Иглу универсализм и этноспецифика корейской культуры
| Вид материала | Документы |
- Фестиваль Корейской культуры в г. Казань Программа фестиваля Корейской культуры, 219.89kb.
- История корейской литературы до начала, 434.52kb.
- Научно-исследовательская работа кафедры педагогики иглу в проблемном поле медиаобразования, 139.82kb.
- Универсализм эстетического опыта, 634.93kb.
- Пхеньян столица Корейской Народно-Демократической Республики, 733.97kb.
- Литература к курсу корейской истории и культуры, 334.18kb.
- Социальный универсализм в русской историософии второй половины xix-начала, 627.3kb.
- Гуманистический универсализм как парадигма мировоззрения, 619.81kb.
- Все о корее краткий обзор, 616.58kb.
- Программа Дня иглу в моу «сош №27» г. Ангарска 12. 00 -12., 63.87kb.
| Романский мир: аспекты семиометрии Известное в языкознании терминопонятие «Романия» есть устойчивое означивание, на основе латинского корня (от Roma – Рим; ср.: фр.Romania; it. Romania; русск. Романия), особого типа реальности. Изначально оно обозначает «территорию, населенную романскими народами» (Степанов 2001:285). По своему происхождению в латинском языке Рима, его прототип Pax Romana означал «мир (отсутствие войны) с Римом» (Ibid). Референциально данное понятие, однако, гораздо шире указанного и репрезентирует сегодня историческую, геополититическую, цивилизационно-культурологическую и лингвистическую реальность, представляющую особый интерес для понимания процессов контактирования и длительного сосуществования разных народов и языков во времени и пространстве и, значит, являет собой поле многовекторной интерпретации, включая интерпретацию концептуально-аксиологическую. Изучение Романии имеет глубокую традицию, внутри которой выдвинуты теории понятия «романские языки», их происхождения и вариативности, структурной и типологической общности; ареальных и другого вида исследований данной генетически родственной семьи романских языков. Романское языкознание сегодня представляет собой отдельный и постоянно развивающийся раздел общего языкознания (Языки мира. Романские языки 2001). Если интерпретация будет иметь целью выход анализа на некоторое «глубинное» измерение понятия «Романия», то оно может быть произведено путем семиометрии, то есть установления аксиологических оснований знакового образования концептуального статуса и определенного типа упорядочения выводимого спектра данных оценочных смыслов, восходящих к ценностным параметрам. Понятие «Романия» в указанном видении аксиологически интерпретируется как «мир» - не столько как «мир в отсутствие войны», но мир жизни, мир духовно- событийный, мир со своими параметрами и ценностными ориентирами. Исходя из этих оснований, уникальность данного мира состоит в том, что, исторически возникнув в первые столетия нашей эры как постепенное, географически распространяющееся объединение народов внутри одного экспансионистского типа государства (Римской Империи) с одним политическим центром - Римом, на основе одного языка – «народной» латыни, он прошел несколько этапов в своем развитии от «древней» Романии до «новой» Романии, включая «утерянную» Романию, оформившись в лингвокультурологическую общность и сохраняет в настоящее время свою значимость не реального наднационального пространства, но некоторого единого цивилизационного и лингвистического феноменологического пространства общей истории и коллективной памяти. Обладая такой значимостью, «Романский мир» выполняет вплоть до наших дней роль постоянного «источника» и модели для современных политологических, культурологических способов осмысления подобного типа общностей. Романский мир является уникальным для лингвистического изучения тех сращений, аналогий или отклонений и их факторов, которые могут возникнуть в волновом и синергетическом движении от одного остова, одного центра – Рима и внутри одного языка – латинского. Идея осмыслить Романию именно как Романский мир является поэтому закономерной, как это показано в работах Г.