Цахуры: прошлое и настоящее

• Белгородчина: прошлое, настоящее и будущее, 3820.45kb.
• Информационная справка по итогам районного исторического конкурса «История выборов, 41.13kb.
• Фонд «Либеральная миссия» Малое предпринимательство в России: прошлое, настоящее, 4355.75kb.
• Урок конференция на тему: «Нарушение нервно-гуморальной регуляции. Эндокринология., 88.24kb.
• Информационное письмо, 43.7kb.
• Тема урока : Урок практической подготовки к сочинению-рассуждению о родном крае «Прошлое, 143kb.
• Обзорная по городу с посещением Караульной горы, 13.38kb.
• Видовой состав ихтиофауны реки бурея: прошлое, настоящее и будущее, 80.75kb.
• Международная научно-практическая конференция, 83.73kb.
• Дипломная работа   На тему: «Криминалистика: прошлое, настоящее, будущее», 760.7kb.

Кавказской Албании в истории цахуров   В 1995 г. в г. Махачкале, столице Республики Дагестан, вышла книга под скромным названием «Алупанская (кавказско-албанская) письменность и лезгинский язык». Ученому из Дагестана — Я. А. Яралиеву удалось через современный родной лезгинский язык дешифровать считавшуюся до сих пор нераскрытой, албанскую письменность. Первая же попытка прочитать фотокопии найденных 50 страниц одной старинной книги, написанной албанской графикой и датируемой VII - VIII вв., увенчалась полным успехом. Но ожидаемой в таких случаях сенсации не случилось. Открытие мирового масштаба ведущими учеными, занимающимися проблемами по истории Кавказской Албании в частности и Закавказья вообще, было встречено гробовой тишиной. Причина этого заключалась в том, что данное открытие противоречит установившимся догмам современной историографии, и признание его результатов означало бы пересмотр истории всего Закавказья и Кавказа, по крайней мере, ее главных постулатов. Рукопись сильно напоминает книгу М. Каланкатуйского «История Албании», хотя его имя не упоминается в книге, но есть упоминание об « очень популярном писателе Шиклави», написавшем книгу о великом гирдманском владетеле Джаваншире (АК, 22-33). Видимо, Шиклави и есть настоящее имя автора «Истории Албании», дошедшей до нас как «Моисей (Муса) Каланкатуйский». В храбром цахурском макиле были оставившие в истории свои имена цари-князья: Урун, Барбил, Кибилиб, Кави, Вилик, Сири, Илан, Цайлаб, Цайлак, Харха, Харли, Хувавили (18) Цайвили, Турал, Сират, Пуру, Кав, Кавараг. Территория и границы Кавказской Албании – один из трудных и спорных вопросов истории. Но, несмотря на это, историками- албанистами этот вопрос был достаточно подробно разработан и изучен. Письменные источники сохранили различные сведения об исторически сложившейся территории и политических границах Албании. Для того чтобы правильно сориентироваться в данном вопросе историками обычно приводятся высказывания древних авторов. Страбон (65 год до Р.Х. – 21 год по Р.Х.), определяя местоположение Албании и расселение албанских племен, сообщает: «Живут они между иберами и Каспийским морем, на востоке примыкая к морю, а на западе граничат с иберами, из остальных сторон северная ограждается Кавказскими горами, они высятся над равнинами и ближайшие к морю называются Керавинскими»; «С юга эти области ограничиваются полосою земли от устья Кира до Колхиды» . Приведенные слова не оставляют сомнения в том, что Страбон на рубеже I века северной границей Албании считал Кавказский хребет, а южной границей - реку Куру, названную им «Кир». Во второй из 27 книг по «Естественной истории», написанных Гаем Плинием Секундом, жившим в I в по Р.Х. (23-79 годы), ясно очерчена также граница между Албанией и Иберией: «Всю равнину [начиная] от реки Кира, заселяют племена албанов, а затем иберов, которые отделены от первых рекой Оказаном (Алазанью), текущей с Кавказских гор в реку Кир» . Знаменитый географ древности Птолемей (70-147 годы) перечисляя города и деревни Албании, он пишет: «Города и деревни Албании следующие. Между Иберией и рекой, вытекающей с Кавказа (т.е. Кавказских гор ) и впадающей в Кир, которая течет по всей Иберии и Албании, отделяя от них Армению: Тагода, Бакрия, Сануя, Дегляна, Нига». Последние два названия комментатором В.В.Латышевым определяются как современные селения Дахна и Нуха в Шекинском районе Азербайджана. А вот три первые, расположенные западнее, локализуются в пределах Грузии. Тагода «по своему положению отождествляется с позднейшим Тионией», Бакрия или «по другому чтению Бахтия локализуется к северо-востоку от Тбилиси», а Сануя «между Алазанью и границей Грузии, где-либо близ позднейшего Сигнаха» . Из армянских письменных источников, таких, как Фавст Византийский (IV-V века), Елише (V-VI века), Моисей Хоренский (V-VI века), Анания Ширакаци (VII век), а также албанского историка Моисея Каланкатуйского (VII век) становится ясно, что территория Кавказской Албании на севере простиралась до северных предгорий Большого Кавказа и что она была смежна с Сарматией. Из Истории Фавста Византийского известно, что северная граница Албании проходила около области маскутов, имевших свое царство в пределах южного течения р. Самур. Елише в своей Истории повествует, что границы Албании доходили до ворот гуннов. Моисей Хоренский пишет: «…владел (албанский царь) Агванской равниной и гористой местностью той же границы между Албанией и хазарами, басилами» . Анания Ширакаци передает: «Албания, то есть Агвани, находится на востоке Иберии, смежна с Сарматией у Кавказа…». Моисей Каланкатуйский, описывая устроение Албанского царства, сообщает: «Здесь начинается княжество Агванское. О незапамятном поселении людей, живущих вокруг великих гор Кавказских…». Особый спор вызывает вопрос о южных границах Албании. Как известно, в науке существует мнение, что до 387 года южная граница Албании проходила по реке Куре, т.е. провинции Арцах, Ути и Пайтакаран (правобережье Куры) принадлежали Армении. Эта концепция принадлежит мхитаристу М.Чамчяну, выдвинувшему ее в 1784 году. Эта точка зрения основывается на данных греко-римских, главным образом на сообщениях Страбона. Однако не секрет, что данные, приводимые Страбоном, часто входят в противоречие друг с другом. Это объясняется тем, что он пользовался разными противоречивыми источниками, «некритически использовал сообщения лиц, очень короткое время бывших в Албании и потому плохо осведомленных». Следует также принять во внимание, что сведения античных авторов (Плиния, Апиана, Диона Кассия, Плутарха и др.), согласно которым южной границей Албании представляется река Кура, взяты у Патрокла и Эратосфена, очень мало знавших Закавказье, а также у участников римских походов в Закавказье, чьей целью было преследование понтийского царя Митридата, а вовсе не изучение Албании. Некоторые письменные источники, такие как Фавст Византийский, Лазарь Парбский и Анания Ширакаци указывают на южные пределы Албании, граница которой простиралась до нижнего течения рек Аракса и Куры, включая сюда Мугань, Мильскую степь и Пайтакаран. Фавст Византийский повествует, что в 372 году против царя Армении выступили Арцах, страна каспов, а также и Албания, которые примкнули к персидскому царю Шапуру II. После окончания войны спарапет Мушег стал громить тех, кто «восстал против» армян. Это Арцах, страна каспов, а также Албания: «Пошел (Мушег) войною также на страну албанов и жестоко разгромил их. Отнял у них много областей, которые ими были захвачены: Ути, Шакашен и Гардманзор, Колт и сопредельные им области». Из Истории Лазаря Парбского (V-VI века) становится ясно, что во время восстания закавказских народов в 451 году Пайтакаран не входил в состав Армении, он входил в состав Албании. Во время раздела Армении между Сасанидами и Византией по договору 387 года Албании были возвращены Арцах, Ути, Шакашен, Гардман и другие провинции . Анания Ширакаци сообщает: «Албания, то есть Агванк… а провинции следующие: Ехни, Бех, Камбечан, Шака, Востани-Марцпан, Дашти-Балакасан и другие провинции, кои были отторгнуты от Армении: Шикашен, Гардман Колт, Заве и ещё двадцать (гаваров) провинций до впадения Аракса в реку Куру» Письменные источники Фавста Византийского, Моисея Хоренского, Анания Ширакаци, а также Моисея Каланкатуйского показывают, что территория Албании на западе простиралась до верховьев реки Аракса, включая и её левобережные части. Фавст Византийский передает в своей Истории: «…взяли его (Григориса – А.