Geum.ru

России Москва «посев»

Вид материалаКнига

Содержание


Петр Алексеев
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   25

Петр Алексеев

Петр Алексеевич Алексеев (1849 или 1851 - 1891) родился в деревне Новинской Смоленской губернии, в семье бедного крестьянина. С детства работал на ткацких фабриках в Москве и Петербурге. В начале 1870-х гг. сблизился с революционерами-народниками. Вёл пропаганду их идей и распространял среди рабочих подрывную литературу. С конца 1874 г. - член Всероссийской социально-революционной организации (оформившейся под этим названием в 1875 г.), целью которой было свержение государственного строя России ради установления «политических свобод».

В апреле 1875 г. Алексеев был арестован вместе с женщинами-революционерами Бардиной, Джабадари и др. Суд над членами Всероссийской социально-революционной организации получил название «процесс 50-ти». Главным обвинением, выдвинутым против подсудимых, было участие в «тайном сообществе, задавшемся целью ниспровержения существующего порядка». 9 (21) марта 1877 Петр Алексеев произнёс на суде речь, которая сделала его знаменитым. В ней выражалась надежда на то, что «поднимется мускулистая рука миллионов рабочего люда и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах». Эта речь была тут же отпечатана в тайной типографии в Петербурге и в нескольких типографиях революционной эмиграции.

5 апреля 1877 г. Алексеев был приговорен к 10 годам каторги, которую отбывал сначала в Новобелгородском централе, с 1880 г. - в Харьковской губернской тюрьме, с 1882 г. - на Каре. В 1884 г. вышел на поселение в Якутии. В августе 1891 г. был убит якутами с целью грабежа.

И вся деятельность, и речь Петра Алексеева на суде показывают, что основной целью этого революционера (как, впрочем, и всей его организации) было свержение государственного строя без какой-либо конструктивной программы.. Но Ленин недаром назвал эти слова «великим пророчеством». Именно такие люди, как Петр Алексеев, стали провозвестниками событий, произошедших через 40 лет и разрушивших историческую Россию. В Москве в Можайской управе два переулка носят имя Петра Алексеева, есть есть топонимы, связанные с его именем и в других городах.


Пугачев

Емельян Иванович Пугачев (ок. 1742-1775), казак станицы Зимовейской, в 17 лет был призван на строевую службу. По возвращении жил в родной станице, на короткий срок в 1764 г. был командирован с отрядом казаков в Польшу. Уже будучи отцом нескольких детей, был в 1769 г. призван на войну с турками, в казачью артиллерию. Произведен в хорунжие. При осаде Бендер в 1770 г. заболел и был отправлен домой. После выздоровления ездил в войсковую столицу Черкасск хлопотать об отставке. Заехав в Таганрог навестить свою сестру, решил вместе с ее мужем С. Павловым дезертировать с царской службы.

Опасаясь преследования, Пугачев скитался по станицам, жил то среди терских казаков, то за Кубанью у казаков-некрасовцев*, то в Польше, то на Иргизе. Пугачев много общался со старообрядцами, но сам проявил нетрадиционные религиозные взгляды, близкие к язычеству. На жизнь зарабатывал разбоем и грабежами, организуя небольшие шайки. Несколько раз Пугачев попадал под арест, но каждый раз совершал побег. На короткий срок, в феврале 1772 г., возвращался к семье, но жить мирной жизнью уже не мог и сам попросил жену донести на него. Узнав о недовольстве среди яицких казаков, он выразил желание возглавить тех из них, кто хотел уйти за Кубань.

Прибыв в ноябре 1772 г. в Яицкий городок (сегодня - Уральск), Пугачев объявил себя спасшимся от рук убийц императором Петром III. Казак Филиппов выдал его; Пугачева арестовали и посадили в казанскую тюрьму. Но ему удалось бежать; в мае 1773 г. Пугачев обещал яицким казакам вернуть их прежние вольности, уравнять в денежном довольствии с донскими казаками, даровать право беспошлинного использования реки Яика (Урала) и прилегающих к ней лесов и угодий. Пугачев заключил договор о сотрудничестве с авторитетными яицкими казаками Чучковым, Караваевым, Шигаевым, Мясниковым и Зарубиным (Чикой). Вместе с ними Пугачев начал вербовать сторонников, среди которых нашелся грамотный - Почиталин; он и написал первый манифест Пугачева, в котором тот официально провозглашал себя императором и объявлял вольность яицким казакам (Пугачев отказался его подписать, чтобы не выдать своей неграмотности). 17 сентября 1773 г. на хуторе Толкачева манифест был прочитан перед 80 сторонниками самозванца. После этого свита Пугачева развернула знамена и двинулась к Яицкому городку, штурмовать который он не решился, хотя по пути к нему присоединились предавшие своих офицеров казаки-старообрядцы из высланного против него отряда.