В.Степанова и Ю.С.Степанова (Домашнев 2001:3-11; Степанов 2001:285-289). Если под «миром» понимать все то событийное, которое «случается, происходит» внутри данного пространства (Л.Витгенштейн) и определяет бытие как со-бытие в нем живущих, то очевидным становится чрезвычайная насыщенность понятия и задаваемой им модели общности обозначаемой как «Романский мир». Исторически данное понятие составляет парадигму корреляций: «греческий мир – римский мир», «греко-римский мир – окружающие их миры», расширение «римского мира», границы «римского мира». В современном мире оно представляется особенно «аттрактивным», служит моделью, с опорой на которую понимаются внутренние мотивационные основания такого над-национального европейского объединения, как Евросоюз; осмысливаются возможные параметры таких общностей, например, как «Русский мир». Одной из актуальных проблем является вопрос о «границах» романского и смежных с ним «миров», прежде всего германского. Понятие «древней Романии» соотносится с периодом формирования, укрепления и высшего развития тысячелетней Римской империи и в лингвистическом плане охватывает совокупность языков, развившихся на основе «народной», то есть романских языков, к которым в расширенном составе традиционно относят одиннадцать языков: итальянский, испанский, французский, португальский, окситанский, каталанский, франко-провансальский румынский, рето-романский, сардский, далматинский языки (DH:3281). «Утраченная» Романия соотносится с теми территориями и народами, которые, будучи завоеванными римлянами, не стали в конечном счете постоянной частью империи. В этом случае языки народов, заселявших данную территорию, испытали на себе определенное влияние латинского языка в данный период своей истории, но остались в употреблении. К составу «утерянной Романии» следует отнести прежде всего английский язык. «Новая Романия» означает совокупность всех тех языков и наречий, которые сформировались на основе уже «романских», то есть нео-латинских языков в ходе экспансии европейских государств, исторически и лингвистически принадлежащих к «древней Романии». К «новой Романии» относятся языки «Латинской Америки»): испанский язык Мексики и других испаноязычных народов, португальский язык Бразилии, французский язык в Африке и других частях света. Как цивилизационное понятие, Романия образует, таким образом, целостный мир, в котором исторически и через латинский язык (и далее романские языки) закладываются основы, ценностные корни культурных традиций. Перечислим наиболее очевидные аксиологические векторы семиометрии понятия «Романский мир», которые дают представление об указанных цивилизационно-духовных корнях:
- Классическая и рационалистически – критическая эпистема в архиве знания (М.Фуко) в ее соотношении с философией Платона; включенность картезианства, маккиавеллизма в романский мир. - Наличие «кодовых» аксиологем культуры и социального мира, лингвокультурологических символов, общих текстов культуры и «персонажей» истории. Отметим здесь в качестве примера лишь один ряд аксиологем. Речь идет о таком ряде как этикет, политесс, открытость для общения, изначальная вежливость и симпатия к другому, куртуазность. «Куртуазность» (ср. фр. “Courtois”; ит. : cоrteggiano)- понятие. изначально связанная с образом поведения истинного аристократа – придворного, оно постепенно приобретает качество регулятива образцового способа жизни «человека – внутри – общества».
