Geum.ru

Это фанфик. Я не претендую ни на одного из этих персонажей, как из „Ранма 1/2 так и других произведений, что появятся здесь

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16

Ледяной холод пробежал по ее хребту, стоило Хотару попробовать представить жизнь столь ужасную, настолько беспросветную, что такая вот отчаянная мера была не только задумана, но и осуществлена, в последней, отчаянной попытке найти счастье. Она помнила, насколько ужасна была ее собственная жизнь вплоть до „перерождения” и скольким проблемам ей приходилась противостоять даже теперь, но сама идея захотеть стать парнем ради того, чтобы избежать всего этого... Жуть. Девочка с фиолетовыми глазами уже не так уж была и сильно уверена, хочется ли ей знать истинную причину таких перемен, но также она знала, что ее мама действительно нужно выговориться. Никогда прежде, до этого дня, она не видала как ее несокрушимая мама ломается, так, как это произошло с ней в лаборатории Васю. Мичиру всегда была сильной, той, кто держала всех Внешних вместе своим тихим упорством, позволяя им пройти через все невзгоды, укрепляя их той любовью, что она испытывала ко всем ним. Харука была слишком эмоциональна, слишком быстра на гнев и зачастую действовала не раздумывая. Сецуна обдумывал все заранее, но зачастую не знала, что ей делать, захлестываемая эмоциями. Мичиру же мама, с другой стороны, дополняла их, связывала их воедино, будучи сердцем и душой их команды. Хотару знала... знала всем сердцем, что Мичиру любила их, Харука была ее второй половинкой, дополняя ее, Сецуна была ее ближайшей подругой, а Хотару - дочерью, дочерью во всем остальном, если уж не по крови.

Да, Мичиру была сдержана на людях, но наедине она дозволяла себе раскрываться, и тогда ее любовь затопляла все. Дома она не боялась дозволять свое семье видеть, насколько сильно она их любит. Все что ее мама делала, она проделывала с любовью, от приготовления пищи и уборки, и вплоть до руки помощи в трудные для них моменты, казалось, что она загадочным каким-то способом узнает, когда кто-либо из ее семьи расстроен или опечален... и, что самое главное, стоило ей увидать это, как она шла на все, чтобы разрешить их проблему. И увидать как ее мама так... перепугана, это и вправду вселяло ужас в сердце молодой девушки.

По правде говоря, новость о том, что ее мама прежде была парнем, определено шокировала ее. С тех самых пор Хотару все пыталась представить, каково это, быть парнем, но у нее как-то не получалось. Каким-то образом в голове не просто не укладывалась идея добровольного оставления самой своей сущности ради чего-то еще. Хотару подозревала, что и не уложится. Да, она слышала ее признание, могла поверить в возможность этого, умом, но сердце ее твердило иное, оно упорно отказывалось принимать ее Мичиру-маму как-то иначе, нет, никак, ни как парня... ни как Ранму.

Хотару обожала свою маму, и не желала ее терять, она не давала себе и думать о том, что подобное может произойти... но станет ли Харука-папа думать также? Лишь этот страх видела она в глазах ее мамы, когда та сознавалась ей, лишь он позволил ей поверить в правоту всего сказанного. Ну-у, это, и то безумие, которого хватало в ее собственной жизни. В конце концов, кто бы поверил, что кто-то может быть убит, а потом быть перерожден, уже младенцем, и снова „повзрослеть” до своего прежнего возраста и всех воспоминаний за пару лет. Это было невероятно... если только вы сами не прожили через все это.

Тряхнув головой, Хотару вновь обратила все свое внимание на взрослую женщину рядом с нею.

- О чем задумалась, мыслитель? - поддразнила ее Нодока.

Хотару буквально чувствовала удовольствие и радость в тоне, каким ее бабушка произнесла это.

Ей было ясно, что Нодока уверена стопроцентно что Мичиру и есть ее „сын” Ранма, и что она просто без ума от того, что только что стала бабушкой, хотя внучка ее уже в старшую школу пошла. Ребра Хотару все еще ныли от „Усаги-подобных” объятий Нодоки, набросившейся на нее в тот момент когда Мичиру представила их. Хотару лишь покачала головой, она не желала и думать, кто из этих двоих обнимается энергичней, и заранее жалела ту жертву, которой придется все это испытать несколько раз по очереди, чтобы придти к решению.