Н.) тело и перевезли в свой гавар Хабанд, находящийся в стране Албанской на границе Армении, в городок под названием Амарас». Моисей Харенский сообщает, что граница Албании проходила: «…начиная от реки Аракса до крепости, называемой Хнаракертом…». Анания Ширакаци пишет: «Арцах, рядом с Сюник. В нём заключается двенадцать провинций, которые присоединены к Албании…». Моисей Каланкатуйский повествует в своей Истории: «…наследовал (Аран) поля Агвани от реки Ерасха (Аракса) до крепости Гнаракерт…». «Таким образом, он (Джеваншир – А.Н.) самодержавно и с великолепием господствовал от пределов Иберии до ворот гуннских и до реки Аракса». Фавст Византийский, говоря о событиях IV века, область Хабанд и город Амарас помещает между границей Албании и Армении на территории Албании. Данные, содержащиеся у Егише, Моисея Хоренскаго, а также Моисея Каланкатуйского указывают на то, что на западе Албания граничила с Иверией (в IV – VII в.в. её граница проходила от впадения реки Акстафачай в реку Куру, включая и нынешний Закатальский район до Андийского хребта). Егише пишет: «…встретился с ними около границы Иберии, в городе Халхал, в котором албанские цари имели свою зимнюю резиденцию». Моисей Каланкатуйский передает: «…и встретился с ним на границах Иберии, напротив Халхала, зимней резиденции царства Албанского». Западная граница Албании также охватывала побережье среднего и нижнего течения реки Алазани. Из Фавста Византийского мы также узнаём, что Албания граничила также и с Атропатеной. Тот же армянский историк Фавст Византийский свидетельствует о том, что во время правления албанского царя Урнайра в IV веке Ути, Шакашен, Гардмандзор, Арцах, область каспов, в том числе город Пайтакаран входили в состав албанского государства. Территория Албании на востоке простиралась вдоль западного берега Каспийского моря. До прихода арабов в Закавказье, которым ознаменовано упразднение Албанской государственности и угасание Албанской Церкви, вышеуказанная территория входила в состав Кавказской Албании. Однако в армянской историографии ошибочно считается, что Кавказская Албания включала в себя территорию Восточного Закавказья (Южного Кавказа) лишь к северу от реки Куры. При высказывании такого ошибочного мнения часто ссылаются на греческого географа Страбона. Однако Страбон в своей Географии пишет, что Албания соприкасается с Арменией на юго-западе в области Камбисене. Далее Страбон сообщает, что река Кура течет через территорию Албании. Следовательно, Кура не была южной границей Кавказской Албании, её нижнее течение проходило на значительном расстоянии от границ по территории Албанского царства. Изучение античных и средневековых источников, привлечение договоров, заключенных между двумя империями – Римско-Византийской и Персией, а также изучение нумизматического материала, сравнение реалий Албании и Армении приводят ученых к следующим выводам относительно исторической географии Армении и Албании. «Стратегическое положение, занимаемое Албанией (наличие Кавказских проходов), географическое положение Албании, Грузии, Армении, сложившиеся внешние и внутриполитические ситуации в каждой из них способствовали стабильной безопасности албанских границ. Территория Албании с III веке до Р.Х. по VIII век по Р.Х., т.е. в течение 1000 лет (за небольшим исключением) оставалась приблизительно в одних и тех же пределах». Изменения временами имели место лишь на крайнем северо-западе Албании, в области Камбисена (в V веке), а также были связаны с областью Каспиана-Пайтакаран на юго-востоке, которая во II-I веках до Р.Х. была завоевана Арменией. В I-III веках область эта была в составе Атропатены, а с III века окончательно вошла в состав Албании. Завоевания армянского царя Тиграна II Албании не коснулись. Для нынешней исторической географии нет сомнения в том, что Кавказская Албания в период средневековья охватывала почти всю территорию современной Азербайджанской Республики, Южный Дагестан и Алазанскую долину. Таким образом, из вышеуказанных данных становится ясно, что в период, когда христианство являлось государственной религией Кавказской Албании в IV – VII в.в., территория албанского государства была достаточно обширной. Албанское царство простиралось от северной части Большого Кавказского хребта до нижнего течения и слияния рек Аракса и Куры, включая сюда Мугань и Мильскую степь, провинции Пайтакаран, Ути, Арцах, области Гардман, Шакашен, Чола, Лпиния и др. С востока пределы Албанского царства были ограничены Каспийским морем, а на западе оно граничило с Иверией и Арменией. ЯЗЫК И ПИСЬМЕННОСТЬ ПЛЕМЕН КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ Говоря о «многоязычности албанов», Страбон писал, что «вследствие отсутствия частых сношений одних с другими у албанов имеется 26 племен». З.Ямпольский утверждает, что перевод сочинения Страбона, касающегося языков, сделан не совсем верно: "Переводчики его текста на русский язык передали его слова как 26 языков, вместе 26 наречий. Это следует и из последующих высказываний Страбона, где он отмечает, что «ныне один царь над всеми властвует». В связи с этим К.Тревер отмечает, что «мы вправе заключить, что к середине I в. до н.э., когда римляне впервые столкнулись с албанами на их территории во время походов Лукулла, Помпея и Антония, союз племен был уже возглавлен племенем албанов и возобладающим стал их язык". Языки или наречия албанских племен наложили свой прочный отпечаток на названия местностей, рек и т.д. Еще «древние авторы (I в. до н.э. — I в. н.э.), — указывает К.Алиев— отмечают большое количество географических названий, к которым относятся Кабалака, Алазоний, Сандобан, Ройтик, Кюр и др» Г. Ворошил, утверждает, что расселение издревле на севере, северо-западе и северо-востоке Албанского государства различных дагестанских (позднейший термин) народностей в соседстве с албанами и удинами наложило свой отпечаток на сохранившиеся и по сей день многочисленные топонимы и гидронимы. К числу первых, — по Г.Ворошилу, — можно отнести топонимы: «Кумух, Кохмух, Машрух, Катрух, Джимджимах и т.д.; гидронимы: Кур, Кур-мух, Курах, Кургур, Ганыг (Ханыч), Мазым, Мацех, Катех и др. Далее Г. Ворошил пишет, что «в раннесредневековых источниках Закавказья, Сирии и других упоминаются ойконимы Чол, Шаке, Биес, Хозмас, Хачмас, Зургун, Гиси, Гаргар, Халхал и т.д., которые почти в неизменном виде существуют и до сих пор». В унисон с этим К.