Библиографический список Домашнев А.И. Горизонты романского мира в трудах Г.В. Степанова [Текст] // А.И. Домашнев /RES PHILOLOGICA – II. Филологические исследования. Сборник статей памяти академика Г.В.Степанова. К 80-летию со дня рождения (1919 – 1999) - СПб: Петрополис, 2001 . – С. 3-11. Степанов Ю.С. Несколько культурологических идей к теме «Романский мир в его отличиях от германского» Степанова [Текст] // А.И. Домашнев /RES PHILOLOGICA – II. Филологические исследования. Сборник статей памяти академика Г.В.Степанова. К 80-летию со дня рождения (1919 – 1999) - СПб: Петрополис, 2001 . – С. 285 – 289. Языки мира. Романские языки [Текст] /Ред.коллегия И.И.Челышева, Б.П.Нарумов, О.И.Романова. – М.: Academia, 2001. – 720 c. Dubois J. Dictionnaire étymologique [Text] // J.Dubois, H.Mitterand, A.Dauzat. – P. : Larousse/VUEF, 2001. – 822 p. (DE) Le Robert. Dictionnaire historique de la langue française. Sous la direction d’ Alain Rey [Text] / Tome 3 Pr-Z. – P. : Dictionnaires Le Robert, 1992. – 4303 p. (DH) А.Ю.Суслова, Иркутск, ИГЛУ Дискурсивные технологии продвижения ценностных смыслов в рамках американского коммуникативного сообщества Для любого социума необходимо обеспечить регулирование социальных отношений, используя при этом такой семиотический код, который бы эффективно доносил необходимую информацию наибольшему числу реципиентов данного социума, делая ее доступной для понимания, социально привлекательной и легко усвояемой. Вспомним примеры античной Греции с ее развитой политической жизнью и борьбой разных партий за влияние на массы. В этих условиях умение убеждать людей, приводить убедительные аргументы против своих оппонентов, подкреплять их фактами, воздействовать не только на разум, но и чувства и эмоции слушателей было величайшим искусством и даже «лингвистическим» мастерством. Относительно процесса убеждения Аристотель делает интересное замечание, которое имеет прямое отношение к нашим дальнейшим рассуждениям о технологиях убеждения, а именно, он различает среди приемов убеждения те, которые “не нами изобретены”. К ним он относит всевозможные факты, данные, свидетельства, т.е. посылки, на которые опираются в доказательных и правдоподобных рассуждениях. С другой стороны он выделяет “технические” методы, которые “могут быть созданы нами с помощью метода и наших собственных средств” [Аристотель]. С появлением коммуникационных технологий, таких как, пресса, радио, телевидение, Интернет, реклама, PR, способы убеждения не только не изменились, но стали более регулируемыми и технологичными. Любому оратору, пользующемуся этими средствами, можно отшлифовать свою речь заранее; воспользоваться текстом речи, написанным профессиональными спичрайтерами и командой профессионалов той сферы, в рамках которой осуществляется интеракция; добавить визуальные или звуковые семиотические коды. Например, в журнале The New Yorker, журнал для интеллектуальных американцев, автор статьи War and Words отмечает буквально следующее A President is well advised to choose his words carefully. The speaker speaks off the teleprompter, not the cuff (с бухты-барахты, необдуманно) ( New Yorker, 2007) . Высокая технологичность коммуникации американского социума привела к тому, что в американском коммуникативном пространстве появилось, интенсивно саморазвивающееся информационно-коммуникационное пространство. С философской точки зрения два этих пространства находятся в отношениях целого и частного. «Познание целого и частей происходит одновременно: выделяя части, мы анализируем их как элементы данного целого, а в результате синтеза целое выступает как диалектически расчлененное, состоящее из частей» [ФЭС]. Информационно-коммуникационное пространство все больше захватывает обычного американца, и как результат, происходит частичная подмена реальной межличностной коммуникации ее виртуальным аналогом. Достаточно привести несколько примеров: через сети Интернет создаются клубы по интересам (любители мыльной оперы, клуб анонимных алкоголиков и т.