Институт семьи

• Социология семьи и брака, 265.87kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 2933.75kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 4091.81kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 3011.43kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 3113.4kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 3731.34kb.
• Государственная академия наук российская академия образования институт семьи и воспитания, 5970.09kb.
• «Государственный научно-исследовательский институт семьи и воспитания», 830.44kb.
• Основы психологии семьи, 270.66kb.
• Контрольная работа по дисциплине «Социология» на тему: «Социолого-демографический анализ, 133.62kb.

ссылка скрыта ссылка скрыта 10.01.2012 Татьяна Федорова В бытность мою девочкой из очень строгой семьи, я долгие годы думала, что мне просто исключительно не повезло, потому что родители стремились контролировать каждый мой шаг не только до замужества, но и после него. У нас не было того, что, как мне казалось, непременно присутствовало во всех знакомых семьях – мира, ровного отношения между членами семьи, уважения к чужим взглядам и желаниям, зато было очень много напряженности, обид, взаимного непонимания, длительных конфликтов. Мне казалось, что так живем только мы, и от этого было вдвойне и втройне больно – все вокруг люди как люди, что ж мы-то?.. Но чем старше я становилась, чем больше узнавала чужих семейных историй, тем сильнее, почти до неузнаваемости, менялась картина мира. Я много читала, искала историческую литературу, и вот к какому выводу совершенно неожиданно для себя самой пришла. Строго говоря, того, что сейчас преподносится нам как единственно нормальный вариант родительско-детских взаимоотношений, в природе не существовало никогда. И потому сложившиеся в течение долгих тысячелетий отношения между поколениями под эту модель просто «не заточены». Естественно, людям хочется ощущать себя компетентными и грамотными во всех областях своей деятельности, в том числе и в родительской. А когда возникает это ощущение компетентности? Когда деятельность человека признана успешной по основным критериям оценки в данной области. И если мы взглянем на сферу родительства с позиции исторической, то увидим, что на протяжении многих столетий она почти не подвергалась изменениям. Критерии «родительской эффективности» были немногочисленны, четко определены, и не соответствовать им могли либо маргиналы, либо отчаянные неудачники. Собственно говоря, от родителей требовалось, чтобы дети были накормлены, одеты, имели крышу над головой, к возрасту совершеннолетия имели сформированную этическую систему и достаточный запас социальных и/или профессиональных навыков, чтобы в дальнейшем быть способными существовать самостоятельно. Далее следовал обряд инициации, первоначально заключавшийся в физических испытаниях, и со временем превратившийся в оценку компетентности молодого человека. Недаром диплом средних учебных заведений до недавних пор именовался аттестатом зрелости. С получением аттестата молодые мужчины обретали право на дальнейшее профессиональное самоопределение, молодые женщины социализировались преимущественно посредством замужества, а в семейной модели взаимоотношения «родитель-ребенок» заменялись на взаимоотношения «взрослый-взрослый». При этом если посмотреть внимательно на художественную литературу и фольклор стран европейской культуры, то увидим мы вот какую интересную картину. Найти произведение, в котором описывались бы не обремененные проблемами взаимоотношения родителей и детей, будет весьма затруднительно.  И на одного ребенка, живущего в сравнительном психологическом комфорте, придется не меньше десятка-двух тех, кто страдает от жестокости, равнодушия, холодности, бесцеремонности старших. Причем ребенок может быть вполне великовозрастным, как многие герои Александра Островского  или Чехова, но у него непременно найдется самодурка маменька, тиран отец или сводящая всю семью с ума властная бабушка. А если сказки взять, то там же просто кошмарный ужас на каждом шагу. Родители собственных детей толпами то в лес умирать уводят, то чудищам отдают, то в нечисть всякую заколдовывают, то работами бессмысленными доводят до отчаяния. А ведь сказки – это ж не просто абстрактные тексты, это кодированные послания, передающие детям мудрость и жизненные сценарии предков. И