Geum.ru

Коминтерн и эволюция левого движения мексики

Вид материалаДиссертация
Подобный материал:
1   2   3   4
«Введении» осуществлен обзор историографии по теме, показаны существующие в историографии лакуны.

Изучение проблем Латинской Америки в СССР началось в 1920-е гг. Носившие обзорный характер работы писались непосредственно по следам событий непрофессиональными историками и не были настоящими исследованиями, но следует отметить их несомненное достоинство: введение в научный оборот фактов, которые в более поздних трудах отечественных специалистов не упоминались. Первой работой по истории коммунистического движения континента стала статья сотрудника Коминтерна Г.Я-на (Якобсона), давшего марксистский анализ причин подъёма рабочего движения после I мировой войны и очертившего общие контуры отношений профсоюзов региона с КИП.9 Это был первый шаг, демонстрировавший недостаточную разработанность проблем с одной стороны, и идеологическую детерминированность с другой. Указывая на «неумелую и слабую работу» КПМ в профдвижении, автор не конкретизировал её недостатки, но показал неудовлетворенность руководства Коминтерна уровнем развития революционного рабочего движения в стране.

Целенаправленное изучение истории левого движения континента началось после Второй мировой войны. Появился ряд исторических очерков, рассматривавших формирование КП Мексики с марксистских позиций, уделявших значительное место влиянию Октябрьской революции как фактору мощного идеологического воздействия на рабочее движение страны, оказавшему воздействие на процесс формирования коммунистического движения. Подобная схема создания компартии содержится в публикациях М. Хиля и Л. Медины.10

Послевоенной советской исторической школе по праву принадлежит заметное место в исследовании проблем левого движения Мексики (работы М.В.Данилевич, В.И.Ермолаева, Б.И.Коваля, Н.С.Коноваловой, Л.С.Хейфеца, А.Ф.Шульговского и других).11 А.М.Зорина первой выдвинула ряд положений, которые легли в основу последующих исследований отечественных латиноамериканистов: первая мировая война увеличила значение континента в международной политике, ускорив развитие экономического кризиса и способствуя возрастанию политической активности рабочего движения. В этой обстановке Октябрьская революция стала естественным стимулятором классового сознания.12

В.И.Ермолаев пришёл к выводу о том, что деятельность марксистских кружков в Латинской Америке в XIX веке свидетельствует «о полной несостоятельности взглядов буржуазных фальсификаторов истории, будто бы коммунистические идеи занесены в Латинскую Америку «большевиками и красными агитаторами» лишь после Октябрьской революции».13 Серьезным недостатком работ автора стало отсутствие анализа степени вовлеченности таких групп в политическую жизнь их стран и характера эволюции левого движения. Отметив важную роль «интернационалистов» (в частности, С.Катаямы и Х.А.Мельи) для становления компартий региона, автор в то же время не раскрыл характер их деятельности. Существенную роль в освещении развития международных контактов компартий региона и взаимоотношений КИ с Латинской Америкой играют работы С.И.Семёнова. Автор привёл данные об интересе В.И.Ленина к латиноамериканскому революционному движению и влиянии личности руководителя большевиков на идейное формирование лидеров компартий региона.14 Особо следует отметить монографию А.Соколова, исследовавшего образование и развитие компартии в Мексике в двадцатые годы. Опираясь на доступные в то время источники, автор сравнительно подробно осветил деятельность мексиканских коммунистов. Поскольку работа посвящена вопросам рабочего движения, в неё не вошли сюжеты, относящиеся к деятельности КИ в Латинской Америке. Монография не избежала общей для советской историографии традиции – анализировать принятые Коминтерном решения, не показывая реакцию левого движения Мексики на директивы ИККИ.

Книга А. Ф. Шульговского «Мексика на поворотном пункте своей истории» (М.: 1967) содержит анализ деятельности КПМ в период правления Л. Карденаса, когда партия оказалась в центре игры более широких политических сил – борьбы за претворение в жизнь идеи Народного Фронта. Как показал автор, политика КПМ в этот период характеризовалась изменчивостью и необходимостью приспособления к быстро менявшимся обстоятельствам. Его исследование показывает, как работа коммунистов приобретала общенациональный облик. Однако, Шульговский практически избегает анализа роли Интернационала в формировании некритической позиции партии в отношении Ломбардо Толедано и Карденаса.

Стремясь опровергнуть теорию о марксизме-ленинизме как экзотической идеологии, несоответствующей континентальной специфике, историки-марксисты утверждали, что компартии являются естественными наследниками традиций революционного движения в своих странах, избегая при этом обсуждения вопроса об организационных связях III Интернационала со своими секциями и непосредственном руководстве компартиями из Москвы. Предметом исследования становились события абсолютно достоверные, но не все, в центре внимания оказывались лишь тщательно отобранные лидеры компартий. Объективно это оказывалось попыткой закамуфлировать истину.

