Cначала будет кризис в Америке, а потом ведьм начнут жечь на Красной площади. Часть 1 Интервью с Михаилом Хазиным
| Вид материала | Интервью |
СодержаниеКонфликт внешнеполитических идеологий Антиисламистский патриотизм Происламистский радикал-интернационализм Либеральный глобализм Проявления этой болезни более, чем наглядны |
- Парад на красной площади, 625.23kb.
- -, 460.59kb.
- Русской Службе Новостей (рсн) 30 августа 2007 года. Ведущий программы Сергей Грушевский, 213.35kb.
- Iii материалы о положении православной церкви в америке, 955.2kb.
- Газета для учащихся и учителей, 97.25kb.
- О проведении 7 ноября 2011 года торжественного марша молодежи Пуровского района в рамках, 22.47kb.
- Инструкция для учащихся. При выполнении заданий уровня а часть, 425.37kb.
- Темы разработки экскурсий по дисциплине: «Архитектурные памятники Красной площади»., 35.9kb.
- Генрих Крамер "Молот Ведьм", 4907.69kb.
- Задачи, оцениваемые в 3 балла, 46.67kb.
Конфликт внешнеполитических идеологий На круглом столессылка скрыта в сороковом номере газеты «Завтра» ее главный редактор Александр Проханов назвал четыре прреобладающих сегодня в России и конкурирующих между собой государственных идеологии. Это — «белая», имперско-православная идеология; «красная», имеющая советские корни; победивший в начале 90-х годов либерализм и, наконец, «как новация», «идеология огненного ислама». Следует отметить, что ислам, по словам Проханова, «демонстрирует впечатляющий потенциал развития и, не исключено, станет здесь доминирующим». Сам Проханов в завершение своего выступления призывает к созданию некоей «мегаидеологии мегаимперии», «единственно способной примирить в себе все четыре враждующие между собой идеологических проекта». Анализ Проханова в известной мере справедлив, хотя и недостаточен. Писатель точно фиксирует размежевание полюсов на символическом уровне, однако, по отношению к реальной политической практике его классификация выглядит слишком абстрактной, не ухватывающей нерв той острой полемики по вопросам международной и внутренней политики, которая ведется сегодня в обществе. Действительно, много ли бы нам дало выделение в качестве «доминирующих» идеологий в России накануне первой мировой войны: славянофильства, либерального западничества, русского католичества и старообрядчества. В решающие для истории минуты идейное размежевание определяется текущей повесткой дня, а не ретроспективной отсылкой к той или иной политической традиции. И в 1914 г. следовало бы говорить не западниках, славянофилах и старообрядцах, а об антантофилах, германофилах, пацифистах и интернационалистах. Столкновение между этими группами и определило развитие событий внутри страны в период от 1914 до 1918 гг. Какие же идеологии сталкиваются в России сегодня? Какие предельные ценностные установки на сегодняшний день определяют внешнеполитические приоритеты различных экспертов? (Оставим в стороне ситуативные и чисто инструментальные экспертные заключения о тех ресурсах, которые имеются у России для того, чтобы позволить себе реализовывать те или иные задачи внутри страны и за ее пределами.) Полноценный ответ на этот вопрос — с примерами и цитатами — будет сформулирован в отдельной статье, сейчас я же хотел бы лишь указать на четыре такого рода идеологии, борьба между которыми и составляет, на мой взгляд, скрытую подоплеку дебатов о месте и задачах России в сегодняшней мировой истории, а также о той «войне», которую обречена вести наша страна с неким таинственным врагом. Напомню, что именно этой «войной» мотивируются последние реформы российского государственного управления. Итак, на сегодняшний день в России ведут между собой войну четыре внешнеполитических подхода: Антиисламистский патриотизм Общий смысл концепции — Россия является членом своеобразной «оси» цивилизованного мира, выдерживающей основной натиск «варварства». Наш общий враг — вооруженный исламизм, проходящий под эвфемизмом «международный терроризм». Россия ведет с ним войну в Чечне, а ближайший союзник по этой «оси» — Израиль — на Ближнем Востоке. Американцы (к ним и их действиям отношение у сторонников этой идеологии неоднозначное) воюют в Ираке фактически с тем же противником. России надлежит сомкнуть свои ряды с Америкой и Израилем (отвернувшись от Европы) в противоборстве с мусульманским террором, вступить на тех или иных условиях в антииракскую коалицию, прекратить отношения с Ираном. Последние реформы президента Путина сторонники этой концепции оценивают в основном позитивно (в духе «больше не будет