Информация и информационное общество 15 § Понятие информации

Вид материала

Документы

Содержание Глава 3. Право информационной войны 151 Глава 4. Информационная безопасность в практике международных отношений. 205 Глава 1. Информация и информационное общество § 1. Понятие информации. Понятие информации. Основные экспликации термина § 2. Информационное общество: многообразие характеристик Идея информационного общества Определения информационного общества Технологический критерий Экономический критерий Критерий, связанный со сферой занятости Пространственный критерий Критерий культуры Что же такое информация? Теоретические концепции информационного общества Информация, реструктуризация и глобализация Информациональный капитализм Информация и развитый капитализм Управление информацией и манипулятивные технологии Информация, рефлексия и отслеживание Информация, постмодернизм и постсовременность ... Полное содержание

Подобный материал:

• Информационное общество Информационное общество, 118.42kb.
• Вопросы к аттестации по предмету «Информатика», 114.61kb.
• История и современность, №2, сентябрь 2009, 398.1kb.
• Механизмы рационального общества. Информационное общество, 203.02kb.
• Информационное общество и правовая информатика. Информационное обеспечение правоохранительной, 1012.63kb.
• 1 Роль информации в жизни личности, общества, государства. Информационное общество, 6565.85kb.
• Слово «информация» происходит от латинского слова informatio, что в переводе означает, 551.83kb.
• 1. Понятие информации. Виды информации. Роль информации в живой природе и в жизни людей., 1819.41kb.
• Лекция: Информационное обеспечение ис: Информационное обеспечение ис. Внемашинное информационное, 314.22kb.
• Понятие информации, виды информации. Ее свойства, 220.05kb.

Федоров А.В.


ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ В МИРОВОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ


Оглавление

Введение.

На всем протяжении человеческой истории практика обеспечения безопасности одних государств и народов в ущерб интересам и безопасности других порождала непрерывную цепь войн и вооруженных конфликтов. Однако на фоне разрушений и кровопролития шел поиск путей мирного развития цивилизации. Еще составители библейских книг мечтали о тех временах, когда племена и народы «перекуют мечи свои на орала и копья свои — на серпы». Рассмотрению вопросов войны и мира, возможностям государственной власти ограничить использование вооруженного насилия уделено значительное место в таких памятниках античной философии и политико-правовой мысли, как «Государство» Платона и «Афинская полития» Аристотеля. В пятом веке нашей эры (468 г.) Карфагенский собор сформулировал фундаментальное положение международного права «Pacta sunt servanda»¹, зафиксировав там самым общее понимание примата мирного пути разрешения конфликтов.

Серьезный интеллектуальный вклад в решение вопросов войны и мира внесли мыслители средневековья и эпохи Возрождения. Этим проблемам уделяли внимание Данте и Эразм Ротердамский. Широкое распространение и развитие концепция всеобщего мира получила в трудах идеологов революционной буржуазии, просветителей XVII — XIX веков, опиравшихся в своих исследованиях проблем войны и мира на идеи естественного права и общественного договора. Они исходили из убеждения, что война не является неизбежным спутником общества, а представляет собой следствие всякого рода общественных неустройств, которые могут быть искоренены с помощью разумных мер по упорядочению внутригосударственных и межгосударственных отношений, включая меры международно-правового характера. Разработанная Гуго Гроцием концепция до сих пор считается фундаментом международного права.

В 1713 году французский аббат Сен-Пьер разработал «Проект установления вечного мира в Европе», в котором предлагал европейским государствам заключить «великий союз», отказаться от взаимных территориальных притязаний, передать все спорные вопросы на рассмотрение международного третейского суда. Высоко оценивая мысль Сен-Пьера о распространении идеи общественного договора на отношения между народами, Ж.-Ж. Руссо писал: «Создайте Европейскую Республику на один только день — этого достаточно, чтобы она существовала вечно: каждый на опыте увидел бы свою личную выгоду в общем благе».