Алиев также отмечает, что «современная топонимика сохранила большое количество названий, позволяющих иметь представление об основной территории расселения кавказских племен в древности. К ним относятся Лекит, Гах, Нуха, Нидж, Хыналыг, Будух, Элик и др. Действительно, — пишет Дж. Халилов, — в горах и предгорьях бассейна реки Самур и прилегающих к нему районов Азербайджана и Дагестана имена гелов и легов сохранились в топонимике. Азербайджанский языковед А.Ахундов, исследуя лингвистический материал кавказско-иберийских языков на территории Кавказской Албании, приводит топонимы, «уходящие своими корнями в Албанию и образованные кавказско-иберийскими языковыми формантами, как, например, «ух», «рух», «мух», «ах», обозначающими название местности, как например, Масех, топонимы и оронимы Гандых, Мухах, оронимы Ганых, Курмух, Халых в Кахско-Закатальском регионе. С помощью форманта хуьр, обозначающего «село» у лезгин, были образованы в Куба-Кусарском регионе топонимы Галун-хуьр, Аджехуьр — названия сел в Кусарском районе, а форманты «ит», «ут», «ет» — названия сел. Лекит в Закатальском, Охут в Нухинском районе, название ж.д. станции Лежит в Хачмасском районе, название Пулут — гора в Кубинском регионе». То же самое показывает на топонимическом материале и другой азербайджанский ученый — Е. Молладзе : «Со времен Кавказской Албании на карте Азербайджана запечатлены топонимы, восходящие к удинскому языку. В основном они сохранились в Куткашенском и Варташенском районах Аз. ССР». Есть и прямые письменные данные, что «при албанском царе Вачагане в Албании были открыты школы, и дети обучались грамоте, очевидно, на родном языке с использованием воссозданного алфавита». Так, например, по утверждению Моисея Каганкатвацви, «царь Вачаган приказал собрать детей волхвов, чародеев, жрецов, персторезов и знахарей, отдать их в училище, учить их божественной науке … Когда он сам приходил в села …, то заходил часто в школы, вокруг себя собирал детей жрецов и волхвов, кругом его собиралась большая толпа, у некоторых в руках были книги, у других доски, он приказывал всем читать громко и сам радовался более, чем если бы нашел великое сокровище». ХРИСТИАНСТВО У ЦАХУРОВ      Йикийцы-албанцы, оказавшись в центре формирования и развития государства Кавказской Албании, первыми встретили христианство, раннее распространение которого в Кавказской Албании было мотивировано многими факторами, в том числе внешними контактами, духовными поисками и ориентирами.      Раннее распространение христианства в Армении и Грузии никем не оспаривается; эти регионы и ныне остаются исконно христианскими. Христианизация Кавказской Албании — исторического Дагестана — была прервана исламизацией дагестанских народов, из которых христианство сохранили только удины (ныне их численность — более 15 тыс., они живут в селениях Нидж и Варташен в Азербайджане и в селе Октомбери Кварельского района Грузии).      Условия для раннего утверждения христианства в Армении, Грузии и Кавказской Албании были абсолютно идентичны. Раннее распространение христианства на Кавказе связано, в частности, с наличием еврейской диаспоры. Первые переселенцы появились здесь еще в VI–V вв. до Р. Х., в эпоху вавилонского пленения. После 536 г. до Р. Х., когда персидский царь Кир взял Вавилон и разрешил израильтянам вернуться на родину, часть их осталась при Кире, а со временем перешла на персидский язык. Когда значительные группы населения Персии были направлены на Кавказ, существенную их часть, возможно, составляли евреи. В основном персидские переселенцы осели у подножия проходов на Большой Кавказ, в частности, в Маджалисе, Дербенте, Мамраше, Кубе, Шемахе, Шеки, Кахи, Джиныхе. Возможно, в постоянных переселениях на Кавказ с Ближнего и Среднего Востока отчасти кроется загадка, связанная с преданием о десяти коленах израилевых, оставшихся в неведомых восточных странах. Они в чистоте сохраняли закон Моисеев и свято его почитали. Наиболее просвещенная и влиятельная их часть жила в ожидании Мессии — Помазанника, Искупителя и Царя.      Вера в Мессию была важным догматом ветхозаветного иудаизма. Особенно сильны были мессианские ожидания в I в. до Р. Х., в связи с чем усилились и миграционные процессы и увеличился приток евреев в Кавказскую Албанию, чему способствовала и римская экспансия. Сохранились предания об участии евреев в военных действиях (на стороне йикийцев-албанцев) во времена походов Лукулла (74–66 гг. до Р. Х.) и Помпея (66 г. до Р. Х.) на Кавказ. Переписка между Помпеем и царем албанцев осуществлялась с активным участием иудеев, хорошо владевших местным йикийско-албанским (гаргарским), а также арамейским (сирийским), персидским и, возможно, латинским языками. И сегодня память о седой древности связывает многие поселения в Дагестане и Азербайджане с иудейским происхождением, а самые почитаемые у дагестанских народов имена — это Ибрагим (Авраам), Муса (Моисей) и Давуд (Давид). Многие известные на Кавказе семьи связывают свое родословие с домом Давидовым; такова и известная фамилия Багратионов.      Первоначально возникали небольшие христианские общины, возможно, тайные. Принято считать, что первыми из кавказских народов христианство со статусом государственной религии приняли армяне. Дата 302 г. как начало истории армянской Церкви связана с крещением царя Тиридата II из династии Аршакидов и его окружения святителем Григорием. Через 11 лет, в 313 г., албанский царь Урнайр (в йикийско-албанской традиции Нурай, что значит Светлейший, Благословенный) с помощью Григория Просветителя принял крещение. С этой даты христианство становится официальной религией Кавказской Албании. В 317 г. при царе Мираме принимает христианство в качестве официальной религии и Грузия; традиция связывает утверждение христианства в Грузии с именем монахини Нино из Иерусалима.      В Кавказской Албании христианство существовало в V–VIII вв., а потом вступило в единоборство с исламом. К XVI веку оно в основном утратило свое влияние в историческом Дагестане.      Итак, албанская Церковь — одна из древнейших Церквей не только Кавказа, но и всего христианского мира. Она прошла два периода, «сирофильский» и «грекофильский». Первый из них принято называть апостольским и связывать с именами апостолов Фаддея и Варфоломея, а также ученика апостола Фаддея — Елисея. В этот период албанская Церковь связана с Иерусалимским Патриархатом. Второй период связан с именами Просветителя и царя Урнайра.      Уже во 2-й половине I в. ученик апостола Фаддея Елисей возглавил христианскую общину в Кавказской Албании. Ее появление знаменовалось верой в пришедшего Мессию — Христа, стремлением отделиться от иудаизма и стать универсальной религией без всяких этнических и государственных ограничений. Универсализм христианства обеспечивал успех его миссии у народов Кавказа: это была уже не замкнутая религия избранного Богом народа. Наступило время Нового Завета.      Для христианской миссии Кавказская Албания представляла благодатную почву. Языческие верования, смешанные с зороастризмом, не были особой помехой новой религии. Слову Божию благоприятствовали полиэтническая среда и общинный тип социального уклада: каждый этнос, каждая община в конфедерации 26 племен имела автономное управление со своими традициями и волеизъявлением. Сложившиеся языческие ритуалы легко уживались с идеей единобожия.      Из «Истории» Моисея Каланкатуйского] явствует, что албанская Церковь изначально была апостольской: Елисей, ученик апостола Фаддея, получил рукоположение от Иерусалимского патриарха Иакова, был направлен в Албанию и основал здесь первую церковь. Из Иерусалима он направился в Персию, а оттуда — к маскутам (жители южного течения Самура). Проповедь Благой Вести начал в Чоле (Дербенте). Затем Моисей сообщает, что Елисей прибыл в область Ути (правобережье Куры), затем — в Гис, где основал церковь и принес чистую, бескровную жертву. Тем самым Гис относится к числу первопрестольных городов, источников просвещения.      