Geum.ru

М. Г. Суслов об анархизме наших дней (Критический анализ Программных документов ркрп) Пермь Издание

Вид материалаДокументы

Содержание


Чего еще не понимает ркрп в вопросах демократии
Несколько видов демократии
К очередной реставрации капитализма.
Советское двоевластие
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

ЧЕГО ЕЩЕ НЕ ПОНИМАЕТ РКРП

В ВОПРОСАХ ДЕМОКРАТИИ



РКРП не понимает еще и то, что Советская власть, власть Советов строится и держится на демократии. А что такое демократия? Коммунистам сегодня так обрыдли демократы, которых они иногда называют даже «дерьмократами», что вести разговор о демократии считают просто не приличным. А между тем надо бы хорошенько понять и уяснить некоторые проблемы демократии.

В пору перестройки слова: «демократия», «демократизация» были едва ли не самыми ходовыми в Советском обществе. Но самое поразительное было то, что при всей употребимости этих слов ни кто и ни где на общесоюзной политической арене не прояснял сути демократии. И демократы, и коммунисты писали и говорили о демократии вообще, словно бы не понимая, что демократии «ВООБЩЕ» нет, нигде нет и в природе не существует.

Если нет демократии «вообще», то что же есть? А есть НЕСКОЛЬКО ВИДОВ ДЕМОКРАТИИ, а именно: пролетарская, буржуазная и крестьянская или мелкобуржуазная. Чем они отличаются друг от друга, что они представляют собой. Буржуазная демократия предполагает железную дисциплину на производстве и полную свободу вне производства, но свободу до того предела, пока не появится угроза капиталу или власти капитала. Там кончается свобода, там кончается и демократия, начинается тюрьма, каторга, ссылка, репрессии, убийства и многое другое.

Пролетарская демократия так же предполагает железную дисциплину на производстве и полную свободу вне производства, но опять же до того предела, за которым начинается угроза власти рабочего класса. Именно там кончается свобода, кончается демократия, начинается Сибирь, ГУЛАГ и прочее.

Наконец, крестьянская или мелкобуржуазная демократия не предполагает дисциплины ни на производстве, ни вне производства. Для крестьян характерна самоорганизация, самодисциплина, то есть предельная свобода как в процессе производства, так и вне его. А это либо почва для анархии, либо сама анархия.

К чему эти рассуждения о демократии вообще, о видах демократии, в частности? А для того, чтобы понять что происходило в последние годы Советской власти и что будут происходить как в обществе, так и в Советах, если они будут возрождены. Обращение к этой проблеме позволит не только понять почему пала Советская власть, но и будущее Советской системы, если она возродится.

Можем поставить проблему еще более определенно и более неприятно для членов РКРП. Обращение к проблемам демократии позволяет дать стопроцентно точный научный прогноз: Советская власть, основанная на полновластии Советов по рецептам РКРП, не может существовать и неизбежно поведет и приведет страну К ОЧЕРЕДНОЙ РЕСТАВРАЦИИ КАПИТАЛИЗМА. Почему? В силу демократичности Советов. Кто бы и что бы не придумывал для Советов и о Советах, они были и всегда будут ДЕМОКРАТИЧЕСКИМИ. Иными они не были, не будут и быть не могут. Как самые демократичные органы власти Советы вбирали и будут вбирать не демократов вообще, а вполне конкретных носителей, вполне определенной конкретной социально окрашенной демократии.

В конце 80-х – начале 90-х годов почти во всех Советах всех уровней мы видели демократов всех видов и оттенков. Там были классические буржуазные демократы, например, Ю. Афанасьев, ректор Московского историко-архивного института, осуждавший социализм, считавший В.И. Ленина преступником. Там был пролетарский демократ таксист Леонид Сухов, часто посрамлявший неграмотных профессоров и академиков, ну а крестьянских демократов в Советах было хоть пруд пруди.

Что же показали Советы конца 80 – начала 90-х годов ХХ в. А показали они очень многое из того, что может дать демократия демократическим представительным органам власти. Это достаточно хорошо описал А.А. Собчак. При анализе деятельности Советов после выборов 1990 г. он говорил: «В наших Советах, по сути столько партий, сколько и депутатов. Деление на фракции носит чисто условный, психологический характер. Фракции у нас текучи, они могут изменяться на ходу, могут спонтанно не выполнять собственные решения и обещания. Значит даже небольшая активная группа способна блокировать принятие решений» 1.

Подобная тенденция была характерна для Верховного Совета РСФСР, Моссовета, Ленсовета, горсовета Свердловска, ряда Советов Украины2. Советы 80 – 90-х годов ХХ в. показали все ТО, что ждет и будущие Советы, если их удастся возродить. На съездах и сессиях Верховного Совета СССР и РСФСР были представлены демократы всех видов и оттенков от «чистых» демократов, до помеси. Каждый демократ тянул в свою сторону, насмерть бился за свое понимание, за свой вариант решения любой проблемы. Вот почему съезды народных депутатов и сессии Верховного Совета СССР часто были похожи на цирк, на балаган, на комический спектакль, а не на серьезную работу серьезного органа власти. Люди ночами просиживали у телевизоров, транслировавших заседания балаганного Верховного Совета. Но за эти спектакли нельзя винить ни либералов, ни консерваторов, ни демократов, ни коммунистов. Каждый из них являлся носителем определенного вида демократии, и вели они себя исключительно в соответствии с тем, какие они были демократы. Они не могли вести себя иначе, даже если бы они того и очень захотели.