И. Кант характеризовал движение к миру как неодолимый поступательный процесс, своего рода историческую необходимость, исключающую в конечном счете войну в качестве формы международных отношений. Он полагал, что если не удастся предотвратить войну путем международного договора, то нашу цивилизацию ожидает вечный мир «на гигантском кладбище человечества» после истребительной войны.

И хотя в этом перечне блистательных имен не ни одного российского имени, именно Россия всегда выступала с практическими разоруженческими и миротворческими инициативами. Фактически первый в истории международно-правовой документ, ограничивающий применение конкретных видов оружия² носит название Санкт-Петербургской декларации 1868г. Особое значение в решении проблемы войны и мира имела состоявшаяся в 1899 году первая Гаагская конференция мира. Ее особенность заключается в том, что это был форум, который изначально мыслился инициатору его проведения — правительству России — как международная конференция по ограничению гонки вооружений. В первом пункте программы конференции, предложенной русским правительством, предусматривалось заключение международного соглашения на подлежащий определению срок, устанавливающего неувеличение существующего состава мирного времени сухопутных и морских сил. На этот же срок предполагалось заморозить и существующий уровень военных бюджетов. Предлагалось изучить возможность в будущем уже не замораживания, а сокращения численности вооруженных сил и размеров военного бюджета. Гаагская конференция 1899 года не достигла своей изначальной цели³. Вместе с тем она стала по существу первой попыткой решения вопроса о разоружении на базе многосторонней дипломатии. Впервые вопрос о разоружении увязывался с проблемой обеспечения мира.

В период между двумя мировыми войнами разрабатывались различные проекты обеспечения безопасности путем как запрещения войны, так и ограничения гонки вооружений. Первая половина ХХ века, по сути, стала периодом формирования международного гуманитарного права.

Появление ядерного оружия, а с ним угрозы уничтожения самой жизни на Земле потребовало критического переосмысления всего комплекса вопросов войны и мира. Идея всеобъемлющей международной безопасности явилась своего рода ответом на это требование.

Становилось все более очевидным, что человечеству требуется новое измерение безопасности. В современных условиях под национальной безопасностью уже недостаточно понимать лишь физическую и морально-политическую способность государства защитить себя от внешних источников угрозы своему существованию, поскольку стало окончательно ясно, что обеспечение национальной безопасности взаимоувязано с обеспечением международной безопасности, с поддержанием и упрочением всеобщего мира. Объективный научный анализ характера и особенностей современных средств и методов ведения военных действий свидетельствует о невозможности обеспечить национальную безопасность только военно-техническими средствами, созданием мощной обороны.

Вступление мирового сообщества в эпоху глобализации «смешало» экономики, изменил подход к понятию государственного суверенитета, уничтожил границы для финансов и информации, сделал бессмысленным разрушение экономической инфраструктуры на территории государства-противника. Реакцией стала революция в военном деле. На смену разрушающим методам и средствам приходят контролирующие и, в первую очередь, информационные, получившие уже название «информационного оружия». Все эти факторы потребовали целого комплекса мероприятий принципиально нового типа, которые связываются с понятием «информационной безопасности».

Включение «информационной» компоненты в структуру понятия «безопасность» обусловлено несколькими обстоятельствами.

Важнейшей тенденцией развития современного мира безусловно следует рассматривать глобализацию. Ее технологической основой стали информатизация всех областей социальной деятельности, интеграция информационных систем различных государств в единую общемировую информационную сферу, формирование единого информационного пространства, создание глобальных информационно-телекоммуникационных сетей, интенсивное внедрение новых информационных технологий во все области человеческой деятельности. Развитие информационных технологий меняет принципы и методы бизнеса, управления, обучения, оно же легло в основу «революции в военном деле».