В этом описании маршрута Елисея наблюдается неразрешимое противоречие: Чол/Чор—Ути—Гис. По данным исторической географии, Чол находится на крайнем северо-востоке Албании, Гис — на крайнем северо-западе, в области левобережья Куры, Ути — в правобережье. Если принять, что Елисей, прибыв к маскутам, начал проповедь в Чоле, то дальнейший его путь должен быть вверх по долине Самура. Полагают, что в пути он посетил высокогорный аул Сурхары (отождествляется с аулом Зрых, где проживают лезгины-кюринцы), а оттуда направился в Киш/Гис, где построил церковь. Из Киша он пошел в Яргун (среднее течение правобережья Самура). Далее утверждается, что Елисей переправился через реку и добрался до Гельмеца.      Здесь первая проповедь Благой Вести не увенчалась успехом. Язычники замучили Елисея, а тело бросили в яму. Спустя много лет после этих событий (они относятся ко 2-й половине I в. по Р. Х.) царь Вачаган III Благочестивый распорядился построить вблизи Гельмеца часовню над ямой, в которую было брошено тело Елисея; его мощи были перед этим перенесены в село Хрюг и там преданы земле.      В этом маршруте много алогичного. Горы Большого и Малого Кавказа объединяет Кура-Алазанская долина, выход в которую из Самурской долины проходил через определенные перевалы, из которых путник выбирал кратчайшее расстояние. Скажем, чтобы попасть из Зрыха в Киш путник должен вернуться в Ахты, оттуда добраться до перевалов Филе или Шин. А чтобы из Киша попасть в Гельмец, ему пришлось бы вернуться обратно в Зрых, а потом — вверх по Самуру. Такие круговые пути в горах просто непозволительны.      Но одно в описании Мосея Каланкатуйского мы можем принять за истину: возможность посещения святителем Елисеем Чола (Дербента), Утии, Киша, Гельмеца, Зрыха и т. д. Именно в этих местах были крупные арамейско-иудейские общины, составлявшие на деле опору для распространения христианства. Более реально было бы представить маршрут Елисея в последовательности Ути, Киш, Чол/Чор, Ахты, Зрых, Мюхрек, Гельмец. При таком маршруте надобность в перевалах Большого Кавказа отпадала.      Второй, «грекофильский» период распространения христианства в Кавказской Албании представлен весьма богато. В этот период христианство становится государственной религией, и албанская Церковь сразу приступает к широкой миссионерской деятельности. Идет строительство церквей, молельных домов, создаются монастыри. Многие из этих сооружений, несмотря на последующее господство ислама, сохранились до наших дней. Особенно много их в Шекинско-Закатальской зоне. В 1912 г. по инициативе Российской Академии были предприняты попытки реставрации этих сооружений, в частности, Лекидского монастыря и храма в селении Кум. От Шеки до Закаталы на расстоянии около 50 км было сооружено в V–VII вв. более 10 церквей и монастырь.      Лекидский монастырь был расположен на господствующей высоте предгорья и занимал значительную территорию. Сохранились внешняя стена и некоторые сооружения, включая подземные хранилища, а также руины храма. Видимо, в монастыре было много иноков и солидная экономическая база (пашни, леса, каштановые и ореховые рощи, фруктовые сады, рисовые чеки, горные альпийские луга — пастбища для овец и крупного скота). Сейчас на территории монастыря расположены селения Лекид и Лекид-Кутюклу.      В «грекофильский» период албанская Церковь была менее зависимой от Византии, чем грузинская и армянская, и продолжала сотрудничество с Иерусалимской Церковью. Не соответствует действительности утверждение о том, что христианство пришло в Кавказскую Албанию через Армению и Грузию.      В селении Мюхрек (Рутульский район Дагестана) сохранились памятники с символикой зороастризма, иудаизма, христианства и ислама. Они показывают, что зороастризм и иудаизм сосуществовали здесь еще до Р. Х., а с приходом в мир Спасителя Иисуса Христа люди обратились к Благой Вести. В Мюхреке подъезды к домам, ворота, главные стены домов и оград украшены изображением солнца (символ зороастризма). С появлением еврейской диаспоры на эти же каменные плиты стали наносить шестиконечные звезды. Часть их была затем использована для изображения крестов. В селении сохранились мечеть и минарет, тесаные камни которых содержат символику всех четырех религий. Такое же явление отмечено в селении Мухах Рутульского района Дагестана, где в доме Уджаг Магомеда плиты с соответствующей символикой собраны как святыни. В этом селении ежегодно встречались католикос албанской Церкви, кадий мусульман и правитель цахуров для обсуждения государственных и гражданских дел. В этой связи интересен документ «Имущество цахурских правителей», составленный цахуром Аллах-Верди из селения Кахи в 1700 г. и выполненный по всем юридическим правилам того времени. Приведем перевод начала этого документа; необходимые комментарии помещены в скобках.      Свидетельство о выделении земельных угодий и установлении границ; заключение церковного главы Аракела (католикоса албанской Церкви, резиденция которого находилась в городе Шеки) с печатями, кадия (судьи) Али из Куруша, Бину Османа и шахи-султана Али-бека.      Дети Тургай Зураб-бека в стране Георгий (впоследствии известна под названием Горный Магал, или Георгий Магал) по земным делам обнародовали мир.      Именно «в стране Георгий» на территории Дагестана был город Цахур, в котором тогда насчитывалось 1100 домов, а его угодья доходили до ущелья Кина. Правителем там был Ниди Бутун, сын Демир Полада. Выше по ущелью, в Мухахе, находились четыре дома и церковь. Правитель Цахура по сложившейся традиции в месяце шубат отправлялся со своими придворными на молебен и три дня совещался с главою церкви о мирских делах.      Далее в документе говорится, что через некоторое время Али-бек сын Усмия (то есть владельца усмии, или уцмии — небольшого цахурского владения) со своими войсками напал на город Георгий (Цахур; резиденцией самого Али-бека был город Хейра). Однако его войска потерпели поражение, было убито 800 человек, а сам он бежал в Хону (возможно, нынешнее высокогорное селение Хина-лыг недалеко от Шахдага, бывшее Кубинское царство) и заключил перемирие с Георгий-беком. Согласно договору, Али-бек со слугами переехал в Цахур (Георгий) и получил угодья от Чардахлара (село в Алазанской долине у входа в ущелье Мухах; ныне здесь живут аварцы и цахуры) до Кума (цахурское село в Алазанской долине у подножья Большого Кавказа) и от горы Сары-даг до Недир-Кина.      В документе существенно то, что Георгий, правитель цахуров, и его брат Тургай исповедуют христианство и что существует самостоятельная цахурская церковь Кормук. Границы владений Тургая помечены с востока горой Шиштапа, с юга — церковью Кормук, с севера — грузинской церковью, что свидетельствует о независимости цахурской (йикийско-албанской) Церкви от грузинской и армянской. Более того: грузины, получавшие от цахурских правителей право на проживание в их владениях, принадлежали к грузинской Церкви. А когда во владениях Тургая разразилась эпидемия холеры, его семья и окружение перебрались к Кормукской церкви, где он построил добротный дом с домовым храмом. Туда же переселились Каман-хан, Али-хан и Бахадур; вместе они обладали значительными богатствами. Когда во время холеры за один день из родни Георги-хана умерли три девочки и сын Дадаш, то Георгий и его родня договорились совершить паломничество в Куру (очевидно, там был крупный храм, где и хотели похоронить детей). Впоследствии паломничество стало ежегодным и на него собирали специальный налог; со временем к нему присоединились и подданные Тургая.      