Рецензенты: доктор медицинских наук профессор
| Вид материала | Монография |
- «Слова о Полку Игореве», 3567.27kb.
- В. О. Бернацкий доктор философских наук, профессор; > А. А. Головин доктор медицинских, 5903.36kb.
- Лицензированная медсестра, Эрик Ван Вийнгаерден, доктор медицинских наук, Херман Боббаерс,, 1773.58kb.
- Рецензенты: доктор социологических наук, профессор, 5768.51kb.
- «Российский научный центр восстановительной медицины и курортологии Росздрава», 372.3kb.
- Лазерная фотодинамическая терапия ожоговых ран (экспериментальное исследование) 14., 295.89kb.
- Новых пород свиней на полигибридной основе, 812.01kb.
- Демидчик Ю. Е. доктор медицинских наук, член-корр. Нанб, профессор, ректор Белмапо,, 970.61kb.
- Предисловие, 1366.17kb.
- Альманах издан при поддержке народного депутата Украины, 3190.69kb.
Исследование роли психотравматизации в нарушении психического здоровья – одна из наиболее актуальных проблем психиатрии. Психическим и многим психосоматическим болезням обычно предшествуют серьезные травматичные события в жизни больного. Для описания этих событий и ситуаций в жизни пациентов в научной психиатрической литературе используется много понятии: стресс, фрустрации, конфликт, кризис, психогения и психическая травма. В большинстве исследований, изложение теоретических представлений о них отсутствует или развиты недостаточно. Многие исследователи ограничиваются простым перечислением значимых событий, или используют для их характеристики общие схемы. Нечеткость категориальных оснований и ограничений касаются практически всех терминов, но особенно терминов психогения и стресс. Их отождествляют и с факторами среды, и психическим и физическим состоянием, с реакциями организма. Часто разнородные явления характеризуются одним термином.
Изучение детерминации, причинно-следственных взаимосвязей в возникновении, проявлении болезней у человека в аспекте психической травматизации, проводилось многими исследователями, имеется обширнейшая литература, даже создается впечатление, что ни один исследователь не смог пройти мимо этой проблемы. После R. Sommer (1904) (цит. по Ушакову Г.К., 1978), предпринимались неоднократные попытки классификаций психических травм, однако они оказывались малоперспективными, изучались без учета особенностей личности. В. Маньян (1903) (цит. по Ушакову Г.К., 1978), утверждал, что существует обратно пропорциональная зависимость между ранимостью нервной системы и массивностью психической травмы.
Освещение истории развития представлений о психической травме предпринималось А. Молоховым (1963). Им выделено три этапа: 1. «психологический», для которого характерен акцент на травмирующем факторе без связи его с психическим и соматическим преморбидом (K. Jaspers; K. Schneider); 2. «клинико-описательный», в этот период проведено определение основных клинических форм психогений (П.Б. Ганнушкин и др.); 3. «патофизиологический», в основу концепций психогений были положены идеи Павловской школы.
Роль психогенных факторов, в виде психической травмы, в формировании болезненных состояний были отмечены психоаналитиками. Это произошло 100 лет назад. Считается, что одним из гениальных открытий психодинамеческой теории было открытие важнейшей роли ранних детских травм (Назарова И.Э., 2002). Особое значение придавалось травме рождения. Ранк О. (Rank O., 1936) выдвинул концепцию о влиянии родовой травмы на развитие личности (негативное влияние на формирование позитивных отношений). Отмечена ключевая роль далеко идущего аномального влияния на развитие психики шаблонов, метафор, раннего опыта воздействия по формированию навыков опрятности, которые навязывают изначально мощные паттерны значения и конфигурации взаимоотношений на разнообразные последующие жизненные события. Придавалось значение преодолению травматичного комплекса Эдипа и Электры. Психоаналитики считали, что ребенок приходит в мир без психологических защитных механизмов, социальная ситуация и система отношений порой порождает в его душе переживания, которые оставляют неизгладимый след на всю жизнь, а иногда и обесценивают ее. Чем в более раннем возрасте ребенок получает психическую травму, тем более глубокие слои личности оказываются «деформированными» у него во взрослом состоянии.