Пугачев принял личное участие в пытках 12 казачьих старшин, которых, с переломанными костями, но еще живых, положили в костер. С отрядом в 500 человек он принялся разорять поместья вокруг Оренбурга и нападать на небольшие воинские форпосты. Хитростью и обманом (вручая солдатам и казакам «именные указы императора»), Пугачеву удалось увеличить свой отряд до 2500 человек. Главным методом обеспечения его армии были грабежи сельского населения. Помещиков и их приказчиков убивали, зачастую предварительно подвергая пыткам. Крепостных крестьян первоначально объявляли свободными, но по мере распространения бунта перед ними все чаще ставился выбор: либо присоединяться к отрядам Пугачева, либо самим становиться объектами грабежа и унижений. Как говорилось в царском Манифесте от 19 декабря 1774 г. «О преступлениях казака Пугачева», «опустошение многих жилищ каждое благое сердце приводит в содрогание, и кровь, багрившая землю и пролитая его мучительною рукою, дымится и вопиет на небеса об отмщении». Пугачевцы «целый год производили лютейшие варварства в губерниях Оренбургской, Казанской, Нижегородской и Астраханской, истребляя огнем церкви Божии, грады и селения, грабя святых мест и всякого рода имущества, и поражая мечем и разными ими вымышленными мучениями и убивством священнослужителей и состояния вышнего и нижнего обоего пола людей, даже и до невинных младенцев». Особенно жестоко поступал Пугачев с офицерами боровшихся против него правительственных отрядов. Жен и дочерей командиров гарнизонов он брал себе в наложницы. Солдатам правительственных войск он обещал, в обмен на предательство, офицерские должности, а после «возвращения престола» - поместья и придворные привилегии. Спекулируя на психологии вчерашних крепостных, он призывал их перейти на службу к «императору Петру III», обещая уставшим от тягот службы солдатам красивую жизнь, женщин и вино.

Действуя на территории, где жили разные народы, Пугачев умело разжигал межнациональную рознь, агитируя против «русских угнетателей». Так с помощью Салавата Юлаева и других эмиссаров ему удалось в декабре 1773 г. поднять антирусское восстание в Башкирии. Оно приняло массовый характер: лишь 9 башкирских старшин из 200 остались верными правительству. Остальные в январе 1774 г. возглавили поход на Уфу, Кунгур и Красноуфимск, во время которого все попадавшие в руки восставших русские поселенцы безжалостно уничтожались. Костяк русских отрядов Пугачева составили не желавшие отказываться от своих привилегий яицкие казаки, бывшие преступники и дезертиры, сосланные на Урал и в Сибирь. Врываясь в беззащитные селения, они устраивали пьяные оргии, прекращавшиеся лишь, когда опустошались все винные погреба. Проникнув 5 января 1774 г. в Челябинск и захватив в плен воеводу, казаки-пугачевцы бросились грабить дома горожан и насиловать женщин. Воспользовавшись этим, подпоручик Пушкарев повел контратаку и выбил повстанцев из города. Снова занять Челябинск Пугачеву удалось лишь 8 февраля, когда большая часть жителей покинула город под охраной правительственных войск. После поражения, нанесенного пугачевцам в декабре 1774 г. у Татищевой крепости войсками генерала П. Голицина, главные силы мятежников отступили в уральские горнозаводские районы. Для пополнения своих отрядов Пугачев насильно мобилизовал рабочих. Первым этот метод освоил атаман Иван Болобородов, присоединивший к Пугачеву «работных людей» демидовских заводов. Вступая на заводскую территорию, пугачевцы разрушали оборудование, и у рабочих не оставалось другого способа найти пропитание, кроме вступления в ряды повстанцев. Совместно с башкирами, старшинам которых Пугачев пообещал вернуть земли, занятые промышленными предприятиями, пугачевцы разрушили более 60 уральских заводов.