В конце документа засвидетельствовано, что его положения должны восприниматься договаривающимися сторонами как неукоснительное законоположение.      А вот сведения из книги «Ибни-Хаджар», взятые ее автором из «Истории цахуров» цахура Аллах-Верди из Ингилов-Кахи.      Первое исламское медресе (духовная школа) на Кавказе было открыто в Цахуре в 1075 г. сельджукским везиром Низамом ал-Мульком. С целью распространения ислама на цахурский язык были переведены вероучительные мусульманские книги. Казалось бы, в таких условиях христианство у цахуров полностью должно было вытесниться исламом. Однако и тогда, и впоследствии, когда ислам стал ведущей религией Дагестана, албанская Церковь в лице католикоса оказывала определенное влияние на народы южного Дагестана и Кура-Алазанской долины, о чем свидетельствуют события второй пол. XVI – первой пол. XVII вв. В это время в Алазанской долине наблюдается расцвет местной арабоязычной литературы ислама — и возрастает христианская миссия. Главным «возмутителем спокойствия» стал правоверный мусульманин Аллах-Верди (груз. Алаверди) из Цахура, автор «Цахур-намэ». Как христианский миссионер он особого успеха среди цахуров не имел, но вернул в христианство ингилов-грузин, живших в цахурских владениях. Поселился в их селении Ингилов-Кахи, где в его честь была сооружена церковь, сохранившаяся и поныне и носящая название «Аллахверди».      Очевидно, именно глубокие корни христианства, прочно воспринятого цахурами, способствовали мирному сосуществованию на одной территории цахуров и грузин, христиан и мусульман, а также тому, что арабская экспансия не разрушила этно-культурный слой. Именно христианская культура способствовала осуществлению переводов с арабского на цахурский — с использованием опыта местного перевода Библии в V в.      И тем не менее арабская экспансия и ломка прежних устоев оказались для йикийцев-албанцев трагичными в этно-культурном отношении. Народ был на несколько столетий отброшен на обочину магистрали культурного развития. Утратив религию, цахуры утратили и культурное наследие Кавказской Албании, и письменность, и возможность творчества на родном языке. С другой стороны, богатая исламская литература Дагестана свидетельствует о том, что здесь и до прихода ислама процветала культурная традиция. Можно сказать, что христианские ценности были сохранены в глубине ислама благодаря стремлению цахуров к сохранению своего прошлого, своих национальных культурных традиций.          Сторонниками утверждения христианства здесь были не только духовенство, но и цари, и племенные вожди. К ним Моисей Каланкатуйский причисляет Аршакидов: Урнайра, Ваче II и Вачагана III. В окружении царей стремление к усилению христианства ощутимо и после принятия ислама, в XV, XVI вв. Поэтому некорректно умалять роль христианства в жизни и судьбах народов, исповедовавших его более тысячи лет, как это делал П. К. Услар.      Этот же автор категорически отрицал саму возможность перевода Библии на албанский язык и существование албанской письменности (а значит, и богослужебных книг на этом языке) и писал: «Нет сомнения, что богослужение в горах никогда не совершалось ни на одном из туземных языков; посему смысл его всегда оставался непонятным для горцев». Однако время показало, что это не так: собственное письмо было у албанцев еще до принятия христианства. Святой Месроп Маштоц, который традиционно считается создателем грузинского, армянского и албанского письма, последнее, вероятно, лишь реформировал, и оно сыграло важную роль в распространении и утверждении христианства, в создании духовных школ и в подготовке священнослужителей, способных не только к богослужебной и миссионерской деятельности, но и к переводам. Христианство способствовало формированию духовной и светской литературы на языке (языках) Кавказской Албании, особенно в V–VIII вв.      В тот же период активную миссионерскую работу вели Лекидский монастырь, а также храмы: Кумыский, Джиныхский, Мухахский, Курмукский, Гельмецкий. Миссия действовала и в Шекинском и Нагорно-Карабахском регионах. Там, где исторически обитали йикийцы-албанцы, сохранилось немало христианских святынь. В IV в. албанская Церковь включила в сферу своей деятельности как исконные окружающие племена, так и пришлые, в частности, гуннов.      Ярким примером трудов по христианизации Кавказа служит деятельность святого Месропа Маштоца — создателя и реформатора письменностей (см. выше) и проповедника христианства у удинов, албанцев, липинков, каспичан (кюринцев, предков нынешних лезгин), у предков нынешних агулов и табасаранцев.      Процесс углубления христианизации был приостановлен, а затем вовсе отброшен появлением ислама, — новой мировой религии. Арабская экспансия на Кавказ началась в 40-е годы VII в., но прикаспийский регион Кавказской Албании был исламизирован лишь к XI веку. Борьба ислама и христианства в других регионах шла упорно, длительно, а иногда драматично. Вспомним попытку возврата йикинцев-албанцев и ингилов-грузин к христианству на рубеже XVII и XVIII вв., зародившуюся в среде цахуров, в памяти которых, следовательно, христианство продолжало существовать.      Йикийско-албанская Церковь была частью албанской Церкви и играла решающую роль в жизни христианства Кавказской Албании, где оно издревле пустило глубокие и крепкие корни. Этому способствовали и готовность этноса к восприятию Слова Божия, и заинтересованность государственной власти, и экономическая база и геополитическое место в нарождающемся христианском мире, и полиэтнический состав населения и конфедеративный тип государства. С момента принятия христианства появляется сплоченное и влиятельное сословие — албанское духовенство во главе с католикосом.      Уже при царе Урнайре были введены церковные подати, и духовенство жило за счет натуральных сборов. Укреплению церкви способствовала и ее структура. В иерархическом отношении албанская Церковь подчинялась греческой, однако получала рукоположения иерархов в Иерусалиме и в начале IV в. С конца IV в. клир албанской Церкви самостоятельно избирает своего предстоятеля.      Предположительно к 340 г. албанская Церковь стала автокефальной. Ее статус был узаконен после IV Вселенского собора 451 г. (Халкидонского). Она приняла постановления трех предыдущих Соборов, осудила арианство и несторианство, но присоединилась к монофизитам и в 551 г. порвала с Византией. Деление территории на епархии происходило, видимо, по этническому принципу, и права епископов напоминали права удельных князей. В IV в. церковным центром был город Кабала (?), а с V в. — Барда. Важное значение для албанской Церкви имел Агуэнский собор, созванный в 487—488 гг. царем Вачаганом III. Агуэнские каноны включают 4 группы:      1) о духовенстве и его обеспечении, об отношениях служителей церкви, об их правах и обязанностях; 2) о разграничении отношений между клиром и знатью;      3) о регламентации отношений духовенства и мирян;      4) каноны правового характера.      