губернаторов-антисемитов» или же всевозможные рассуждения о «мужестве диктатуры», которыми сейчас переполнен политический блок РЖ). Происламистский радикал-интернационализм Общий смысл концепции — Россия — периферийное государство, элита которого на правах исполнителей включена в общеимпериалистический проект. Правительство нашей страны по прямому сговору с «атлантистами» — «империалистами» (Израилем и США) угнетает и эксплуатирует свой собственный народ вместе с другими народами Евразии. «Отсюда мораль»: чеченское сопротивление наряду с другими отрядами «вооруженного ислама» — союзник угнетенного русского народа по борьбе против общего врага — «мирового империализма». Отношение приверженцев данного подхода к президентским нововведениям — крайне отрицательное. Либеральный глобализм (идеология, наглядным образом проявившаяся в последнем выступлении лидера Комитета-2008 Гарри Каспарова). Общий смысл концепции — путинская Россия — «страна-изгой» международного сообщества. Она введет безжалостную и бесчеловечную войну в Чечне, сохраняет добрые отношения с врагами всего цивилизованного мира — шиитским Ираном, лукашенковской Белоруссией и даже Северной Кореей. Она обманывает наивные Соединенные Штаты, демонстрируя себя в качестве их союзника только для того, чтобы в решающую минуту предать своего партнера, а до этого, воспользовавшись его снисходительностью, провести в жизнь крайне антилиберальные меры, расправиться с внутренними оппонентами, окончательно подавить демократию и т.д. Отношение к последним президентским предложениям — соответствующее. Изоляционизм Общий смысл концепции — Россия — страна, которая, по мудрому слову Петра Чаадаева, «не принадлежит ни к одной из великих семей народов». Она не является частью «цивилизованного мира» и поэтому война этого мира со своей тенью — «международным терроризмом» —ссылка скрыта. Российскому руководству надлежит всеми силами удерживаться от вступления в противостояние, способное перерасти в полноценную мировую войну. Борьба с чеченским сепаратизмом — внутреннее дело России, декларированная интернационализация этого конфликта не сулит нашей стране никаких преимуществ. Большое количество мусульман в составе населения российского государства делает для него ссылка скрыта, с другой стороны, для России было бы крайне опасно втягиваться — официально или неофициально — в вооруженную борьбу против империализма, поскольку разбуженные «крестовым походом» Америки силы террористического сопротивления угрожают безопасности в том числе и нашей страны. Войну в Ираке и другие империалистические авантюры Вашингтона не поддерживает большинство россиян, и поэтому любой «стратегический союз» с «единственной сверхдержавой» способен нанести чувствительный удар по популярности президента и легитимности режима в целом. Отношение к реформе государственного управления у представителей этой идеологии варьируется от горячего одобрения (ссылка скрыта) до настороженного неприятия (ссылка скрыта). Позиция (1) с большей или меньшей убедительностью высказывается в последнее время авторами отдела политики РЖ, а также частью авторов сайтов Агентства политических новостей и Глобалрус.ру (наиболее отчетливый пример — Сергей Ильин). К позиции (2) все больше и больше тяготеет авторский коллектив газеты «Завтра» вместе с ее главным редактором. Позиция (4) защищается ссылка скрыта и основной частью авторов Агентства политических новостей и публицистами нового сайта Правая.ру (главный редактор — Илья Бражников). Некоторые авторы, условно говоря, «патриотического» спектра не могут быть четко определены по этой классификации: Александр Дугин явно балансирует между позициями (2) и (4), Егор Холмогоров — между позициями (1) и (4). С другой стороны, точка зрения многих экспертов, условно, «либерального» направления (в частности, Леонида Радзиховского) отражает одновременно установки (1) и (3). Несложно заметить, что официальная точка зрения России (ее силового и внешнеполитического истеблишмента) в настоящее время колеблется между позициями (1) и (4), и это колебание — источник многих проблем и трудностей, с которыми сталкивается наше руководство. Но сейчас по мере наступления «момента ясности», когда с постепенным выходом из моды конъюнктурного прагматизма обнажаются подлинные ценностно-идеологические мотивы российских экспертов, приближается и мгновение выбора нашей страной своей роли в судьбе нынешнего века. И, главное, сейчас всем нам не совершить роковых ошибок, подобных тем, что были сделаны 90 лет тому назад. www.apn.ru Б.