Вы читали «Талисман» Стивена Кинга и Питера Страуба
| Вид материала | Документы |
Содержание«давай, парень, бросай мяч! бросай, если тебе так уж неможется! даже слепой видит, что он уже на базе!» |
- Stephen King "Danse Macabre", 6196.62kb.
- Любителям приключений, 176.82kb.
- Mailto: asos@sender itar-tass, 92.37kb.
- А. М. Горького Филологический факультет Кафедра современного русского языка Концепт, 278.64kb.
- Стивена Крамера "Creativity Under The Gun", 92.94kb.
- Мартина Лютера Кинга биография, 136kb.
- "Сравнительный анализ концепций Бога в системах Пауля Тиллиха и Генри Нельсона Вимэна",, 70.66kb.
- „словарь ненасилия доктора кинга подготовлен Центров за ненасильственные социальные, 83.24kb.
- Книга Питера Кэлдера единственный источник, в котором содержится бесценная информация, 1816.94kb.
- Лютера Кинга «Путь к свободе», 354.39kb.
Тысячу Разрушителей.
Мистер Маншан все растворяется в воздухе. Теперь это едва заметное облако, зависшее посреди гостиной Берни в глубинах дома, который он покинул, лишь осознав, что кто-то должен заботиться о нем. Он сам, в силу преклонного возраста, на это не способен.
— Прифеди ему только этого, Берн-Берн. Прифеди ему только этого, и ты будешь фоснаграшден.
Мистер Маншан исчезает. Берни встает, наклоняется над диваном. От этого движения боль в животе заставляет его вскрикнуть, но он не разгибается. Наоборот, лезет в темноту за диваном и достает потрепанный мешок из черной кожи.
Уходит из комнаты, прихрамывая, держа мешок в одной руке, а вторую прижимая к кровоточащему, пульсирующему болью животу.
* * *
А как же наш Тайлер Маршалл, о котором на стольких страницах лишь говорят? Сильно ли ему досталось? Испуган ли он?
Сумел ли сохранить ясность ума?
Что касается физического состояния — он получил сотрясение мозга, но голова уже не кружится. Шишка, конечно, осталась, но головной боли нет. А в остальном Рыбак разве что гладил его по руке и ягодицам (эти мерзкие прикосновения заставили Тайлера вспомнить о ведьме из сказки «Гензель и Гретель»). Что же касается душевного состояния.., вы будете в шоке, но, в те самые мгновение, когда мистер Маншан заставляет Берни подняться со старого дивана, сын Фреда и Джуди счастлив.
Да. Счастлив. А почему нет? Он в «Миллер-парк».
«Милуокские пивовары» в этот сезон одолели всех своих соперников, посрамив тех, кто предсказывал, что к Четвертому июля они будут в самом низу турнирной таблицы. Что ж, до конца сезона еще далеко, но День независимости наступил и ушел, а «Брюэры» вышли на поле «Миллер-парк», чтобы сразиться в плей-офф с «Цинциннати». И они ведут игру главным образом благодаря бите Ричи Секссона, который перешел в «Милуоки» из «Кливленд Индиэнз» и «действительно набирает скальпы», как выражается Джордж Рэтбан.
«Брюэры» ведут в счете и Тайлер присутствует на матче!
ВЕЛИКОЛЕПНО! Не просто присутствует, но сидит в первом ряду. Рядом с ним — здоровенный, потный, красномордый, с банкой «Кингслендского» в руке, сам Великолепный Джордж, ревущий во всю мощь легких. Джероми Барпиц из «Брюэрз» бежит к первой базе, и хотя полевые игроки «Цинциннати» уже поймали мяч, нет сомнения (во всяком случае у Джорджа Рэтбана), что осалить Барница они не успеют. Джордж вскакивает, его потная лысина блестит в сгущающихся сумерках, синие глаза сверкают (с такими глазами можно сказать многое, практически все, что угодно), и Тай ждет, ждет, что он скажет, лучший знаток бейсбола, и не только в округе Каули. По выражению его лица видно, что все хорошо, что никакого ужаса нет и в помине, что соскальзывание отменяется.
