Р. Н. Евстигнеев Экономика и синергетика

Вид материала

Документы

Содержание Евстигнеева Людмила Петровна

Подобный материал:

• Программа спецкурса: «синергетика и экономика», 107.06kb.
• Концепция самоорганизации. Синергетика. Синергетика это новое мировоззрение, отличное, 272.94kb.
• Порядок реализации магистерской программы «Международные валютно-финансовые отношения», 69.14kb.
• План истоки синергетики Сущность синергетики Тепловая конвекция как прототип самоорганизация, 140.16kb.
• Экономическая синергетика: ответы на вызовы и угрозы XXI века, 5079.48kb.
• Программа дисциплины нелинейная динамика экономических процессов для направления 080100., 171.71kb.
• Методологические проблемы применения естественнонаучных методов в историческом исследовании:, 825.64kb.
• Магницкая Елена Валентиновна Евстигнеев Евгений Николаевич, 2420.99kb.
• Рабочая программа спецкурса «Синергетика» специальность 020600 «Культурология»; специальность, 163.8kb.
• Методические указания для выполнения курсовой работы по дисциплине "Основы налогообложения", 702.1kb.

Л.П.Евстигнеева

Р.Н.Евстигнеев


Экономика и синергетика¹


Синергетика

В мировой, в том числе российской, экономической литературе заметен явный крен в сторону конкретных экономических и экономико-статистических исследований. Теоретико-методологические исследования упорно вытесняет в последние годы «эмпирическая экономика, в основе которой лежит использование эконометрических методов»². И дело тут не только в растущем спросе на такого рода исследования со стороны государственной бюрократии, крупного капитала и политического класса. Интенсивность спроса естественно растет в условиях глобализации. С одной стороны, глобализация нуждается в осмыслении как общих, так и частных форм хозяйственной рационализации. С другой стороны, отсутствует ясное понимание взаимосвязи глобализации, модернизации и новых, усложненных связей духовной сферы и экономики. В такой ясности нуждается не только профессиональное сообщество, но и массовое сознание.

Но углубление в конкретику не дает пищи для развития теории и методологии, которое до недавнего времени базировалось на изучении макроэкономики и ее проекций на процессы конкурентного рынка (микроэкономики). Попытки конкретизировать как макроэкономику, так и микроэкономику сталкиваются с нехваткой методологического потенциала неоклассики. Если нарушается логическое единство индукции и дедукции (а это – парные категории), то конкретный анализ оказывается неспособным дать обобщенную картину развития рынка (всех его уровней). Но точно так же методология, исходящая из обобщенного знания, не имеет надежных инструментов для осознания перспектив развития текущего и стратегического рынка. Дело в том, что альфой и омегой линейного видения является исследование форм и маршрутов движения экономического роста к равновесию. Но как показывает экономическая синергетика, вблизи точки равновесия системный объект является нечувствительным к флуктуациям (отклонениям от равновесия). Соответственно, он не выявляет всех своих свойств и перспектив развития.

Для современной экономической науки характерно, что идет поиск компромисса между микро и макро подходами. Теоретики пытаются использовать микроэкономику в качестве обновленного базиса экономической теории. Одновременно адепты эконометрики и эмпирической экономики все чаще берут на себя смелость утверждать, что якобы имеет место самодостаточность суммы «кирпичиков» конкретного знания для того, чтобы сложить из них универсальное «здание» теории.

Компромисс – великий целитель, но он же и мощный искуситель. Необходимо стряхнуть с себя наваждение, будто миром правит позитивизм и здравый смысл. Сам по себе поиск компромисса между макроэкономической теорией и микроэкономикой служит косвенным доказательством растущей неадекватности неоклассической парадигмы современным реалиям. Неадекватности, ведущей к обесценению результатов исследований и рождающей потребность в новой парадигме.