Острая, а порой и острейшая борьба в Советах той поры – это не происки экстремистов, не упрямство консерваторов, не фрондерство либералов, не упорство коммунистов, а вполне естественное желание каждого «демократа» выразить свой, именно свой демократизм, отстоять его в борьбе с другими и поставить свой демократизм выше других и над всеми другими. Делалось это по-разному, то числом, то умением, то хитростью и коварством, то еще чем-либо, что немало нас забавляло, умиляло или раздражало.

Если отбросить комическое и трагическое в истории недавних Советов и задаться вопросом, а могут ли быть иными, жизнеспособными, действенными, эффективными органы власти, где лебедь, рак, да щука, то есть где буржуазные, пролетарские, крестьянские и мелкобуржуазные демократы? На этот вопрос в начале 90-х мы отвечали: ДА, МОГУТ, но могут быть действенными и эффективными лишь в одном и единственном деле, в деле развала и разрушения. «Пока есть что отвергать и разрушать, Советы хороши, а всевластные Советы идеально хороши, но для созидания малопригодны сегодня и будут совсем непригодны завтра»1.

Такой прогноз подтвердился и не надо было много ума, чтобы понять, что демократия, демократизм Советов сыграют злую шутку и с Советами, и с теми, кто верит во всевластные Советы. Там, где сходятся разные демократы, т.е. пролетарские, крестьянские, мелкобуржуазные и буржуазные, там никогда не может быть единства, там всегда будет столкновение интересов, борьба, которая всегда будет угрожать развалом или абсолютным бессилием, бесплодием и параличем таких органов власти.

Чтобы увидеть насколько демократия раскалывает, достаточно посмотреть на одну и единственную буржуазную демократию. Сегодня у молодой российской буржуазии насчитывается более десятка различных отрядов (финансовая, промышленная, сельская, торговая, национальная, компрадорская, криминальная и т.п. буржуазия). Каждый из этих отрядов имеет свои реальные материальные и властные интересы. Эти интересы не всегда совпадают, а чаще всего не совпадают. Это обстоятельство влияет на понимание проблем демократии и трактовку многих других проблем. Расхождения порой настолько велики, что доводят до конфликтов и кровавых переделов власти, как это было в октябре 1993 г., да продолжается и сейчас. Те же убийства Г. Старовойтовой, С. Юшенкова показывают до каких пределов доходят буржуазные демократы, когда их экономические и политические интересы не совпадают.

Одна и единственная буржуазная демократия, опирающаяся на различие интересов разных слоев только одной буржуазии, всегда, за исключением одного случая, приводит к расколам и распрям, а то и кровавым разборкам. Лишь в одном случае буржуазная демократия сплачивает, если буржуазия почувствует угрозу не только своей собственности, но и своей власти. Для защиты буржуазной рыночной системы она способна на время объединиться для борьбы против общего врага. Как правило, в роли этого врага выступают левые силы.

Ну, а если в структурах власти соединить демократов не одного, а двух или трех видов и без буржуазии? Можно ли надеяться, что такие органы власти не расколются, не развалятся и будут функциональны? Нет. Борьба и разрушение будут происходить, а крестьянские, мелкобуржуазные демократы в ней будут участвовать даже если они же прежде всего и больше всего от нее и пострадают. Такова роль демократии и об этом надо не только знать, но и говорить, и писать об этом.

Если соотнести проблемы демократии и социализма через призму Советов, то можем сделать несколько выводов. Социалистическая система даже на самой первой стадии своего развития МОНИСТИЧНА. Монистическая система предполагает наличие одной классовой идеологии, одной классовой политики, одного классового государства, где все классово и не просто классово, а пролетарски классово. Советы рабочих, крестьян, специалистов и служащих органы демократические не только по составу и представительству разных классов и социальных групп, но и по существу. В силу демократичности они ПЛЮРАЛИСТИЧНЫ, так как в них сходятся и разрешаются самые разные интересы самых различных слоев и групп.

Поскольку основу Советской власти составляют местные Советы, то это означает рассредоточение власти. Власть будет рассредоточиваться не только по уровням Советов, от местного до Верховного, но и по социальным слоям, группам, классам, то есть между Советами рабочих, крестьян, специалистов и служащих. В этом кроется одна из объективных причин плюралистичности, а не монистичности Советов, что указывает на Советы как на демократические, а не социалистические органы власти.

Таким образом, в силу плюралистичности Советы по своей природе не социалистичны, а демократичны, точнее даже антисоциалистичны. Социалистическими Советы делали, делают и будут делать только коммунисты внутри Советов и вне их, то есть коммунистическая партия. Но и коммунистическая партия будет делать Советы социалистическими только в одном и единственном случае, если она будет у власти, т.е. будет правящей политической партией.

Есть и еще одна пробела власти – это цетрализация. Поскольку социализм и коммунизм монистические системы, то важное значение приобретает централизация власти. Без централизма или демократического централизма никакого социализма не построить. Советы же, включающие прямое народовластие, дают рассредоточение власти между Советами разных уровней. Это, а так же разная социальная наполняемость Советов будет создавать постоянную угрозу целостности Советской политической системе.

Если повнимательнее присмотреться к Советам до и после Октябрьской революции, то мы увидим, что Советы, в силу своей демократичности и плюралистичности обнаруживали способность порождать СОВЕТСКОЕ ДВОЕВЛАСТИЕ, а иногда и МНОГОВЛАСТИЕ, т.е. двоебезвластие или безвластие вообще.