Ей было ясно, что Нодока (и это невзирая на тот факт, что она лишь только что познакомилась с Хотару) уже чувствует себя рядом с нею, словно знает ее давным-давно. Мичиру определенно, более чем охотно рассказывала ей о свей семье, хотя и не рискуя их знакомить.

- Я не уверена, что хочу знать, что на само деле происходило с мамой, - прошептала Хотару, - Это должно быть, ужасно.

Девочка ощутила как ее стиснули в теплых, утешающих ее объятьях. Вздохнув, она всецело отдалась тому чувству покоя и безопасности, буквально излучаемому руками Нодоки. Вплоть до этого дня она чувствовал себя так лишь в объятьях своей мамы. Да, она любила Харуку-папу, но папа была не столь хороша в разрешении „девчачьих” проблем, как мама. Хотару хихикнула при этой мысли, забавно выглядящей в свете новых ее знаний. Да, и вправду странно, ее мама, бывшая прежде парнем, гораздо лучше справляется с „девчачьими” разговорами и женскими эмоциями, чем ее папа... всегда бывшая девушкой.

Услышав ее смешок, Нодока лишь сделал свои объятья крепче, наслаждаясь подвернувшейся ей возможностью получить и отдать в ответ тепло, источаемое подобной близостью. Это было так здорово, слышать, как она смеется. Мичиру всегда жаловалась, что девочка чересчур тихая и замкнутая, слишком привыкшая к тому, что жизнь не самая легкая штука. Да, теперь Нодока была в этом уверена, ей действительно нравится иметь внучку. Безумно.

- Не волнуйся так, дорогая. Я уверена, все будет хорошо. Моя дочь - крепкая девушка и она очень тебя любит. С твоей помощью и с помощью твоих Харуки-папы и Сецуны-мамы, с ней все будет хорошо. - слово „Надеюсь” она добавлять не стала, но обе они его подставили самостоятельно.

- Надеюсь что так, бабушка. Но я все равно боюсь. Что если Харука-папа разозлится? Она часто сначала делает что-нибудь, а потом жалеет. Что если она...

И вновь ее голос сорвался, стоило ей представить, как ее семья разваливается.

- Не бойся, Хотару. Мичиру много рассказывала о своей семье, и я знаю, что она любит вас всех очень сильно.

- Я знаю, бабушка. Но Харуке-папе не нравятся парни... Что если...

В этот раз Хотару не дали договорить.

- Не волнуйся насчет того, что, может быть, и не случится. Если она любит Мичиру, она ее простит. Может быть, на это потребуется некоторое время, но с твоей помощью все наладится. Нам всем нужно быть сильными, и показать Мичиру, насколько сильно мы все ее любим.

Хотару обрела новую надежду в ее словах и теплых объятьях. Но даже и так, она все равно не могла не думать о скрытой неуверенности, звучавшей в словах Нодоки.

- Мудрые слова, Нодока. - мягкий мужской голос прервал их диалог, когда третий присутствующий на лугу персонаж, (не считая еще двух, неподвижно ждущих своей очереди) заговорил в первый раз за все это время. - Я верю как в Мичиру, так и в ее умение разбираться в людях. Если она сама выбрала Харуку, любит и доверяет ей, значит она стоит этого. Кроме того... - Кацухито пожал плечами, - Мичиру - настоящий боец, и она не расстанется со своим так легко. Тем более со своей семьей.

И с теплой улыбкой он продолжил. - И с вашей с Хотару-чан помощью, как может она провалиться?

И вновь Хотару буквально почувствовала себя затапливаемой любовью. Она лишь только встретила Кацухито-сенсея, но уже заметила, насколько хорошо он знает ее маму, и он, похоже, тоже любил ее словно свою родную внучку.

Хотару не была уверена в том, что им приготовил завтрашний день, но она была достаточно умна, чтобы понимать - Масаки-сенсей был прав. Она сама в данной ситуации могла мало что, за исключением безоговорочной поддержки своей мамы, и любые ее беспокойства были хуже, чем просто бесполезны, они лишь отнимали и силы, и спокойствие, не давая ничего взамен. Все еще обнимаемая теплыми руками своей ново обретенной бабушки, она всецело обратила свое внимание на луг. Там находилась ее мама, сидя на коленях рядом с Рёгой, ожидая, пока он очнется, и вокруг ее тела мерцала аура, появляясь и исчезая, окружая ее льдисто-голубым коконом.