Летом 1774 г. Пугачеву удалось использовать в своих интересах междоусобицу казахских ханов, пообещав лидерам Среднего жуза поддержать их борьбу против власти Большого жуза. Это отвлекло от Пугачева войска генерала Деколонга, охранявшего Сибирскую пограничную линию, и участило набеги казахских кочевников на русские поселения. 22 июня 1774 г. отряды Пугачева переправились через Каму и оказались на территории, где в русских поместьях жили татарские, удмуртские, мордовские, марийские и чувашские крестьяне. Крепостное право здесь сопровождалось насильственной русификацией и христианизацией. Это обеспечило Пугачеву поддержку со стороны крестьян и стало причиной уничтожения большого числа дворянских усадеб.

11 июля 1774 г. Пугачеву удалось взять Казань (за исключением крепости, в которой под охраной войск спаслась часть горожан). На следующий день пугачевцы были выбиты из города отрядами полковника Михельсона и генерала Потемкина, но и одного дня мятежникам хватило, чтобы в пьяной вакханалии разграбить и сжечь город. Потерпев поражение, Пугачев с небольшим отрядом переправился через Волгу и двинулся в направлении Алатыря, оставляя после себя выжженную землю.

Пугачев пытался навести в своем войске дисциплину, но ситуация вышла из-под его контроля. В Алатыре, несмотря на запреты самозванца, начались грабежи и пьяные вакханалии. Это была агония. В Пензе, Саранске и Саратове он еще пытался играть роль «народного вождя» - «вершил суд» над приведенными к нему помещиками (всего во время «пугачевщины» было вырезано более 3 тыс. дворянских семей), обещая своим сторонникам, что скоро к ним присоединятся казаки Донского войска. Но потерпев 24 августа 1774 г. поражение под Черным Яром, Пугачев был арестован своими же телохранителями и доставлен в Яицкий городок. 10 января 1775 г. он был публично обезглавлен в Москве.

Пугачевский бунт был реакцией крестьян и казаков на превращение Петром ІІІ и Екатериной ІІ низших податных сословий в частновладельческих бесправных рабов. После указа «О вольностях дворянства» 18 февраля 1762 г. крестьянам пришлось дожидаться своего освобождения еще 99 лет. Но бесчинства, насилия и жестокости, творимые Пугачевым и его войском, делают невозможным почитание его как национального героя. Между тем в краю, где Пугачев совершил свои главные «подвиги» города и поселки продолжают носить его имя. Это город на востоке Саратовской области (бывший Николаевск), поселки в Оренбургской области и в Удмуртии близ Ижевска. В Москве, в Преображенской управе, есть целых две Пугачевских улицы. Есть такие улицы и в других городах. В Башкирии, в честь Салавата Юлаева, крупный город назван Салават.


Разин

Степан Тимофеевич Разин (ок. 1630-1671) родился на Дону, в станице Зимовейской, в семье казацкого старшины. Его крестным отцом был войсковой атаман Корнила Яковлев. Зная татарский и калмыкский языки, Разин неоднократно помогал вести переговоры с калмыкскими предводителями. Словесный портрет Разина составил не раз видевший его голландский парусный мастер Ян Стрейс: «Это был высокий и степенный мужчина крепкого телосложения с высокомерным прямым лицом». Считается, что враждебность Разина к русскому правительству была вызвана казнью в 1665 г. его старшего брата Ивана по приказу воеводы, князя Ю.А. Долгорукова, за попытку вместе с отрядом казаков дезертировать с театра военных действий против поляков.

В 1667 г. Степан Разин стал походным атаманом крупного отряда «голутвенных» казаков (т.е. голытьбы) и «новоприходцев» из России, с которым совершил в 1667-1669 гг. поход «за зипунами» - по Волге на берега Каспийского моря в Персию. Взяв крупную добычу, он вернулся и обосновался в Кагальницком городке на Дону, где начал формировать отряд из казаков и беглых крестьян, отказавшись подчиняться войсковому атаману К. Яковлеву. Весной 1670 г. начался поход Разина в Поволжье, во время которого были взяты Царицын, Астрахань, Саратов и Самара.

Начавшись как разбойничье казачье выступление, движение Разина быстро переросло в огромное крестьянское восстание, охватившее значительную часть территории страны. Такой размах был отчасти вызван объективными причинами - закрепощением крестьян, церковным расколом, недостатками административной системы и злоупотреблениями на местах. Это, однако, не умаляет одиозности фигуры вождя повстанцев.