С нашей точки зрения, на роль такой парадигмы в наибольшей степени претендует сегодня синергетика – теория самоорганизации и саморазвития сложных открытых систем. Синергетика возникла в русле естественных наук, но в силу своего универсального характера (более универсального, чем кибернетика и общая теория систем) может, по мнению известного философа В.С. Степина, в XXI веке оказаться в центре научной картины мира. Этот вывод в полной мере относится и к экономике.

Универсальность синергетики особого рода. Она гораздо сложнее (глубже, структурнее), нежели усреднение или похожесть. Универсальность в синергетике вытекает из единства Бытия, взятого как социально-экономическое понятие или как физическая теория, выражающая эволюцию Вселенной. То есть универсальность выявляет законы эволюции сложных открытых систем. Энергетический потенциал эволюции накапливается в процессе внешнего взаимодействия системы и среды, а также внутреннего взаимодействия как макроструктурных компонентов системы, так и ее «элементарных частиц», множественность которых формирует внутреннюю среду. Отметим, что в экономике вопрос об элементарном объекте и субъекте рынка не является очевидным и требует специфического решения с учетом как общих, так и специфических для разных этапов системной эволюции оснований. Исследование элементарного уровня экономики является таким же сложным, как изучение макропроцессов, макросубъектов и макрообъектов.

Критерии размежевания и соединения уровней экономики следует искать не только и не столько в сфере управления и в пространстве дилеммы «централизация – децентрализация», сколько в содержании и механизмах эволюции. То есть в самоорганизации с учетом единства объективного и субъективного, внутреннего и внешнего, каузального и вероятностного, простого и сложного, стабильного и не имеющего устойчивости, одномерного и многомерного. Синергетика не только констатирует сам факт существования указанных явлений и сложных взаимодействий, но и раскрывает содержание структурных воспроизводственных, институциональных и информационных аспектов эволюции сложных открытых систем и их алгоритмов.

Целый мир новых понятий открывает синергетический подход. Энтропия и диссипация. Бифуркации и смены хаоса и порядка. Упорядоченность рыночной макроэкономики с помощью параметров порядка и их иерархии в единстве с иерархией рынков. Аттракторы как состояния систем с точки зрения их приближения к равновесию, или точке устойчивости («притягивающие множества»). Рождение на базе длинных линейных взаимодействий и усложненных длинных корреляций особого типа равновесия – предельного типа экономического роста, в рамках которого экономический рост усложняется и приобретает черты социодинамики.

В развитых странах, относительно безболезненно входящих в режим рыночной макроэкономики, нет такого насущного интереса к разработке и реализации идей экономической синергетики³, как в России. Находясь в менее комфортных условиях начального этапа трансформации и недостаточной развитости рыночной макроструктуры, наша страна объективно заинтересована в этом гораздо сильнее. Более того, мы полагаем, что, выдвигаясь силою обстоятельств на передний край освоения экономико-синергетического подхода, Россия может внести свой оригинальный вклад в формирование синергетической парадигмы в целом. Дело в том, что пока синергетика рассматривается преимущественно как наука о Становлении Бытия. А экономическая синергетика – это наука также о Становлении Субъекта, об отношениях Субъекта и Бытия, о том, что вероятностный мир – это не только мир микроэкономики, но и мир макроэкономики.

Но почему именно синергетика призвана преодолеть ограниченность mainstream и стать теорией и методологией информационного (постиндустриального) общества? Для начала обратимся к сменам описания действительности, происходившим в физике: классическая механика → теория относительности → квантовая механика → синергетика. В классической механике, как известно, господствовала статическая картина пространства-времени. У Альберта Эйнштейна появилось четвертое измерение пространства – время. В квантовой механике детерминизм еще сохранился, но уже в рамках вероятностной волновой функции. Наконец, благодаря синергетике в фокусе научных исследований оказалось само время. Иными словами, стало возможным рассматривать пространство как иерархию структур разного возраста. Произошел, как говорят синергетики, поворот от опространствования времени к овременению пространства.

