Современная Россия в поиске культурной идентичности

Вид материала

Документы

Содержание Первая из них Вторую стратегию 2 См. работу: Preez P. du. A Strategic Theory of Social Identity/ Paper presented at the International Conference on Self and Id

Подобный материал:

• Оценка уровней формирования культурной идентичности учащихся, 74.21kb.
• Программа дисциплины Современная политическая ситуация в Африке и Россия: Африка континент, 142.29kb.
• С. С. Хоружий «братья карамазовы», 605.94kb.
• Вторая Международная научно-практическая конференция Санкт-Петербург, Россия, 42.64kb.
• Программа. Современная, традиционная, народная медицина. Россия, г. Челябинск. Приглашаем, 55.84kb.
• Статья Латыниной о том, как устроена современная Россия. Из-за нее уронили сайт «Новой, 113.78kb.
• Владимира Сорокина «Путь Бро», 234.36kb.
• Международная научно-практическая дистанционная конференция «Современная психология:, 13.06kb.
• Программа трансграничного сотрудничества «Латвия Литва Беларусь», 123.08kb.
• Введение пятая научная конференция продолжает обсуждение теоретических и практических, 1707.18kb.

А. В. Клещина

Современная Россия
в поиске культурной идентичности

В этой статье мы попытаемся очертить круг проблем, связанных с изменением социокультурной ситуации в России сегодня, обусловленным постепенным переходом к мультикультурности, полиэтничности и поликонфессиональности, соответствующих мировым стандартам современного и динамично развивающегося демократического сообщества, предоставляющего равные права всем своим гражданам и резидентам.

Нам хотелось бы остановиться на проблеме поиска новой культурной идентичности, ставшего типичным для большинства россиян после падения тоталитарного режима и распада Советского Союза, предлагавшего, а порой и жестко настаивавшего на довольно узком ассортименте признаваемых и принимаемых социокультурных «идентичностей». Плоскость, в которой нам кажется интересным рассмотрение проблемы поиска культурной идентичности, — это плоскость межкультурных исследований, которые помогают проанализировать на эту ситуацию в терминах межкультурного понимания и межкультурной компетентности.

Проблематика межкультурной коммуникации для России, в отличие от западных обществ, стала такой болезненно актуальной сравнительно недавно. Отсчет можно вести с того момента, когда мы открылись общемировым процессам, которые оказывают на нас, в определенной степени, даже более дестабилизирующее влияние, чем на западные страны. Среди таких основополагающих ­факторов нужно, прежде всего, назвать процесс глобализации и процесс мировых миграций, кардинально перекраивающие современные общества и культуры по этническому, расовому, религиозному и многим другим признакам.

Россия в данном отношении не представляет собой исключения — это очевидно, если мы посмотрим на ту скорость, с которой нашим интеллектуалам приходится осваивать новые для нашей науки области и дисциплины, так как стремительность появления нового, аналогичного западному, круга проблем и конфликтных ситуаций прямо пропорциональна. Действительно, кто бы мог предположить, что за время, равное жизни всего двух поколений, может произойти колоссальный скачок от насильственной форсированной индустриализации преимущественно аграрного СССР к стране, которая сталкивается с проблемами высоко динамичных современных обществ и пытается осмыслить западный опыт межкультурного, межнационального, межэтнического и даже межрасового взаимодействия в перспективе формирующегося в России «общества и культуры разнообразия».

Во многом эта проблема еще не осмыслена, по сравнению с теми же западными странами, где уже была проделана значительная интеллектуальная, социальная и культурная работа, достаточно эффективно способствующая если не решению современных проблем, то их осознанию населением. У нас эти проблемы только начинают дискутироваться, хотя уже оформилась традиция изучения конфликтности межэтнических и межнациональных взаимодействий, кризисности социальных и психологических процессов идентификации общества переходного типа.

Однако хотелось бы отметить, что, даже принимая во внимание эти положительные сдвиги, нельзя не сожалеть о том, что острота и важность решения этих проблем понимается и обсуждается в основном только в научном сообществе, среди именитых ученых, специалистами по межэтническим отношениям и этническому самосознанию. Этого недостаточно, так как данная проблематика будет определять будущее развитие нашей страны, и поэтому она должна быть представлена в официальном дискурсе — политическом, государственном, социальном и культурном.