«ДАВАЙ, ПАРЕНЬ, БРОСАЙ МЯЧ! БРОСАЙ, ЕСЛИ ТЕБЕ ТАК УЖ НЕМОЖЕТСЯ! ДАЖЕ СЛЕПОЙ ВИДИТ, ЧТО ОН УЖЕ НА БАЗЕ!»
Зрители, которые сидят в секторе первой базы, откликаются на этот крик дружным ревом, а над ними реет на ветру огромный плакат: «МИЛЛЕР-ПАРК» ПРИВЕТСТВУЕТ ДЖОРДЖА РЭТБАНА И ПОБЕДИТЕЛЕЙ «ПИВНОГО КОНКУРСА» KDCU ЭТОГО ГОДА». Тайлер вскакивает и садится, смеется, машет бейсболкой «Пивоваров». Радость его особенно велика, поскольку ему-то казалось, что в этом году он забыл отправить открытку для участия в конкурсе. Он полагает, что его отец (или мать) отправил открытку за него.., и он победил! Нет, Главный приз ему не достался (подносить биты игрокам во всех играх плей-офф с «Цинциннати»), но, по его мнению, доставшийся ему приз даже лучше (не говоря уже о месте в первом ряду, среди остальных победителей конкурса). Разумеется, Ричи Секссон — не Марк Макгуайр, никто не умеет расправляться с мячом, как Большой Марк, но в этом году Секссон творит для «Пивоваров» чудеса, настоящие чудеса, и Тай Маршалл выиграл…
Кто-то дергает его за ногу.
Тай пытается поджать ногу, ему не хочется расставаться с этим сном (лучшее убежище от всех ужасов, что свалились на него), но рука не знает жалости. Дергает за ногу. Дергает и дергает.
— Проши-пайша, — скрипит неприятный голос, и сон начинает тускнеть.
Джордж Рэтбан поворачивается к Тайлеру, и происходит невероятное: глаза, еще несколько секунд назад ярко-синие, все подмечающие, становятся тусклыми и белесыми. «Боже, да он слепой, — думает Тайлер. — На самом деле Джордж Рэтбан…»
— Проши-пайша. — Неприятный голос все ближе. Тайлер знает, еще секунда — и сон полностью исчезнет.
Но прежде чем это происходит, Джордж успевает сказать ему несколько слов. Голос спокойный, непохожий на привычный рев радиокомментатора.
«Твои спасатели уже в пути, — говорит он. — Сохраняй хладнокровие, малыш. Сохра…»
— Проши-ПАЙША, говнюк!
Сдавленную грубыми пальцами лодыжку пронзает боль. С криком Тайлер открывает глаза. В этот момент он возвращается и в реальный мир, и в наше повествование.
* * *
Сразу вспоминает, где находится. Это камера с покрывшейся ржавым налетом железной решеткой, расположенная в каменном коридоре, который освещен тусклыми электрическими лампами. В одном углу — миска с какой-то похлебкой. В другом — ведро, куда он может справить малую нужду (или большую, если надо, но, к счастью, такого желания у него не возникало). Кроме миски и ведра, в камере только старый, рваный матрац, откуда Берни только что его стащил.
— Ну вот, — ворчит Берни. — Наконец-то проснулся. Это хорошо. А теперь поднимайся. На ноги, подтиральщик. Нет у меня лишнего времени.
Тайлер встает. Кружится голова, он подносит руку к макушке. К тому месту, на котором запеклась кровь. От прикосновения боль прошибает до челюсти, зато голова больше не кружится. Он смотрит на руку. На ней засохшая кровь. «Вот куда он ударил меня своим чертовым камнем. Ударил бы чуть сильнее, я бы уже играл на арфе».
Но и старику тоже досталось. Рубашка в крови, лицо восковое, бледное. За его спиной открытая дверь камеры. Тай прикидывает расстояние до коридора, надеясь, что Берни не догадывается о его намерениях. Но Берни в этих делах — дока. Не один малыш пытался удрать от него на кровоточащих ножках, хо-хо.
Он сует руку в кожаный мешок и достает какое-то устройство с пистолетной рукояткой и блестящим стальным набалдашником на конце ствола.
— Знаешь, что это такое, Тайлер? — спрашивает Берни.
— «Тазер»[114], — отвечает Тай. — Не так ли?
Берни лыбится, обнажая остатки зубов.