Хотару покачала головой при виде этого зрелища. Буквально только вчера она верила в то, что у ее мамы был максимум дан в Кемпо, а теперь обернулось так, что она не только мечник мирового класса, но и грандмастер (во всем, кроме титула) одного из смертоноснейших стилей рукопашного боя. Она могла лишь надеяться, что Харука-папа сумеет пережить и это откровение. Хотару знала, сколь сильно Харука гордилась своими боевыми умениями, о том, как ей нравилось быть лучшим бойцом и сильнейшей (по крайней мере, физически) из сенши. Ее папа буквально наслаждалась своим статусом самого опасного бойца из всех сенши, статусом, что ей ныне увы... явно уже не принадлежал.

Прежде чем она успела развить эту мысль далее, мирную атмосферу вечера разорвал преисполненный ненависти вопль.

- Ранма, ублюдок, что ты со мной сделал?


* * *

Гневное обвинение Рёги нарушило безмятежие, царившее в лощине.

Сказать, что он рассвирепел, было все равно, что сказать, что океан мокрый. В принципе так оно и было, но подобное заявление было бы столь же преуменьшенным, как и смехотворным. Глаза теряющегося парня метали молнии в его временами соперника, временами смертельного врага, он отчаянно пытался пошевелиться... и неверяще убеждался, что не может шевельнуть ни мускулом. Гнев его возрос еще больше, стоило ему осознать, что он не связан ничем, помимо оков, налагаемых на него собственной плотью.

Ненависть Рёги была ощутима физически, когда он побагровел от гнева, вокруг его тела также заплясали язычки ки. Аура Рёги была отнюдь не льдисто-уверенной, как аура его врага, отнюдь не той обычной тошнотворно-зеленой, цвета его неумолчной депрессии. Нет, эта аура была кипящим водоворотом багрово-черного, во всем подобно ауре Аканэ Тендо, демонстрируемой ей столь охотно. Жар его гнева... и выбросы ки его были столь интенсивны, что трава вокруг него принялась жухнуть и выгорать, опадая пеплом.

Менее чем в полутора метрах от него он мог видеть источник всех своих проблем... и непрестанных мучений Аканэ Тендо. Гнев и неудовлетворенность теряющегося парня лишь возрастали, стоило ему глянуть на безмятежное выражение лица этого... Саотоме.

Гнев был не единственной эмоцией, испытываемой им, хотя (как свидетельствовала его багровая аура) и самой мощной. Рёга был также смущен. Последним, что он помнил, это как на него обрушился его же фирменный прием, причем в максимальной его форме. Затем он ощутил непереносимую боль и наконец тьма поглотила его. Теперь же он вновь чувствовал себя в порядке, по крайней мере телом, хотя и не мог двигаться. Мало того, он чувствовал себя полностью освеженным, здоровым как никогда и запасы его ки были на максимуме.

Все это было странно. Шрамы на траве луга, от недавней битвы, проходившей на ней, все еще были свежи. Трава, окружавшая внешние границы мест, по которым пришлись удары ки-разрядом Ранмы и Хаппосая, была все еще пожухлой, не было никаких признаков того, что с момента боя прошло больше чем пара часов. Солнце было не там, где прежде, но это лишь подтверждало первоначальный вердикт - да, два-три часа, не более. Но невзирая на то, сколь хорошо он себя чувствовал, он не мог двинуться, и отсутствия контроля над собственным телом лишь увеличило его гнев, разъярив его даже больше, чем поражение, нанесенное Ранмой.

- Ранма, ублюдок, что ты со мной сделал? - зарычав, потребовал ответа Рёга, нетерпеливо ожидая, когда же Ранма ответит на его вопрос. Он увидал, как Ранма повернулся к нему так, чтобы поглядеть ему прямо в лицо. Теряющийся парень уставился в сурово-холодные глаза его смертельнейшего врага. Ранма был в своей девчачьей форме и сидя на коленях, словно невозмутимо ждал, когда же он наконец очнется. Невзирая на весь его гнев, Рёга несколько сбледнул, увидав мрачно ледяной взор, направленный на него его противником. Рёга сталкивался и сражался с Ранмой множество раз... но лишь однажды в его глазах он видел горящий внутри огонь... тогда, когда Ранма убил (по крайней мере ненадолго) своего врага. Но тогда он не был его противником,... тогда он не пытался бросать ему вызов, это были проблемы исключительно Саффрона.