Сложившаяся ситуация кажется нам пограничной, опасной и требует решительных изменений по нескольким причинам. Во­первых, потому что Россия встраивается не только в мощные центростремительные процессы глобализации, но и в не менее мощные по своему деструктивному потенциалу центробежные процессы глокализации, фрагментации, хаотизации, которые обычно сопутствуют и дополняют социокультурные изменения эпохи глобализации. На данном этапе очень важно уделить внимание формированию новых социокультурных стратегий и культурных политик, которые подготавливали бы общество к неизбежным грядущим переменам.

Во­вторых, недавно Россия официально объявила себя «принимающей или мигрантской» страной, то есть страной, чей демографический состав и социокультурная палитра будут вскоре определяться представителями разных этнических, расовых, конфессиональных групп — намного более разнообразных, чем привычные россиянам.

По мнению многих авторов, это изменение в миграционной политике нашей страны совпало с и без того очень обостренным чувством собственной несамодостаточности и неуверенности большинства населения, которое до сих пор испытывает последствия мощной и тяжело заживающей психологической и социальной травмы, вызванной крушением СССР. Это выражается прежде всего в том, что компонента «Свои», как бы ее ни определяли, все равно остается невнятной или, по словам А. Гофмана, является «перманентным поиском таковой»¹.

Результатом становится рост разного рода «измов»: национализма, русского шовинизма, семитизма, фашизма, — все это на фоне агрессивных ксенофобских настроений, принимающих форму мигрантофобий и этно­нацио­фобий и активно транслирующихся как на уровне повседневного общения, так и через СМИ. 

В принципе, этой характерной для современной России ситуации можно найти ряд обоснований. На самом общем уровне, эта проблема сводится к проблеме бинарных оппозиций и, в частности, оппозиции «Свои–Другие». Как известно, подобные оппозиции представляются людям естественными, поскольку обусловлены врожденными, неустранимыми структурами, не зависящими от уровня цивилизованности или образованности. При этом часто необходимая для нашего восприятия и самоидентификации фигура «Других» конструируется как «Чужие».

Все вышесказанное в определенной мере может быть оправдано «кризисом социокультурной идентичности», который обычно связывается с феноменом «культурной травмы»² и утерей былой «великодержавности». Обращаясь к исследованиям южно­африканского психолога ДеПриза, этот феномен можно обозначить как необычную социокультурную идентификацию «от противного», которая выражается в потребности сначала пристально вглядеться в окружающих нас «бывших соседей», а потом уже идентифицировать себя³. Именно этот поиск новой культурной идентичности является одной из наиболее часто артикулируемых и актуальных проблем в современной России, и нам бы хотелось продемонстрировать, какой вклад в формирование новой культурной идентичности или другого восприятия российской культурной идентичности может внести межкультурный подход.

Итак, многие факторы указывают на то, что мы уже давно перешагнули «коммунистическую» черту и намного ближе, чем хотим себе признаться, находимся к современным высоко динамичным обществам, о чем свидетельствует встроенность России в систему мировой экономики, бизнеса, торговли, туризма: завершением этих процессов будет вступление России в ВТО. Об этом также свидетельствуют и самые недавние социологические исследования.

Если обратиться к западным авторитетам в этой области, то можно заметить, что многие работы Э. Гидденса, У. Бека и З. Баумана посвящены как раз исследованиям этого парадоксального сдвига современного общества в сторону текучести и неопределенности жизни. Многие традиционные структуры больше не воспринимаются как некая константа. Именно поэтому ряд современных социологов говорит о том, что это состояние кризисности, состояние общества риска, неопределенности является нормальным состоянием и непосредственно подтверждением того, что общество является динамическим и современным.

Поэтому определение России как «общества риска» в контексте общемировых тенденций не является чем­то исключительным. Очевидно, что Россия до сих пор переживает переходный период от советского общества к современному индустриальному или современному информационному обществу, но незавершенность этого перехода видна главным образом в сфере экономики и политики. В общественной сфере российская действительность напоминает состояние других западных обществ, для которых также характерно обострение националистических и мигрантофобских настроений.

Таким образом, нужно попытаться наметить стратегии действия в новой социокультурной ситуации, которые, должны найти непосредственное практическое применение, чтобы мы не оказались в ситуации такого общества, о котором говорил Ж. Бодрийар: «…общества, ведущего борьбу с самим собой, общества, фактически отсутствующего, потому что в нем самом рвутся связи»⁴. Нужно уже сейчас наметить хотя бы ориентировочные ответы на вопросы, сформулированные остро и неотложно самими реалиями современной культуры России — что нужно делать, чтобы научиться адаптироваться и жить в этом ­современном обществе риска и неопределенности, и какой должна быть культурная идентичность современного человека.