Этого, к сожалению, не избежали весьма значимые работы Б.И.Коваля.15 Автор, оценивший процесс формирования коммунистических партий как «весьма неравномерный» и шедший «неодинаковыми путями», подверг анализу обширный фактический материал, нарисовав масштабную картину становления компартий на континенте. Б.И.Коваль на примерах обсуждения в Коминтерне важнейших для революционного движения Западного полушария теоретических проблем продемонстрировал степень идеологического влияния всемирной компартии на латиноамериканские секции. Однако, отсутствие доступа к архивам не позволило в полной мере увязать национальный характер формирования и развития компартий региона с внешним фактором – организационным воздействием III Интернационала.

Открытие для исследователей архива Коминтерна в эпоху перестройки изменило ситуацию, дав возможность использовать новые документы. Так, С.И.Семёнов модифицировал выдвинутые ранее постулаты марксистской историографии, указав, что не только «Октябрьская революция стала своего рода катализатором ... сложного процесса», но и то, что «большую помощь в формировании латиноамериканских секций Коминтерна оказали эмигранты из США, Японии, Европы, Азии», многие из которых выступали в роли представителей Интернационала. Автор рассмотрел также становление структуры латиноамериканских органов III Интернационала и их взаимодействие с национальными секциями на континенте.16

После II мировой войны немарксистская историография пополнилась исследованиями, уделившими большое место взаимоотношениям Коминтерна со своими секциями в Латинской Америке и роли т.н. «агентов» III Интернационала. Фундаментальной работой стала монография Р. Дж. Александера, осветившая историю компартий региона в межвоенный период, несомненным достоинством которой стало обширное использование партийной прессы и интервью с участниками событий, позволившее отойти от схематического рассмотрения левого движения в рамках анализа партийных решений.17 В то же время недоступность архивов способствовала отмеченному им самим «врожденному» недостатку монографии, а также работ большинства иных специалистов (В. Альбы, Б. Гольденберга, Д. Диллон, Р. Поппино): значительная часть анализа строилась «на предположениях и догадках».18 Несмотря на то, что американскому историку удалось понять основные тенденции, выявить формы и методы воздействия Коминтерна на революционное движение Латинской Америки, в его исследовании наличествует очевидное противоречие. С одной стороны, он подчеркивал руководство Коминтерна деятельностью латиноамериканских коммунистов, с другой стороны, усматривал отсутствие у III Интернационала интереса к континенту. Это противоречие не подтверждалось достоверными фактами. Источниками информации Александера были в основном люди, покинувшие компартии по своей воле или исключенные из них (т.н. «ренегаты»), не обладавшие сведениями, позволяющими полностью раскрыть тему интернациональных связей.

В монографии Э. Коллотти-Пишель и К. Робертацци «Коммунистический Интернационал и колониальные проблемы, 1919-1935» сделана попытка анализа видения Москвой развития стран, относимых Коминтерном к колониям и полуколониям (а именно таковой казалась Мексика руководству III Интернационала), но эта работа не затрагивает отношения Коминтерна с Мексикой. Известный исследователь В. Альба считал, что латиноамериканское коммунистическое движение формировалось на собственной основе, но импульсом к его развитию была Октябрьская революция, а одной из основ быстрого проникновения идей III Интернационала на континент – «романтизм» латиноамериканцев. Немало места он уделял влиянию Коминтерна на деятельность компартий, отталкиваясь в анализе от дававшей односторонние оценки мемуарной литературы.19

Немарксистская историография левого движения в Мексике начала складываться практически одновременно с появлением компартии. Анархо-синдикалисты Р. Саласар и Х. Эскобедо в книге «Столкновения глыб (на заре рабочего движения в Мексике)», вышедшей впервые в 1922 г., уделили значительное внимание роли «делегатов Ленина» в происхождении компартии.20 При этом в их работе содержится множество фактов, демонстрирующих связи КПМ с рабочим движением и противоречащих сделанному авторами выводу.