— Умный мальчик! Наблюдательный. Не зря смотришь телевизор. Да, это «Тазер». Но специальная модель. Сваливает корову с расстояния в тридцать ярдов. Понятно? Попытаешься бежать — я тебя тут же уложу. Пошли отсюда.
Тай выходит из камеры. Он понятия не имеет, куда этот ужасный старик собирается отвести его, но все равно испытывает облегчение, покинув камеру. Он знает, что был не первым ребенком, который пытался слезами усыпить себя на этом рваном матраце, даже не десятым.
Может, и не пятидесятым.
— Повернись налево.
Тай подчиняется. Теперь старик — позади него. А мгновение; спустя костлявые пальцы ухватывает его за ягодицу. Старик проделывает это не в первый раз (и всегда мальчик вспоминает ведьму из сказки «Гензель и Гретель», которая просит заблудившихся детей выставить руки из своей клетки), но на этот раз прикосновение другое. Хватка явно слабее.
«Скорее помирай, — думает Тайлер… И мысль эта, холодной расчетливостью, могла бы принадлежать Джуди. — Скорее помирай, старик, тогда мне не придется тебе в этом помогать».
— Это мое, — говорит старик.., но дышит он тяжело, голосу недостает уверенности. — Половину сварю, половину поджарю.
С беконом.
— Не думаю, что тебе удастся съесть много. — Тай удивлен спокойствию своего голоса. — Похоже, кто-то провентилировал тебе жи…
Слышится треск электрического разряда, боль пронзает левое плечо. Тай кричит, приваливается к стене коридора напротив своей камеры, пытается потереть пораженное место, пытается не плакать, пытается удержать остатки прекрасного сна, в котором он присутствовал на игре с Джорджем Рэтбаном и другими победителями «Пивного конкурса» KDCU. Он, конечно, знает, что в этом году забыл послать открытку-заявку на участие в конкурсе, но во сне такие мелочи значения не имеют. Тем-то и хороши сны.
Однако боль слишком сильна. И несмотря на все старания, несмотря на сильные гены, унаследованные от Джуди Маршалл, из глаз бегут слезы.
— Хочешь еще? — скрипит старик. Голос больной и истеричный, а это опасное сочетание, о чем знают даже мальчики в возрасте Тая. — Хочешь еще, для острастки?
— Нет, — выдыхает Тай. — Не надо бить меня электроразрядом, пожалуйста, не надо.
— Тогда шагай! И что б больше никаких комментариев.
Тай шагает. Он слышит, что где-то капает вода. Откуда-то издалека доносится карканье вороны, возможно, той самой, что подманила его к живой изгороди. Ему бы сейчас ружье Эбби двадцать второго калибра, он бы разметал дробью эти блестящие черные перышки. Но мир, в котором он прожил всю свою жизнь, похоже, за сотни световых лет от него. Джордж Рэтбан, конечно, сказал, что спасатели уже спешат к нему, и иногда сны оборачиваются явью. Мама как-то сказала ему об этом, задолго до того, как у нее поехала крыша.
Они подходят к винтовой лестнице, которая, кажется, ввинчивается в центр Земли. Из глубин поднимаются запах серы и, жар огня. Вроде бы он слышит крики и стоны. А грохот машин определенно слышит. Зловещий скрип транспортеров и цепей.
Тай останавливается, думая, что старик применит «Тазер» лишь в случае крайней необходимости. Потому что Тай может упасть с этой длинной винтовой лестницы. Может удариться головой, может сломать шею, может свалиться вниз. А старику он нужен живым. По крайней мере пока. Тай не знает почему, но доверяет своей интуиции.
— Куда мы идем, мистер?
— Узнаешь. — Берни тяжело дышит. — И ты ошибаешься, если думаешь, что я не решусь пощекотать тебя «Тазером», пока ты на лестнице. Шагай.
Тайлер Маршалл идет по ступеням, спускается мимо огромных галерей и широких балконов, по кругу и вниз. Иногда воздух пахнет кислой капустой. Иногда — сгоревшими свечами.
Иногда — сыростью. Он насчитывает сто пятьдесят ступеней, перестает считать. Бедра горят. За спиной шумно дышит старик, дважды спотыкается, выругавшись, хватается за древние перила.
— Стой, паршивец. — У старика перехватывает дыхание. — Повернись ко мне.