Исследователями предпринимались многочисленные попытки объяснить крупномасштабность перемен. Одни авторы думают, что в данный момент мы находимся на переходном этапе от индустриального к постиндустриальному обществу, полагая вместе с Дэниелом Беллом и его сторонниками, что этот поворот связан с переходом от промышленного общества к обществу услуг; другие — Зигмунт Бауман, к примеру, — обозначают это как переход от модерна к постмодерну, для Скотта Лэша и Джона Юрри (Lash and Urry, 1987) это движение от организованного к дезорганизованному капитализму; для Фрэнсиса Фукуямы (Fukuyama, 1992) поворот обнажает всего лишь «конец истории», полную победу рыночной экономики над обанкротившимся коллективистским экспериментом. Каждый из этих ученых стремится объяснить одни и те же феномены, делая различные акценты и, разумеется, совершенно по-разному интерпретируя их смысл и значение.

Утверждение свободы информации в качестве общепризнанной нормы международного права и, как следствие, неизбежное сужение возможностей государств ограничивать свободу ее распространения, наряду с интенсивным развитием новых средств доступа к информации, привело к усилению роли институтов общества в формировании государственной политики. Напротив, децентрализация экономики, трансграничность производств, развитие ТНК снизили роль профсоюзов и партий как политических и экономических представителей социальных слоев перед лицом государства. «Гибкие производства» и «гибкие специалисты» ориентированы на глобальный рынок, а не на государство. Их безопасность уже не является прямой составной частью национальной в привычном значении этого слова безопасности.

Напротив, и это самое главное, широкое внедрение современных информационных технологий во все сферы общественной жизни, в материальное производство и вооруженные силы усилило зависимость общества и государства от устойчивой работы информационных и телекоммуникационных систем, сетей связи, сохранности информационных ресурсов, являющихся важной составной частью информационной инфраструктуры общества.

В этих условиях не последнее место занимает угроза превращения информационной инфраструктуры, информационных ресурсов в арену межгосударственного противоборства и объект террористического и криминального воздействия⁴.

Управление всеми важнейшими объектами народного хозяйства, социальной и военной сферы развитых стран основано на широком использовании информационно-коммуникационных технологий. Нарушение информационной инфраструктуры ядерных объектов, особо опасных химических производств, гидросооружений, транспорта, систем обороны приведет к техногенным и экономическим катастрофам. Вследствие глобализационных процессов риски в этой области усугубляются не обязательной принадлежностью такого рода объектов стране расположения. Каналы связи, по которым проходит управленческая и другая критическая для конкретных структур и даже государств информация могут проходить по территориям или пространствам (воздушным, космическим, радиосвязи) десятков других стран или через телекоммуникационные системы, находящиеся под юрисдикцией и управление других государств, в том числе потенциальных противников.

Информационно-технический прогресс в военном деле обеспечил условия для ускоренного совершенствования вооружения и военной техники на основе широкого внедрения новых информационных технологий и создания информационного оружия. Интеллектуализация способствовала кардинальному увеличению точности, дальности и мощности действия классических видов вооружений, резкому увеличению возможностей разведки, систем сбора и обработки информации и, как следствие, уменьшению времени принятия оперативных решений. Внедрение сетевых технологий в военном деле принципиально изменяет военную стратегию и тактику, военное искусство. В этих условиях информационное оружие может стать тем самым искомым эффективным силовым средством, не предусматривающим разрушения объектов и уничтожения живой силы и населения противника, позволяющим решать многие конфликты без применения традиционных средств вооруженной борьбы, подчинять себе противника, его экономические и трудовые ресурсы без применения силовых методов. Страны, обладающие таким оружием и военной техникой, получают громадное военное преимущество перед противником, оснащенным традиционными типами вооружений.

Тем самым одним из наиболее опасных источников угроз интересам общества и государства в информационной сфере становятся распространение «информационного оружия» и развертывание гонки вооружений в этой области, попытки реализации концепций ведения «информационных войн». Разрушительное воздействие «информационного оружия» в информационном обществе может оказаться более мощным и эффективным, чем это представляется сегодня.