те, кто в сказках предстает перед нами в образах мачех и отчимов, на самом деле родные родители героев, просто в своей неприятной, неласковой ипостаси. Стало быть, на протяжении многих веков сказки прямым текстом говорили детям, что настанет момент очень сложных взаимоотношений с родителями, который необходимо будет пройти, перетерпеть, найти свой путь и тех людей, кто на этом пути поддержит. И этого этапа не надо бояться, потому что это нормальный процесс взросления и обретения себя. Так может, проблемы, возникающие между поколениями, это не ошибка, не исключение, а норма? Просто раньше ее воспринимали как данность, понимали, что период трудностей, конфликтов и непонимания родными необходимо пройти, чтобы внутренне отделиться от них, обрести самостоятельность, а затем уже строить новые – взрослые – взаимоотношения? Что если этот период «ломки» и есть наша инициация, принявшая вот такие формы? Сейчас ведь в шалашик лесной не уединишься, «квест на выживание» не пройдешь, чтобы по завершении односельчане тебя приняли обратно уже во взрослом качестве. Вот и приходится нам своими способами «отдираться» от родительской семьи, обретать собственную идентичность. И вот еще какой момент не стоит забывать. В прежние времена у родителей чисто физически не было времени и возможностей помногу заниматься с детьми. Родители были самыми молодыми и физически крепкими людьми, на их плечах лежала задача жизнеобеспечения всей семьи, а детям их внимание доставалось уже по остаточному принципу. Поэтому никто и никогда не предъявлял особых требований к длительности и качеству родительско-детского общения. Напротив, у детей, вне зависимости от социального происхождения, общение шло главным образом в кругу «других взрослых». Это могли быть бабушки, дедушки, незамужние тети и дяди, крестные в крестьянских и мастеровых семьях и кормилицы, няньки, горничные, гувернантки, домашние учителя в обеспеченном сословии. И этот уклад поддерживался столетиями, основное тепло и душевный комфорт дети получали как раз не от родителей, а от этих вот «других взрослых». И весь этот уклад, что в Европе, что в Америке, в двадцатом веке рухнул буквально в одночасье. Деревня потянулась в город, многопоколенные семьи в результате войн, революций и индустриализации распались, родителям пришлось в одиночку нести весь тот круг физических и психологических обязанностей, который раньше распределялся на многих взрослых. Естественно, первыми начали страдать от этого дети, потерявшие иные источники психологического комфорта и не способные самостоятельно найти для себя замену «другим взрослым». А потом возникло то самое направление в психологии, которое объяснило нам, насколько гармоничными и комфортными для ребенка должны быть отношения именно с родителями, и которое, к сожалению, не учитывало того аспекта, что за несколько десятилетий новые механизмы взамен отработанных тысячелетиями не возникают. Да, безусловно, есть счастливые семьи, в которых родители интуитивно нащупывают оптимальные пути общения с детьми, где царит уважение между всеми членами семьи вне зависимости от возраста. Но так получается не у всех, далеко не у всех. Но поскольку «установка дана», новые критерии успешного родительства, по количеству требований в разы превосходящие прежние, воцарились в обществе, вольно или невольно все мы стали себя с этим эталоном сравнивать. И что получилось? А получилась массовая стигматизация как родителей, так и детей. Родители почувствовали себя «неуспешными» и стали с возникшим дискомфортом бороться, кто как может, в основном за счет детей же: маленьких нагружая невозможным количеством внешкольных занятий, чтобы не возникло сомнений в родительской заботливости, а от взрослых всевозможными методами добиваясь подтверждения собственной «качественности». Великовозрастные дети же стали гораздо трагичнее воспринимать не соответствующие современному эталону отношения с собственными родителями, что не прибавило им счастья и устойчивости в жизни. И вот еще какой аспект. Отказавшись от инициации, мы потеряли критерий, четко и недвусмысленно отделявший детство от взрослости. Да и продолжительность жизни тоже изменилась, сместив рамки возрастов в сторону увеличения. В итоге мы все живем в атмосфере совершеннейшей путаницы, когда невозможно определиться, кто взрослый, кто ребенок, кто за что отвечает, и, по сути