Только ли демократия сделает невозможной власть полновластных Советов? Нет. Есть и другие причины по которым единовластные Советы не смогут обеспечить функционирование Советской власти.

Если, РКРП, российское общество сделают социалистический выбор, то есть соберутся строить социализм на советской основе при единовластии Советов, то из этого ничего не получится по той простой причине, что социалистическое общество не может развиваться стихийно. Любая стихия в условиях социалистического строительства поведет к воспроизводству буржуазных отношений, а в конечном счете, к неизбежной реставрации капитализма.

Дело в том, что социализм и коммунизм не могут возникнуть стихийно сами по себе. Весь путь от идеи до конкретного воплощения, до последнего забитого гвоздя осуществляется по замыслу и плану. Могут ли Советы дать обществу единый замысел и план, единую и общую идею развития общества? На этот счет в Программе РКРП говорится: «Трудящиеся только в том случае смогут в полной мере воспользоваться плодами научно-технического прогресса, если Советы трудящихся обеспечат гласную разработку и планомерную реализацию единой программы социально-экономического развития страны»1. Сказано половинчато. Почему-то едина программа нужна лишь для того, чтобы «в полной мере воспользоваться плодами научно-технического прогресса». А если не в полной мере, то что же единая программа уже не нужна? И почему все сводится только к научно-техническому прогрессу? Разве нет сферы культуры, политики, общественной жизни и других весьма важных сфер в жизни и деятельности человека и общества?

Впрочем, не будем отвлекаться и вернемся к вопросу о том, могут ли Советы дать обществу единый замысел и план? Программа РКРП дает осторожный обтекаемый ответ с оговорками «если», «гласно», «планомерно», но мы можем сказать без оговорок, категорично и точно. НЕТ. Ни сегодня и никогда. Почему столь категоричен и негативен ответ? По многим причинам. Единый замысел и план, единая идея без теоретического осмысления того, что было, есть и будет невозможны. Советы же, как массовая организация трудящихся или как органы власти сами по себе никогда не смогут подняться на уровень теоретического осмысления общественных явлений.

Состав Советов часто меняется, в Советы попадают разные, порой случайные и весьма далекие от теории люди. В массе своей это хорошие специалисты имеющие хорошие профессиональные знания и навыки, но мало или совсем не владеющие обществоведческой теорией. Даже в том случае, когда в Советах окажутся блестящие теоретики, они могут оказаться и наверняка окажутся бессильными, так как любая идея, даже самая гениальная и научно обоснованная будет апробироваться и санкционироваться демократами двух, трех и даже более «сортов».

Рабочие, крестьяне, специалисты и служащие, то есть пролетарские, крестьянские, мелкобуржуазные, не говоря уже о буржуазных демократах, каждый по своему будет воспринимать каждую идею, но все однозначно ее принять не смогут, так как у каждого вида демократов есть свой набор черт и качеств, своя шкала ценностей, которые вынуждают человека делать тот или иной общественный или политический выбор, отдавать свои предпочтения, давать свои, отличные от других оценки и суждения.

Отсюда надеяться, что все демократы даже из числа «трудящихся» смогут сойтись на одной социальной и политической идее, в том числе и на идее социализма, значит быть безнадежным утопистом. По меньшей мере два вида демократов будут воспринимать настороженно, а то и блокировать и торпедировать любую действительно социалистическую идею, план и замысел.

История дает нам немало тому подтверждений. Если большинство «трудящихся» во все времена могли понять и принять идею справедливого общества, то с теорией дело обстояло сложнее. Идея справедливого общества находила пристанище то в революционных учениях, то в многочисленных планах мечтателей, известных под названием «социалистов-утопистов».

Лишь в середине Х1Х века марксизм дает научную теорию общественного развития. Далее казалось бы все просто. Если есть научная теория, то бери ее и используй ее во благо себе и обществу. Но не так все просто. Лишь крайне ограниченно число людей во всем мире овладело марксистской теорией. Это связано не только с тем, что более сложной теории, чем марксизм, не знала история человечества, но и с тем, что марксизм не догма, а живое развивающееся учение. Причем учение не саморазвивающееся, а требующее, чтобы его развивали в связи с изменениями как в отдельной стране, так и в мире в целом. Это усложняет проблему развития. Надо не только хорошо знать марксизм, но и уметь применять его в связи с происходящими изменениями.

Хорошую иллюстрацию тому как не просто это сделать дает конец Х1Х – начала ХХ вв., когда блестяще образованные марксисты Г.В. Плеханов, В.И. Засулич, Ю.О. Мартов, А.Н. Потресов и другие не смогли подняться до развития марксизма и оказались на обочине общественной и политической жизни России.

Опыт истории дает массу и других примеров, когда представители «трудящихся», то есть крестьянские и мелкобуржуазные демократы, не следовали за пролетарскими демократами. В свое время В.И. Леин писал: В нашем черносотенстве есть одна чрезвычайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую обращено недостаточно внимания. Это – темный мужицкий демократизм, самый грубый, но и самый глубокий»1. Если глубинный мужицкий демократизм доходил и доводил до черносотенства, то о более мягких формах подобного мужицкого демократизма и говорить не приходится.

Впрочем, анализ членов «Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев», из числа бывших анархистов, участвовавших в революции 1905 – 1907 годов, произведенный В.Д. Ермаковым, показал, что 17 % анархистов были выходцами из крестьян, 23 % – из служащих, 31 % – из различных категорий рабочих, 13 % – из ремесленников, 7 % – из торговцев, а 9 % – из других социальных слоев или их происхождение осталось невыясненным1. Вот что могут порождать и подпитывать «трудящиеся».