д.), появляется огромное количество чатов. Интернет программа YouTube берет на себя не только функции копилки словесного и визуального информационного мусора, но и информационного канала для трансляции публичных лекций (лекции и интервью профессора Хомского, Лакоффа или Фоконье). Американцы научились общаться в рамках информационно-коммуникационного пространства, доверять информации, принимая на веру многое из того, что им преподносится. Много раз приходилось наблюдать за поведением американцев, которые вступали в воображаемый диалог с участниками той или иной телевизионной программы, выражая свое согласие, недоумение, негодование или восторг (No way. Oh, my God, what you are talking about. Kidding? и др.). Подобное речевое поведение свидетельствует о сильном эмоциональном воздействии, которому подвергаются субъекты информационно-коммуникационного пространства. Более того, СМИ, являясь информационным каналом коммуникации между властью и остальной частью населения американского социума, выстраивает интерпретирующие структуры, задающие границы и основные блоки, служащие поддержанию идеологической гегемонии. Идеология доминирующей власти задает взаимосвязь социальных отношений, являясь при этом комплексным когнитивным инструментом, который контролирует образование, трансформацию и функционирование многих социальных когниций, таких как, знание, мнение, отношение, социальные репрезентации [Т.А. ван Дейк]. Власть, как правило, апеллирует к традиционным для данного социума общественно-нравственным ценностям, чем обеспечивает его способность к саморегуляции. По словам А.А. Леонтьева, «в основе мировидения и мировосприятия каждого народа лежит своя система предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных схем» [Леонтьев, 1993: 20]. Поскольку патриотические призывы, исходящие от представителей власти в ходе встреч со своими согражданами, достаточно часто бывают не эффективными, появились другие способы продвижения правящей идеологии и формирования общественного национального сознания. Массмедиа, это именно тот институт, который берет эту функцию на себя. Массмедиа, как считает ван Дейк, предписывают не столько, "что" люди должны думать, а то, "как" они должны думать [Т.А. ван Дейк]. Проблема моделирования информационно-коммуникационного пространства и дискурсивных технологий его построения представляет для нас научный интерес с точки зрения декодирования данных приемов с помощью методов критического дискурсивного анализа. Именно с помощью лингвистических средств происходит активизация уже знакомых социальных смыслов или продвижение новых, необходимых в данное время и при определенных социально-политических условиях. Актуальность данной проблематики, а именно изучение дискурсивных технологий моделирования информационно-коммуникационного пространства американского социума невольно подтверждают сами американцы. В частности, директор Института независимых средств массовой информации, главный редактор AlterNet.org, написавший предисловие к известной книге Лакоффа “Don’t Think Of An Elephant!” Дон Хейзен утверждает буквально следующее “..when you control the language, you control the message, and the corporate media does the rest” [Hazen: xii]. Современному обществу в целом, и каждому национальному сообществу, в частности, для их стабильности и процветания необходимо сохранить и приумножить ценностные ориентиры, и наилучшим способом достижения этого результата в американском социуме является осознанное моделирование информационно-комуникационного пространства. Успешное построение модели коммуникационного пространства напрямую связано с выбором эффективных дискурсивных технологий, на изучение которых и нацелено наше исследование. Библиографический список Аристотель. Риторика [Текст] /Аристотель// собр.соч. в 4 т. - М., 1978. Дейк, Т.А. Ван. Discourse semantics and ideology [Электронный ресурс]: ссылка скрыта Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура [Электронный ресурс] / Мануэль Кастельс. ссылка скрыта Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира// Язык и сознание: парадоксальная рациональность [Текст] / А.А. Леонтьев.- М., 1993.- С. 16-21. Хейзен Дон. Предисловие [Текст] / Д.Хейзен // George Lakoff. don’t think of an elephant!. Introduction by Don Hazen. - Chelsea Green Publishing. White River Junction, Vermont, 2004. ФЭС - Философский энциклопедический словарь [Словарь]/Под. Ред. С.С.Аверьянцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. – 2-е изд. – М.: Сов. Энциклопедия, 1989. Н.