Межуев Развенчание лживого мифа Являются ли современные россияне коллективистами? Вопрос выглядит риторическим, и ответ как будто однозначен: являются. Только кто-то считает, что это хорошо, а кто-то — что плохо. Да, известно, что община у русских сохранялась вплоть до начала ХХ века, а под именем “колхоз” и в ХХ веке; известно... Больше ничего точного, конкретного не известно. Видимо, больше ничего не может подтвердить версию, что россиянин — коллективист “от природы”. Остальные подтверждения — только тексты русских классиков, которые испытывали симпатии к социализму и крестьянской общинной патриархальности, а поэтому и выставляли мужичка этаким общинником-коллективистом. Правда, Энгельгардт, русский помещик со шведской фамилией, в “Письмах из деревни” упоминал, что в крестьянской избе, где жил большой род, каждая женщина мыла только тот кусок стола, за которым обедала она, ее муж и дети, и следила за тем, чтобы не вымыть чужой участок стола — каждая за себя; но в те годы интеллигенция легко и оптимистично объясняла это тем, что взаимовыручке крестьянок мешает самодержавие. Теперь у нас опыта на сто лет больше, и мы грустно можем сказать: не в самодержавии дело. Дело в людях. А люди могут быть как коллективистами, так и индивидуалистами — в зависимости от обстоятельств. Индивидуализм и коллективизм — это не генетически передающееся свойство, это не более чем поведенческие модели, которые человек использует для наилучшего приспособления к тем или иным условиям существования. Считается, что англичане — индивидуалисты. Но в XIX веке им была подчинена четверть планеты, включая такие сильные и высококультурные государства, как Индия и Китай. Чтобы подчинить столь огромные территории и управлять ими, требуется взаимовыручка, самоотверженность, умение жертвовать своими выгодами и даже жизнью во имя интересов общества — короче говоря, англичане тогда проявляли черты коллективистов. Но как же их индивидуалистическая репутация? На эту тему есть очень хорошая русская поговорка: “Хлебушек вместе, а табачок врозь”. Когда жизнь трудна и опасна, на первый план выходит коллективистская модель поведения; когда жизнь легка и приятна, выгоднее быть индивидуалистом. В этом нет ничего странного и противоестественного. Другое дело, что людям Запада чаще приходилось делить “табачок”, и исследователям были больше заметны их индивидуалистические черты, а людям Востока вообще, русским, в частности, приходилось чаще делить именно “хлебушек”, поэтому исследователям были более заметны коллективистские черты. Так что не являются русские и россияне “генетическими” коллективистами. Коллективистами их заставила быть трудная и опасная жизнь, вечная борьба с вражескими нашествиями и угрозой голода. И если бы эти угрозы перестали быть реальными, коллективизм жителей России должен был бы кануть в Лету. Что и произошло — при Советской власти. Какие угрозы существованию людей сняла Советская власть? Создав прекрасно отлаженный правоохранительный аппарат, Советская власть сняла угрозу преступности. Создав мощнейшую Армию, построив тысячи танков, самолетов, пушек, надводных и подводных кораблей, раскидав по земному шару военные базы и огородив страну частоколом зенитных, баллистических и крылатых ракет, Советская власть сняла угрозу внешнего вторжения. С помощью крупного высокотоварного механизированного сельского хозяйства Советская власть решила проблему голода. Когда же выяснилось, что гражданам хочется побольше мяса, Советская власть пошла на освоение целины и закупку фуражного зерна (то есть зерна для откорма скота) за границей. Подводя итоги, можно сказать, что Советская власть сняла ВСЕ угрозы жизни человека. Все систематические, все постоянные угрозы. Остались, конечно, неизбежные, вроде смерти от старости, или случайные, вроде падения сосульки на голову — но тут уж ничего не поделать. Главное в том, что была уничтожена постоянная угроза жизни людей. Люди даже забыли о том, что они есть. Хорошо ли это? Может, и хорошо, но угрозы и опасности, знание о существовании этих угроз и опасностей было как раз тем, что многие века сплачивало сначала русичей, потом русских, потом россиян, потом советских... Власть Советов, основой которой был коллективизм, создала такое общество, в котором коллективизм перестал быть необходимым элементом выживания, а индивидуализм оказался наиболее выгодной моделью поведения. Нехорошо получилось — Советский строй сам вырастил своего могильщика. Он ведь ставил задачей сделать жизнь лучше — но когда жизнь людей стала достаточно комфортна, люди с презрением отвернулись от него. Причина вполне ясна: из-за комфортных и спокойных условий жизни, из-за отсутствия угроз, с которыми приходилось бы бороться самостоятельно, люди отучились думать, а официальная пропаганда противоборствовала этому. Известно, что часто лишь невзгоды заставляют людей думать (основные произведения Мора, Кампанеллы, Морозова, Ленина, Маркса, Макиавелли написаны не в роскошных апартаментах, но в тюрьмах, ссылках, в изгнании), а комфортное положение советских граждан не располагало их к мыслительным процессам. С.