Такой взгляд появился благодаря открытию наряду с привычным временем, которое связано с движением, обращенным в будущее и прошлое, т.е. обратимым, также внутреннего, или необратимого времени эволюции (так называемой «стрелы времени»). Отцы синергетики Илья Романович Пригожин и Герман Хакен показали, почему необратимость приводит к глубоким изменениям понятий пространства, времени и динамики.

Во-первых, происходящие вокруг нас явления асимметричны во времени. Здесь действует закон либо возрастающей (второе начало термодинамики) либо убывающей (в сложных открытых системах) энтропии. Согласно последнему закону более «старым» является то состояние, которому соответствует большее значение энтропии (рассеяния энергии). Примером может служить Большой Взрыв и образование Вселенной – необратимый процесс в самом чистом виде. Или другой пример – разновременное развитие отдельных органов у зародыша млекопитающего. Важный вывод из закона убывающей энтропии для экономической и любой другой общественной трансформации: прогресс идет не по линейной исторической траектории, а, вследствие нелинейного взаимодействия структур, по более сложной траектории (хаос – диссипация, т.е. самоорганизация, упорядочение хаоса – порядок).

Во-вторых, в формировании необратимости участвуют два ранее неизвестных или, скажем так, недостаточно привлекавших внимание фактора. Один из них – глубоко разработанная Хакеном система параметров порядка – макроскопический уровень исследования. В точках бифуркации (критически пороговых точках ветвления путей эволюции) происходит полное разрушение одной системы параметров порядка и замещение ее другой системой. Другой фактор – обнаруженная Пригожиным особая роль микроскопических элементов системы. Это – область хаоса и множественных каузальных линейных взаимодействий, порождающих устойчивые корреляции. Именно они дают жизнь траекториям макроскопических факторов.

Фундаментальный принцип синергетики – движение от Бытия к Становлению, а значит к единству Бытия и общества как его субъекта. Собственно, синергетика и есть ни что иное, как теория возникновения новых свойств у целого, состоящего из взаимодействующих объектов. Взаимодействие является универсальным механизмом функционирования и развития сложных открытых систем в природе и обществе. Флуктуации, бифуркации и неустойчивости присутствуют в реальном мире на всех уровнях. А то, что мы воспринимаем как устойчивые системы, представляют собой на самом деле лишь идеализации (аппроксимации) или, как объяснил Хакен, предельный вырожденный тип состояния неопределенности.

Если до сих пор каузально определенные тенденции развития предопределяли линейную логику анализа (в экономике – межотраслевой баланс, систему национальных счетов, производственную функцию), то для синергетики характерна преимущественно нелинейная логика, адекватная неопределенности (в том числе – в исследовании экономики и общества). Она использует развитый математический аппарат, дифференциальные уравнения разного уровня сложности, моделирование циклов, анализ вероятности, сопряженности пространств и т.п.

Представляется важным завершить краткий экскурс в область синергетики пояснением нашего отношения к либерализму. Озаглавив свою недавнюю монографию, посвященную экономической синергетике, «Экономический рост: либеральная альтернатива»⁴, мы подверглись и продолжаем подвергаться резкой критике. Оппоненты считают обращение к либерализму в данной работе неуместным, трактуя выдвинутый нами термин «синергетический либерализм» в привычном политико-идеологическом смысле слова как противоположность социалистической альтернативе. Не вникая при этом в контекст книги, подразумевающий более широкое его толкование. Наша мысль состоит в том, что в каузальной среде, в линейном мире вектор развития направлен на повышение рациональности социально-экономических (прежде всего, рыночных) отношений, которая по мере усложнения общественного устройства ограничивает свободу человека, соответственно – демократию. В коммуникативном же обществе, в нелинейном синергетическом мире свобода по мере усложнения общественного устройства, наоборот, возрастает, служа индивидуализации социально-экономических отношений и тем самым развитию личности. Синергетический либерализм предполагает особые институционально-структурные предпосылки, которые коротко можно определить как самоидентификацию всех субъектов рыночной макроэкономики на принципах единого комплекса функций – эмитента, инвестора, производителя, потребителя.