Нам хотелось бы подробнее остановиться на нескольких стратегиях. Первая из них далека от области культуры — она должна касаться общегосударственной, правительственной политики и тех основополагающих законов, ограничений и мер, которые должны проводиться ей в жизнь. Прежде всего потому, что в современном мире культура очень тесно взаимосвязана и неразрывно переплетена с политикой, а значит, было бы утопично считать, что можно повлиять на состояние общества единственно силой культуры. Мы постараемся вкратце наметить основные направления в этой области, опираясь на мнение Валерия Тишкова, чья гражданская и общественная позиция представляется взвешенной, умеренной и отвечающей потребностям российского общества на данном этапе развития⁵.

В. А. Тишков считает, что в первую очередь необходимо срочно выработать этику в освещении этнических проблем, особенно в отечественных СМИ, и корректный политический язык в отношении представителей разных культур и этносов, как населяющих нашу страну, так и въезжающих на правах трудовых мигрантов и иммигрантов. В том числе, необходимо осуществлять государственный контроль и отслеживать публикацию непристойных оскорбительных брошюр, листовок, буклетов, запрещать их публикации и распространение. Другими словами, он говорит о настоятельной потребности определить критерии, устанавливающие что разрешено, а что запрещено, критерии, которые должны стать непреложными в силу официальности стоящего за ними политического дискурса и которые запретили бы разжигание национальной розни, оскорбление национальной чести и достоинства.

Об этом также хорошо говорит В. Малахов: «В кино 1990 х рутинным стало изображение мультикультурной реальности современных сообществ. Дело не ­столько в сюжетах, проблематизирующих культурную и ­этнографическую неоднородность тех же Соединенных Штатов или Канады, сколько в изменении самого визуального ряда. Из черно­белого (я имею в виду африканцев и белокожих) он становится радикально цветным»⁶. Автор совершенно точно подмечает, что в каждом американском фильме обязательно действуют представители совершенно разных этнических групп — воплощающих традиционное для США этническое и культурное разнообразие.

Причем интересно отметить, что если раньше эти этнические группы позиционировались посредством кино как низкооплачиваемая рабочая сила — в основном «чернорабочие» или обслуга, то теперь негр­президент, ученый с мировым именем (китаец), топ­менеджер (латинос) бесспорно занимают социально престижные должности. Даже в том случае, когда обязательное навязывание подобных фигур выглядит для современного зрителя нарочитым штампом, эта мультикультурная палитра говорит о представленности, о присутствии этих групп в официальном дискурсе. В нашей же стране пока еще существуют только или издевательски­комическое представление трудовых мигрантов, как, например, в пользующемся огромной популярностью сериале «Наша Раша», или негативная стигматизирующая репрезентация мигрантов как криминалистически­террористических элементов, подрывающих основы российского общества.

Директор Московского бюро по правам человека А. С. Брод и председатель президиума совета по внешней и оборонной политике России С. А. Караганов, принимавшие активное участие в программе «Времена», также разделяют мнение В. А. Тишкова о необходимости повышения «квалификации правоохранительных органов, которые плохо ориентируются в идеологии расизма, вражды, не умеют должным образом квалифицировать данные преступления»; потребности в создании отсутствующего на данный момент института экспертизы, который помогал бы квалифицировать подобные преступления и мог бы участвовать в инструктаже судей и постоянной работе с представителями судебной власти⁷.

Вторую стратегию, на которой нам бы хотелось заострить внимание, мы можем назвать культурной. Она должна касаться сферы образования и воспитания будущего поколения, или сферы культурного просвещения. Как бы избито это ни звучало, только при условии формирования и развития межкультурной компетентности у нового поколения россиян можно будет выстроить положительную культурную идентификацию и способствовать неконфликтности процесса идентификации. По словам Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, «люди, которые не воспринимают другие культуры, больше склонны ненавидеть, применять силу и разрушать то, что, по их мнению, является враждебным. Те же, кто считается с другими культурами, кто, преодолевая культурные барьеры благодаря общению, учится у них, скорее ощутят многообразие как благо, и будут стремиться к нему»⁸.