Обычно Ранма сражался с радостью, которую физически не мог скрыть, даже во время страшнейших их боев Рёга не боялся его... осторожничал, да, это было, бывало, он остерегался мощи его ново обретенных приемов, но никогда не боялся. И даже когда страх запустил свои ледяные щупальца в его сердце, теряющийся парень сражался с ним, эмоции, переполнявшие его, были столь сильны, что даже этот мимолетный страх был раздавлен ими... по крайней мере, до поры, до времени. Он игнорировал недобрые предчувствия, всплывшие внутри него, как мог. Но все равно, единственный раз, когда они видел Ранму таким, был тот бой, в котором Саффрон был убит.

Ему потребовались все силы, вся мощь его ярости, чтобы не содрогнуться под взглядом Ранмы, холодным, ледяным, замораживающим, и с лицом, несмотря на всю его красоту, словно высеченным из цельной ледяной глыбы.


- Заткнись, Рёга. - Ранма услышала свой голос, словно исходящей откуда-то еще.

Ранма была целиком поглощена „Душой из Льда” Но невзирая на все совершенство ее исполнения, она чувствовала как гнев ее бурлит внизу, готовясь вырваться наверх подобно вулкану, уничтожая все на своем пути. Она буквально чувствовала как гнев вопит, требуя мести. Лишь прием, исполняемый ею, удерживал ее от обрушения всего этого гнева на своего некогда друга. Этот ублюдок причинил вред Хотару, мог бы даже убить ее, поскольку она была не в трансформированном виде. Если бы так и произошло, не было бы силы, что остановила бы ее от немедленной мести ублюдку. О чем только этот свин думал?

Презрительно фыркнув, Ранма уставилась со слабо скрываемым отвращением на Рёгу, долгий опыт, базирующийся на неплохом знании его, говорил ей, что Рёга, скорее всего и не думал ни о чем... по крайней мере о чем-либо помимо желания изувечить вечный источник всех своих проблем... некоего Саотоме Ранму. Ранме до жути хотелось заставить Рёгу заплатить за свою безмозглость, и устранить парня (навсегда) из списка потенциальных проблем, но она знала, сейчас не время для вспышек гнева и бездумных поступков, сейчас ее могут выручить лишь обдуманное, хладнокровное выполнение плана.

Ранма увидала, как Рёга дернулся, стоило ее взгляду стать еще холоднее. Старый Ранма, известный ему, никогда бы не пошел на убийство, по крайней мере, не хладнокровно. Та же, кем она сейчас является - запросто... и это пугало ее даже больше, чем она желала признаться. Если бы ее дочь умерла, она бы, вне всякого сомнения, отомстила ему. Нет, если бы Хотару умерла, Рёга не получил бы и шанса очнуться. Она бы нанесла удар сразу и без предупреждения. Даже сейчас вопрос стоял лишь в том, как именно ей ему отомстить. Она могла убить парня, но были и другие варианты, возможно даже более жестокие, и ее отчаянно подзуживало использовать именно их... она желала, чтобы Рёга страдал столь же сильно, как и она.

В своей новой жизни она получила столь многое... но ценой за это стала ее былая невинность.

Наивность, имевшаяся у старого Ранмы в больших количествах, вера в то, что убийство это неправильно, что проступки других надо незамедлительно прощать и не держать зла, глупенькая вера в то, что во всех и в каждом есть своя доля добра, со всем этим она давным-давно распрощалась. Теперь она знала лучше - есть люди, не меняющиеся, что бы ни с ними делай, те, кто постоянно так и будут подвергать жизни всех вокруг них опасности. Она все еще верила в возможность предоставления второго шанса... но уж не шестого и не седьмого... не тогда, когда человек не шевелит и пальцем, чтобы сам исправиться.

Если бы Рёга хоть раз показал, что готов измениться, хоть на миг, но нет же, и его ярость начинала быть опасной, для всех вокруг него... и, конкретнее, непосредственно для нее и ее семьи.

Она могла бы позволить себе подвергаться исходящей от него опасности, если бы под угрозой была она, и только она, но это был не тот случай. Даже в их первом бою в Нериме Рёга едва не убил кое-кого. Еще пара сантиметров, и бандана Рёги обрезала бы не только волосы.

Да, ее невинность ушла, давно уже. Она убивала и прежде... более чем раз, и не только Саффрона... не только монстров Темного Королевства. Задолго до того, как она стала Мичиру, у нее была и другая жизнь... и в этой жизни она была воином.