Экономическая синергетика

Какие же научные проблемы, неразрешимые в рамках неоклассической парадигмы, решает экономическая синергетика? На наш взгляд, главное состоит в том, что синергетика вводит в научный оборот новое понимание микро и макро уровней экономики. С таким пониманием сопряжена вереница всех остальных назревших проблем.

В стандартной экономической теории микроэкономике («экономике Фирмы», по Кейнсу, множеству рыночных предприятий, рынку свободной конкуренции) противопоставляется макроэкономика («Денежная экономика») как интегрированный рынок, который управляется системой регуляторов с участием государства.

Экономическая синергетика является теорией макроэкономики как целостной системы, в которой микро и макро имеют более сложную связь, чем в структурной иерархии, присущей централизации. Из финансово-денежной надстройки над микроэкономикой макроэкономика превращается в самостоятельный тип финансовой экономики. Она становится ядром системного строения общества, где развитие происходит на основе взаимодействия не только объекта и субъекта, но также субъекта и субъекта. Отсюда тенденция к объединению экономики и ее социально-политического и культурного контекста в единую систему.

Для того чтобы наглядно представить себе мир экономической синергетики мы разработали так называемую синергетическую схему экономики (ССЭ):

1. Сфера действия финансового капитала: финансовый, денежный и стоимостной контуры экономики	2. Сфера действия государства: плановые, стратегические, социальные и правовые услуги обществу и рынку
3. Сфера действия рынка свободной конкуренции	4. Сфера действия массового экономического, социального и политического субъекта

Уровень макро (блоки 1 и 2) определяет стратегию развития рынка. Уровень микро – формирование рынка свободной конкуренции (блок 3) и способов включения индивида в общественное производство (блок 4).

В отличие от структуры централизации синергетическая схема имеет не одну, а две вертикали, соединяющие макро и микро уровни экономики. Вертикаль 1 – 3 во главе с финансовым капиталом выражает иерархическую систему субъектов, ориентированных на адаптацию общества к технологическим и социально-политическим условиям узко взятой экономической деятельности (системы рынков). Вертикаль 2 – 4 во главе с государством представляет собой систему субъектов, ориентированных на формирование целей развития и социальных приоритетов. Отношения между этими двумя вертикалями есть отношения взаимного приспособления финансового капитала и государства. Заметим, кстати, что именно синергетической схеме экономики присуще фрактальное подобие⁵ рыночных функций (инвестора, эмитента, производителя, потребителя) каждого из институциональных и индивидуальных субъектов.

Создание первой вертикали обусловлено на старте чрезвычайно высокой дифференциацией доходов. Это означает, что к финансовому капиталу (долговременным крупнейшим инвестициям, собственным и заемным, в основном в программные или инфраструктурные проекты) ведет вертикаль, основанием которой является гипербола распределения доходов, в которую должна быть вписана парабола денежного капитала, обеспечивающая трансформацию почти всех вплоть до мельчайших доходов в ссудный капитал. Это предполагает, что денежный капитал должен быть представлен системой двух банков – центрального валютно-денежного и универсального коммерческого. Но необходим еще и инвестиционный банк, соединяющий денежные и финансовые (инвестиционные) обороты.

Если стержнем финансовой вертикали является трехзвенная банковская система, то вторая, целевая вертикаль имеет в своей основе многообразные внерыночные взаимодействия. В перспективе это важнейший фактор формирования общественного массового сознания, продуцирующего общественные цели и приоритеты. Гражданское общество выстраивает это сознание в систему интересов и потребностей разных уровней. Венчает вертикаль государство как рыночный регулятор, опирающийся в своей деятельности на упомянутую выше систему функций инвестора, эмитента, производителя, потребителя.

Подчеркнем, что иерархия рынков (взаимодействующих вертикалей) не является ни монополией крупного бизнеса, ни монополией государства. Синергетическая эволюция включает механизмы и государственного управления, и рыночной самоорганизации, и рыночного саморазвития, и собственно социальной эволюции общества.