Г. Кара-Мурза говорит о “голоде на образы”. Возможно, это одна из причин. Нельзя не упомянуть и об огромной просветительской работе, которую вела власть Советов на начальных этапах своего существования — и о совершенно наплевательском отношении к ней в годы “застоя”, то есть тогда, когда явных угроз и опасностей, сплачивающих общество, не существовало и такая работа была особенно важна. Вспомните фильм “Чапаев”. Там белый генерал, отправляя полковника, своего подчиненного, уничтожать чапаевский штаб, произносит полагающиеся высокопарные слова, а потом добавляет: “Вам, вероятно, известно, что союзное командование обещало за голову Чапаева 50 тысяч?”. Полковник сразу отвечает: “Союзное командование, Ваше превосходительство, могло бы дать и побольше. Ведь позади Гурьев, а в Гурьеве – нефть”. Вот так, ненавязчиво и умно, разъясняли населению действие тех сил, которые движут миром. А чему учили застойные фильмы? Тому, что “сейчас к людЯм надо помягше, а на вопросы смотреть поширше”? Тоже, кстати, важная информация, но совершенно другого, не просветительского, а манипуляционного рода. Короче говоря, вместо коллективистов вырастила Советская власть индивидуалистов и под их напором рухнула. Ведь разрушение Союза шло именно под индивидуалистическими лозунгами. Требование приватизации — каждый хотел отхватить кусок; борьба с уравниловкой — действие типичного индивидуалиста, который не желает делиться с обществом результатами своего труда. И неважно, была уравниловка в подлинной реальности или нет, важно то, что как идеологический штамп она активно и эффективно использовалась в борьбе против СССР. Уменьшение рождаемости при высоком уровне благосостояния — желание жить в свое удовольствие — типичнейшее проявление индивидуализма. Результаты То, что при разрушении СССР элита руководствовалась индивидуалистическими мотивами, известно всем. Но то, что этими же мотивами руководствовалась подавляющая масса населения, наши аналитики — из тех, что публикуются в открытой печати, — признавать не хотят. Оно понятно: вражеским аналитикам нет смысла раскрывать свои карты, а патриотическим — слишком больно расставаться со столь любимыми химерами — потому что, осознав, что средний россиянин не коллективист (а именно на этом они строят все свои прогнозы), а индивидуалист, они расстаются и с надеждой, и с пониманием мира. А после гибели СССР начал действовать лозунг “Спасайся, кто может”. Этот лозунг попал на благодатную почву — в умы глупых индивидуалистов, и индивидуализм перерос в сверхиндивидуализм. Это очень опасно, потому что если коллективизм и индивидуализм — это всего лишь поведенческие модели, каждая со своими достоинствами и недостатками, то от сверхиндивидуализма ни люди, ни общество сами собой не вылечатся. То есть сверхиндивидуализм — это гипертрофированный индивидуализм, который без внешних воздействий ни во что иное трансформироваться не может. Проявления этой болезни более, чем наглядны Когда олигархи ограбили народ и государство в ходе приватизации, это, разумеется, вызвало возмущение. Но возмущение проявлялось только на словах и никогда на деле. По крайней мере, сколько-нибудь серьезных попыток разобраться в том, что происходило, и исправить положение никто не предпринимал. Почему? Ограблены же были все! А потому что эти “все” понимали, что олигархам повезло, а им нет и что, окажись они в такой же ситуации, то поступили бы так же, как и олигархи, а то и хуже. С таким настроем винтовку не возьмешь, на баррикады не пойдешь. С таким настроем можно только завидовать удачливым, а не бороться за свои права. У этих людей одинаковые мысли, одинаковые души — и у нищего инженера, и у сверхбогатого олигарха. Они одной крови. А как поднять руку на единомышленника? Поэтому и не происходит того давно уже прогнозируемого взрыва негодования против людей, захвативших общенародную собственность. Современный россиянин, а если конкретнее, современный русский, не отождествляет себя с народом! Такие