Типичными работами правой немарксистской историографии стали книги Б. Мены Брито «Большевизм и демократия в Мексике» (1927 г.) и А. Мансанильи (Уго Соля) «Преступный большевизм в Юкатане» (1921 г.). Авторы, активные участники мексиканской политической жизни, первостепенное внимание уделили попыткам доказать «антинациональный» характер и «иностранное» происхождение компартии. Вмешательством «большевиков из-за границы» они объясняли и антиамериканский характер деятельности правительства страны в начале 1920-х гг. Возможность автономного характера деятельности коммунистов отрицалась в статье Г. Бернштейна «Марксизм в Мексике в 1917-1925 гг.» (журнал “Historia Mexicana”, 1958 г.). В схожем духе выдержаны работы Р. Тревиньо и Р. Гарсиа Тревиньо.21

Несмотря на заявленную академичность и отсутствие расхожих для тогдашней американской историографии оценок (вроде «коммунизм – угроза для латиноамериканских стран») диссертация Ч. Стефенса «Kоммунизм в Мексике в 1919-1940» (1963 г.) содержит в приложении по меньшей мере спорный документ «Полный список агентов Бюро Прямого действия и пропаганды Третьего Интернационала, назначенных для организации в Центральной Америке координирующего центра». Важным достоинством работы стало введение в научный оборот документов американских властей по поводу внутренней ситуации в Мексике.

Значительное место в зарубежной историографии заняли работы немецкого историка Б.Гольденберга и бывшего британского дипломата С.Клиссольда.22 Голденберг показал отдельные формы и методы взаимодействия латиноамериканского левого движения и Коминтерна, но и ему, по объективной причине (отсутствие доступа к архивам) не удалось создать полной картины эволюции интернациональных связей. В монографии С.Клиссольда III Интернационал предстаёт простым орудием советской внешней политики, а деятельность дипломатов СССР изображается исключительно как курьерская работа по перевозке средств для компартий и участие в формировании коммунистического движения. Наряду с этим исследование снабжено значительным числом документов, делающих монографию важным источником информации. Полемика по вопросу о взаимосвязи работы Коминтерна и советской дипломатии в Латинской Америке до недавнего времени упиралась в обсуждение участия дипломатов СССР в деятельности III Интернационала. В то время как западная историография просто игнорировала дипломатический характер той или иной миссии, марксисты упорно представляли такие тезисы результатом измышлений «ренегатов» и антикоммунистически настроенных коллег. Тем не менее, в публикациях начала 1990-х гг. ряд авторов, придерживавшихся ранее этого направления, признали факт частичного смешения функций советских дипломатов и «агентов» Коминтерна.23

Весьма систематизированной, аналитической и документированной работой стала монография М. Кабальеро, продемонстрировавшего природу связей международной компартией и ее латиноамериканских секций.24 Одной из центральных идей автора является то, что основное влияние было оказано в теоретическом плане. Впрочем, обоснование данного тезиса далеко не всегда присутствует в работе Кабальеро, не пытается он и выяснить, какова была ниша, занимаемая компартиями в политической системе своих стран. В книге затронута и тема «агентов Коминтерна». Серьёзно расширив круг лиц, участвовавших в деятельности организации на континенте, автор схематично осветил работу структур III Интернационала, курировавших латиноамериканские проблемы. Кабальеро допустил также ряд фактических ошибок: указывает на Ч. Филлипса (Х. Рамиреса) как делегата Мексики на III конгрессе КИ, в то время как таковым являлся М. Диас Рамирес, что выяснено в ранее опубликованных работах, а также необоснованно ставит под сомнение задолго до этого установленный факт работы Катаямы в Мексике в качестве председателя Панамериканского бюро.25

Первой из работ, посвященных собственно мексиканской компартии, стала монография сотрудника Госдепартамента США К. Шмитта «Коммунизм в Мексике. Анализ политической неудачи» (1965 г.). Автор составил карту-схему организаций левого толка, существовавших в тот момент, предложил свой вариант периодизации истории КПМ. Среди предпосылок формирования компартии Шмитт выделил увеличение размаха рабочих выступлений и идейное размежевание на реформистское и революционное крылья. Но сам процесс создания компартии он видел исключительным результатом деятельности американских эмигрантов-социалистов и индийца Роя, «благословлённых русским агентом Бородиным».26 Этот подход нехарактерен для работы Л. С. Брауна «Коммунисты и режим Карденаса» (1971), прослеживающего извилистую линию политики коммунистов в отношении президента Л. Карденаса: от отвержения и прямых нападок к тотальному сотрудничеству в попытке консолидации Народного Фронта. Браун подробно рассматривает особенности отношений КТМ и компартии, но ограничивается лишь очерковым описанием Чрезвычайного конгресса в 1940 г. и убийства Л. Д. Троцкого, фактически отказавшись от анализа этих событий.