Изложим теперь в самых общих чертах воспроизводственную синергетическую модель, базирующуюся на Большом Кондратьевском цикле (БКЦ). В каждом цикле макроэкономика развертывается во времени: фазы последовательно сменяются вместе с типами экономического роста (последовательно интенсивным, интенсивно-экстенсивным, экстенсивно-интенсивным, диверсифицированным экстенсивным). Воспроизводственная синергетическая модель базируется также на единой денежной инвестиционной системе страны, обслуживающей функционирование рыночной иерархии капиталов. В рамках данной модели формируется стратегический инвестиционный квант экономического роста, задаваемый отношениями рассмотренной выше внутренней конвергенции (взаимного приспособления) государства и финансового капитала. Квант рождает экономическую энергию системных связей финансового капитала, собранных в совокупность специализированных оборотов (финансового, денежного, производительного) и вставленных в иерархию фаз Большого Кондратьевского цикла («принцип матрешки»).

Общепринятым стало ныне выделение этапов экономического роста как последовательных ступеней рыночной трансформации: адаптация – восстановительный рост – модернизация. В логике этой цепочки лежит тезис об эффективности модернизации снизу, а не сверху. Это – микроэкономический подход. С точки зрения макроэкономики высокого уровня зрелости, когда можно говорить об экономической синергетике, экономический рост есть эндогенный продукт взаимодействия социально-экономических субъектов макроструктуры – финансового капитала, государства, реального сектора экономики и массового индивида. То есть развертывание системы во времени. Или, пользуясь синергетической терминологией, внутренняя (фазовая) эволюция.


Экономическая синергетика и трансформация

Так что же называть экономической трансформацией? Как соотносятся между собой реформы 90-х годов и те системные преобразования, в полосу которых мы неотвратимо втянулись? Правомерно ли ставить знак равенства между трансформацией и экономической синергетикой? Эти вопросы носят отнюдь не умозрительный характер. От ответа на них зависят цели и инструменты экономической политики России, траектория ее развития и результаты этого развития в ближайшие годы, возможно, десятилетия.

Что представляли собой реформы 90-х годов, шлейф от которых тянется до наших дней? Прежде всего, они порвали с тоталитарной системой, окончательно дискредитированной в годы перестройки. Общество проголосовало за либерализм. Не за классический либерализм, а за неолиберализм, который с 70-х гг. является доминирующей идеологией на Западе и рассматривается там как единственная гарантия свободы в обществе⁶. Успехи неолиберальной политики в США, Великобритании и некоторых латиноамериканских странах, несомненно, повлияли на выбор, сделанный переходными экономиками. Поэтому они с таким энтузиазмом восприняли принципы Вашингтонского консенсуса.

Вскоре, однако, обнаружились вполне предсказуемые политические и экономические противоречия неолиберализма. Резко стало нарастать социальное неравенство и экономическое влияние верхушки общества. Усилилось сращивание бизнеса и государства. Вступление глобализации в новую фазу привело к обострению противостояния развитых и менее развитых стран, особенно в периоды финансовых потрясений.

Вероятно, крайним проявлением кризиса неолиберализма является национализм (например, обретение Соединенными Штатами уверенности в своем мессианском предназначении и стремление насильственно насаждать во всем мире, прежде всего, в Ираке неолиберальные ценности). Профессор антропологии Дэвид Харви осторожно указывает на то, что «неолиберальная интрига несет в себе определенные опасности, связанные с национализмом. Но жесткая хватка неоконсервативной национальной морали кажется гораздо страшнее. Ситуация, когда многие страны готовы прибегнуть к жестким мерам, чтобы поддержать собственные якобы уникальные моральные ценности, не особенно обнадеживает. То, что кажется решением противоречий неолиберализма, может привести к еще более серьезным проблемам. Распространение неоконсервативной, а то и откровенно авторитарной власти… демонстрирует все ту же опасность – скатывание к воинствующему национализму»⁷. Автор не делает при этом принципиальных различий, в частности, между неолиберальными США и неоконсервативным Китаем. «В странах, считающихся демократическими, например США – признает он – существует огромный дефицит демократии»⁸.