Понимание важности этой стратегии становится очевидным в свете миграционных процессов последних лет и взрыва мигранто­ и ксенофобских настроений в российском обществе. Подобное обострение межэтнических отношений, конечно, имеет за собой длительную историю, потому что такие явления, как неофашизм, шовинизм, расизм, антисемитизм, не могут возникнуть спонтанно и на пустом месте. Например, многие авторы отмечают многолетнее существование в России официального антисемитизма, который то пропадал, то снова шел на подъем, сталинскую политику депортации целых народов, существование более 300 сайтов, пропагандирующих расистские идеи «чистоты» русского народа от «чужаков» и т. д.

Если не углубляться в сложную и противоречивую историю межнациональных или межэтнических взаимоотношений, то можно отметить несколько принципиально важных моментов. Прежде всего, это постоянно присутствующее во внутрироссийской политике представление о враге, категория которого является удивительно гибкой и емкой, вмещая любое количество «пособников врага» и выступая способом идеологической и психологической мобилизации общества.

Можно констатировать, что противоречивый характер государственных правительственных стратегий, тиражирование образа «чужих» в СМИ затрудняет как процесс интеграции российского общества, так и процесс культурной идентификации россиян. Действительно, человек в процессе социализации встраивается в систему уже существующих взаимодействий и моделей поведения, а также культурно­ценностных ориентаций. Особенно на стадии первичной социализации, он подсознательно усваивает враждебные установки, предубеждения, предрассудки в отношении представителей других групп и не имеет возможности подвергнуть их рефлексии или скорректировать.

Следовательно, именно в этом аспекте на первый план выходит важность культурной стратегии — правильного воспитания и мультикультурного образования, состоящего в формировании межкультурной восприимчивости и межкультурной компетентности у нового поколения россиян. Теоретиками межкультурной коммуникации было предложено много компонентов межкультурной восприимчивости, однако обычно признаются большинством следующие элементы: этнорелятивизм, уважение к культурным различиям, способность к адаптации, умение вставать на точку зрения другого, непредвзятость и уважение к потребностям другого⁹.

Примером воплощения на практике культурной стратегии, ориентированной на формирование и развитие межкультурной восприимчивости и компетентности, можно назвать очень интересный и пока еще «пилотный» в этой области проект, предложенный Людмилой Улицкой. В рамках этого проекта будет издаваться серия книг о «Других» или о представителях других наций, которые отличаются от «Нас», и об особенностях их повседневной жизни. Они будут посвящены таким темам, как семья, воспитание, еда, культура поведения у представителей разных народов, и должны будут развенчивать ложные или нагруженные предрассудками представления о «Других» как чужих, угрожающих нашей культуре и ценностям, и поэтому пугающих и опасных. Следует также отметить инициативу некоторых школ Свердловской области по введению уроков, знакомящих школьников с особенностями мировоззрения и уклада жизни представителей другой культуры (чаще всего представителей культур Средней Азии) .

Формирование межкультурной восприимчивости и межкультурной компетентности, нацеленной на коррекцию и изменение искаженного восприятия «Другого» как «Чужого», должно касаться не только детей дошкольного и школьного возраста, но и, бесспорно, подростков, молодежи. В работе с ними представляется целесообразной разработка и проведение теоретических занятий, лекций, семинаров или научно­популярных выступлений, освещающих теоретические концепции и понятия межкультурного взаимодействия и особенности культур наших ближайших исторических и географических соседей.

Кроме того, большую помощь могут оказать разного рода тренинги и программы, которые позволили бы закрепить и опробовать полученные ими знания на практике, отработать разные модели межкультурного общения и ситуации межкультурного конфликта или напряженности. Среди подобных тренингов можно назвать: «Т­группы», анализ конфликтных случаев и примеров межкультурного взаимодействия, ролевые игры и программы культурной ориентации, которые демонстрируют условность, относительность наших культурных взглядов, учат вставать на место другого. Подобные межкультурные методы обучения обычно связаны с «искусственным» (имитационным) погружением в какую­то определенную культуру или построены на моделировании ситуаций межкультурного взаимодействия.

Именно такой межкультурный подход к общенациональной культурной стратегии может, на наш взгляд, облегчить сложности переходного периода в России и поддержать формирование положительной гибкой социокультурной метаидентичности, которая бы способствовала гармоничному сосуществованию внутри одного человека разных (этнических, гендерных, религиозных, гражданских) идентичностей, без которых сложно себе представить человека XXI века.