К VIII в. албанская Церковь приобретает весьма внушительную духовную и политическую силу. В это время воспоследовало еще несколько церковных канонов, в частности, предписание духовенству «вести жизнь духовную по каноническим правилам» и запрет князьям и “военным людям” властвовать над церковью.      В начале VIII в. халиф Абу ал-Малик (правл. 685—705) подчинил албанскую Церковь армянской в основном благодаря тому, что армянский католикос доложил халифу о том, что «теперешний католикос Албании, сидящий на троне в Партаве, вошел в соглашение с императором греческим, упоминает его в своих молитвах и принуждает страну соединиться с ним в вере и принять его покровительство». Подчинение армянскому католикосу положило начало ослаблению албанской Церкви; христианство перестало быть консолидирующей силой в борьбе с арабо-исламской экспансией. При этом наибольший урон понесли в первую очередь йикийцы и удины, которые частично подверглись ассимиляции со стороны тюрок и армян, а частично были вытеснены на северо-запад.           Такова судьба христианства у цахуров. Свидетелями его истории остались руины храмов Курмука, Лекида, Кума, Зарны, Джиныха, Гельмеца, Мамруха, Мухаха, Шина, а также в регионах Шеки, Кабалы, Шемахи, Ганджа, Барда, Нагорного Карабаха (Арцаха) и других мест.     С середины Х в. начинается переломный этап исламизации Дагестана, изменились ее темпы и масштабы. Новые тенденции наблюдались на фоне и под воздействием завоевательных походов сначала сельджуков, затем монголов и, наконец, Тамерлана. Местная династия мусульманских правителей Дербента оставалась у власти почти полтора века и пала под ударами татаро-монголов в 1239 г. В течение XI–XII в. ислам принимают народы высокогорного (Южного и Центрального) Дагестана. Есть свидетельства строительства мечетей в селениях Каракюре, Цахур, Ихрек, Гельмец, Фите, Кумух и др. По всей видимости, качественные перемены в ходе исламизации в Дагестане связаны с появлением здесь политических образований нового типа – самостоятельных и самоуправляющихся городов-государств – джамаатов. Они образуются путем объединения жителей нескольких мелких клановых поселений в единое и сплоченное целое. Джамааты – это плотно заселенные и хорошо укрепленные суверенные города с республиканским типом правления. Есть все основания утверждать, что ислам с самого начала являлся системообразующим принципом организации жизни джамаат. Вероятно, образцом политической организации для мусульман Дагестана оказался не халифат или появившиеся затем многочисленные мусульманские монархии, а городская община (умма)Медины, сложившаяся из представителей различных племен и родовых групп под руководством пророка Мухаммеда. Мы применяем термин «джамаат» для обозначения описанного нами типа атомарного политического образования, сложившегося в Дагестане в середине 2 тыс. н. э. В Дагестане это слово обозначает население, граждан селения или само селение. В политическом дискурсе традиционного Дагестана для них не было обобщенного термина, а конкретные джамааты носили имена собственные: Ахты, Цудхар, Акуша и т. д. Возможно, первое упоминание об этом новом типе политической организации в Дагестане содержится в заметках Захария Казвини, который писал в середине XIII в. о расположенном высоко в горах Дагестана «славном городе Цахуре». Автор отмечает, что «нет главаря (у них), но есть у них хатиб (т. е. проповедник), который молится с ними, и казий, который разбирает тяжбы между ними по учению имама ал-Шафии». Именно с этого времени по мере распространения в горах политических образований джамаатского типа ислам в Дагестане превращается в господствующую систему религиозно-идеологических представлений. Вся политическая, административная и интеллектуальная жизнь дагестанцев теперь организуется в рамках джамаатов, а взаимоотношения между джамаатами строятся на основе исламских религии и норм права. Каждый джамаат состоял из нескольких (от трех–шести до нескольких десятков) отдельных родовых группировок – тухумов. Последние не имели ни родовой собственности, ни своего предводителя – родового вождя. В отдельные тухумы могли быть включены новые поселенцы, были возможны также санкционированные джамаатом переходы семей из одного тухума в другой. Известны случаи радикального перераспределения населения джамаата на определенное число тухумов. Джамаат жестко отделял своих граждан от всех посторонних. Каждый тухум принадлежал исключительно определенному джамаату, не было и не могло быть такого тухумного (родового) объединения, члены которого принадлежали бы разным джамаатам. Принадлежность к своему джамаату являлась самой глав- ной социально-политической идентичностью дагестанца, и она закреплялась записанными законами, принятыми джамаатом. Джамааты обладали неделимым суверенитетом. Носителем высшей власти в джамаате был сам джамаат – собрание всех совершеннолетних мужчин данного города. На нем решались вопросы мира и войны, вступления в союзы с другими джамаатами или выхода из них. В каждом джамаате был также совет старейшин — высший представительный орган. Основа представительства базировалась на тухумах и кварталах – самых значимых сегментах структуры джамаата. Властью распоряжались лица, избранные на один год. Вместе с главным распорядителем избирались его помощники со специализированными функциями, а также судья (кадий, дибир), муллы (имамы) и другие служители мечетей. Цахуры в составе России В конце XVIII — начале XIX вв. лезгинские и другие ханства Восточного Кавказа оказались перед угрозой опять попасть в кабалу к переживавшим в то время хозяйственно-политический и культурный застой и упадок Ирану и Турции. В этих условиях многие деятели Кавказа обращали свои взоры к России, просили ее о покровительстве и помощи в защите от притязаний Ирана и Турции. В зависимости от соотношения внутренних сил в ханствах и наличия непосредственной угрозы извне определялся и характер вхождения ханств в состав России. Во многих случаях этот переход осуществлялся мирным путем (Карабахское, Шекинское, Ширванское ханства), что не исключало элементов принуждения со стороны намного превосходивших военных сил России. В других случаях присоединение к России встречало сильное сопротивление ханств и осуществлялось военными методами (Гянджинское, отчасти Бакинское и Кубинское ханства, Джаро-Белоканские джамааты). В 1803 г. русские войска подавили сопротивление Джаро-Белоканских джамаатов: 12 апреля 1803 г. их представители подписали в Тифлисе так называемое мирное условие, которое предусматривало вступление джамаатов в подданство России с уплатой дани в 220 пудов шелка в год, выдачу заложников в знак верности, размещение русских войск на своей территории. Соглашение особо оговаривало обязанность джарцев не принимать врагов России, а также невмешательство русских властей в дела их внутреннего управления. Вместе с Джаро-Белоканскими джамаатами в подданство России вступило и соседнее Елисуйское общество, населенное цахурцами, рутульцами, лезгинами и другими лезгиноязычными народами. Вхождение в состав России Карабахского, Шекинского и Ширванского ханств юридически закреплялось трактатами, заключенными в 1805 г. между главнокомандующим в Грузии, как официальным представителем России, и соответствующими ханами. В 1806 г. русские войска заняли Дербент, Кубу и Баку. Кубинский хан Шейх-Али всячески сопротивлялся действиям русских, но в 1808 году войско генерала Гурьева рассеяло отряды Шейх-Али, после чего управление Кубинским ханством было поручено капитану Рябчикову. Присоединению ханств Закавказья к России пытались помешать Иран и Турция, а также подстрекавшие и поддерживавшие их Англия и Франция. В 1804 г. началась первая русско-иранская война из-за Закавказья. С 1806 г. вместе с Ираном против России воевала Турция. Последняя, потерпев поражение, в мае 1812 г. заключила в Бухаресте мир с Россией, которая одержала победу и над Ираном. 