Повернувшись, Тайлер удовлетворенно отмечает, что пятно на рубашке старика стало больше. Кровавые разводы ползут к плечам, пояс мешковатых старых джинсов потемнел. Но рука, держащая «Тазер», тверда.
«Черт бы тебя побрал, — думает Тайлер. — Тебе самое место в аду».
Старик поставил мешок на маленький столик. И стоит рядом, переводя дух. Потом сует одну руку в мешок (там звенит металл), достает мягкую коричневую шапку. Такие актеры, вроде Шона Коннери, носят в фильмах. Старик протягивает шапку ему:
— Надевай. И не пытайся схватить меня за руку, получишь электроразряд.
Тайлер берет шапку. Он ожидал, что шапка из фетра, но на ощупь это металл, вроде жести. Он умоляюще смотрит на старика:
— А надо?
Берни приподнимает «Тазер», ощеривается.
С неохотой Тайлер надевает шапку.
На этот раз гудение наполняет голову. Он не может думать… но через мгновение это проходит, остается лишь слабость в мышцах и пульсирующая боль в висках.
— Особенным мальчикам нужны особенные игрушки, — говорит Берни, но с губ срываются «ошобенные мальщики, ошобенные иггушки». Как обычно, акцент мистера Маншана наложился на выговор южной части Чикаго, подмеченный Генри в записи телефонного разговора по линии 911. — Теперь мы можем идти.
«Потому что с шапкой на голове я в безопасности», — думает Тайлер, но отвергает эту мысль, едва она приходит. Он пытается вспомнить свое второе имя.., и не может. Пытается вспомнить кличку той мерзкой вороны и не может.., что-то вроде Корджи? Нет, это собака. Он понимает, что шапка не спасение, а помеха, ее предназначение — не дать ему сделать то, что он должен.
На этот раз они выходят через галерею во двор. В воздухе — запахи деревьев и кустов, растущих за «Черным домом». Запахи тяжелые, удушающие. Серое небо так низко, что его можно пощупать рукой. Пахнет серой и чем-то горьким. Грохот машин слышится здесь сильнее.
На разбитых кирпичах стоит тележка для гольфа. Тайлер видел такие тележки. Фирма-изготовитель — «e-z-go», модель «Тайгер вудс».
— Мой отец продает такие, — говорит Тайлер. — В «Гольце», он там работает.
— А откуда, по-твоему, она сюда попала, подтиральщик? Залезай. За руль.
Тайлер изумленно смотрит на него. Синие глаза, возможно, причина тому — шапка, налились кровью, не могут на чем-либо сфокусироваться.
— Я еще слишком мал, чтобы водить ее.
— Справишься. Ею может управлять даже младенец. За руль.
Тайлер подчиняется. По правде говоря, он уже водил такую тележку — на площадке у «Гольца», под присмотром отца, который сидел на пассажирском сиденье. Теперь на это место усаживается отвратительный старик, постанывая, держась рукой за проткнутый живот. Но «Тазер» в другой его руке по-прежнему нацелен на Тая.
Ключ в замке зажигания. Тай поворачивает его. Под ними, там, где аккумуляторы, что-то щелкает. На приборном щитке загорается зеленый прямоугольник с надписью «CHARGE». Теперь ему остается только давить на педаль акселератора. И естественно, рулить.
— Пока все хорошо. — Старик убирает правую руку с живота и указующе выставляет вперед заляпанный кровью палец. Тай видит заросшую травой и кустарником тропу. Раньше, должно быть, это была дорога, уходящая от дома. — Поехали. Только медленно. Если разгонишься, я тебя накажу. Попытаешься во что-то врезаться — сломаю тебе руку. Тогда будешь вести тележку одной рукой.
Тай давит на педаль. Тележка рывком трогается с места. Старика бросает вперед, он ругается, угрожающе машет «Тазером».
— Мне было бы легче, если 6 я мог снять шапку, — говорит ему Тай. — Пожалуйста, я уверен, что без шапки…
— Нет! Шапка остается! Поехали!
Тай вновь нажимает на педаль акселератора, уже мягче.