Анна Фрейд (2004) в аналитических исследованиях детей находящихся в приюте отметила наличие регрессии, как «обычного явления» возникающей по ее мнению, в результате травмирующего опыта (смерть родителя или разлука с ним). Эти регрессии всегда сопровождались потерей значительных достижений в развитии эго. Дети переставали контролировать свою опрятность, те, кто умел говорить, теряли этот навык, а виды игровой деятельности становились примитивными. Они также теряли недавно освоенные двигательные навыки. Дети становились более примитивными существами. В свете этого автор рекомендовала вплотную заняться исследованием травматичных событий жизни у взрослых пациентов в ходе психоаналитического процесса.
Сам З. Фрейд, придавал значение травме (первичная сцена и др.). Он, полагая, что ребенок, переживающий насилие со стороны родителя, должен амнезировать насилие, в связи с тем, что он зависим от опекуна. Фрейд З. ввел термин «предательская травма» считая, что жертва насилия не может позволить себя помнить о травме до достижения возраста, когда она становится независимой. В последующем Фрейд З. отказался от травмы как этиологического фактора при истерии.
По представлению Г. Гроддека (1923), травмирующее воздействие на «Оно» - главный источник различных органических болезней (от легчайших до рака включительно), а также существенный фактор, определяющий личную судьбу человека.
Леви (Levy, 1938) разработал методику лечения для детей, переживших специфическое травмирующее событие. Гембридж (Hambridje, 1955) непосредственно в игре воссоздавал травмировавшее событие для ребенка, чтобы вызвать абреакцию ребенка.
В теоретической концепции психической патологии психоаналитика Р. Фейрбейрна особое место занимали травматические переживания ребенка, «которые заставляли его чувствовать себя нелюбимым». По его мнению, ребенок «отказывается от отношений» с матерью и «погружается во внутренний мир» (Fairbairn W.R.D., 1963).
К. Левин отмечал, что в основе развития дезадаптивного состояния иногда лежит непатогенный интрапсихический конфликт аверсия-аппетенция, т.е. нежелательный путь к желательному результату (Levin K.A., 1935).
О травме писали: Odier 1956; Kristal H. 1988; McDougall J. 1989; Tastin F. 1990; Eigen G., 1995. Часть психоаналитиков придерживается, к примеру, теории травмы и склонна, поэтому видеть в любом пациенте "жертву" драматических обстоятельств (заглавие книги Массона "Что сделали с тобой, бедное дитя?" (Masson "Was hat man dir, du armes Kind getan?" 1984). Все работы D. Winnicott в той или иной степени касаются темы психической травмы. Одной из интересных психоаналитических работ, о психической травме, является книга “Внутренний мир травмы” Калшед Д. (2001).
Балинт М. (2002), считал, что индивид развивается нормально до тех пор, пока не получает психическую травму; «с этого момента довлеющее влияние на его развитие оказывает то решение, которое он нашел, для того чтобы справиться с последствиями конкретной травмы…» (Балинт М., 2002, стр. 111).
Развитие концепции травмы в психоанализе не произошло. Основное внимание психоаналитиками было уделено разработки концепции «психологической защиты». Начиная с З. Фрейда и в последующих работах специалистов психоанализа, изучающих механизмы психологической защиты, неоднократно отмечается, что привычная для личности в обычных условиях защита, в экстремальных, критических, напряженных жизненных условиях обладает способностью закрепляться, приобретая форму фиксированных психологических защит. Согласно представлениям психоаналитиков, психологическая защита представляет собой ряд специфических приемов переработки переживаний, нейтрализующих патогенное влияние, которое эти переживания могут оказывать на сознание. Это феномены типа «вытеснение», «проекция», «рационализация», «сублимация».
Пайнз Д. приводит собственный опыт работы с женщинами, прошедшими сквозь горнило холокоста и оставшимися в живых. Ее пациентки пережили в концлагерях невыносимые страдания, которые заставили их использовать определенные формы защиты, такие, как отрицание, регрессия и расщепление. Они позволили им выжить в концлагере и с которыми они продолжали жить и после освобождения. Эти женщины выжили в состоянии околопсихической смерти. В их жизни последствия выражались в болезненном воображении и снах, сказывалось на их мышлении, лишив его образности (Пайнз Д., 1992).