Характер Разина хорошо иллюстрирует воспетая в народном предании история с персидской княжной - захваченной летом 1669 г. дочерью персидского флотоводца Менеды-хана, которая стала наложницей атамана. В августе того же года, в пьяном угаре, празднуя успех перемирия с царскими воеводами в Астрахани, Разин утопил беззащитную женщину в Волге. Произошедший затем окончательный разрыв Разина с атаманом Яковлевым и астраханскими воеводами формально был связан с его отказом выдать беглых. Но фактически Разин уже просто не мог отказаться от разбоя и вернуться к мирной жизни. Этот окончательный разрыв с законной властью он отметил грабежами и пьяным разгулом в Царицыне.

Религиозность Разина была своеобразной. Его часто видели истово молящимся за успех своего предприятия, и вместе с тем он постоянно говорил казакам: «На что церкви? К чему попы? Венчать, что ли? Да не все ли равно: станьте в паре подле дерева, да пропляшите вокруг него - вот и повенчались». Специфичным было и понимание Разиным свободы. Пленив летом 1670 г. под Царицыном отряд стрельцов, посланных астраханским воеводой Прозоровским, он приказал умертвить 500 из них, а оставшихся, более 300, взял на свои суда в качестве гребцов. При этом гребцы стрелецкого отряда, напротив, стали у него вольными казаками. К этому и сводилась нехитрая «социальная программа» Разина: превратить свободных людей в рабов, а вчерашних рабов сделать свободными. Все свободные люди в занимаемых казачьими отрядами городах были обречены на смерть или на жестокие издевательства. Взяв Астрахань, Разин лично сбросил с колокольни воеводу Прозоровского. В городе было вырыто несколько братских могил, куда сбрасывали трупы убитых. Во дворе одного только Троицкого монастыря разинцы убили и зарыли 441 человека. 24 мая 1671 г., разинцы казнили астраханского митрополита Иосифа, ныне канонизированного русской церковью, и многих клириков астраханской епархии. Разин велел сжечь городской архив и библиотеку и заявил, что точно так же поступит, когда возьмет штурмом Москву. Три недели пробыл Разин в Астрахани, и каждый день он устраивал публичные казни, жертвы для которых выискивал лично, разъезжая на коне по городу. Жены и дочери убитых дворян, сотников и подьячих были «выданы» Разиным за казаков; он сам раздавал своим приближенным «печати» на право пользования той или иной женщиной.

Для вербовки в свои отряды Разин разослал по Поволжью множество агитаторов. Они обещали простым людям избавить их от начальства, объявляя целями похода Разина истребление бояр, дворян и приказных людей, искоренение всякой власти, установление на всей Руси казачества и всеобщего равенства. Зная уважение русского народа к личности царя, Степан сам внешне соблюдал его. Для этого он воспользовался именами царевича Алексея Алексеевича, умершего 17 января 1670 г., и патриарха Никона, лишенного сана и сосланного в отдаленный Белозерский монастырь. Были распущены слухи, что Разин спас патриарха Никона и царевича Алексея от преследования царя и бояр, и теперь оба эти популярных лица сопровождают его. Роль царевича Алексея играл один из черкасских казаков.

В начале сентября 1670 г. отряды Разина подошли к Симбирску. Здесь к нему стали в большом количестве стекаться беглые поволжские крестьяне, черемисы, чуваши и мордвины. Его десятитысячное войско выросло в несколько раз, и лишь мужество защитников города позволяло выдерживать осаду (к примеру, Астрахань была взята Разиным с меньшими силами за два дня). В конце сентября на помощь осажденному городу подошли отряды князя Юрия Барятинского. 1 октября между Барятинским и Разиным произошло первое сражение, а через три дня второе. Воинство Разина было полностью разбито, и он, бросив на произвол судьбы воевавших за него крестьян, чувашей и черемисов, вместе с казаками уплыл вниз по Волге.