понятия, как “семья”, “родственники”, “сослуживцы”, “соседи”, вполне могут быть наполнены для него каким-то смыслом, но слово “соотечественники” для него — пустой звук. Интересное подтверждение этого было опубликовано в газете “Криминальная хроника” летом 2004 года. Большая статья об “этнической дедовщине” — о том, как в воинской части, расквартированной в ставропольском крае, дагестанские солдаты заставляли русских солдат выполнять в казарме грязную работу, наказывали за нарушение придуманных ими “понятий” — когда физически, когда материально — и всячески унижали их. Местные солдатские матери оказались умными женщинами: прежде чем подавать в суд на командование части, они решили сами разобраться в ситуации. Картина получилась для русских крайне оскорбительная. Дагестанцев в ротах было не больше 20-30%, а в одной — всего двое; но все они стояли друг за друга. Нередки были ситуации, когда двое-трое дагестанцев “наказывали” одного русского, а еще 15 русских смиренно ждали очереди на экзекуцию. Почему? Ведь русские не трусы, это и чеченская война подтвердила! И ведь есть еще в станицах старики, которые помнят, как десятеро русских одними кулаками разгоняли толпу из 30 вооруженных ножами чеченцев! А дело в сверхиндивидуализме. Когда против современного русского — один на один — стоит противник (тот же дагестанец, чеченец; об американцах даже думать не хочется), то этот противник знает, что за ним — его народ, несколько миллионов человек. А русский в этот момент думает, что он — один против всей враждебной Вселенной и никто не придет ему на помощь, и униженно покориться в такой ситуации будет не трусостью, а благоразумием. А когда-то и русский знал, что если за одним чеченцем стоит 0,6 миллиона чеченцев, то за ним — 130 миллионов русских. Знал это и чеченец, и все сразу понимали, кто кого должен слушаться. Зоя Космодемьянская могла сказать, что нас, советских людей, 180 миллионов, и всех фашисты не перевешают. Сейчас это утверждение является некорректным. Сверхиндивидуалист — один, всегда один. Он не может рассчитывать на других, не может соединиться с ними ради общего дела, не верит в то, что самоотверженность бывает полезной, что для спасения своей чести, достоинства, своей жизни бывает необходимо поступиться своими интересами. Сверхиндивидуализм — ужаснейшая болезнь нашего народа. Не вылечимся — вымрем. Итак, мы установили, что современные россияне вообще, русские в частности, никакими коллективистами не являются. Они в массе своей индивидуалисты, многие патологические и коллективистские лозунги для них непригодны. Теперь остается только ответить на вопрос: кто первым пришел к подобному выводу (возможно, сформулировав его другими словами или даже на другом языке)? Хочется, конечно, ошибиться, но, по-моему, этот вывод если не первыми, то одними из первых сделали американцы, причем очень много лет назад, по крайней мере, не позже конца 1995 — начала 1996 года. Тогда была поставлена задача: сделать так, чтобы Ельцин, наименее проходной из всех кандидатов (исключая, пожалуй, Мартина Люциановича Шаккума — но тут, пожалуй, гражданина подвели имя, отчество и фамилия, а так бы он вполне мог рассчитывать на весьма неплохой процент голосов: у него и программа была толковая, и агитация неплохая), победил или хотя бы получил такой рейтинг, благодаря которому подтасовка голосов прошла бы достаточно гладко — в плане доверия к ней общества. Татьяна Дьяченко вызвала команду американских политтехнологов и поселила их в “Президент-отеле”. Американцы быстро сориентировались в обстановке. Они, сработав на стадном инстинкте, запустили в массы идею о безальтернативности Ельцина, но для подкрепления этой идеи запустили лозунг: “Голосуй или проиграешь!” Этот лозунг и теперь, 8 лет спустя, российские политтехнологи считают образцовым. Пусть он звучит коряво, глуповато и несколько не по-русски — но раз он обеспечил победу, значит, это умный лозунг. Об одном не говорят: это индивидуалистический лозунг, это лозунг не инженера, не ученого, не крестьянина, не рабочего, не военного — это лозунг игрока в казино. И его ошеломляющий успех говорит о том, что очень значительное число россиян, независимо от профессии и социального статуса, осознают себя игроками в казино, где каждый за себя, а не представитель людей, делающих общее дело. Американские политтехнологи сыграли тогда на индивидуалистическом, точнее, сверхиндивидуалистическом отношении людей к обществу. Хочется, конечно, отрицать эффективность этого подхода, да нельзя. Они все-таки победили. |