Ю. Тразанова, Иркутск, ИГЛУ Кодификация представлений о «доме» в национальных лингвокультурах: сравнительный анализ на материале русского, английского, японского языков В настоящее время при изучении языка в тесной взаимосвязи от культуры, общества, этноса вновь приобретают актуальность проблемные вопросы о сосуществовании и соотношении универсального и специфического в языке (Вежбицкая, Эко), уникальности отдельной лингвокультуры (Гумбольдт, Сэпир, Уорф, Гачев). Наряду с этим, в рамках когнитивного и лингвокультурологического подходов, основным объектом исследования признаётся человек в языке и окружающей действительности. Бытие человека в мире основано на оценочном отношении, т.к. процессы восприятия, осмысления, освоения и присвоения, т.е. введения в сетку собственного опыта знаний, ценностных ориентиров, связаны с процессом оценивания и ситуацией морального выбора в зазоре «между миром должного и сущего». Фундаментальные универсальные человеческие ценности фиксируются языком любой национальной лингвокультуры, особенно посредством идиоматических и паремиологических выражений, которые, во-первых, функционируют в роли культурных кодов, передавая сложившуюся систему коннотаций, оценок образного восприятия мира [Гуревич, 2005: 84]; во-вторых, значительная часть подобных выражений имеет оценочный характер, судя по рубрикациям «хорошо - худо», «много - мало», «далеко - близко» [Баранов, 2008: 76]. В связи с вышесказанным, оправданным можно считать утверждение о том, что в языке существует (можно установить/выявить) модель-код, отражающую процессы познания, освоения, концептуализации и категоризации мира, его символизации в данных этнокультурных условиях и обстоятельствах жизни человека/общества. Данную модель следует рассматривать как код, который состоит из знаковых образований, дающих ключ к пониманию целостной лингвокультуры. Код представляет глубинное измерение семиотической деятельности человека, т.е. измерение аксиологическое, предполагающее установление оценочного отношения, приводящего к формированию и существованию ценностей. Под кодом понимается также свод правил согласования его элементов и «переключения» на другие фрагменты семиосферы, свойственный данной лингвокультуре. Понятие «кода», имплицируя значения «системы» и «структуры», обусловливает необходимость определить единицу структуры предполагаемого кода лингвокультуры. На наш взгляд, единицами данного кода, отражающими глубинное аксиологическое измерение, являются элементы инвариантного характера, которые можно назвать аксиологемами. Одним из важнейших фрагментов НЦК любой лингвокультуры следует считать «дом», т.к., во-первых, в широко распространённой оппозиции пространственного кода «своё - чужое» «дом» занимает центральное место в «своём», «родном», привычном мире в противопоставлении «чужому», «неведомому», «враждебному»; во-вторых, даёт представление о ценностных отношениях между людьми «домашнего» пространства; в-третьих, повествует о вещах, наполняющих «дом», которые, нередко имеют символическое либо ритуальное значение в данной культуре. «Дом» есть одновременно духовный и материальный микромир человека, в котором он наиболее близок к своей природе, естествен, может быть самим собой. Человек – хозяин своего дома в плане отношения к материальным вещам, а также создатель, творец, выстраивающий отношения с другими «обитателями» домашнего пространства. В настоящее время, как в нашей стране, так и в Японии, Англии большинство людей живёт в многоквартирных домах, и речь идёт уже не о строительстве дома, а о приобретении квартиры, жилья (по сути, жилплощади). Однако, несмотря на этот факт, идеалом остаётся свой дом, в случае Японии - традиционный японский дом, в России – коттедж или даже деревянный дом с русской печью, в случае Англии – частное владение, предпочтительно загородное. В России коттедж является символом процветания, богатства, власти, для многих людей – пределом мечтаний. Строительство деревянных домов, а также возникновение новых поселений (Ладога, Радолюбия, Живой Родник) в русле Анастасиевского движения и ему подобных, основанных на почти забытых русских традициях, земледелии, идеалам большой русской семьи, говорит об определённой тенденции к возврату к «корням», стремлению сохранить русские ценности и передать их потомкам. В подобных