В традиционном психоаналитическом понимании (а именно - в качестве внешнего и травмирующего детерминационного фактора развития психики) Лакановская философская антропология в своем пафосе - исходит из полагания травмы, как некоторого неизбывного опыта "экзистенциальной негативности" в качестве фундаментального антропологического Начала. В ней, феномен человека изначально возникает на месте разрыва с Реальным. У человека, по Ж. Лакану, связь с природой с самого начала "искажена наличием в недрах его организма" неких "трещины", "изначального раздора". Рождаясь в мир, человек не обретает новое единство с "телом" матери-Природы, но выбрасывается в иные, "неестественные" измерения существования, где способы компенсации изначальной нехватки Реального не устраняют или даже ослабляют травматизм человеческого существования, но возводят его в новое качество. Родительское имаго запускает новую диалектику травмы. Человек оказывается, расколот на: 1) "Я" (je), бесформенный, фрагментарный внутренний опыт, и 2) "мое Я" (Moi), внешнюю идеальную форму, в которую этот опыт облекается. Поскольку эта вторая форма, "мое Я" всегда находится на неустранимой дистанции ("там", в зазеркалье), а условием целостной автономии, идентичности человека является совпадение этих двух составляющих "личности", постольку вместе с ассимиляцией "моего Я" личность интериоризирует и саму эту "зеркальную" дистанцию, вводя неустранимый раскол, самоотчуждение в имманентную "онтологическую структуру" личности. Функция "моего Я" (имаго) это драма, в ходе которой для индивида, попавшегося на "приманку пространственной идентификации", возникает ряд фантазмов, открывающихся расчлененным образом тела, а завершается застывающей в "броню отчуждающей идентичности".
Альтюссер, Жижек, Лакан говорят об изначальной "расколотости" существа человека, расщепленном по отношению к объекту в себе. Они утверждают: «Субъект - есть ответ травматического ядра на вопрос Другого». Как таковой, «любой вопрос» вызывает у своего адресата эффект стыда и вины, он расщепляет субъекта. Этот объект, это травматическое ядро и есть то измерение, травматического дисбаланса существующего в нем (Современный философский словарь, 2003).
Р. Лазарус создал классификацию психозащитных техник, выделив в одну группу симптоматические техники (употребление алкоголя, транквилизаторов, седативных препаратов и т.д.) и в другую группу так называемые внутри психические техники когнитивной защиты (идентификация, перемещение, подавление, отрицание, реактивное образование, проекция, интеллектуализация) (Лазарус Р., 1970)..
С позиций психоанализа, вытесненное травматичное воздействие из сознания переживается и забывается человеком, но сохраняет в бессознательном присущую ему психическую энергию влечения (катексис). Стремясь вернуться в сознание, вытесненное может ассоциироваться с другим вытесненным материалом, формируя психические комплексы. Со стороны «Я» (Эго) требуются постоянные затраты энергии на поддержание процесса вытеснения. Нарушение динамического равновесия при ослаблении защитных механизмов – антикатексисов – может привести к возвращению в сознание ранее вытесненной травматичной информации. Прямое вытеснение, связанное с психическим шоком, может привести к тяжелым травматическим неврозам; неполное или неудачное вытеснение – к образованию невротических симптомов. Вытеснение это не только самый эффективный, но и самый опасный механизм. Отъединение от «Я», наступающее вследствие изоляции сознания от всего хода инстинктивной и аффективной жизни, может полностью разрушить целостность личности. Вытеснение реальности - вытеснение или искажение информации, которую индивид не хочет воспринимать, поскольку она неприятна для него, болезненна, разрушает его представления о себе. Здесь ситуацией управляет «Сверх-Я». Оно делает индивида «слепым», «глухим», «нечувствительным» к аверсивной, т.е. тревожной, угрожающей информации. «Эта информация, если я ее восприму, грозит нарушить сложившееся равновесие, внутреннюю согласованность психической жизни». Иногда отпор реальности со стороны «Сверх-Я» настолько мощен и безудержен, что может привести к реальной гибели индивида.
В психоаналитических работах описывается своеобразный механизм – это изоляция; человек воспроизводит в сознании, вспоминает какие-либо травмирующие впечатления и мысли, однако эмоциональные компоненты их разделяет, изолирует от когнитивных и подавляет их. Вследствие этого эмоциональные компоненты впечатлений не осознаются сколько-нибудь отчетливо. Идея (мысль, впечатление) осознаются так, как будто она относительно нейтральна и не представляет опасности для личности.