Напомним и то, что на П Всероссийском съезде Советов, на котором была установлена Советская власть, в числе делегатов были левые социалисты-революционеры, социалисты-революционеры центра, правые социалисты-революционеры, просто социалисты-революционеры, меньшевики оборонцы, националисты, меньшевики-интернационалисты, объединенные интернационалисты, национальные социал-демократы, анархисты и прочие представители политических партий «трудящихся», то есть крестьянской или мелкобуржуазной части, в том числе и того самого рабочего класса, на который рассчитывает РКРП.

Надо ли напоминать как они потом относились к пролетарским демократам – большевикам и пролетарскому социализму, т.е. диктатуре пролетариата. Например, ЦК партии правых эсеров принял решение об исключении из партии всех тех, кто участвовал в работе П Всероссийского съезда Советов, то есть в свершении Октябрьской социалистической революции2. Да что исключение из партии! Многие непролетарские партии из социалистического лагеря взялись за критику пролетарских демократов, то есть большевиков не только силой слова, но и силой оружия, истребляя их так же как Колчак, Деникин и другие далеко не социалистические силы в условиях Гражданской войны.

Рост анархистских настроений среди значительного числа городского населения, в том числе рабочих, солдат, матросов бывшей царской армии и флота, то есть «трудящихся», таил в себе серьезную опасность для Советской власти и большевистского руководства. Именно поэтому на протяжении нескольких месяцев конца 1917 – начала 1918 г. от политики лояльности и терпимости по отношению к анархистам большевики перешли к арестам их лидеров, закрытию анархистских газет и журналов, разгрому центров так называемого «анархо-бандитизма».

Однако сделаем допущение, что на подъеме революционного движения на гребне классовой борьбы, когда запрос на теорию достаточно высок, к власти в Советах придут люди, которые примут не только марксистскую теорию, но и узаконят ее в декретах, указах, решениях и постановлениях Советской власти. Значит ли это что революционная марксистская теория будет руководящим указанием для всех Советов и на длительную перспективу? Нет, так как составы Советов будут все время обновляться и на каждых очередных выборах будут приходить новые люди, которым марксистская теория может быть не близка или, более того, неприемлема.

Облаченные доверием избирателей они под предлогом выражения интересов масс, т.е. избирателей, плюнут на всякую теорию и на марксистскую в том числе. Чтобы этого депутаты не могли сделать, надо чтобы основная масса не только владела теорий, но и могла спросить с депутата за ненадлежащее следование теории. Такое допустить сложно, так как Советская система уже была. Марксистская теория изучалась во всей системе образования, насаждалась во всех видах обучения, но в СССР так и не был достигнут необходимый уровень владения теорией не только беспартийной рабочей массой, но и самими коммунистами, депутатами, представителями власти.

В данном случае и программные документы РКРП весьма ярко иллюстрируют каких высот в постижении марксизма и марксистской теории достигли члены РКРП, обучавшиеся в советских школах и вузах, в институтах марксизма-ленинизма, Академии общественных наук при ЦК КПСС и других учебных заведениях.

Подняться на уровень теории Советам будет мешать и текучка. Море всяческих забот, неотложных дел и вопросов будут заземлять Советы на повседневность. Кто-то может заметить, что в буржуазной системе власть справляется с решением задач управления. Да, но в буржуазной системе власть передала в частные руки реальный сектор экономики, оставив за собой самый общий контроль и регулирование. В Советской системе при общенародной или государственной собственности вся хозяйственная и производственная сфера будет управляться через Советы, точнее полновластные Советы, а это ключевая сфера, которая каждый день будет требовать очень много сил, времени и внимания.

Так, может быть и без теории Советы могут обойтись? Пусть они хорошо, оперативно и грамотно решают практические вопросы, отчего социализм только выиграет. Нет. Дело в том, что и на практическом уровне в решении повседневных житейских проблем Советы «не проявят себя ни сегодня, ни завтра и никогда», писали мы в 1991 г. Один раз жизнь уже подтвердила верность этого прогноза, хотя у Советов до их кончины было еще более двух с половиной лет времени.

Тогда мы поясняли, что «Советы не имеют никаких своих средств, путей и рычагов для решения практических вопросов. В 1990 г. был хороший урожай. Советы призывали его убирать. Часто на эти призывы трудовые коллективы не отзывались или отзывались частично, ссылаясь на занятость, трудности, планы и прочее. Советы не могли уговорить убрать урожай и вынуждены были вводить чрезвычайное положение, а это тот же метод, которым пользовалась КПСС. Ничего иного, своего у Советов не оказалось, но, в отличие от партии, Советы ввели чрезвычайное положение поздно и эффективно его использовать не могли. Урожай спасти не удалось»1.

Причина того случая не только и не столько в тех конкретных Советах полуразложившейся Советской системы, сколько в системе власти основанной исключительно на представительстве. Органы власти избранные коллективом и подконтрольные коллективу не могут выступить против воли коллектива, а «коллектив» в 1990 г. не желал исполнять волю Советов и ехать на уборку урожая.

Где гарантия, что Советы избранные массами заставят эти массы делать то, что этим массам делать не захочется? Чтобы полновластные или единовластные Советы смогли решать все вопросы во благо социализма, надо чтобы масса была достаточно социалистична. Тогда она выберет такие Советы, которые смогут управлять массами, да и то только потому, что высоко сознательные массы сами пожелают или согласятся выполнять все разумные и нужные для построения социализма решения избранных им органов власти.