Он пытался закрепиться в Царицыне, а с началом зимы прибыл в Кагалинский городок и стал искать контакты с Астраханью и Черкасском. Но в Черкасске снова взял власть атаман Яковлев. В феврале 1671 г. Разину не удалось захватить Черкасск силой, и он возвратился в Кагалинский городок. Обозленный неудачами, он начал бессмысленные по своей жестокости расправы с подчиненными, которых подозревал в измене. Несколько десятков людей были заживо сожжены им в печи. В апреле 1671 г. глава Русской Церкви, патриарх Иосиф, предал Разина анафеме. 14 апреля отряд черкасских казаков осадил Кагалинский городок и взял в плен Разина вместе с его младшим братом Фролом. Под усиленной охраной обоих отправили в Москву, где Разин был публично казнен на Красной площади. После смерти Разина в руках мятежников осталась одна Астрахань. В результате трехмесячной осады войсками боярина Милославского 26 ноября 1671 г. она была взята. Царские воеводы оказались гуманнее «народного вождя» Разина. Большинство разинцев были оставлены в живых и получили возможность искупить свою вину честной службой в царских войсках.

Именем Разина большевики с удовольствием называли улицы и населенные пункты. Поселки имени Степана Разина до сих пор имеются в Нижегородской области на реке Алатырь и в Азербайджане, улицы - во многих городах, которые он ограбил и залил кровью. В Москве до 1994 г. его имя носила древняя улица Варварка.


Рылеев

Кондратий Федорович Рылеев (1795-1826) родился в небогатой дворянской семье. Отец его, управлявший делами князя Голицина, был человек крутого нрава и обращался деспотически с женой и с сыном. Мать Рылеева, Анастасия Матвеевна (урожденная Эссен), желая избавить ребенка от жестокого отца, уже в 1801 г. отдала его в Первый кадетский корпус. Здесь он обнаружил сильный характер и склонность писать стихи.

В 1814 г. Рылеев был выпущен офицером в конную артиллерию, участвовал в походе в Швейцарию и Францию. В 1815 г. опять был с войсками во Франции и оставался в Париже до конца сентября. В 1818 вышел в отставку; в 1820 женился на Наталье Михайловне Тевяшовой. После женитьбы Рылеев переехал в Петербург, сблизился с кружками образованной молодежи столицы, примкнул к вольному обществу любителей российской словесности и к масонской ложе «Пламенеющая звезда». В это же время он публикует стихотворения и статьи в «Соревнователе Просвещения», «Сыне Отечества», «Невском Зрителе», «Благонамеренном». Одно из этих стихотворений поразило современников неслыханной дерзостью: оно было озаглавлено «К временщику» и метило в грозного Аракчеева.

В 1821 г. Рылеев был избран от дворянства заседателем уголовной палаты. К этому времени он познакомился со всем литературным миром Петербурга. В 1824 г. Рылеев перешел на службу в Российско-американскую компанию. В его доме бывали литературные собрания; возникла мысль учредить собственное издание, и с 1823 г. Рылеев и будущий декабрист А. Бестужев (писавший под псевдонимом Марлинский) стали выпускать ежегодный альманах «Полярная звезда».

В начале 1823 г. Рылеев вступил в тайное Северное общество, образовавшееся из Союза благоденствия. Он был принят сразу в разряд «убежденных» и уже через год был избран «диктатором». Дух и направление Северного общества, собрания которого происходили на квартире Рылеева, всецело созданы им. В противоположность Южному обществу, руководимому Пестелем, Северное отличалось демократизмом. Рылеев настаивал на принятии в общество купцов и мещан, предлагал освобождение крестьян непременно с наделением их землей.

Известие о смерти Александра I застало членов Общества врасплох. Перед 14 декабря Рылеев сложил свои полномочия; вместо него «диктатором» был избран князь С. Трубецкой. Но именно Рылеев стал одним из инициаторов и руководителей подготовки восстания на Сенатской площади. В дни междуцарствия он был болен ангиной, и его дом стал центром совещаний заговорщиков, приходивших будто бы проведать больного. Рылеев, воодушевляя товарищей, сам не мог эффективно участвовать в восстании, поскольку был штатским. Утром 14 декабря он пришел на Сенатскую площадь, затем большую часть дня провел в разъездах по городу, стараясь выяснить ситуацию в разных полках и найти подмогу. По свидетельству очевидцев, в день восстания Рылеев просил П. Каховского проникнуть в Зимний дворец и «лично убить государя, а уже затем мы всей братией изведем его родню».

