Ведомости выпуск тридцать третий новое самоопределение университета под редакцией В. И. Бакштановского, Н. Н. Карнаухова Тюмень 2008

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Н. В. Кузнецова Директор О(с)ош л. И. Лобанова бюджетное муниципальное образовательное, 428.15kb.
• Программа мероприятий «Столица российского дизайна. Тюмень-2008», 66.88kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 4 марта 2008, 7446.33kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 2 апреля 2008, 5028.59kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 24 июня 2008, 6825.06kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 1 апреля 2008, 5181.52kb.
• Риа "Новости", 15. 10. 2008, 10587.95kb.
• Тематический план, программа, методические материалы Издательство Тюменского государственного, 216.09kb.
• Первый канал, новости, 19. 09. 2008, Шарафутдинов Максим, 06: 00, 07: 00, 08:, 3809.89kb.
• Радио 8 маяк, новости, 27. 08. 2008, Гарин Петр, 20:, 4810.42kb.

3.2. Этические кодексы университета:
правила корпорации-предприятия в сфере
индустрии образования и/или
ценности кор­пора­ции-высокой профессии?

Как было заявлено в параграфе 1, в концеп­ту­аль­ное обоснование проектирования этических кодексов университетов в качестве обязательного шага входит ре­флексия интервала эффективности двух практикуемых идеоло­гий-форматов кодексов: профессионально-эти­чес­кого коде­кса и кодекса корпоративной этики.

ЧТОБЫ конкретизировать эту рефлексию, мы перенесли из первого в данный параграф анализ проекта «Кодекса корпоративной этики Современной гуманитарной академии» – далее – кодекс СГА – (www.muh.ru/sotr_kodeks.htm? user=747638383b75967abfb53bb0673ba2af). Этот ход дает возможность отдельно показать такую характерную черту практики этического кодифицирования деятельности университетов, как внесение в нее мотивов, логики и языка менеджеризма, абсолютизация которых приводит к отождест­влению корпоративной культуры университета с корпоративной культурой бизнес-организации.

Структура этого документа вполне классическая – с точки зрения классики корпоративных кодексов. И уже в формулировке задач кодекса читаем: «определение основ взаимоотношений СГА с клиентами, деловыми партнерами и конкурентами, разграничение прав внутри корпорации; …разъя­с­нение сотрудникам СГА их персональной ответственности за исполнение своих должностных обязанностей и роли в реализации миссии перед клиентами, к которым относятся студенты, и деловыми партнерами».

«Корпоративный» язык определе­ния задач здесь не случайный. В статье 8 («Обязанности сотрудников как членов корпорации») читаем: «Сотрудники действуют, в первую очередь, в интересах академии, отдавая им приоритет по отношению к собственным интересам или выгодам». Даже если помнить, что СГА – негосударственный вуз, как быть с социальной миссией образовательной деятельности, с природой ее базовых профессий, никак не сводимой к природе бизнеса?

Не требуют комментариев прозрачно декларируемые мотивы «этического кодифицирования»: «Сплоченность коллектива и соучастие, присущие СГА, позволяют быстро и с низкими затратами решать возникающие рабочие проблемы, что повышает конкурентоспособность компании и ее привлекательность в образовательном пространстве».

Наиболее открыто «говорит» о бизнес-формате этического кода академии статья о правилах поведения в коллективе. «Схемы принятия решений и ценностные ориентации в коллективе остаются устой­чивыми и стабильными, периодически обновляясь из соображений эффективности. Повышение конкурентоспособности СГА через работу сотрудников происходит путем организации совместной, коллективной работы и заботы о повышении квалификации наемных работников. Приветствуется умение работать в команде. При общении по рабочим вопросам руководства и подчиненных недопустимы личностные влияния с любой стороны, выработка решений, несоответствующих принципам справедливости. Между сотрудниками одного должностного уровня допускается неформальное разрешение рабочих проблем, если это способствует наиболее эффективной работе. Приветствуется решение текущих вопросов (в рамках компетенции) сотрудниками одного уровня, без привлечения руководства».

Еще раз подчеркнем, что это вполне квалифицированный корпоративный документ. Более того, в нем есть и этические акценты, как, например, приветствуемое в статье 12 («Общий стиль решения конфликтных ситуаций») «решение конфликтов при помощи двухсторонних и многосторонних конструктивных переговоров», поощрение «преду­преж­де­ния потенциально конфликтных ситуаций» и такое правило: «При разрешении конфликта соблюдаются принципы естественной справедливости и процедурной честности».

Но все дело в (не)адекватности такого рода кодексов природе базовых профессий НОД, в (не)уме­с­т­ности наделения их статусом нормативно-ценностного документа в сфере образования – при полном уклонении от этических проблем этих профессий.