История возникновения КПМ и установления её взаимосвязей с КИ является предметом исследований Б. Карра.27 Уделив особое внимание идейным истокам формирования партии, автор отрицает преимущественно марксистскую основу ее идеологии на первоначальном этапе развития, справедливо указав на более существенную роль анархистских и анархо-синдикалистских идей. Отмечая влияние делегатов Коминтерна на формирование компартии, Карр, однако, отрицает факт непосредственного воздействия советского представителя Бородина на идейную эволюцию Роя. На примере Мексики автор показывает низкую степень внимания Коминтерна к проблемам Латинской Америки. Работы Карра важны, среди прочего, постановкой ряда задач для последующего поколения исследователей: связь развития марксизма с анархо-синдикалистской традицией в Мексике; международные контакты левых; связь компартии с национальной политической системой. Сосредоточившись на исследовании первых лет существования мексиканской секции Коминтерна, автор показывает, что «отклик на социал-демократию» был заметным и что изучение истории КПМ должно охватывать особенности появления в Мексике антиутопического научного социализма. Впрочем, многие задачи были лишь сформулированы, ответа на них автор не дал. Карр исследовал «статистику» мексиканского левого движения и взаимоотношения коммунистов с крестьянами на примере региона Ла Лагуна, но не создал всеобъемлющей работы об эволюции левого движения страны. Вышедшая из под его пера книга «Мексиканские левые в ХХ веке» – сборник прежних статей, не связанных в единое смысловое целое. Последняя работа Карра о КПМ тоже не содержит новых идей.28

Книга О. Родригеса Араухо и М. Маркеса «Мексиканская Коммунистическая партия в период Коммунистического Интернационала: 1919-1943» (1973) инициировала в Мексике систематические исследования по истории компартии не только на основе пристрастных документов или политических дебатов. Несмотря на намерение авторов подготовить всеобъемлющий очерк истории партии, монография оказалась тенденциозной («мы крайне редко указываем на позитивные аспекты как в деятельности мексиканского правительства, так и МКП, что может быть расценено как наша необъективная позиция. Так оно и есть... »).29 Ощущается явная недостаточность интеграции трех затрагиваемых уровней: национального и международного контекста и деятельности собственно партии. Выдвигается ряд гипотез, которые или уже были отвергнуты, или остаются недоказуемыми: появление партии было искусственным; в экономическом и идеологическом планах она зависела от Коминтерна и металась от безрассудной оппозиции до некритической поддержки пост-революционных режимов; КПМ не сумела стать эффективной ни в один из моментов своей истории. Своего рода мостик между этим исследованием и более систематическими работами о деятельности КПМ был перекинут хронологиями, подготовленными Х. Пелаэсом (1980 г.) и М. де Неймет (1981 г.), внесшими вклад в историографию значимой информацией, позволяющей лучше ориентироваться при разработке более глобальных исторических исследований.

Х. Ривера Кастро дал оценку форме соединения в Мексике анархизма и марксизма, создавшей основу формирования Всеобщей Конфедерации Трудящихся, отметил роль смычки либертарианской идеологии и коммунистической организации в создании крестьянских ассоциаций. В похожей манере написана статья А. Гальвеса (1982 г.), предложившего панорамное видение первых лет истории коммунистической партии.30

Книга бывшего генерального секретаря МКП А. Мартинеса Вердуго стала первым исследованием с использованием ряда архивных материалов Коминтерна, показавшим участие III Интернационала в развитии компартии.31 В то же время, являясь историей партии, а не очерком её отношений с Коминтерном, исследование не касается целого ряда вопросов деятельности структур Интернационала, занимавшихся Латинской Америкой. Остались за скобками исследования, либо были крайне сжато освещены такие аспекты эволюции левого движения как развитие электоральной тактики КПМ, взаимоотношения партии с крестьянскими лигами, роль советских дипломатов в руководстве деятельности коммунистов. При всей критичности взгляда автора на историю собственной партии, он фактически не попытался увязать её развитие с социально-политической обстановкой в стране.

Почти одновременно увидела свет монография П. И.Тайбо II,32 введшего в научный оборот важные документы из архивов Мексики, США и Голландии и активно использовавшего прессу 1920-х гг., воспоминания. Автору удалось нарисовать довольно объективную картину зарождения и развития компартии, влияния на этот процесс эмигрантов и эмиссаров Коминтерна, показать характер противоречий в левом секторе рабочего движения Мексики. Данное исследование стало первой попыткой показать историю партии внутри более широкой политической системы и деятельности иных групп. Невозможность опереться на документы архива Коминтерна вынудила Тайбо II остановиться на 1925 г. – дате официальной «большевизации» КПМ как на «рубеже» в истории мексиканского левого движения. Избыточная опора на партийную прессу делает работу местами несколько односторонней. Несомненно, привлекательнейшим аспектом названной монографии является её живой характер – демонстрация личностного начала внутри многих эпизодов истории левого движения.