На следующую ночь он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Рылеев на допросах признал себя главным виновником. В росписи преступников Рылеев поставлен вторым, и обвинение выражено так: «Умышлял на цареубийство; назначал к совершению оного лица; умышлял на лишение свободы, на изгнание и на истребление Императорской фамилии и приуготовлял к тому средства; усилил деятельность Северного общества, управлял оным, приуготовлял способы к бунту, составлял планы, заставлял сочинить манифест о разрушении правительства; сам сочинял и распространял возмутительные песни и стихи и принимал членов; приуготовлял главные средства к мятежу и начальствовал в оных; возбуждал к мятежу низших чинов чрез их начальников посредством разных обольщений и во время мятежа сам приходил на площадь». Именно за «умысел цареубийства», а не за свой поэтический талант, Рылеев прославлялся при советской власти. Улицы Рылеева есть в Петербурге и других городах.


Революция

Имя Революции носит одна из главных московских площадей. Мало кто знает, что при этом была увековечена не октябрьская революция (которая первые 10 лет советской власти честно именовалась переворотом), а февральская.

Февральская революция безусловно одно из важнейших событий русской истории. Отречение Николая II от престола завершило монархическую российскую государственность. Как бы не относиться к монархии, ход февральской революции и ее последствия нельзя оценить положительно ни в юридическом, ни в нравственном, ни в историческом плане.

Юридически февральская революция была нарушением законов, по которым жила страна. И отрекающийся монарх, и принимающие отречение представители самозваного Временного Комитета Государственной Думы презрели правопреемство верховной власти.

2 марта 1917 года из Петрограда во Псков, где проездом находился Николай II, прибыли представители Временного Комитета В.В. Шульгин и А.И. Гучков. Император сказал им: «Ранее вашего приезда, после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузскаго с председателем Государственной Думы, я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына, но теперь еще раз обдумав свое положение, я пришел к заключению, что ввиду его болезненности, мне следует отречься одновременно и за себя и за него, так как разлучаться с ним не могу».

Неправомерность избранной Императором формы отречения была очевидна. Основные Государственные законы Российской Империи (ст. 37 и 38) учитывали возможность отречения наследника до его вступления на престол, но отречение правящего Государя никакой статьей не предусматривалось. Разумеется, отсутствие нормы не исключает факта. Но в данном случае факт отречения, по точному замечанию правоведа В.Д. Набокова, юридически был тождественен смерти Государя. Еще Павел I принял закон о престолонаследии, в верности которому клялся при достижении совершеннолетия каждый наследник престола, в том числе и Николай II. Согласно этому закону, Император не мог распоряжаться престолом как своим частным наследием и завещать его кому пожелает. Престол Империи наследовался в строго установленном порядке. От Николая II он должен был перейти к его сыну Алексею, отрекаться за которого Император не имел права. По закону Цесаревич Алексей мог оказаться от короны только сам, да и то лишь по достижении 16 лет. До того он должен был царствовать при Правителе (регенте), которого имел право выбрать Николай II. Если такого назначения не произошло, Правителем становился «ближний по наследию Престола из совершеннолетних обоего пола родственников малолетнего Императора» (ст. 45). В 1917 г. таким родственником был брат царя Михаил.

Дума предлагала Государю именно этот, вполне законный вид отречения: Но Император воспротивился, а Шульгин и Гучков не стали перечить. В окончательном тексте манифеста об отречении объявлялось: «Не желая расстаться с любимым Сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие НАШЕ Брату НАШЕМУ Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ…».

Такая форма отречения была незаконной. Невозможно представить, что имевший прекрасное юридическое образование и уже 22 года правивший Николай II этого не сознавал. А данная в свое время клятва «соблюдать все постановления о наследии Престола» делала подобное отречение клятвопреступлением. Чего желал достичь Государь, заведомо нарушая правила престолонаследия, мы никогда не узнаем. Но ясно одно: по статье 28 Основных Государственных Законов после отказа Николая II от Престола Императором Всероссийским являлся Алексей Николаевич при регенте Михаиле Александровиче.

Узнав о решении брата, великий князь Михаил спросил Председателя Думы, М.В. Родзянко, может ли тот при вступлении на престол гарантировать ему безопасность, и в ответ услышал: «Единственно, что я вам могу гарантировать - это умереть вместе с вами». И 3 марта 1917 г. Михаил Александрович, не восходя на престол (на который он при законном наследнике и не имел никаких прав), отказался от принятия верховной власти до особого решения на этот счет Учредительного собрания. Помимо того, в акте отказа от престола он по совету Шульгина и Набокова объявил: «Всем гражданам Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти».