К сожалению, Д. Харви не дает убедительных рекомендаций по выходу из возникшего тупика, ограничиваясь общими рассуждениями о пользе демократии. Он не видит глубинных причин кризиса неолиберальной доктрины, предлагая разрешать его в рамках порядком надоевшей всем дилеммы «государство – рынок». Но вот какой парадокс. Государство оправдывает свое нарастающее присутствие в глобальной экономике, исходя из постулата рационализма. Его оппоненты, выступающие за доминирование рынка, тоже апеллируют к рационализму – а рынок тем временем все более монополизируется.

Становится очевидным, что новая ступень развития общества, связанная с созданием механизмов социального консенсуса, нуждается не столько в демократизации, сколько в чем-то ином. Те преобразования, которые происходили в России в годы перестройки и особенно в 90-е годы под флагом демократии, являлись по существу попытками взрастить на родной почве западные институты, которые не смогли у нас толком прижиться, а некоторые дали даже отрицательный эффект. Речь идет не о том, чтобы противопоставить западным «общечеловеческим ценностям» «собственный путь», а о том, что линейное мышление вообще все больше уступает место нелинейному мышлению. На передний план выходит новый макроэкономический источник экономического роста – взаимодействие рыночных макроструктур, а также взаимодействие этих структур с социально-политической и культурной сферами. На смену неолиберализму идет синергетический либерализм, главная особенность которого, как уже говорилось, состоит в том, что структуризация экономики и усложнение рынка не ограничивают свободу индивида, а основываются на ней.

Таким образом, можно утверждать, что мы являемся свидетелями завершения этапа формальной трансформации, имевшей своей главной целью вхождение в сообщество стран с рыночной экономикой (или замену «плановых одежд» на «рыночные одежды»). Россия вступает в этап фактической трансформации, означающей адаптацию к качественно иной общественно-экономической среде (информационное общество = глобализация). Фактическая трансформация становится перманентным движением мировой экономики от существующего к возникающему, не прерываемым появлением некой новой социально-экономической системы. Вспомним, что синергетика как раз и является наукой о становлении. А это значит, что экономическую трансформацию и экономическую синергетику правомерно рассматривать как синонимы.

Стартовые процессы российской рыночной трансформации характеризовались очень сложными сочетаниями. Сформировался начальный пореформенный рынок макроуровня. Его внутренняя тенденция привела к локализации разных сегментов: отраслевых комплексов, отраслей, предприятий на основе действия центробежных сил экономики. Эти силы продуцировали отрыв динамики и структуры инвестиций от основного капитала, отрыв динамики дохода населения от численности занятых и производительности труда. Локализовались секторальные инвестиционные механизмы, и на этой основе произошло разделение экспортного сектора экономики и национального рынка.

Если на уровне формальной трансформации и приоритета центробежных сил складывались структурные внутренние границы экономики (в ее широком понятии ССЭ), то переход к фактической трансформации связан с качественной эволюцией рынка к приоритету центростремительных сил. Именно на этом переломе находится сейчас экономика России. Именно здесь закладываются новые тенденции и формулируются новые еще более сложные задачи. Иерархия рынков. Образование единой денежной инвестиционной системы страны. Переход к новой, синергетической модели экономического роста на базе БКЦ. Образование в ее рамках системы трех взаимосвязанных оборотов – финансового капитала, денежного капитала, производительного регионального капитала. Освоение структурно-институционального динамического потенциала. Создание механизмов реализации каркасного темпа экономического роста, свойственного воспроизводственной модели БКЦ. Переход к регулируемой инфляции на основе стратегического единства траекторий роста финансового капитала, ВВП и дохода населения.