Однако в последствии, психоанализ «стал страдать своего рода профессиональной забывчивостью» (Калшед Д., 2001), относительно важности психической травмы. В последние десятилетия интерес психоаналитиков к травме вновь оживился (Винникот Д., 1971; Кохут Х., 1985; Столороу Р. и соавт. 1999; и др.). Алиса Миллер в духе теории травмы уделяет особое внимание тому многочисленному и разнообразному вреду, который причиняют детям их бессердечные родители и от которого дети постоянно страдают (Miller A., 1979). Концепцию психической травмы приводит Д. Калшед (2001), на основе синтеза теорий из различных психоаналитических направлений. Под травмой он понимает всякое переживание, которое вызывает непереносимые душевные страдания или тревогу.
В последние годы появились признаки, что профессионалы психоаналитики возвращаются к теме психической травмы (Калшед Д., 2001). Они продолжают собирать и классифицировать данные, показывающие зависимость человека от разнообразных воздействий общества и психологических процессов, возникающих в человеке в процессе взаимодействия с людьми. Сложившаяся модель из накопленных данных отражает то, что произошедшее в раннем детстве травматическое событие, которое не в силах переработать незрелая детская личность, ведет непосредственно к психическому повреждению (греч. trauma - повреждение). Как событие драматическое нанесенная травма оставляет после себя следы, способные привести к значительным нарушениям в последующем развитии.
Отметим основные аспекты историографии психотравматичного воздействия, отраженные в литературе: «патологическое горе» (Liderman E., 1944); «боевое утомление» (Bartemeor L., 1946); «синдром узников концентрационных лагерей» (Frankl V., 1959; Niderland W., 1964); «посттравматический невроз выживших» (Leopold R., 1963); «большая стрессовая реакция» (Bourne P., 1970); «военный травматический невроз» (Levy C., 1971; Bourne P., 1972); «синдром изнасилованных» (Burges A., 1974); «пост эмоциональный синдром» (Poiso Y., 1976); «посттравматическое стрессовое расстройство (PTSD) (Figley Ch., 1978; Wieson J., 1978; Horowitz M et al., 1980); «социально стрессовое расстройство» (Александровский Ю.А., 1991).
Больший вклад в разработку проблемы психогений внес Карл Ясперс (предложил теорию так называемых психических реакций). Им были выделены критерии, которые необходимы и достаточны для диагностики реактивных психозов. Эти критерии послужили четкому и естественному выделению этой группы расстройств, оформление ее в нозологическую группу. Концепция К. Ясперса основана на явлении, названном им “психологически понятная связь”. Первый критерий: реактивные психозы (психогении, в широком смысле) возникают непосредственно после психической травмы. Второй критерий: психическая травма должна отражаться в переживаниях пострадавшего человека. Третий критерий: после прекращения травмирующего воздействия прекращаются и психогенные расстройства. Данные критерии до настоящего времени используются психиатрами в дифференциальной диагностике психических расстройств.
Проблематика кризисов в жизни человека всегда в поле внимания исследователей. Когда перед лицом событий, охватывающих жизненные важнейшие отношения человека, его воля оказывается бессильной в перспективе реализации жизненного замысла, возникает специфическая для его жизнедеятельности критическая ситуация - кризис. Собственно говоря, кризис — это кризис жизни, критический момент и поворотный пункт жизненного пути.
«Теории кризисов» в собственном смысле слова еще нет (Василюк Ф.Е., 2001). Однако системообразующей категорией этой будущей концепции, по мнению Василюка Ф.Е. (2001) (если ей суждено состояться) должна стать категория индивидуальной жизни, понимаемой как развертывающееся целое, как жизненный путь личности. Что касается конкретных теоретических положений этой дисциплины, то они в основном воспроизводят то, что уже известно из других теорий типов критических ситуаций. Среди эмпирических событий, которые могут привести к кризису, различные авторы выделяют такие, как смерть близкого человека, тяжелое заболевание, отделение от родителей, семьи, друзей, изменение внешности, смена социальной обстановки, женитьба, резкие изменения социального статуса и т. д.. Теоретически, жизненные события квалифицируются как ведущие к кризису, если они «создают потенциальную или актуальную угрозу удовлетворению фундаментальных потребностей...» и при этом ставят перед индивидом проблему, "от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом".
Выделяется два рода кризисных ситуаций, различающихся по степени оставляемой ими возможности реализации внутренней необходимости жизни. Кризис первого рода может серьезно затруднять и осложнять реализацию жизненного замысла, однако при нем все еще сохраняется возможность восстановления прерванного кризисом хода жизни. Это испытание, из которого человек может выйти сохранившим в существенном свой жизненный замысел и удостоверившим свою самотождественность. Ситуация второго рода, собственно кризис, делает реализацию жизненного замысла невозможной. Результат, переживания этой невозможности - трансформация личности, перерождение ее, принятие нового замысла жизни, новых ценностей, новой жизненной стратегии, нового «образа-Я».