«С юридической точки зрения, - замечает творец этой формулы В.Д. Набоков, - можно возразить, что Михаил Александрович, не принимая верховной власти, не мог давать никаких обязательных и связывающих указаний насчет пределов и существа власти Временного Правительства. Но мы в данном случае не видели центра тяжести в юридической силе формулы, а только в ее нравственно-политическом значении. И нельзя не отметить, что акт об отказе от престола, подписанный Михаилом, был единственным актом, определившим объем власти Временного Правительства и вместе с тем разрешившим вопрос о формах его функционирования». Заметим, что Николай II призвал к верности Временному правительству в своем прощальном приказе по армии, но этот документ Временное правительство не пожелало опубликовать.

Как можно видеть, юридически власть Временного Правительства, возникшая в ходе февральской революции, строилась ни на чем. Это была чистая узурпация, отягченная неловкой попыткой сознательной правовой фальсификации. De jure в России правил двенадцатилетний Алексей Николаевич, de facto никакой властью не располагавший и о своем положении Императора Всероссийского не ведавший.

В нравственном плане февральская революция также не имеет оправданий. Шел третий год тяжелой, кровопролитной войны. На полях сражений погибли 2 миллиона русских граждан, еще миллионы стали инвалидами. После отступления 1915 года фронт стабилизировался, и с весны 1916 года началось генеральное контрнаступление русских войск в Галиции («Брусиловский прорыв») и местные наступательные действия у озера Нарочь и под Ригой. На Кавказском фронте русские войска к исходу 1916 г. заняли Трапезунд, Ван и Эрзерум, вышли к Месопотамской равнине и Анатолийскому плато. На весну 1917 г. готовилось общее наступление, которое скорее всего было бы победоносным и уже осенью 1917 г. могло привести к завершению I мировой войны. Победа в войне принесла бы России важные территориальные приобретения и денежные контрибуции. Геополитическое и экономическое положение страны должно было стать более выгодным и упрочить роль России как одной из мировых держав.

Начало этой войны русский народ воспринял с огромным энтузиазмом. Защита Сербии от австрийской агрессии была достаточным нравственным поводом для решительных военных действий. При этом войны жаждало не российское правительство, крайне заинтересованное в мире; ее хотели Австрия и Германия, которые явно ее спровоцировали. Тяготы этой войны были совершенно не сравнимы с теми, какие впоследствии перенес русский народ в 1941-1945 гг. или даже население иных воевавших держав в 1914-1918 гг. В отличие от своих противников и союзников по I мировой войне, Россия не вводила продуктовые карточки и обеспечивала электричеством даже прифронтовые города. Исправно работали все коммунальные службы и транспорт.

Революционные листовки, распространявшиеся в февральские дни 1917 г. по Петрограду, откровенно лгали, когда сообщали: «В тылу заводчики и фабриканты под предлогом войны хотят обратить рабочих в своих крепостных. Страшная дороговизна растет во всех городах, голод стучится во все окна… Мы часами стоим в очередях, дети наши голодают… Везде горе и слезы». Квалифицированный рабочий получал в то время на оборонном заводе редко меньше 5 рублей в день, чернорабочий - трех, между тем фунт черного хлеба стоил 5 копеек, белого - 10, говядины - 40, свинины - 80, сливочного масла - 50 копеек. И все эти продукты были в продаже.

Перебои с хлебом, послужившие поводом февральских беспорядков, никак не могли стать причиной голода и даже недоедания. Как гласило объявление от 24 февраля 1917 г. командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова, хлеб находился в городе в достаточном количестве, и если его не было в некоторых лавках, то это от того, что он быстро раскупался на сухари. На 23 февраля запасы города составляли полмиллиона пудов ржаной и пшеничной муки, чего при обычном потреблении, даже без дополнительного подвоза хватило бы на десять - двенадцать дней. Хлеб же регулярно подвозился. Как объяснял в Думе 25 февраля министр земледелия Риттих, не во всех районах Петрограда хлеб полностью разбирался к вечеру, а черствый хлеб на следующий день уже не покупали.