Переход от рыночной микроэкономики к рыночной макроэкономике включает ряд качественно отличных друг от друга фазовых переходов. Во-первых, переход от экономики производительного капитала к экономике денежного капитала. Во-вторых, переход от экономики денежного капитала с ее бюджетно-денежной системой приоритетов к финансовой экономике с имманентными ей развитыми валютно-денежными и фондовыми рынками, включая массовые рынки корпоративных акций и облигаций. Наконец, в-третьих, переход от экономики финансового капитала в ее незрелых – линейных – формах, когда финансовый капитал еще не выступает в качестве самостоятельной силы рыночной стратегии, к финансовой экономике, построенной на синергетических принципах. Их практическим воплощением является рассмотренная выше воспроизводственная модель, созданная на базе Большого Кондратьевского цикла и тесно увязанная с синергетической схемой экономики.

Россия находится в настоящее время во второй фазе. И естественно возникает вопрос о том, решение каких проблем этой фазы является для нашей страны первоочередным. Проблемы эти весьма многообразны. Размежевание власти и собственности. Перенесение акцента с общества производителей на общество инвесторов (фрактальное подобие институциональных и индивидуальных субъектов рынка). Переход от дилеммы «государство – рынок» к дилемме «государство – капитализация». Формирование нестандартной трехзвенной (включающей инвестиционные банки) банковской системы. Активизация участия институциональных и индивидуальных хозяйственных субъектов в массовых фондовых и денежных рынках. Интеграция региональных инвестиционных кластеров в общественное воспроизводство⁹. Рассмотрим некоторые из этих проблем.

Начнем с взаимоотношений власти (государства) и собственности (бизнеса). Формальная трансформация уничтожила плановую экономику. В условиях воцарившегося хаоса государство не могло себе позволить полностью выпустить из рук бразды правления, сосредоточив основное внимание на бюджетных, то есть косвенных инструментах макроэкономического регулирования. Между тем рынок буквально на глазах менял свои очертания: в стране быстро складывался денежный капитал, ставший базисом бюджетной экономики. В завязавшейся между государством и олигархами борьбе за ведущую роль верх, естественно, взяло государство, в результате чего на разных этажах властной вертикали «права собственника у партии-государства были перехвачены бюрократией»¹⁰. При всех изменениях в конфигурации отношений «власть – собственность» (различные «перераспределительные коалиции»), произошедших за последние годы, к сегодняшнему дню ситуация принципиально не изменилась.

Выход мы видим в разрешении обозначенной в статье дилеммы «неолиберальная или синергетическая экономика» в пользу второй. Не попытка вернуться к неолиберальной модели («государство – рынок»), а последовательные усилия по созданию финансовой экономики, т.е. цивилизованно организованного финансового капитала и финансовых рынков с развитой инфраструктурой. Контуры новой макроэкономики (элементы диссипативных структур) исподволь проступают в нашей стране. Вот только один из последних примеров: по итогам первого полугодия 2007 года Россия вышла в лидеры развивающихся рынков по слияниям и поглощениям (58, 8 млрд. $ при 188 сделках)¹¹. И пусть это достижение связано, в первую очередь, с разделом активов ЮКОСА, тем не менее, по объемам сделок M&A нам удалось опередить Китай, Индию и другие ведущие развивающиеся рынки.

Теперь несколько слов о финансовых рынках. Российский фондовый рынок демонстрирует сегодня бурный рост капитализации, резкое повышение отношения цены акций к чистой прибыли эмитентов (значительно выше американского уровня). Однако по-прежнему крайне небольшой по мировым меркам объем оборотов рынка, набор «голубых фишек», которые можно пересчитать по пальцам одной руки, – все это свидетельствует о нездоровом характере роста¹². Как выйти из этого «спекулятивного равновесия»? Видимо, только путем решительного снижения степени замкнутости национального фондового рынка и усиления его взаимодействия (синергетический принцип, ведущий к убыванию энтропии) с мировым рынком как своей органичной частью. Целенаправленное повышение ликвидности отечественного рынка акций, его глубины и сопротивляемости – единственный способ добиться реальной эффективности этого важного сегмента финансовой системы.