Конкретная критическая ситуация не застывшее образование, она имеет сложную внутреннюю динамику, в которой различные типы ситуаций невозможности взаимно влияют друг на друга через внутренние состояния, внешнее поведение и его объективные следствия. Ситуация понимается как то общее, что возникает между социофизическим миром и субъектом, находящимся в информационной связи, как пространственно-временное и психофизическое сейчас, принадлежащее субъективному и объективному мирам в равной степени. Соучастие мира и индивида в креативном акте созидания ситуации делает их единым, снимает проблему двойственности во всех ее проявлениях.
Существенными чертами теории кризисов, согласно Дж. Якобсону, являются:
- она относится главным образом к индивиду, хотя некоторые ее понятия используются применительно к семье, малым и большим группам;
-"теория кризисов... рассматривает человека в экологической перспективе, в его естественном человеческом окружении";
- теория кризисов подчеркивает не только возможные патологические следствия кризиса, но и возможности роста и развития личности.
Дж. Каплан (цит. по Василюк Ф.Е., 2001) описал четыре последовательные стадии кризиса: 1) первичный рост напряжения, стимулирующий привычные способы решения проблем; 2) дальнейший рост напряжения в условиях, когда эти способы оказываются безрезультатными; 3) еще большее увеличение напряжения, требующее мобилизации внешних и внутренних источников; 4) если все оказывается тщетным, наступает четвертая стадия, характеризуемая повышением тревоги и депрессии, чувствами беспомощности и безнадежности, дезорганизацией личности. Кризис может кончиться на любой стадии, если опасность исчезает или обнаруживается решение.
В различных теоретических и эмпирических исследованиях накапливаются представления в понимании категории конфликта. Диалектика конфликта состоит в том, что внутренний конфликт есть неизбежная часть психической жизни человека, разрешаемая психофизическим действием. В самом общем виде событийная динамика выглядит следующим образом: внешние события порождают возникновение (внутреннего) конфликта между различными психическими конструктами. В конкретной ситуации индивид осуществляет поиск психофизического комфорта (подсознательный, воспринимаемый как чувственный акт), который складывается: - формулировка целей в направлении психофизического комфорта (осознаваемый акт); - психофизическое действие в ситуации; - достижение целей, их коррекция или видоизменение (например, переход основной цели в систему подцелей); - изменение ситуации «А», ее переход в ситуацию «В». Реакция индивида на внешние обстоятельства состоит в том, что его личностные конструкты активизируются, при этом действия, побуждаемые некоторыми из них, могут быть несовместимы друг с другом. Степень этой несовместимости определяет глубину внутреннего конфликта.
Психическая травматизация переплетена с жизненными экстремальными процессами, которые часто обозначаются понятием стресс. В течение многих десятилетий исследователи пользуются, словом стресс. Концепцию предложил Г. Селье. Стресс- понятие многозначное. Складывается из специфической оценки какого-то события и оценки собственных ресурсов совладания, в результате образуются стрессовые эмоции. За этими фазами следует адаптивные реакции. Стресс динамичное событие, которое протекает в реципрокном постоянном взаимодействии между индивидом и окружающим его миром (Lazarus R.S., 1991; Perrez M. & Reicherts M., 1996). С другой стороны считается, что стресс - это реакция индивида на требования, которые он воспринимает как обременительные или превосходящие его личностные возможности (Lazarus & Folkman, 1984).
В современной психологии трудно найти точное определение психологического стресса. В работах по стрессу предпринимаются попытки, так или иначе, уточнить это понятие, подчинив его традиционной психической проблематике и терминологии. Р. Лазарус с этой целью вводит представление о психологическом стрессе, который, в отличие от физиологической высоко стереотипизированной стрессовой реакции на вредность, является реакцией, опосредованной оценкой угрозы и защитными процессами (Lazarus R.S., 1961). Дж. Эверилл вслед за С. Сэллсом считает сущностью стрессовой ситуации - утрату контроля, т. е. отсутствие адекватной данной ситуации реакции у индивида при значимости для него последствий отказа от реагирования (Sells S. B.,