Райнер Пацлаф
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЗвуки речи пронизывают всего человека. Овладение речью и формирование мозга Ущербность динамиков. |
Звуки речи пронизывают всего человека.
Все это происходит на самом глубоком, наиболее элементарном уровне речи, там, где она — чистое движение. Движение порождает все, что составляет речь. Она по самой своей сути призвана размягчать даже самое жесткое и застывшее слово — к примеру, угол или край, — превращая его в текучий процесс движений мускулов и звуковых воздушных форм, переходящий от К к Р, от Р к А, от А к Й в постоянной трансформации. Этот двигательный процесс, исходя от говорящего, переходит на мускулы и конечности слушающего — и вот они охвачены им же. Слышит в буквальном смысле слова человек целиком. Даже язычок слушающего постоянно воспроизводит то, что говорит или поет другой.
Но все это — лишь первый этап в процессе слушания. На следующем этапе движение переходит от чисто мускульной активности на ритмическую деятельность сердца и легких. Тут оно, как всякий рассказчик может видеть на своих слушателях, производит напряжение и расслабление, ускорение и замедление естественных ритмов, и теперь эти легкие отклонения охватывают и душу слушателя, вызывая в ней живой отклик. Телесное движение преобразуется в движение души, и из области бессознательных переживаний, похожих на глубокое сновидение, мы переходим в область полуосознанных, грёзоподобных эмоций.
Лишь на третьем этапе это движение достигает полюса нервной чувствительности головного мозга, где вновь преобразуется — на этот раз в движение умственное, ясно осознаваемое как понятие или представление. Здесь, в сфере понятий, «к-р-а-й» являет собой нечто твердое, застывшее, тогда как на уровне телесного процесса звукоизвлечения это было чистое движение, а на душевном уровне — подвижное ощущение. Стало быть, речь пронизывает собой всего человека, причем снизу вверх, а не наоборот:
Овладение речью и формирование мозга
Эти ступени, на которых реализуется слушание, в миниатюре (снизу вверх) отображают путь, который в полном масштабе должен пройти ребенок, овладевающий речью. И здесь отправную точку следует искать не в холодном регистрирующем уме, а в целиком бессознательной, импульсивной двигательной активности тела. Но протекает она одновременно с речевыми движениями тела говорящего, и тут нам придется подправить расхожее представление о детях как подражателях: речь идет не о подражании, а, с позволения сказать, о совыражении. Приведенный выше пример с американским младенцем, движения тела которого были синхронны со звуками и китайской, и английской речи, демонстрирует, как протекает этот процесс на самом деле. Ребенок отнюдь не лежит колодой, вслушиваясь в звуки речи, чтобы затем попытаться сделать нечто подобное собственными двигательными усилиями. Напротив, он с первого же мгновения бессознательно всей своей телесностью встраивается в движения, производимые звуками, он «выплясывает» поток речи вместе с говорящим со всей точностью и закономерностью, не привнося туда ничего своего. Уильям Кондон точно выразил это в названии своего исследовательского отчета: «Neonate Movement is Synchronized with Adult Speech» («Движение новорожденного (протекает) синхронно с речью взрослого»). Это еще не имеет ничего общего с эмоциями и мышлением, а представляет собой чистую деятельность, формообразующее движение. Из этого-то движения ребенок строит позже свою речь.
При всем при том весь этот процесс окутан густой мглой, которую нам надо постепенно рассеивать, если мы хотим правильно помогать развитию речи у детей. Ведь, научаясь воспроизводить формы звуков, ребенок одновременно развивает свой мозг, формирует его. В это время закладываются основы всего интеллекта, и взрослые вносят в это дело решающий вклад: ведаем мы о том или нет, любым произнесенным словом мы воздействуем на физический организм ребенка, а тем самым влияем и на формирование его душевных и умственных способностей, какими они сложатся в последующей жизни. Понимает ли кто-нибудь, какую ответственность берет на себя, разговаривая с ребенком или даже просто в его присутствии?
Ущербность динамиков.
Подобную ответственность нельзя перекладывать ни на какие динамики. Вообще, динамики в смысле задачи, решаемой в первые годы жизни, — вещь безнадежно ущербная. Их звукам не хватает как раз того, от чего зависит развитие речи: живого присутствия человека с его адресованной конкретному слушателю (в данном случае — ребенку) речью. Эта адресная речь способна, зарождаясь в бессознательных глубинах тела говорящего, придавать мускулатуре определенные двигательные формы, производящие звуки речи, которые из пронизанного теплом и влажностью дыхания лепят в окружающем воздухе подвижные образования. Тут работает формообразующая воля, пробуждающая в ребенке ответную волю формировать звуки. Ведь только воля воспламеняет волю, только живое присутствие «я» пробуждает «я» в ребенке, подводя его к активному овладению инструментами речи и к их выправлению до полной функциональной пригодности. То, что языкознание обозначает сухим словом «интеракция» (взаимодействие), предстает духовным событием, совершающимся между «я» и «я», во взаимном обмене волевой деятельностью, — энергией, которой духовное начало (и у взрослого, и у ребенка) пронизывает всего человека сверху вниз вплоть до физических процессов.
Этого измерения динамики лишены начисто. Они не способны лепить воздушные звуковые формы. Они производят не более чем звуковые волны, механические колебания картонных мембран, ни к кому не обращенных и ни от кого не ожидающих ответа. Дети, правда, и на такие звуки реагируют микродвижениями тела, но их воля к построению звуков остается при этом безучастной. Ни о каком сколько-нибудь заметном вкладе в развитие речи тут говорить вовсе не приходится, в чем не оставляют и тени сомнения данные Салли Уорд. Динамики страдают и всегда страдали аутизмом*, ничего не дающим развитию детей.