12 октября 1813 г. в сел. Гюлистан в Карабахе был подписан мирный договор между Россией и Ираном . Гюлистанский договор основан на принципе закрепления за сторонами тех границ, которые установились к моменту подписания договора. Иран признал вхождение Закавказья в состав России . Конкретное решение вопроса о системе административного управления в каждом из ханств после их присоединения к России принималось с учетом многочисленных факторов, главными из которых были отношения хана к России, искренность его сотрудничества с царскими властями, возможность и необходимость использования слияния среди местного населения. До тех пор, пока ханы в какой-либо мере могли быть полезны самодержавию в осуществлении ею внутренней и внешней политики, они сохранялись во главе администрации с сильно ограниченной властью и под надзором командиров русских воинских частей. Но стоило хану проявить колебания в отношении к России, как он отстранялся от управления, которое передавалось в большинстве случаев в руки русских офицеров, именовавшихся комендантами. Цахурцы составляли значительную часть Елисуйского султанства. В это султанство в 30-х годах XIX века входили нагорная часть и низменная между горами и рекой Алазанью. Летним центром султанства было селение Цахур. Султаны Сари-Алибек, Али-бек, Мамед-хан, Али-Куркулу-бек имели и там резиденции. «Шалости» горских республиканцев В 1805 году в результате активного политического вмешательства Джарского джамаата был отстранен от власти Али-Султан, глава Илисуйского владения. Это событие, имевшее фактически характер государственного переворота, тесно увязывается с экспансионистскими действиями российского царизма на Кавказе. За год до отлучения Али-Султана от власти Джаро-Белоканский союз сельских обществ, называемый иногда, не без оснований, Джарской федерацией демократических республик, оказался объектом неусыпного внимания царской администрации. Немаловажным было и то обстоятельство, что располагавшееся в непосредственной близости Илисуйское султанство при благоприятных военно-политических условиях могло опереться на царские штыки, чтобы избавиться от вассальной зависимости от Джарского джамаата. В этих двух политических образованиях главенствующую роль играли преимущественно аварцы и цахуры, имея данниками мугалов-тюрков и ингилойцев — исламизированных грузин. По приказу князя Павла Цицианова генерал Гуляков совершил два похода против джарцев, причем последний завершился трагически — Гуляков, попавший в окружение, был убит, а его отряд едва спасся бегством. Однако во время первого удачного похода ему удалось склонить джарцев к подписанию капитулянтского договора, согласно которому побежденные обязаны были доставлять в царскую казну 220 пудов шелка-сырца. Павел Дмитриевич Цицианов Что касается Илисуйского султанства, то в этом документе обозначено следующее: «Соседственного союзного и всегда дружественного с нами (джарцами) илисуйского татарского султана Али-Султана и весь подвластный ему народ включаем неизъемлемо в верноподданичество наше Его императорскому величеству по всем статьям повинностей наших и высочайшим дарованным нам преимуществам, для утверждения коих присланные от народа и султана илисуйского поверенные Бала-юзбаши, Шихали-юзбаши и Мирза Хусейн-оглы вообще с поверенными джарского народа скрепили сие постановление своими печатями и участвовали в присяге на верноподданство Его императорскому величеству». Сам Али-Султан Илисуйский не принимал участия ни в составлении, ни в подписании данного договора. Это, с одной стороны, давало некоторую свободу его действиям, а с другой — предоставляло формальную возможность не признавать принятые без него условия. Обоими этими обстоятельствами он воспользовался сполна, но за это поплатился лишением власти. В последние месяцы своего правления Али-Султан перестал не только участвовать в военных предприятиях джарцев, но даже примкнул к тем их представителям, которые не разделяли общего мнения. Например, он не был замечен в Закатальском ущелье, где был убит попавший в засаду генерал Гуляков. Однако известны его контакты с руководством Мухахского, Тальского и Джинихского обществ, наладивших сепаратные контакты с генералом Орбелиани, которого Павел Цицианов направил в Джаро-Белоканы после гибели генерала Гулякова. Встречаясь с представителями царской власти, Али-Султан отвергал выдвигаемые против него обвинения в том, что он якобы отказывается выплачивать часть дани, определенной еще «гуляковским» договором, и вместе с новыми союзниками обязался честно исполнять условия этого документа. Свыше 20 аварских и цахурских селений вновь примкнули к упомянутому договору, что не соответствовало коренным интересам джарцев. Эти события позволяли Павлу Цицианову активнее проводить политику, направленную на полное подчинение Джаро-Белокан. В этих условиях неприемлемой для джарцев была и позиция самого Али-Султана. Тогда-то и возникла настоятельная необходимость отлучения его от власти. Осуществлялся этот процесс с ювелирной точностью. Вся интрига состояла в том, что складывалось вполне реальное впечатление: не джарцы, а сам Илисуйский джамаат отстранил своего султана от власти. Решение принималось по всем канонам республиканского правления — на общем съезде новым руководителем подавляющим большинством голосов был избран Ахмад-хан. Джамаат сообщил о своем решении генералу Орбелиани, а тот донес по инстанции в Тифлис, князю Цицианову. Тот, думая, что аварские и цахурские джамааты вновь объединились, мгновенно пришел в ярость, даже подумывал о новом походе в Джаро-Белоканы. Единственное, что удержало его от несвоевременного и безрассудного шага, — это малочисленность имевшихся в его распоряжении войск. Поэтому пришлось охладить пыл, умерить амбиции и попытаться наладить выгодные контакты с новым султаном. К великому удовлетворению князя, впоследствии выяснилось, что большинство его опасений были напрасными. Джарцы, отстранившие от власти сторонника царского режима Али-Султана, грубо просчитались и в Ахмад-хане. Этот также обратился за помощью к царским генералам и даже совершил поездку в Тифлис, где заявил, что готов полностью перейти в императорское подданство, более того, призвал построить на подвластной ему территории царскую крепость и в залог своей верности отдать в аманаты собственного сына. Все эти предложения были восприняты благосклонно. Ему был пожалован чин полковника и определено годовое содержание в 1200 рублей. Ахмад-хан руководил Илисуйским султанством в течение четверти века, угождал царским властям и по возможности защищал своих подданных, попадавшихся во время набегов на Грузию, называя их действия «шалостями мятежных подданных». В 1806 году Ахмед-хан, сын Ахаза, вооруженным путем сверг своего престарелого дядю Хан-бабу и сделался султаном. Он получил от царя чин полковника, правил с 1806 по 1830 год. От царского правительства Ахмед-хан ежегодно получал пенсию в размере 1200 рублей серебром. После его смерти управление султанством передано его сыну Мусе-Aгe, который умер в конце 1830 года, затем управление султанством поручено Даниял-беку, племяннику Аслан-хана. С конца 1830 по 1844 год Елисуйским султаном был Даниял-бек. Елисуйские султаны так же, как и другие Восточнокавказские владетели, выделялись своей жестокостью. После подавления восстания в 1830 г. Джаро-Белоканские вольные общества и Илисуйское султанство вошли в Закатальский округ. Хотя Илисуйское султанство было сохранено, но сам Даниял-султан в правах правителя был ограничен. Это обстоятельство стало одной из причин перехода его на сторону Шамиля. Илисуйское султанство в 1844 г. было упразднено. Борьба горцев за освобождение от колониального гнета занимает особое место в мировой истории. Освободительная борьба под руководством Шамиля нашла отражение в трудах историков мира. Колониальную политику царизма на Кавказе осуждали В.