В КАЧЕСТВЕ своеобразной антитезы тотальному подведению университетских этических документов под стандарты корпоративной этики, во-первых, напомним об эффекте иного понимания корпоративности применительно к университету. В дополнение к цитированным выше ожиданиям ректора СПбГУ от «Кодекса универсанта» приведем суждения еще одного автора этого документа – П.Е.Бу­харкина: «Сама идея “Кодекса универсанта” интересна и продуктивна. Как мне представляется, она связана с попыткой создать хоть какую-то группу, хоть какую-то социальную прослойку, так или иначе сохраняющую культуру... “Кодекс универсанта”, который должен объединить универсантов, – это средство сохранения культуры» (journal.spbu.ru/in­dex2006.html).

Во-вторых, обратим внимание на такое основание кодифицирования профессиональной этики образования, как сложная система ответственности образовательной деятельности: перед (а) «заказчиком», (б) профессией и (в) обществом. Характерна в этом плане проблематизация, предпринятая авторами американского исследования «Моральные измерения преподавания»³¹: «Чем являются общественные общеобразовательные школы для демократического общества?»; «Для чего и для кого они существуют?»; «Чьи интересы они обслуживают и чьи должны бы обслуживать в системе обязательного образования?»; «Какова природа взаимоотношений между интересами индивидуума, семьи, сообще­ства, государства и общества?». (На наш взгляд, и методологически, и содержательно эти вопросы име­ют непосредственное отношение к проблемам этики образования в целом, высшего образования – в том числе.)

Авторы исходят из сочетания концепции педагога как морального агента с концепцией ответственности педагога за достигнутые результаты и за качество стандартов, которые он поддерживает при осуществлении профес­сио­нальной деятельности, не только перед «поставщиком» – должностным лицом в сфере управления образованием, а перед учениками, их родителями и перед коллегами по профессии.

В специальном параграфе, посвященном професси­онально-этическим кодексам в педагогической сфере – «Кодекс практики»³², – разрабатывается идея сочетания профессионального и надкорпоративного моментов проблематики кодексов, соотнесения ценностей и норм профессионально-этических кодексов с позицией общественности. В характеристике кодекса как свода моральных правил учитель квалифицируется как сознательный моральный агент, моральные обязательства которого вы­растают из моральных императивов; при этом моральная автономия должна соответствовать требованиям и ожиданиям общественности.

Характерное замечание: учителя, как и другие профессионалы, «могут быть ослеплены своей ролью». Поэтому сам процесс составления кодекса должен основываться не на вопросе педагога: «Входит ли это в сферу моей компетенции?», а скорее на вопросе: «Удовлетворило бы это меня в качестве кодекса для учителя моих собственных детей?». Такой тест, убеждены авторы, не тривиальная сентиментальность, ибо в нем – выражение принципа морального равенства, обязывающего учителя принять точку зрения общественности.

НАША проектная установка в отношении вопроса «и/или» в заголовке параграфа: понять не только «минусы», но и «плюсы» КСИ университета, в том числе и отражаемые в кодексах, и не поддаться крайним реакциям на эти «плюсы» и «минусы». Для этого необходимо предпринять, с одной стороны, (само)критику абсолютизации преимуществ формата профессионально-этических кодексов университета и уклонения от освоения аргументов в пользу формата кодексов корпоративных, с другой стороны – поставить вопрос о (не)возможности интеграции двух форматов кодексов, которая может быть реализована в системном ЭК НОК – синтезе профессионально-этического кодекса и кодекса корпоративной этики.

Обратим внимание на многообразие значений термина «корпорация», в которых происходит КСИ университета: корпорация ученых; корпорация студентов; корпорация выпускников, корпорация профессоров и студентов; университет как региональная корпорация; корпоративный университет; системно интегрированная единица индустрии образования, университет как научно-образовательный комплекс и т.п.

Далее важно обратить внимание на мотивы КСИ университетов (эти мотивы могут и пересекаться друг с другом).

* Мотив КСИ может быть вполне идеалистичным. «Корпорация» в этом случае – скорее завораживающая метафора, звучащая для университета ностальгически, возвращая во времена средневековых университетов. В значении относительно автономной от многообразных, заинтересованных в сломе автономии, властных сил, замкнутой ассоциации, которая на оп­ре­деленных условиях выражает интересы своих членов и защищает их. Подчеркнем: корпорации добровольного объе­динения, в котором человек принадлежит самому себе, а корпорация только защи­ща­ет его и усиливает индивидуальные возможности. И метафора «дух корпорации» («эспри де кор») – из тех времен. Метафора, которая имеет прежде всего эти­чес­­кое измерение с сильно выраженным акцентом на представле­ниях об общей судьбе корпорантов, их взаим­ной ответственности, при­звании (которое, по словам поэта, есть «влеченье, род недуга»), солидарности.

* Мотив КСИ может быть и в меру реалистичным, а метафоричность уменьшена: организационный эффект. Как из­вестно, чаще всего в качестве корпорации характеризуется всякая до­статочно сложная организация, ориентированная на достижение какой-либо заранее фиксированной цели, что тре­бует согласованных действий ее членов; в такой организации присутствует функция управления и, стало быть, определенным образом подготовленный персонал.