Итак, вопреки сложившимся мифам, февральская революция не была вызвана голодом. Не была она вызвана и жестокостью политического режима. После 1906 г. Россия имела ограниченную законодательными палатами монархию и свободную прессу, ее граждане обладали всеми обычными в то время гражданскими и экономическими правами - от права на земское самоуправления до права на забастовку. Трудно себе представить, чтобы в 1942 году рабочие Ленинграда решились бы на забастовки и выдвижения требования к правительству и администрации. А в 1917 г. забастовки в Петрограде были обычным явлением. 14 февраля, по донесению охранного отделения в городе бастовало 58 предприятий с 89 576 рабочими, 15 февраля - 20 предприятий с 24 840 рабочими. Безусловно, политический и общественный строй России нуждался в улучшениях, но его быстрое развитие в предвоенные годы (земельная реформа, рабочее законодательство, программа всеобщего образования) не оставляло серьезных сомнений, что после победы над Германией в стране мирно и законно осуществятся дальнейшие преобразования.

Таким образом, никаких разумных причин для массовых политических беспорядков в Петрограде в феврале 1917 г. не было. Политический режим был мягок и либерален, экономическое положение - вполне терпимым, война - безусловно склонялась к победе. Во Франции, Англии, Германии общество напрягало все силы для победы, было единодушным, как никогда. В России же произошел бунт, вскоре поддержанный войсками.

Рабочие соглашались с агитаторами, что надо прогнать царя и капиталистов, прекратить войну и объявить демократическую республику. А с рабочими соглашались и солдаты, и казаки. Читая ежедневные донесения в МВД начальника Петроградского охранного отделения генерал-майора Глобачева, диву даешься, с какой легкостью рабочие оборонных заводов по призыву агитаторов тысячами выходили на улицы, громили лавки, ломали трамваи, избивали полицейских. И требовали… хлеба, которого было практически вдоволь, и «ниспровержения самодержавия», то есть насильственной смены конституционного строя в военное время.

Около полудня 26 февраля на Знаменской площади казаками был зарублен ротмистр Крылов - первая жертва революции, которую потом цинично именовали «великой бескровной». Он пал от рук тех, кто считался защитниками власти. В ночь с 26 на 27 февраля солдатами Павловского полка был убит их командир полковник Экстен. Утром 27 выстрелом в спину во время построения учебных рот Волынского полка был убит капитан Лашкевич. 27 февраля сначала Павловские, а затем Волын­ские роты отказались подавлять волнения, и солдаты с оружием перебегали к демонстрантам. Еще не отрекся царь, а почти все, кто был в Петрограде, от расхристанного рядового запасных батальонов до героя «галицийских кровавых полей» генерала Корнилова и великого князя Кирилла Владимировича, надели красные банты и кричали: «Долой самодержавие! Вся власть Учредительному собранию!».

Перед лицом подобных выступлений (вначале - локальных и хаотических) Император Николай II ощутил себя в полном одиночестве. Он даже не попытался пресечь беспорядки, но бросил Ставку в Могилеве, где его безопасность была гарантирована, и устремился к своей семье в Царское Село: дети были больны, к тому же близость к ним бунтовщиков вызывала у Государя беспокойство. По дороге, во Пскове, Император покорно отказался от престола и вверг Россию в величайшую смуту.

Если бы российские люди, от царя до рядового запасных батальонов и рабочего военных заводов, остались в те дни верны долгу перед родиной, следовали нравственным (даже не христианским, но просто человеческим) принципам, трагедии бы не случилось. Но вышло все иначе. Не имевшая никаких нравственных оснований, февральская революция оказалась по своим последствиям разрушительной. Временное правительство не смогло исполнить тех лозунгов, под которыми оно захватило власть. Оно обещало победоносно завершить мировую войну, но при его власти фронт развалился и началось всеобщее дезертирство. Оно обещало улучшить положение тыла, но случилось обратное: к осени 1917 г. дороговизна, дефицит товаров, очереди, развал производства и транспорта превратились из пропагандистского мифа в реальность. Оно клялось довести страну до Учредительного собрания, а само ни разу не созвало даже Государственную Думу, от имени которой совершило переворот. Временное правительство не только не обеспечило лучший порядок, чем правительство царское; оно оказалось совершенно не способно гарантировать гражданам России элементарную сохранность жизни и имущества. Начиная с 1 марта 1917 г. по всей стране, и на фронте и в тылу, начались бесконечные убийства, грабежи, бессмысленное и жестокое хулиганство - и всё это при полном параличе и попустительстве власти. И, наконец, в октябре того же года Временное правительство оказалось неспособным на сопротивление и капитулировало перед большевицким заговором.

Постыдная по своим мотивам, беззаконная по сути, трагическая по последствиям, февральская революция никак не может считаться событием, достойным доброй народной памяти и увековечения в топонимике.