Она выучила урок, временами кровопролитие боя не просто необходимо... это единственный, и лучший из доступных вариантов. Она выучила, что убийство ПРИЕМЛИМО при определенных условиях, и почти совершившееся убийство ее дочери и было подобным условием. Ранма слышала пение эриний, алчущих мести. Их гнев и жажда крови звучали в ее ушах прямо сейчас.

Если бы не присутствие Хотару и не знание того, что Хотару бы не понравилось, если бы она хладнокровно прикончила Рёгу, Мичиру не сомневалась, что с удовольствием последовала бы первому позыву. Вместо того, ради своей дочери (и, возможно, чуточку из-за тех времен, когда Рёга помогал ей в прошлом), она собиралась дать ему последнее предупреждение (хотя вряд ли от этого будет какой-либо толк)... последний шанс избежать воздаяния, столь заслуженного им. И хотя убивать его она не станет, есть вещи и похуже, чем смерть, и если ее предупреждение не сработает, Рёга быстро обнаружит, сколь многое она теперь знает и умеет. Улыбка, искривившая ее губы, не имела никакого отношения ни к веселью, ни к радости, вместо этого она имела прямое родство с рыком тигра, кидающегося на добычу.

Тряхнув головой, чтобы изгнать из нее эти мрачные мысли, Ранма проигнорировала все проклятья и угрозы Рёги, продолжая оставаться спокойной. Если она собирается осуществить свой план, ей потребуется все имеющееся хладнокровие.

Несколькими секундами позже взгляд Ранмы оторвался от травы перед ней, и холодный ее голос прорезал непрерывный поток ругательств, лившихся с его губ. - Заткнись и слушай, что тебе говорят, кретин. Если бы не моя дочь, я бы уже давно покончила с тобой.

- Д-д-дочь? - заикаясь, выдохнул Рёга, пытаясь понять о чем это Ранма говорит.

Невзирая на свой гнев, Ранма с трудом удержала внутри себя смех, увидав эффект, оказанный ее словами. Она ясно видела его смущение. Она также видела, как Рёгу передернуло, стоило ее слабо замаскированной угрозе и ледяному тону пробить его уверенность.

- Да, моя приемная дочь. Если бы ты убил ее... - голос Ранмы угрожающе оборвался. - Скажем так, последствия не пришлись бы тебе по вкусу.

Ранма следила за тем, как Рёга попытался применить свою обычную логику к сказанному ею. Даже несмотря на то, что он и не говорил ни слова, несложно было догадаться, о чем именно он думает. Должно быть, так:


„Ранма пытается свалить вину на него. Ранма эгоистичный, наглый, зацикленный на себе ублюдок, не могущий думать ни о ком, кроме себя. Притащить симпатичную девушку ближе, чем на пятнадцать километров к Хаппосаю, это непростительно... и это говорит о том, что Ранма о ней и не заботился. Он, должно быть, хотел лишь отвлечь ею Хаппосая, желая использовать ее для получения преимущества. Следовательно, это Ранма виноват в том, что Хотару оказалась не там, где надо, и это Ранма виноват в том, что она пострадала. Ранма, это ты во всем виноват!”


Лицо Рёги зашевелилось от напряжения, стоило ему попытаться осмыслить заявление Ранмы, пытаясь извлечь из него смысл. На секунду в Ранме пробудилась искорка надежды, надежды на то, что Рёга действительно думает, а не изыскивает очередной способ свалить свою вину на других. Увы, надежда эта умерла столь же быстро, как и появилась, поскольку мимолетная виноватая гримаса на его лице тут же сменилась привычным гневом.

Ей было ясно, что слова ее так и не дошли до теряющегося парня, что он в очередной раз услышал лишь то, что пожелал услышать, а все, что не уложилось в его предвзятые суждения о том, как все должно быть, как обычно было проигнорировано либо отброшено. Ранма сожалеюще покачала головой. Во многих отношениях Рёга был даже хуже Куно. Куно, по крайней мере, был чокнутым изначально... длительная обработка многочисленными зельями своей сестры привела к тому, что реального мира для него не существовало. Рёга же не имел и такого шаткого оправдания, все что он умел, это винить остальных в своих провалах, и постоянный объект для ненависти - Ранму. Нет, для Рёги все давно уже определилось, для него давно уже было ясно, кто виноват во всего собственных промахах и ошибках.