На высокую социалистичность масс в текущем ХХ1 столетии особо рассчитывать не приходится, а это значит, что между массами, пусть и только рабочими массами и избранными ими Советами полного единодушия достичь не удастся, а это будет мешать решению практических задач, текущих вопросов. Масса всегда старается опустить власть до своего уровня, до уровня понимания житейских проблем простого человека, тогда как власть старается поднять массы и их сознание до уровня понимания общегосударственных задач. Допустим, что они все же найдут разумную середину и не нанесут вреда социалистическому строительству.

Тем не менее, мы можем смело утверждать, что Советы не будут эффективной властью ни завтра и никогда даже в решении простых бытовых вопросов. Наличие в Советах демократов нескольких видов будут приводить к растрате сил и времени на словопрения, дебаты, взаимоконтроль, взаимоподлавливание, на выяснение отношений, на демонстрации своего понимания истинных интересов масс, своей близости к народу, к своим избирателям и т.п.

В тех случаях, когда будет достигнут консенсус, принято то или иное решение, это еще не будет означать сильную и работающую власть. Власть тогда считается сильной и эффективной, когда ее решения выполняются. У известных нам Советов не нашлось рычагов реализации своих, то есть советских решений. В последние годы Советской власти мы наблюдали как решения, постановления, указы и законы сплошь и рядом не выполнялись или выполнялись не надлежащим образом.

Это было по многим причинам, в том числе и потому, что у Советов не было низового звена, то есть вертикаль власти не была завершена, она не опускалась до уровня первичного трудового коллектива. Там Советы никем и никак не были представлены. Даже если в коллективе работал депутат, то он не имел права и возможностей добиваться выполнения на каждом конкретном предприятии всех законов и решений органов Советской власти.

КПСС, как правящая партия, в отличие от Советов, имела это низовое звено почти во всех первичных трудовых коллективах в лице отдельных коммунистов, партийных групп, партийных комитетов и организаций. Имея властные функции, контролируя средства массовой информации и кадры, партийные органы и организации могли доводить до трудящихся решения и не только партийных, но и советских органов, а так же контролировать ход их выполнения.

Чтобы Советы могли это делать им нужен будет огромный дополнительный штат чиновников, нужно отдать Советам кадровую политику и печать. Однако, Советам это не удалось осуществить в прошлом, не удастся и в будущем по многим причинам и, главным образом, из-за демократии.

Если мы создадим новую модель Советов, когда Советы будут создаваться и в низовом трудовом коллективе, то и в этом случае эффективность Советов не возрастет, а упадет, так как местный групповой эгоизм будет поражать органы власти уже и на этом самом нижнем уровне.

В недавнем прошлом мы видели процесс демократизации производственной жизни на предприятиях. На уровне первичного трудового коллектива происходили выборы директоров, как и в далеком 1917 г. На предприятиях создавались Советы трудовых коллективов, которым передавались многие полномочия администрации и плановых органов, чтобы повысить производительность труда, возродить трудовую мораль, добиться повышения эффективности производства, решать и многие другие проблемы.

Все было действительно демократично, только эффект получился обратный. Избранные рабочими и трудовыми коллективами директора становились и стали малоуправляемыми. Выборное руководство и выборность руководства обеспечивали директорам большую независимость от партийных, Советских и вышестоящих хозяйственных органов. Избранные трудовыми коллективами директора тут же стали сворачивать социальную сферу, отказываться от выполнения социальных функций, то есть от жилищного строительства, от «аграрных цехов» и других нужных трудящимся, но обременительных для предприятия и директората сфер и услуг.

Это било по трудящимся, но они стерпели. Избранные директора смелели и очень скоро при помощи закона о кооперации приступили к переделу и присвоению собственности предприятий и стали выходить на дорогу предпринимательства, то есть внесли свой весомый вклад в капитализацию экономики и общественных отношений, в лишении трудящихся общенародной собственности.

Ну, а где же были те самые «трудящиеся», точнее рабочие и избираемые ими Советы трудовых коллективов, как прообразы низового звена Советской системы власти, о которых пишут в документах РКРП? А Советы трудовых коллективов так и не смогли подняться до роли самостоятельных и дееспособных органов рабочего самоуправления и рабочего контроля за деятельностью администрации даже в рамках «своего» завода, предприятия, учреждения. Они были и остались бессильными придатками системы управления производством, а то и орудием в руках предприимчивых и умных директоров и управленцев.

Бессилие и неспособность решать насущные проблемы даже в на своей территории, то есть на своем предприятии, сделало Советы трудовых коллективов неавторитетными, маловлиятельными, а затем и ненужными органами даже для создававших их рабочих. Правда, Советы трудовых коллективов все же сделали одну «услугу» Советской власти. Часть своих членов они учили и научили переделу собственности и власти, которые потом пригодились для того, чтобы смести, ликвидировать всякую Советскую власть. Понятно, что для Советской власти это было медвежьей услугой.

В этом недавнем и горьком для Советской власти опыте не проявили себя надлежащим образом ни «трудящиеся массы», ни рабочие, хотя сброс социальной сферы, а затем и разорение предприятий били прежде всего по ним, по будущему их детей. А ведь демократизация давала возможность проявить себя и бороться за свои и государственные интересы. Однако этого нигде так и не случилось. И где гарантия, что это случится в гораздо худших условиях острой классовой борьбы и давления на рабочего со стороны предпринимателей и власти? Тут есть над чем подумать.