В настоящее время, по разным оценкам, свыше 120 стран имеют или разрабатывают различные виды информационного оружия. Преимущественно идет создание оружия информационно-технического воздействия, в первую очередь, направленного на несанкционированный доступ и дезорганизацию работы средств вычислительной техники. Усиленно разрабатываются средства защиты информации. Причем последним, по вполне понятным причинам, вынуждены заниматься и страны, не планирующие ведение наступательных информационных операций, но имеющие развитую информационную инфраструктуру.

Данные обстоятельства делают проблему международной информационной безопасности (МИБ) условием мирового развития, а обеспечение безопасности интересов Российской Федерации в информационной сфере важным фактором национальной безопасности.

События 11 сентября 2001 г. и последующего периода резко обострили внимание политиков и аналитиков к возможности использования в террористических целях вместо традиционного оружия массового уничтожения высокотехнологичных средств воздействия, в том числе информационного оружия и информационно-ориентированных средств⁵.

Ведущие западные политики и эксперты приходят к осознанию того, что информационное оружие может обеспечить "асимметричный ответ" неядерных государств в конфликтах различной интенсивности. Развитие информационного военного потенциала может компенсировать неспособность поддерживать баланс сил в области обычных вооружений, особенно при отсутствии на вооружении оружия массового уничтожения и достаточных ракетных средств.

Специальные средства воздействия на информационные компоненты военных и критических гражданских структур начали целенаправленно создаваться в технологически развитых странах в 70-80-е годы и к середине 90-х уже поступили на вооружение армий передовых государств. В соответствии с принятыми военными доктринами информационное оружие предназначается для воздействия на ключевые элементы управления и связи военных, экономических и государственных структур, а также население противника и нацелено на дезорганизацию и нанесение значительного ущерба. Это придает ему характер оружия массового поражения⁶, а при применении против объектов ядерной, химической, гидрологической и других особо опасных сфер или при использовании для перенацеливания (за счет перехвата и изменения управляющей или навигационной информации) стратегических вооружений - массового уничтожения. Наличие у противника потенциала информационных средств может свести на нет боевую мощь наступающей стороны и возможности эффективной обороны⁷.

Информационные средства могут выступать как самостоятельно, так и в качестве обеспечивающих или поддерживающих при проведении масштабных террористических акций или терактов с применением других видов и форм воздействия. Эксперты Пентагона вынуждены были признать, что в осуществленных осенью 2001 года терактах были применены средства, относимые к информационным. Имевшие место нарушения работы ряда аэропортов и авиационных служб способствовали проведению терактов, а их прямая трансляция по каналам CNN многократно усилила психологический эффект, фактически тем самым частично решив задачи, поставленные перед собой террористами. Использование для распространения возбудителей сибирской язвы почтовых отправлений расценивается как воздействие на один из важных каналов связи, т. е. информационных каналов. Последовавшие события подтвердили эффективность воздействия на информационные инфраструктуры, поскольку, кроме прямого социально-политического и социально-психологического (что и считалось до последнего времени целью террористической деятельности) ущерба, нанесло существенный экономический ущерб.

Особую озабоченность вызывает распространение в глобальных информационных сетях и на электронных носителях сведений и практических рекомендаций по подрывной деятельности и созданию оружия, включая оружие массового уничтожения (ОМУ).

Многие аналитические центры в мире ведут проработку возможных сценариев информационных войн, исходя в своих стратегиях именно из задачи обеспечения информационного доминирования. Доминирование в информационной сфере реально означает не абстрактную возможность влиять на мировую инфосферу, а обладание вполне конкретным потенциалом, позволяющим диктовать свою волю, то есть обеспечить глобальное доминирование. Во что это конкретно воплощается, по крайней мере в региональном измерении, человечество имело возможность убедиться в ходе известных локальных войн и "миротворческих операций" конца ХХ века.