Г. Белинский, А.Герцен, Н.Чернышевский, А.С.Грибоедов, А.С.Пушкин, Л.Н.Толстой, К.Маркс, Ф.Энгельс. Не вдаваясь в оценку деятельности выдающихся исторических личностей, в свою очередь, хотелось бы подчеркнуть, что эта борьба носила национально-освободительный характер, главенствующая роль в ней принадлежит горцам Дагестана. Каждый дом, каждое село (аул) в этой борьбе становились крепостью. После падения Ахульго (1839 г.), чтобы достичь полного обладания нагорным Дагестаном, в начале 1842 г. Шамиль приказал Абдурахману Карахскому собрать людей для выступления против русских. Тем временем знаменитый генерал-майор русской армии Даниял-Бек из Элису в 1844 г. перешел на сторону Шамиля, пренебрегая званием, чином и жалованьем в 40 000 рублей в год от царских властей. Даниял-Бек торжественно принес присягу в Элисуйской мечети имаму Шамилю. За ним последовало население Южного Дагестана. После поражения, нанесенного Лезгинским отрядом генералу Шварцу в Элисуйском ущелье, Даниял - Бек (Султан) бежал в селение Цахур, а оттуда к имаму Шамилю. Имам принял его с большой радостью, позволив ему выбрать себе резиденцию, и Султан поселился в селе Ириб. Об этом сообщает в историческом очерке о Кавказско-горской войне в Чечне и Дагестане Семен Эсадзе в издании военно-исторического отдела 1909 года. Аул Ириб расположен в удобном месте на пересечении дорог, ведущих к Азербайджану и Грузии. Жители села сражались на стороне имама. Среди них отличился знаменосец Шамиля Баармесед, впоследствии расстрелянный в числе 14 активных борцов в местности Салану Гунибского района. В ходе войны во время штурма села, когда силы горцев иссякли, 2 августа 1859 года Даниял-Бек (Султан) сдал укрепление Ириб с 9 орудиями и большим количеством боеприпасов, а 7 августа явился к князю Барятинскому, который от имени императора объявил ему прощение. Впоследствии вместе с другими перебежчиками, среди которых были Магомед-Эмин, Бата, Али-Кади, Кибит-Магома, он получил значительную ренту и разрешение жить в Турции. Ирибцы принимали активное участие в первой мировой войне. Житель селения Хасмагомед был награжден царским Крестом, а другой ирибец по кличке «Хромой» был адъютантом у генерала Алихана Аварского. Таким образом, можно делать вывод о том, что потомки цахуров, которые оказались в то время вместе со своим султаном до сих пор живут в этом селе Чародинского района. В 1839 году Рутульский магал был присоединен к Елисуйскому султанству, а в 1844 году Даниял-бек перешел на сторону Шамиля. В связи с этим управление бывшим Елисуйским султанством и Рутульским магалом временно поручено джаро-белоканскому военно-окружному начальнику. Бывшие Елисуйское султанство и Рутульский магал были объединены в один округ под названием Елисуйского. Этот округ был разделен на три магала: Елисуйский, Рутульский и Ингелойский. Округом упровлял русский офицер, находившийся в непосредственном подчинении джаро-белоканского военноокружного начальника. Магалами управляли наибы, назначаемые джаро-белоканским военноокружным начальником. В каждом магале было по одному кадию, который ведал духовенством и разбирал шариатские дела. Магальные кадии подчинялись окружному кадию, назначенному царскими властями. Жители Елисуйского округа, за исключением «высшего сословия, чиновников и духовенства, которых значение определяется общими наставлениями", были приравнены к государственным крестьянам на общем основании, принятом в Каспийской области. В 1860 году была ликвидирована политическая власть ханов и беков и образована Дагестанская область. В 1856 году царю представлено несколько проектов по управлению покоренными народами Кавказа. Одобрение царя получил проект будущего наместника на Кавказе А.И.Барятинского. По этому проекту Кавказ делился на большие военные отделы без учета национальных образований, начальникам которых предоставлялись широкие права и большая самостоятельность. В Дагестане действовало специальное Положение, утвержденное в 1860 г. под названием «Положения об управлении Дагестанской областью и Закатальским округом». В Дагестанскую область входил бывший Прикаспийский край без Кубинского уезда и весь горный Дагестан. Область разбита на четыре военных отдела (Северный Дагестан, Средний Дагестан, Южный Дагестан и Верхний Дагестан). Южный Дагестан делился на три управления: 1) Кайтаго-Табасаранский округ; 2) Ханство Кюринское; 3) Самурский округ, включавший Горные магалы, т.е. верховья Самура. «Царизм, вводя эти положения, стремился не столько к распространению среди горцев гражданских принципов управления, сколько к удержанию вновь покоренного населения в повиновении. Система управления строилась так, чтобы в случае надобности быстро и решительно подавлять новой властью. Наиболее удовлетворяла этим требованиям военная администрация». Во главе военных отделов стояли военные начальники, обладавшие всеми военными и гражданскими правами управления и располагавшие своими войсками. Округа делились на наибства. Наибы получали от казны содержание, имели письмоводителя и охрану из всадников Дагестанского конного полка, обладали распорядительной и судебной властью. Во главе всего управления Дагестаном стоял начальник Дагестанской области, действовавший на правах генерал-губернатора. Он же являлся главнокомандующим расквартированными в Дагестане войсками. В его подчинении находились дербентское градоначальство и управление портовым городом Петровском . Эту систему управления официально именовали «военно-народным управлением». В военно-народном управлении особенно рельефно проявился военно-феодальный характер колониальной политики царизма. Эта система управления была создана для подавления и угнетения покоренных народов. Царизм поддерживал права и привилегии имущих сословий, и, как это признавал начальник Дагестанской области генерал А.Меликов, «ханскую власть, использовал институт наибов, старейшин и кадиев». Военное и административное деление Восточного Кавказа, в частности Дагестана, подвергалось изменениям. Например, в конце XIX века вместо военных отделов было создано девять округов: Аварский, Андийский, Гунибский, Даргинский, Казикумухский, Кюринский, Самурский, Темир-хан-Шуринский (Хасавюртовский округ входил в состав Терской области). С 1860 года руководство так называемым военно-народным управлением в Дагестане осуществлялось непосредственно из главного штаба Кавказской армии при наместнике Кавказа. В 1883 году оно подчинялось канцелярии Главноначальствующего гражданской части Кавказа. По существу положение от этого не изменилось. Военным по духу своему управление оставалось до конца века, — прежний начальник Дагестанской области стал именоваться военным губернатором.