Можно отметить еще одну группу работ, авторы которых, не останавливаясь специально на анализе истории КПМ, подробно ее исследуют в рамках тематики или более широких временных интервалов истории Мексики. Таковы работы П. Гонсалеса Касановы «В первом конституционном правительстве (1917-1920)» (1980 г.), рассматривающего первые годы компартии, и А. Эрнандес («Карденистская механика») (1979 г.) – об отношениях рабочего движения с КПМ в 1920-1930-е гг. Специального упоминания заслуживает творчество Х. Ревуэльтаса, выдвинувшего тезис об «историческом не-существовании» Коммунистической партии и её роли в качестве «деформированной идеологии».33

Общие работы по истории Коминтерна, КИМа и Профинтерна содержат ряд сведений по истории левого движения Мексики и Латинской Америки в целом, однако эта информация крайне скудна, либо (за исключением статьи Ф.И.Фирсова) не содержит данных о формах воздействия III Интернационала на национальные секции в регионе.34 То же самое в полной мере относится и к очеркам истории стран Латинской Америки.

Открытие для исследователей архива Коминтерна способствовало началу формирования нового направления историографии – работам объективистского характера, подготовленным на обширной документальной базе. Следует назвать работы М.С.Давыдовой, С.И.Семенова, Ю.Мотеса, Н.П. Калмыкова,35 Д. Спенсер, Л. С. Хейфеца и В. Л. Хейфеца, Р. Ортис Перальта, Э. Кончейро, О. Креспо.36 Так, Д.Спенсер вводит в научный оборот целый ряд документов.37 В то же время она практически обходит стороной российскую историографию. Последняя монография Д. Спенсер (2009 г.) стала перелицовкой ее прежней работы по истории советско-мексикано-американских отношений в 1920-е гг., к которой был добавлен ряд сюжетов из истории компартии. При этом автор допустила ряд серьезных ошибок, вызванных невнимательным отношением к архивным документам. Так, ею указано на проведение в Мехико в мае 1929 г. совещания руководства КПМ и эмиссаров Коминтерна, тогда как эта встреча никак не могла состояться в указанное время и в обозначенном месте, ибо ее участники находились в Буэнос-Айресе, на конференции коммунистических партий Латинской Америки. Спенсер, нередко не утруждающая себя чтением работ иных авторов, указывает на присутствие на мероприятии «Луиса» – «неидентифицированного персонажа», тогда как в историографии давно известно – это секретарь Латиноамериканского лендер-секретариата Ж. Эмбер-Дро.

М.С. Давыдова выделяет этапы формирования латиноамериканской политики Коминтерна, анализирует изменения в структуре его органов, курировавших континент.38 В то же время опора автора на материалы Латиноамериканского лендерсекретариата ИККИ, при невнимании к документам других структур Коминтерна, способствовали ошибочному выводу об отсутствии тесных связей Коминтерна с Латинской Америкой вплоть до V конгресса (1924 г.). В кратком очерке истории взаимодействия КИ с компартией Мексики, Л.С.Хейфец привел ряд неизвестных ранее фактов о контактах III Интернационала с коммунистическим движением этих стран, рассмотрел некоторые аспекты проблемы соотношения дипломатической и коминтерновской деятельности сотрудников советских внешнеполитических ведомств.39 Отдельного упоминания заслуживают интереснейшие работы В.Н. Кутейщиковой, затрагивающие проблему «дуализма» внешней политики СССР.40

Результатом многолетней работы Центра латиноамериканских исследований ИВИ РАН стала публикация сборника документов Коминтерна и компартий Латинской Америки, составители которого стремились дать «максимально объективную картину становления и развития коммунистического движения в Латинской Америке, связей компартий с III Интернационалом, их взаимоотношений с другими участниками революционной и освободительной борьбы». Попытки обобщить первые результаты исследований с использованием архивных документов всемирной компартии и ее латиноамериканских секций были предприняты на круглых столах, проведенных редакциями журналов «Латинская Америка» (Москва) и «Клио» (Санкт-Петербург), с участием ученых из России, Мексики, Германии, США, Аргентины, Швейцарии, Австралии, Венесуэлы, Финляндии и Чили.41

Существующие направления историографии, внеся значительный вклад в исследование взаимоотношений в Коминтерне, оставили неизученными ряд аспектов проблемы. Настоящая работа, базируясь в основном на изучении архивных документов в сочетании с ранее опубликованными источниками и литературой, позволяет дополнить и откорректировать предшествующие исследования.

В