К числу других причин, почему всевластные, единовластные Советы не смогут управлять обществом, это профессионализм. Весь мир идет к профессионализму во всем, а почти полновластные Советы последних лет Советской власти шли в обратную сторону.

Тут не надо искать чьи-то происки или чей-то злой умысел. Дело в том, что в систему непосредственного участия масс в делах управления обществом и государством через прямые выборы органов государственной власти и местного самоуправления закладывался и будет закладываться механизм СНИЖЕНИЯ УПРАВЛЕНЧЕСКОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА.

Формирование власти через систему самых демократических выборов способствует приходу к власти случайных людей, демагогов, краснобаев, а то и просто проходимцев. В природе общества не существует естественных фильтров для просеивания желающих управлять и отсеивания людей случайных, авантюрных или непригодных для дел управления. Успешнее всего сегодня это могут делать только политические партии.

Власть, государственное управление одна из самых сложных сфер человеческой деятельности, а при Советской системе ее отдают рабочим, учителям, врачам, специалистам, служащим, хозяйственным и прочим деятелям. Они, как правило, хорошие люди, замечательные специалисты в своей области, но, в массе своей, дилетанты в сфере государственного управления. Они приходят в сферу государственной власти только потому, что их выбрали избиратели, будь то рабочие или вместе с крестьянами, специалистами и служащими, и будут в сфере управления до тех пор пока их не переизберут.

Но мы-то знаем сколь изменчив механизм выборов. Сегодня избрали, а переизберут ли на следующий раз и сколько раз будут переизбирать, это еще вопрос, разрешение которого зависит не только от кандидата, но и от избирателей, их настроений, предпочтений, капризов, воли случая и т.п. В случае не избрания опытного и знающего, придет новичок, которому потребуется время для постижения тайн власти и навыков управления.

Однако, допустим, что исполкомы Советов будут формироваться из профессиональных управленцев, которые все знают и многое умеют. Это, конечно, хорошо, но в принципе дело не меняет, так как ими опять же будут управлять «любители», то есть не профессионалы в деле государственного управления. Насколько это плохо, судить трудно, но на фоне растущего в мире запроса на все больший профессионализм во всех сферах, в том числе и в сфере государственной власти и государственного управления, вызывает определенную тревогу.

Поскольку сфера государственного управления везде и всегда, во все времена требовала профессионалов, то с этой проблемой столкнулась и бывшая Советская власть. В самых первых Советах все могли участвовать, говорить, решать, советовать. Но такая демократия несла такой заряд анархии, что пришлось ввести освобожденных работников, отвечающих за те или иные участки Советской работы. Это дало эффект на отдельных направлениях и участках работы. Однако государственное управление требовало своей определенной и четкой системы. Пришлось заняться институализацией власти. При Советах стали создаваться Исполкомы, Бюро и т.п. структуры.

Уже при появлении первых Исполкомов обозначилось их стремление к монополизации власти. Позднее в Исполкомах концентрировались профессионалы высокого класса часто с богатым опытом управления. Как доверенные лица Советов в своих руках они концентрировали весьма значительную власть. Постепенно складывалась у них своя культура и идеология управления, своя история малых дел, обреталось умение манипулировать депутатами и общими собраниями, превращать голосования в овации. На фоне реальной повседневной власти Исполкомов, Советы народных депутатов смотрелись все менее весомо. Но так было в истории.

Лозунг «Вся власть Советам!» опасен еще и тем, что он может сделать Советы единственным органом власти, а это путь к местничеству, безбрежному и групповому эгоизму, вседозволенности и анархии, но теперь уже на всех уровнях государственной власти. Всегда найдутся люди, коллектив, в том числе и Совет, который посчитает, что ему недодают, его ущемляют и обижают вышестоящие руководящие органы и постарается найти людей для структур власти, которые помогут или пообещают вырвать для себя, для своего завода или местечка кусок пожирнее.

В случае давления на местный Совет или ряд Советов, они в любой момент могут апеллировать к избравших их массам и спокойно игнорировать решения вышестоящих инстанций власти. Высочайший степень демократизма Советов создает очень хорошие условия для местничества в структурах власти, местного и группового эгоизма, который будет трудно или невозможно снять и нейтрализовать другим структурам власти.

Недавний опыт конца 80 – начала 90-х годов ХХ века дает ярчайшую иллюстрацию того, на что способны не полновластные, но уже властные Советы, как институты государственной власти, не имеющие на властном поле другой значительной политической силы.

Тогда они впали в такой анархизм, что не могли не только управлять обществом, но навести хоть какой-то порядок хоть в какой-то сфере управленческой деятельности, да и в системе самих Советов. Можно привести тысячи примеров, как Советская система шла в разнос. Решения вышестоящих Советов не исполнялись нижестоящими, решения нижестоящих Советов старались поставить над решениями вышестоящих.

Еще чаще Советы жили по своим собственным «правилам» и решениям, демонстрируя вседозволенность, когда был никто ни кому не указ. Примеров разгула анархии на советской основе мы имеем достаточно много. Советы стали противопоставлять себя КПСС, вести «войну законов», проводить «парады суверенитетов», когда стали образовываться противоречащие и противостоящие друг другу звенья Советской системы. Они не могли остановить атомизации Советских властных структур, появления альтернативных органов власти.