Эти признаки вполне присущи и университету, особенно – большому университету, университетскому комплексу и т.п. Вероятно, именно эту ситуацию имели в виду авторы «Бухарестской декларации...», отмечающие превращение университетов «в комплексные и круп­номасштабные учреждения, для управления которыми уже недостаточно руководствоваться традиционными академическими и коллегиальными нормами».

Однако и при доминировании органи­за­ци­он­ного мотива значим эффект «эс­п­ри де кор». Можно сколько угодно ассоциировать «персонал» университета, но «на выходе» получится лишь механическое соедине­ние лиц, групп и интересов, шаткие аг­ломерации или конгломерации. И так будет до тех пор, пока не сформируется таинственное склеивающее вещество духовного свой­ства.

Свойства, побуждающего припомнить основательно забытый «дух» трудового коллектива? В действительности же можно бесконечно долго говорить о коллективизме и методах его укоренения, вводить и исчислять коэффициенты сплоченности трудовых коллективов (были и такие), однако все это очень далеко от свободного «духа корпорации». Дело в том, что в принятой в нашей стране версии понятия трудового коллектива на передний план выводился патернализм, привязанность к государственному опекун­ст­ву; делалась ставка не столько на производственные или творческие достижения, эффек­тив­ность и успешность деятельности, сколько на распредели­тель­ные калькуляции; не столько на самостоятельность работников и их социальную ответственность, сколько на долг бездумного подчи­нения и ответственности по начальственной вертикали.

* Мотив КСИ может быть и суперрациональным: слово «корпорация» в самоидентификации университета предопределено прагматическими рыночными устремлениями, фиксируя не только юридически определенную организационную форму предприятия, но интеграцию университета в рыночную индустрию образования.

И в этом случае «дух корпорации» рискует притянуть к себе «дух бизнеса». Особенно при некритической интерпретации термина «предпринимательский университет». Не случайно «Бухарестская декларация...» начинается с характеристики проб­лем­ной ситуации, среди признаков которой – проблема «равновесия между деятельностью уни­верситетов во благо общества и их предпринимательством».

В любом случае уместно задаться вопросом: не слишком ли вольно университеты сегодня прибегают к КСИ, беззаботно отложив на отда­лен­ные времена про­це­дуру прояснения ее актуального смысла(ов)? И – что особо важно – продвигая в университет корпоративную этику, осознают ли сторонники КСИ ее «плюсы» и «минусы», предполагают ли профилактику «минусов», отражающихся в содержании университетских кодексов?

Не ставя себе задачи создания соответствующего каталога, достаточно вспомнить о таких последствиях КСИ университета, как приоритет корпоративной этики перед этикой профессиональной и этикой общеобщественной; подавление индивидуального морального выбора и приоритет выбора организационно-группового; категорическое требование корпоративной лояльности с жестким контролем, далеко не исчерпывающимся лишь моральными санкциями... Отсюда важность профилактической, антипатосной миссии корпоративной этики.

Заняв чисто академическую позицию, можно и необходимо говорить о разных смыслах КСИ университета. Заняв позицию проектную, необходимо адекватно отреагировать на выводы, вытекающие из нашего аналитического обзора: в целом ряде кодексов корпоративной этики не только преобладают ориентиры корпоративной этики и нет места ценностям и нормам ученых, педагогической этики, но эти кодексы фактически соответствуют кодексам бизнес-орга­низации по оказанию образовательных услуг.

В попытке адекватно отреагировать на «плюсы» и «минусы» КСИ университетов мы и сформулировали гипотезу об интервале эффективности двух практикуемых идеологий-форматов кодексов университетов: кодекса корпорации-профессий и кодекса корпорации-предприятия. Ее суть – интеграция (конвергенция?) этих идеологий-форматов в системный ЭК НОК. Интеграция, которая, как было отмечено в параграфе 1, предполагает, что формат корпоративного кодекса – лишь средство, а его цель – нормативно-ценностные ориентиры высокой профессии.

Основной аргумент в пользу такого подчинения одного формата другому – особенность предмета приложения КСИ университета: сферы высоких профессий, в которых служение профессии более значимо, чем служение конкретному предприятию, компании и т.д.

Особенность нового – предстоящего ТюмГНГУ – этапа самоопределения предполагает еще одну смену имени: переход от самоидентификации в качестве образова­тель­ного комплекса, корпорации в сфере индустрии образования, к самоидентификации в качестве научно-образова­тель­ной корпорации.

Системообразующим ориентиром нового само­оп­ре­­де­ления униве­рситета и предстоит стать профессионально-нравственным ценностям базовых профессий НОД – преподавателя, исследователя, университетского менеджера – как высоких про­фессий. При таком переходе создается реальная возможность справиться с дилеммами современ­ного образования таким образом, чтобы удержать идею университета.

Тем самым мы предложили конструктивное решение вынесенного в заголовок параграфа 3.2 вопроса «и/или».