дела, почти поголовно являемся взрослыми снаружи и слабыми, ищущими родителя-защитника детьми изнутри. И родителям становится вдвойне и втройне тяжелее отпустить от себя выросшее чадо, потому что в их представлении оно по-прежнему несмышленый малыш и в двадцать, и в тридцать, и в сорок пять. И вот что я по этому поводу думаю. Первое. По-моему, нам стоит немножко легче начать относиться к тому, что отношения с родителями далеки от идеала. Конечно, если у всех вокруг дела идут на отлично, одни мы в хвосте плетемся, то это грустно, больно и обидно. А если вспомнить, что, на самом деле, проблемы между родителями и детьми дело самое обыденное, что мы тем самым попадаем в мейнстрим, о котором еще две тысячи лет назад сказано, «враги человеку домашние его», то, вроде, уже не так больно становится, когда понимаешь, что таких, как ты, много. Очень много. И давайте попробуем воспринять сложные отношения с родителями как ту самую инициацию, которую мы должны пройти, чтобы научиться вести себя по-взрослому и выйти из этого жизненного периода с минимальными потерями. Второе. Давайте попробуем вспомнить, что взрослый человек имеет право на уважение к себе и к своим интересам. И если сложилось так, что не получается с родными настоящей душевной близости, то зачем тратить все силы и энергию на попытки перевоспитать тех, кто меняться не хочет, и получить от них те чувства и эмоции, которые они не в состоянии дать? У нас в социуме живет один большущий миф о том, что родители по определению должны быть самыми близкими ребенку людьми. А с какой, собственно, стати, в особенности, если речь идет не о младенцах, а о взрослых? Вкусы, взгляды на жизнь, интересы – все это глубоко индивидуально, и единство генов вовсе не означает, что родные по крови люди будут на сто процентов совпадать в этих вопросах. Давайте попробуем спокойно и трезво сказать себе, что да, не сложилось с кровными родственниками в полной мере интересы разделить. Ну и что? На свете живет еще семь миллиардов человек, некоторая часть которых наверняка разделяет наши ценности, стоит только приглядеться повнимательнее. Третье. Еще один очень вредный социальный миф, который заразил если не всех, то очень многих из нас, звучит так: «Попасть в беду, стать жертвой плохого отношения к себе стыдно, жертва заслуживает остракизма». Особенно злобным этот миф становится, когда речь идет о ненадлежащем отношении со стороны родителей. Единицы из тех, кто подвергся физическому или психологическому насилию в родительской семье, отваживаются говорить об этом, преодолевают страх стать изгоями в обществе. А ведь этот миф не что иное как пережиток архаического мышления, древних представлений о том, что несчастье заразно, и посему пострадавший должен быть изгоняем за пределы стана, дабы его беда не перекинулась на остальных. Этому мифу подчиняться нельзя, потому что помощь мы можем найти только если прямо и открыто расскажем о своих бедах и проблемах. И не грозит нам отвержение со стороны тех, кому мы рискуем довериться. Напротив, подобный рассказ способен пробудить в первую очередь сострадание и желание помочь, а не оттолкнуть. И четвертое, скорее, уже для родителей, а не для детей. Давайте не будем вдаваться в крайности и пытаться решить свои психологические проблемы за счет нашего потомства. И прежде чем записать ребенка в пятый кружок или восьмую секцию подумаем, а действительно ли это все нужно самому ребенку, интересно ли это ему, остается ли у него время на игры, свободные занятия своими делами, или дни расписаны по минутам с раннего утра и до сна? Ребенку ли мы на самом деле хотим принести благо, или таким образом восстанавливаем у себя ощущение «качественного родителя» в соответствии с теми критериями, которые приняты «в нашей среде»? Может, стоит почитать «Разговор с родителями» умницы Винникотта, чтобы понять, что ребенку нужна «достаточно хорошая мать», а вовсе не идеальная? И давайте постараемся не забывать, что мы все-таки любим наших детей несмотря на все их взбрыки и закидоны, своеволие и самонадеянность. Давайте дадим им возможность жить их собственную жизнь, хотя хочется, очень хочется и соломки подстелить, и от трудностей оградить, и в жизнь направить так, как нам правильным кажется. Трудно это, знаю. Сама дважды мать и трижды бабушка. А другого пути у нас все равно нет, как ни крути. В ювенальном мире