«e-z-go» катится по двору, под новенькими шинами хрустит битый кирпич. Но вот двор остается позади, и они уже едут по заросшей тропе. Тяжелые ветви, влажные, холодные, касаются рук Тайлера. Он непроизвольно дергается. Тележку бросает в сторону. Берни тычет «Тазером» в бок мальчика:
— Еще раз так сделаешь, получишь полный разряд! Это я тебе обещаю!
Змея, извиваясь, переползает дорогу, и Тайлер испуганно вскрикивает. Он не любит змей, не хотел прикоснуться даже к маленькой, безобидному крапчатому полозу, которого миссис Лочер приносила в школу, а эта змея размером с питона, с рубиновыми глазами, а из пасти торчат ядовитые зубы.
— Давай! Поехали! — Старик сует «Тазер» ему под нос. Из-за шапки гудит в ушах. За ушами.
Дорога поворачивает налево. Над ней нависло дерево, у которого вместо ветвей — щупальца. Кончики щупальцев щекочут ему плечи и шею.
«Наш-ш-ш мальч-ч-чик…»
Голос этот звучит в голове, несмотря на шапку. Слабый, далекий, но он есть.
— Наш-ш-ш-ш мальч-ч-ч-чик.., да-а-а-а.., наш-ш-ш-ш…
Берни улыбается:
— Слышал их, не так ли? Ты им понравился. Как и мне. Мы здесь все друзья, понимаешь? — Улыбка превращается в гримасу. Он вновь хватается за живот. — Чертов слепой дурак! — выдыхает он.
Внезапно деревья остаются позади. Тележка для гольфа выезжает на мрачную равнину. Та же участь вскоре постигает кусты, Тай видит перед собой лишь голую, каменистую землю: низкие холмы уходят вдаль под зловещим серым небом. Над ними лениво кружат несколько огромных птиц. Какой-то заросший шерстью зверь бежит по узкой долине между холмами и исчезает из виду, прежде чем Тайлер понимает, что это.., да и не хочется ему знать, что это за зверь. Машинный грохот становится все сильнее, от него уже дрожит земля. Громадные молоты бьют по наковальням, со скрежетом вращаются огромные шестерни, скрипят необъятные шарниры. Тайлер чувствует, как руль тележки для гольфа ходуном ходит в его руках. Впереди тропа вливается в широкую полосу утоптанной земли, должно быть, дорогу. Вдоль ее дальней стороны — стена из круглых белых камней.
— Ты слышишь: энергетическая станция Алого Короля, — говорит Берни с гордостью, но в голосе слышится и страх. — Большая Комбинация. Миллион детей умерло на ее конвейерах, но насколько мне известно, их место постоянно занимают новые. Но ты туда не попадешь, Тайлер. Возможно, тебя ждет лучшее будущее. Но сначала я получу причитающуюся мне долю. Да, конечно.
Его окровавленная рука поглаживает верхнюю часть ягодицы Тайлера.
— Хороший агент имеет право на десять процентов. Даже такой старик, как я, это знает.
Рука отрывается от ягодицы. И хорошо. Тай едва не закричал, сдержался только потому, что представил себе, как сидит рядом с Джорджем Рэтбаном в «Миллер-парк». «Если я действительно послал открытку на „Пивной конкурс“, — думает он, — ничего бы этого не случилось».
Но при этом понимает, что его мысль — не истина в последней инстанции. Потому что в жизни бывает такое, чего избежать невозможно. События, которые обязательно должны произойти.
Ему остается только надеяться, что реализация замыслов этого ужасного старика — не одно из них.
— Поверни налево, — бурчит Берни, откидываясь на спинку. — Три мили плюс-минус сотня ярдов.
Поворачивая, Тайлер понимает, что полосы тумана, поднимающегося над землей, и не туман вовсе. Это полосы дыма.
— Шеол, — поясняет Берни, словно читая его мысли. — И единственный путь через него — Конджер-роуд. Сойди с нее, и нарвешься на тварей, которые разорвут тебя на куски, только чтобы услышать твой крик. Мой друг сказал, куда я должен тебя доставить, но в намеченный план придется внести небольшое изменение. — Перекошенное болью лицо мрачнеет. — Он тоже причинил мне боль, чуть не вытащил наружу мои внутренности. Я ему не доверяю. — И добавляет, уже нараспев:
— Карл Бирстоун не доверяет мистеру Маншану! Больше не доверяет! Больше не доверяет!