Еще больше примеров местничества, местного и группового эгоизма как отдельных Советов, так и групп Советов дают последние годы Советской власти. Республиканские Советы не считались с решениями союзных, областные – с республиканскими, районные – с областными, местные – с районными или всеми Советами вообще.

В конфликте по поводу принадлежности Нагорного Карабаха обе противостоящие стороны (Азербайджан и Армения) игнорировали те решения, которые принимались Верховным Советом СССР и его Президиумом. В ответ на решение союзной власти Верховный Совет Армении принял Постановление, в котором оценивал меры, предусмотренные постановлением центрального органа, как «новый акт аннексии» и принял решение о воссоединении Армении и Нагорного Карабаха, чем нарушил статью 78 Конституции СССР, по которой территория союзной республики не могла быть изменена без ее согласия. Нарушены были также постановления по Нагорному Карабаху Верховного Совета СССР и Президиума от 23 марта 1988 г., 18 июля 1988 г., 28 ноября 1989 г. 1

Решение Верховного Совета было отвергнуто и другой стороной. Президиум Верховного Совета Азербайджана 4 декабря 1989 г. принял Постановление о приостановлении ряда положений Постановления центрального органа власти2.

Такая же картина наблюдалась во взаимоотношениях союзных институтов власти и органов государственной власти Литвы, Латвии, Эстонии, пока они в одностороннем порядке не провозгласили независимость прибалтийских республик осенью 1991 г.

Атомизация и размежевание Советов шло как по национальному, так и по политическому признакам. После выборов 1990 г. в Молдавии съезд народных депутатов районов компактного проживания гагаузов заявил о создании Гагаузской ССР, что подразумевало отказ от подчинения кишиневским властям 3. В связи с принятием Верховным Советом Литвы 11 марта 1990 г. «Акта о восстановлении независимого Литовского государства», Снечкусский поселковый Совет народных депутатов, выражая настроения русскоязычного населения, не признал факта восстановления независимости Литвы, ее Конституции и возвращения прежней национальной символики. Поселковый Совет выступил против выхода республики из СССР, и, обращаясь к различным союзным органам, требовал обеспечить особый статус поселка, либо его вхождение в Белоруссию1.

Подобная картина наблюдалась и в Эстонии. 2 февраля 1990 г. в день принятия республиканским собранием народных депутатов Эстонской ССР Декларации по вопросу государственной независимости Эстонии, народными депутатами Таллинна, Кохтла-Ярве, Нарвы и Силламяе был образован Комитет защиты Советской власти и гражданских прав в Эстонии. Комитет обратился в Президиум Верховного Совета Эстонской ССР с заявлением о недоверии Президиуму Верховного Совета Эстонской ССР и взял на себя функции координирования законной власти. Комитет заявлял: «Ни один законодательный акт, принятый, начиная с 16 ноября 1988 г., в нарушение гражданских прав и Конституции СССР, мы не признаем, и в отношении их применения объявляется акт гражданского неповиновения. Все последующие законодательные акты принятые Верховным Советом ЭССР, входят в силу только после их регистрации Комитетом»2.

Ту же картину можно было наблюдать и в других местах. Усть-Каменогорский городской Совет народных депутатов Казахской ССР на осенней сессии 1990 г. принял Постановление, которым приостанавливал действие закона «О языках в Казахстане» и требовал от Верховного Совета республики пересмотреть закон и уравнять в правах казахский и русский языки 3. Видя тенденцию атомизации власти и раздрая в Советах разных уровней, «Комсомольская правда» высказывала опасение: «По Москве уже сейчас заметно, что в Советах разных уровней большинством обладают разные силы. И представляете, что получится? Моссовет решит одно, а райсовет откажется подчиняться: мы, мол, суверенный субъект власти»4. Опасения были не напрасными. Подобные противоречия между Советами разных уровней стали характернейшим явлением властеотношений после выборов 1990 г. Например, в Ленинграде городской Совет находился на оппозиционных КПСС позициях, но в то же время на выборах в районные Советы демократические силы не получили большинства. Это способствовало дистанцированию райсоветов от горсовета. Проявлением этой тенденции было принятие районными Советами Ленинграда деклараций о власти, согласно которым указанные районные органы объявляли о переходе в собственность районов земельных участков, архитектурных сооружений и т. д.1

Эта чистая анархия «только Советской власти» вполне естественна не только для последних советских Советов, но и для Советов вообще. Если поселковый, районный или областной Совет избран «трудящимися», то кто и как может заставить его кому-то подчиняться?

Любой Совет может заявить, что высшим законом для него является воля избравших его «трудящихся» и смело игнорировать решения вышестоящих Советов. На этот счет тьму иллюстраций дают последние годы Советской власти. Тогда «суверенизация» Советов охватила не просто многие регионы, а фактически, всю страну. Основой для подобной «суверенизации» становились национальные, социальные и политические различия тех или иных мест и регионов, различных групп населения. А ведь в то время большинство избирателей были гражданами Советского государства, то есть те самые «трудящиеся», на которые так полагается сегодня РКРП.

В свое время мы задавались вопросами: «Кто подсчитает урон, нанесенный обществу еще не полновластными, но уже властными Советами? Кто возьмется предсказать, сколько бед еще принесут впавшие в амбиции, советскую распрю, местничество и эгоизм Советы?»2.

До сих пор никто не подсчитал тот урон, который действительно нанесли обществу «те» обученные и прирученные коммунистами Советы, но мы-то сегодня хорошо знаем сколько бед обрушилось на страну, на миллионы граждан в том числе и по милости «тех» самых советских Советов.