Более чем представительный список ставших известными кибератак показывает, что подобные средства и методы уже освоены также и международными террористическими, и экстремистскими организациями. Имевшие место инциденты на ядерных электростанциях в разных странах мира подтверждают тезис о том, что информационные управляющие системы остаются одним из наиболее уязвимых звеньев в системе безопасности такого рода объектов⁸. В то же время в ряде случаев криминализация деструктивных действий в информационном пространстве признается специалистами проблематичной. Процесс же формирования международного правового поля в отношении военных и преступных действий в информационном пространстве не смотря на определенные подвижки встречает заметное противодействие.

Основы ведения информационной войны в военной теории разработаны достаточно подробно, однако не следует ожидать их обязательного воплощения в жизнь в ближайшем будущем. Причина этого состоит в том, что государственные и военные институты являются довольно консервативными структурами, и прохождение даже перспективной идеи от концептуальной разработки до практического воплощения подчас занимает десятилетия. Но даже теоретическая возможность ведения подобных войн не должна оставаться за скобками при обсуждении проблем международной безопасности и национальной безопасности государств и не может игнорироваться при анализе политических процессов и подготовке к возможным конфликтам будущего. Возможные информационные угрозы требуют принятия не только практических шагов по созданию адекватных средств ведения информационной войны (как оборонительного, так и наступательного характера) и разработке методов их применения, но и политико-правовых, в том числе дипломатических усилий, способствующих укреплению стратегической стабильности на основе совершенствования международного сотрудничества в этой сфере. Поэтому сегодня особую актуальность приобретает не только анализ применимости ранее выработанных правовых, в первую очередь международного гуманитарного права в новых реалиях, но и, что особенно важно, создания нового правового поля, направленного на минимизацию для человечества информационных рисков.

Информационная война для дипломатов и политиков является все еще новым явлением, практическая реализация присущих ей средств и методов до сих пор многими признается, в лучшем случае, в частных проявлениях, например, использование сети интернет в качестве среды ведения пропагандистской деятельности или использование графитовых бомб против объектов энергетической инфраструктуры в Югославии. Однако в основном все согласны, что уже в не столь отдаленном будущем неконтролируемый рост возможностей ведения информационной войны, распространение соответствующих средств могут привести не только к возобновлению гонки вооружений на качественно новом технологическом уровне и в принципиально новом стратегическом контексте, но и явятся стимулом для развязывания (в качестве ответа на «нетрадиционные вызовы») вооруженных конфликтов с применением традиционных средств ведения войны. И вероятность такого развития достаточно велика⁹.

В соответствии со спецификой развития различных стран на первый план для них выдвигаются различные аспекты информационной войны. Например, в США на уровне государственных позиций наблюдается устойчивая тенденция рассматривать в качестве информационной войны исключительно действия против информационных инфраструктур (в узком понимании – информационных сетей). При этом рассматриваются преимущественно террористические и криминальные действия в тех их аспектах, которые направлены против информационных систем и ресурсов¹⁰. В то же время в ряде стран «третьего мира» превалирует взгляд на информационную войну как совокупность пропагандистских действий, затрагивающих культурный и мировоззренческий уровень, с использованием информационных возможностей, предоставляемых процессами глобализации и общедоступностью СМИ. Две эти точки зрения, безусловно, являются полярными и не отражают всего спектра взглядов на информационную войну даже в упомянутых странах, однако они дают наглядное представление о существенных различиях в восприятии структуры рисков, возникающих в связи с развитием информационных технологий.

Несмотря на явные различия во взглядах на информационную войну и оценке спектра возникающих угроз национальной безопасности, практически все страны ясно осознают необходимость ведения международного обсуждения проблем информационной безопасности и информационной войны.

Новые технологии вызывают новые импульсы в праве. Анонимность и мультиюрисдиктность информационного пространства ставят вопросы, в государственном регулировании в принципе не существовавшие. Киберпространство не имеет границ, а, следовательно, и государственности. И здесь вопросы государственной безопасности могут решаться только как вопросы безопасности международной.