свертывается уже на стадии начального образования.


12. В развитии этноязыковых процессов в Дагестане прослеживаются как общие тенденции, так и субрегиональные особенности.

Южный Дагестан по сложности этнической структуры, представленной рутулами, цахурами, агулами, лезгинами, табасаранцами, горскими евреями, азербайджанцами, терекемейцами и отчасти кумыками и даргинцами, вполне сопоставим с Западным Дагестаном, где сосредоточена половина всей этнической номенклатуры Дагестана. Но даже на фоне мозаичной конфигурации этноязыковой карты Дагестана город Дербент с примыкающими к нему территориями занимает особое положение. Эта часть Прикаспийской области уже с Сасанидского периода и вплоть до наших дней продолжает оставаться зоной в высшей степени интенсивных этноязыковых контактов.

В наши дни район Прикаспийской низменности от подступов к Дербенту, города Дагестанские Огни, сел Геджух, Чинар и до поселка Белиджи и близлежащих к нему сел предстает перед нами как формирующуюся вокруг Дербента городскую агломерацию с соответствующими ей социально-экономическими компонентами и параметрами.

13. Специфику этноязыковых процессов в Прикаспийском и Северном Дагестане определяет тот факт, что на данной, наиболее густонаселенной территории расположены все города Дагестана, кроме Дербента.

На начальных этапах формирования городского населения Дагестана миграционные потоки сельского населения в города не были столь мощными, чтобы кардинально изменить уже сложившуюся в городах этноязыковую ситуацию. Вплоть до начала 1950-х гг. Буйнакск, Хасавюрт оставались преимущественно кумыкоязычными городами, Дербент – азербайджаноязычным, Избербаш – даргиноязычным, Кизляр, Махачкала, Каспийск – русскоязычными городами. Но уже в 1960-е гг. в эволюции этноязыковой ситуации в городах определилась тенденция постепенного формирования русскоязычной среды.

Сельского населения этой части Дагестана составляют кумыки, русские, чеченцы, ногайцы, а также представители всех народов Дагестана, переселенные с гор на равнину. В результате миграционной политики советского периода этническое смешение населения достигло здесь самого высокого в Дагестане уровня. Этноязыковая ситуация в Приморском и Северном Дагестане определяется главным образом функционированием русского языка как языка межэтнического общения.

14. Нагорный Дагестан, в отличие от Прикаспийских равнинных районов, не подвергалась сколько-нибудь существенному этническому смешению населения и в целом продолжает сохранять преемственность сложившейся десятки веков назад этноязыковой структуры. Однако центры функционирования некоторых из языков народов Нагорного Дагестана за истекшие полвека плавно переместились из гор на равнину, что связано с интенсивностью формирвания городского населения, переселениеми с гор на равнину.


15. Хотя из 13 субъектов ЮФО Республика Дагестан по доле городского населения занимает 11 место, влияние фактора урбанизации на сохранение родного языка и этнокультурной самобытности в Дагестане ощущается сильнее, чем в других субъектах РФ. Так, в Чечне и Ингушетии большинство сельского и городского населения составляют соответственно чеченцы и ингуши, тогда как в Дагестане ни одна из национальностей не составляет даже четвертой части общей численности населения республики. За последние три-четыре десятилетия русский язык в Дагестане существенно расширил социальные позиции и сферы функционирования. Для дагестанцев, как и для всех россиян, русский язык является главным средством культурного и научного творчества, а для значительной части горожан-дагестанцев и единственным средством общения.

16. Дагестанцы, дагестанский народ – это единый социум, которому присущи базовые характеристики историко-культурной общности, однотипность социальной организации и структуры, единые основы этничности и гражданственности. Первичную основу данного социума составляли «самостийные» сельские общины – джамааты.

Сельские общины принимались в «вольные» общества не как этнические единицы или этнополитические образования, а именно и только как сельские общества. Последние при любых обстоятельствах сохраняли за собой свои территории и были свободны как в выборе политического образования, к которому они считали возможным входить, так и в праве выходить из него. Этнический фактор как в «вольных» обществах, так и в феодальных образованиях Дагестана был выведен за пределы правового поля. Отсюда и то первостепенное значение, какое придавалось (и поныне придается) принадлежности к определенной сельской общине, а не к этносу в его нынешнем, политизированном понимании, признанию в человеке личностных, а не «этнических» достоинств.

Социальные связи и отношения в Дагестане имеют ряд особенностей, обусловленных факторами исторического, демографического (преобладание сельского и относительно позднее формирование городского населения), семейно-бытового (традиционность семейных отношений, прочность родственных уз) характера. Своеобразны здесь этнокультурная среда и социально-психологическая атмосфера социализации личности дагестанца, формирования его мироощущения, идентичности.

Дагестан исторически составляет целостное социокультурное пространство, в котором сельские и городские общины устанавливали и отстаивали такие нормы и традиции сосуществования, которые позволяли каждому сельскому обществу, каждому этносу сохранять свой язык или диалект, свою культурную идентичность.

В самосознании дагестанцев этнические константы занимали свою, вторичную по сравнению с принадлежностью к сельскому обществу, нишу. Именно данная ипостась самосознания дагестанцев является конструктивным ядром, структурирующим элементом и компонентом дагестанской идентичности.

17. Эмиграция дагестанцев в пределы Османской империи продолжалась, с разной степенью интенсивности, со второй половины XIX в. до первой честверти XX в. включительно. Современная численность северокавказской диаспоры за рубежом составляет примерно 1,5-2 млн. человек, в том числе дагестанцев— до 100.000 человек.

Отчуждение дагестанской диаспоры от историчес­кой Родины, отсутствие реаль­ных условий для культурной самоорганизации предопределило перспективы этнической будущности дагестан­цев в Турции, лишило их иной альтернативы, кроме ассимиляции в турецком обществе. И если дагестанцы как подданные Российской империи, граждане Советского Со­юза, а ныне — России, имели и имеют те или иные возможности для сохранения и воспроизводства этнокультурных ценностей, то дагестанская диаспора в Турции фактически лишена таких возможностей.

18. Автором выявлены, переведены на русский язык и введены в научный оборот арабографические сочинения XIX века, написанные арчинцами на арчинском, аварском и арабском языках. Эти материалы прозволяют пересмотреть устоявшееся в науке представление о бесписьменности как арчинского, так и, вероятно, ряда других языков малых по численности народов Дагестана.


Основные выводы и положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:


Статьи в журналах из списка ВАК:

1. Магомедханов М.М. Этноязыковые аспекты культурной идентичности дагестанцев // Вестник Дагестанского научного центра РАН. № 14. Махачкала, 2003. С. 75-83.

2. Магомедханов М.М. Адат, шариат и российские законы в Дагестане // Вестник Дагестанского научного центра Российской Академии наук. № 16, Махачкала, 2004. С. 76-84.

3. Магомедханов М.М. Дагестанцы: грани идентичности (этноязыковой и социокультурный аспекты) // Этнографическое обозрение. 2009, № 6. С. 133–148.

4. Магомедханов М.М., Ибрагимов М.-Р.А. Языковое и этнокультурное многообразие народов: специфика Дагестана // Социологические исследования. 2009.  № 6. С. 45–50. 

5. Ибрагимов М.-Р. А., Магомедханов М.М. Этнодемографические аспекты формирования городского населения Дагестана (вторая половина XIX- начало ХХI в. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. Вып. 1. СПб, 2009, С. 247–259.

6.Магомедханов М.М. Образцы письменности арчинцев // Антропологический форум. 2009. №11.anthropologie.kunstkamera.ru/07 /11online. С.1-47.