Тай молчит. Он старается вести тележку для гольфа по середине Конджер-роуд. Один раз рискует оглянуться, но не видит ни дома, ни окружавшей его пышной растительности. Все скрыто изъеденным эрозией холмом.
— Он получит то, что положено ему, а я — что мне. Ты меня слышишь, мальчик? — Поскольку Тай молчит, Берни вскидывает «Тазер». — Ты меня слышишь, подтиральщик?
— Да, — отвечает Тайлер. — Да, конечно.
«Почему ты никак не умрешь? Господи, если Ты есть, почему Ты не протянешь руку и не проткнешь пальцем это гнусное сердце, чтобы оно остановилось?»
Когда Берни вновь прерывает молчание, в его голосе слышны озорные нотки.
— Ты обратил внимание на стену с другой стороны дороги, но, думаю, не приглядывался к ней. А следовало бы.
Старик наклоняется назад, что улучшить мальчику обзор.
Большие белые камни, уложенные в стену вдоль Конджер-роуд, совсем и не камни. Черепа.
Что же это за место? Господи, как ему хочется очутиться рядом с мамой! Как ему хочется вернуться домой!
Со слезами на глазах, с отупевшим от непрерывного гудения рассудком, Тайлер ведет тележку для гольфа в глубь горящих земель. В Шеол.
Спасатели, если они и есть, никогда не смогут забраться так далеко.
Когда Джек и Дейл входят в кондиционированную прохладу бара «Сэнд», зал пуст, за исключением троих мужчин. Нюхач и Док сидят за стойкой, перед ними по стакану лимонада («Конец света, определенно, конец света», — думает Джек). На периферии, в шаге от кухни, отирается Вонючий Сыр. Байкеров окружает плохая аура, вот Вонючий Сыр и предпочитает держаться от них подальше. Во-первых, он никогда не видел Нюхача и Дока без Мышонка, Сонни и Кайзера Билла. Во-вторых.., о боже, это калифорнийский детектив и начальник полиции Френч-Лэндинга.
Музыкальный автомат выключен, но телевизор работает, и Джек не удивлен, что канал АМС в программе «Дневное кино» показывает фильм с участием его матери и Вуди Строуда. Он пытается вспомнить название фильма, и через несколько секунд ему это удается: «Экспресс правосудия».
«Не стоит тебе лезть в это дело, Беа, — говорит Вуди (в этом фильме Лили играет богатую бостонскую наследницу, Беатрис Лодж, которая приезжает на Запад и вступает в банду, главным образом для того, чтобы досадить своему строгому, нетерпимому в вопросах нравственности отцу. — Похоже, оно станет нашим последним».
«И хорошо», — отвечает Лили. Голос у нее ледяной, глаза — тоже. Фильм, конечно же, дерьмовый, но в игре Лили нет ни грамма фальши. Беатрис словно списана с живого человека.
Джек не может не улыбнуться.
— Что с тобой? — удивляется Дейл. — Весь мир сошел с ума, а ты улыбаешься.
На экране телевизора Вуди Строуд говорит: «Что значит — хорошо? Весь чертов мир сошел с ума».
Джек Сойер, тихонько: «Мы постараемся уложить, сколько сможем. Пусть знают, с кем они имели дело».
На экране Лили повторяет то же самое Вуди. Они собираются войти в «Экспресс правосудия», а потом покатятся головы: хорошие, плохие и уродливые.
Дейл в изумлении смотрит на Джека.
— Я знаю наизусть практически все ее роли. — В голосе Джека слышатся извинительные нотки. — Она была моей матерью, знаешь ли.
Прежде чем Дейл успевает что-то сказать (если он и собирался что-то сказать), Джек присоединяется к сидящим за стойкой Нюхачу и Доку. Смотрит на часы с логотипом «Кингслендского пива», которые висят рядом с телевизором: 11.40. Скоро полдень. Когда еще идти на столь важное дело, как не в полдень?
— Джек, — Нюхач кивает Сойеру, — как поживаешь?
— Неплохо. Вы вооружены?
Док приподнимает жилетку, показывая рукоятку. Это «Кольт-9».
— У Нюхача такой же. Хорошее оружие, должным образом зарегистрированное. — Он искоса смотрит на Дейла. — Как я понимаю, вы составите нам компанию?