Отметим, что прямая экспансия капитала в зарубежные страны тоже, в конечном счете, направлена на улучшение инвестиционного климата и имиджа в собственной стране¹³. В нашей экономической литературе еще не изжито устарелое мнение о том, что экспорт российских инвестиций вредит экономике, ибо представляет собой отток, бегство капитала, который мог бы быть вложен в отечественное производство. К счастью, такие времена уже остались позади.

Третья проблема, которую хотелось бы здесь расшифровать, касается судеб производительного (реального) капитала, который в условиях рыночной макроэкономики принимает форму регионального капитала. Его целостность определяется уже не отраслевыми технологическими цепочками, о которых продолжает писать С.Ю.Глазьев, а кластерами, или территориальными инвестиционными узлами. Финансовый рынок, условно говоря, нейтрален по отношению к отраслевым и региональным рынкам, однако он свободен в выборе структуры как портфельных, так и прямых инвестиций. Это обусловливает формирование инвестиционных кластеров как главную особенность региональной политики на современном этапе.

С началом проникновения синергетической парадигмы в сферу региональной политики проблема выравнивания уровней развития как линейная альтернатива кластеризации утрачивает оперативный смысл. Благодаря ведущей роли инвестиционных кластеров реальный капитал включается в иерархическую систему рынков (прежде всего финансовых) и приобретает свойства современной рыночной экономики. При этом кластеры не замыкаются на отдельных регионах, а могут объединять территории вокруг инвестиционных узлов в контексте иерархии рынков и – шире – движения от микроэкономики к макроэкономике. В уже упоминавшейся монографии 2005 года мы попытались доказать, что «предпосылкой развития региональной экономики, а не ее следствием, является становление всей системы рынков макроэкономики, в которой базисом является финансовый капитал, это – финансовая экономика, включенная в процесс глобализации» (с. 231).


Мы отдаем себе отчет в том, как трудно глубоко вникнуть в столь лаконичный текст. Но надеемся, что заинтересованный читатель обратится к приведенным в нем источникам и далее самостоятельно разберется в изложенной проблематике. Нам хотелось только привлечь ваше внимание к весьма перспективным идеям, которые давно носятся в воздухе и не имеют сегодня, с нашей точки зрения, весомой альтернативы. Нас бы очень обрадовало ваше деятельное участие в дискуссии по статье.


Евстигнеева Людмила Петровна – главный научный сотрудник сектора экономической синергетики, Институт экономики РАН, доктор экономических наук.

Евстигнеев Рубен Николаевич – руководитель Центра теории экономической трансформации, Институт экономики РАН, доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ.

8-916-931-61-37 mobile

120-93-87 с., 335-83-24 д.

ruben@transecon.ru


Аннотация

Статья обращает внимание на синергетическую парадигму экономического роста. Авторы приглашают читателей к дискуссии по этой новой проблеме, которая широко раскрыта в их недавней монографии и ряде других публикаций, а здесь только слегка намечена. По их мнению, синергетика может претендовать на то, чтобы стать универсальной теорией и методологией, как для естественных, так и общественных наук. Вполне естественно, что в статье сделан акцент на экономических аспектах, при этом особое внимание уделено экономической трансформации в России. Среди прочих проблем трансформации авторы затронули мутации отношений между властью и собственностью, перспективы развития финансовых рынков и кластерный подход к региональной политике.


Annotation

The article draws the attention to a synergetic paradigm of economic growth. The authors invite the readers to join the discussion on this new problem that is only outlined in this brief presentation, but widely displayed in their recent book and a number of other studies. In the authors’ opinion, synergetics may pretend to be a universal theory and methodology for both natural and social sciences. Quite naturally, they emphasize the economic aspects of the problem with a special accent on the economic transformation in Russia. Among other acute transformation issues the authors touch upon power-property mutations, prospects of our financial markets and a cluster approach to the regional politics.