А кто возьмется просчитать меру анархизма, которую выплеснут будущие Советы? Кто даст гарантию, что будущие Советы не ввергнут общество в подобную распрю? Учитывая многонациональный характер и разный уровень экономического, социального и политического развития народов и регионов России, в любой момент в любом месте может возникнуть достаточно поводов для таких расхождений, распри, борьбы в Советах и между Советами разных уровней и мест. О какой целостности Советской власти в этом случае можно говорить? Какая сила остановит эту советскую распрю? Трудящиеся? Но ведь они и выбирали Советы, а Советы отражали настроения и пожелания тех самых «трудящихся», которые значатся в Программе РКРП.

Беда Советов еще и в том, что они совершенно неспособны к выработке политики, политического курса, приемлемой для большинства политической линии. А если общество не получает четкого и для большинства приемлемого политического курса, то оно поражается не только социальными, но и национальными конфликтами, а то и гражданской войной.

По этому поводу мы уже писали в 1991 г.: «Именно Советы, зараженные национализмом, ведут к столкновению республик с центром, одной республики с другой. Это Советы, зараженные национализмом, приняли законы, насаждающие национализм. Это Советы принявшие антирабочие и прочие законы, ущемляющие права отдельных социальных и национальных групп, подвели базу под социальные и национальные конфликты и гражданскую войну. Это Советы обнаружили свое полнейшее бессилие, подводят нашу промышленность к параличу, а экономику – к полнейшему развалу. И этим Советам надо отдать всю власть? Это ли не преступление коммунистов и всей партии перед народом, обществом, перед нашими детьми»1.

Сторонники всевластия Советов могут возразить, что это были не всевластные Советы, что это были еще не те Советы или Советы выбранные не теми и не так. Однако и Советы, выбранные ТЕМИ и ТАК, то есть по рецептам РКРП, не покажут ничего иного нежели они уже показали в конце 80 – начале 90-х годов ХХ в. В этом не стоит сомневаться, так как причина всего этого кроется в демократии, с которой так и не разобралась РКРП.

Если Советы будут избираться рабочими, крестьянами, специалистами и служащими, то уже в перечислении классов и социальных групп кроется различие интересов у этих категорий граждан, а значит и политика должна отвечать интересам этих социальных групп. В эти десятки социальных групп входят и не трудящиеся, но их гораздо меньше чем «трудящихся». Поскольку у каждой группы и «трудящихся» свои интересы, то, естественно, они не совпадают. Значит политика Советов должна быть разной применительно к каждой социальной группе, а раз она будет разной, то будет столкновение интересов, что мы наблюдали в период перестройки и реформ. Кто и как согласует эти интересы, кто снимет социальный и национальный эгоизм разных социальных групп из категории только «трудящихся»?

Прежним Советам во времена перестройки их удавалось обозначить, обнажить, заострить, но никогда не удавалось разрешить. И это естественно, так как именно в органах власти интересы сходятся, сталкиваются, борются, а в Советах, где встречаются носители этих разных социально-классовых интересов, и происходит борьба. Полезно вспомнить как на съездах народных депутатов обсуждались карабахская, прибалтийская, приднестровская, абхазская, гагаузская и другие проблемы. На всех съездах ни до чего так и не удалось договориться, тем более что-то разумно и приемлемо решить.

Но, может быть, все это относится к Советским еще не полновластным Советам? Может быть тогда, когда действительно отдадим всю власть Советам, они очистятся от грехов и заработают как «настоящая Советская власть»? Нет. Если отдадим всю власть Советам, то они совсем ни с чем не справятся, ибо тогда им придется развивать и защищать марксистскую теорию, вырабатывать экономическую, национальную, социальную, внутреннюю и внешнюю политику, облекать ее в формы законов, указов решений, постановлений, доводить их до исполнителей и контролировать их исполнение. Периодическая смена состава Советов будет нарушать преемственность, а наличие разных демократов затруднит или сделает эту работу вообще невозможной. Вот к каким выводам подводит обращение к недалекому советскому прошлому.

Следует отметить и то, что Советы являются особым типом организации. Советы – это органы власти без определенных, ясно и четко очерченных властных функций. Где, что, когда и как решать, – все это определяют сами Советы по своему усмотрению или по требованиям избирателей. Но поскольку для местных Советов ближе и важнее те проблемы, которые волнуют граждан в повседневной жизни, то велика вероятность того, что Советы опустятся до заземления власти на бытовой, повседневный, сугубо местный уровень, что будет создавать проблему местничества, местечкового эгоизма.

Кроме того, Советы являются неформальными организациями, свободным неформальным собранием делегированных или избранных какими-то группами населения граждан, которые свободны в своих действиях и решениях. Они относительно свободны от избравших их граждан, предельно свободны от таких же Советов в других местах или вышестоящих Советов. При попытках давления со стороны вышестоящего Совета народные избранники всегда могут апеллировать к своим избирателям с кличем «наших бьют», «наших обижают». Любой депутат легко и просто сыграет на местечковых интересах своих избирателей, которые не дадут его в обиду, защитят и от вышестоящего Совета.

Итак. Мы выявили некоторые слабые места у Советов и Советской власти, той власти, которая была и которая может быть. Тем не менее, РКРП за полновластие Советов. Почему? А у РКРП есть вторая ключевая спасительная идея, которая призвана нейтрализовать и преодолеть слабости, присущие Советской системе Советского периода истории. Этой спасительной идеей являются ВЫБОРЫ.