поселениях в духовном плане нередко обращаются именно к языческим традициям, связанным с божествами Сварогом (солнце), Макошью (земля), Марой (зима, ночь, смерть), а значит, обращаются к почитанию природных явлений. Прототипическим образом и идеалом «дома» в английской культуре является крепость - castle, который является как защитным сооружением от внешнего мира, так и символом частной жизни (privacy), которую англичане ревностно оберегают. Основная оценка «дома» как «крепости» вербализуется в английском языке в виде пословиц-девизов My home is my castle; An Englishman’s home is his castle. Вторая пословица подчёркивает, что именно «дом» англичанина, а не представителя другой нации, предстаёт в данном качестве. «Англия – это царство частной жизни, гербом которой могло бы стать изображение изгороди и девиз «Мой дом – моя крепость!» [Овчинников, 2005: 280]. Говоря о японском доме, следует, прежде всего пояснить понятие «своё - чужое» (букв. «внутри - снаружи», 内 - 外, uchi - soto), являющейся «основным понятием, которое формирует японское общество» [Танака, цит. по Алпатов, 2008: 79], поскольку японская культура в силу исторических (находясь длительный период времени в изоляции от других стран) и географических факторов (будучи островным государством) сложилась как культура «групповая». Понятие «своё» ограничивает пространство, внутри которого каждый член группы осознаёт свою принадлежность к ней. Под группой, в зависимости от ситуации, понимается нация, семья, круг коллег по работе и т.п. «Чужое» обозначает пространство вне группы, т.е. другую нацию, соседскую семью, фирму или организацию, с которой контактируют, сотрудничают. Одно из основных отличий японского традиционного дома как от русского (просторного, широкого), так и от английского (особняка, растущего ввысь), в том, что он очень мал по размерам, и это ещё больше способствует сплочению семьи как группы. Ценностное отношение к фундаментальным, жизненно важным фрагментам действительности сохраняется и передаётся из поколения в поколение. Универсальным, «вечным» в любой лингвокультуре является особое ценностное отношение к дому. На материале паремиологических выражений можно выделить наиболее важные аксиологические значения, восходящие к инвариантным, фрагмента «дом», а также смоделировать данный фрагмент в составе ценностного кода лингвокультуры. В русской культуре за прототипический образ дома принимается «изба» с русской печью, и, в широком смысле, Родина, которые характеризуются «открытостью», «хлебосольством», «простором». В английской культуре прототипическим идеалом дома считается «крепость» - castle, устремляющийся ввысь, а также «родная земля» - homeland, которые выступают в роли «частных владений», призванных оберегать сложившиеся традиции английского общества, и, главное, частную жизнь. В японском обществе идеалом дома является традиционный японский дом и родная страна со «свёрнутым» внутрь пространством, т.е. ориентацией на «группу», коллективное поведение в соответствии с «подобающим местом» в «упорядоченном космосе» иерархических отношений японского общества и мира окружающей природы. Библиографический список Алпатов, В.М. Япония: язык и культура: Учебное пособие [Текст] / В.М. Алпатов – М.: Языки славянских культур, 2008. – С. 79. Баранов, А.Н. Аксиологические стратегии в структуре языка (паремиология и лексика) [Текст] / А.Н. Баранов // Вопросы языкознания, № 3. – М.: Наука, 1989. – С. 74-89. Гуревич, Т.М. «Фразеология – ключ к взаимопониманию» [Текст] / Т.М. Гуревич // Актуальные воспросы японского и общего языкознания: Памяти И.Ф. Вардуля. Отв. ред. В.М. Алпатов, З.М. Шаляпина. – М.: Вост. лит., 2005. – С. 84. Даль, В.И. Пословицы и поговорки русского народа [Электронный ресурс] / В.И. Даль. - ссылка скрыта. Овчинников, В.В. Сакура и Дуб: Ветка сакуры, Корни дуба [Текст] / В. В. Овчинников. – М.: Дрофа, 2005. Ожегов С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М.: АЗЪ, 1994. Longman Dictionary of Contemporary English, 2001 [Electronic Resource] online.com/dictionary/home_1. The Oxford Dictionary of English proverbs [Text] / revised by F.P. Wilson. – Oxford University Press, 1970. – p.379, 394. 広辞苑［テキスト］－東京: 岩波書店、1998 －341ページ. 日向一雅 ことわざ新辞典 ［テキスト］/ 一雅日向 － 東京: 高橋書店、2003. В.М. Хантакова, Иркутск, ИГЛУ |