Ранма нахмурилась, ей было ясно, Рёга и слушать ее не станет. Но все равно, она должна предпринять последнюю попытку вколотить в него здравый смысл. Прежде чем Рёга окончательно утвердился в своих бредовых идеях, она заговорила вновь, и голос ее был холоден как объятья могилы.

- Рёга, я заблокирована как девушка навсегда. Я не могу жениться ни на одной из девушек. Ни на Укё, ни на Аканэ, ни даже на Шампу, (хотя он и знал, что последнее - ложь, давно уже ушли те времена, когда она не умела лгать, не моргнув и глазом)

- З-заблок-кирована? - с подозрением выдохнул Рёга, - Как?

- Не знаю, - солгала Ранма, - Но отменить это нельзя. Я проверяла. Я даже ходила к оракулу, и тот сказал, что я останусь девушкой до конца жизни.

Рёга не сумел удержатся и язвительный его смех разнесся над лощиной. - Похоже, ты наконец получил то, чего так заслуживаешь, и поскольку не смог этого пережить, тут же сбежал, как трус, которым ты и был всегда.

Ей потребовалась бездна усилий, чтобы не изувечить Рёгу за столь неприкрытое веселье, слишком уж он наслаждался происшедшим с нею, но она сдержалась.

- Ладно, Рёга, как скажешь. - холодно отозвалась она, - Мало того, я и не собираюсь возвращаться к старому. - И часть ее гнева наконец вырвалась наружу,стоило ей продолжить, - Зная своего батю, он наверняка тут же помолвит меня с Куно, и кто знает, что выкинет Набики, узнав об этом. Я не собираюсь более являться звездой ее прибыльного порнобизнеса. Если ты поклянешься хранить мое местонахождение в тайне, я позволю тебе уйти.

- Ха, мечтай, мечтай, - фыркнул Рёга, - Да я самолично притащу тебя к твоему отцу и Набики. Дождаться не могу, когда увижу, что они и Аканэ сделают с тобой, урод.

- Отлично, - и вновь голос Ранмы буквально заморозил воздух между ними. - Есть и другие варианты, на которые я вполне могу пойти.

Пригвоздив Рёгу к земле угрожающим взором, она продолжила, и слова ее тут же оборвали все веселье теряющегося парня.

- Как тебе понравится остаться свиньей... навечно?

Ликование Рёги оборвалось, но не надолго. - Ага, Ранма, уже поверил. Ковшик Тиисуйтон все еще у Херба...

Прежде чем он продолжил, холодное сопрано Ранмы прервало его вновь, - Он мне не потребуется. Я знакома с точкой пережатия „Кошачий Язык”.

Ранма слегка улыбнулась, когда глаза Рёги вылезли из орбит, стоило ему услышать ее слова. Прежде чем он успел оправиться от шока, она невозмутимо, словно обсуждая с ним погоду, добавила.

- Или как тебе „Прижигание Абсолютной Слабости”? Оно мне тоже известно...


Рёга обдумывал угрозы, брошенные ему хрупкой на вид девушкой. Если Ранма не блефовал, то это плохо... очень... и Ранма определенно не врал. Да он вообще врать не умеет, черт! Один из его худших кошмаров - стать Пи-чаном навеки... и прежде чем этот ужас воскрес вновь, Ранма бросил следующую угрозу - в этот раз угрожая лишить его силы... возможно даже навсегда, если только он не убедит Колон, или еще какого мастера исцелить его...

Гнев теряющегося парня... и ужас, возросли вновь, стоило ему попробовать двинуться вновь, и вновь обнаружить, что он не может этого. Тот факт, что он был напрочь заперт в своем собственном недвижимом теле мог быть подтверждением того, что угрозы Ранмы основаны не на пустом месте. Но с другой стороны, никогда прежде до этого Ранма не показывал, что знаком с этими областями знаний. Он был выдающимся бойцом, он умел целиком перенимать новые приемы с первого взгляда, но вот мастером шиацу он не был. Не в первый уже раз Рёга принялся гадать, чем же именно занимался Ранма в те три месяца, что его не было видно.

Неспособный унять дрожь, Рёга бросил взгляд на безжалостно выглядящую холодную суку, сидевшую перед ним. Но гнев, кипевший внутри, вновь придал ему сил. Он не сдастся, не струсит, не покажет своего страха Ранме... даже если это его убьет, на какой-то там шантаж он не поддастся.


- Ну, так готов ты поклясться? - тихо прошипела Ранма, и глаза ее метнулись к немногочисленным зрителям, стоявшим на краю лощины. Все это время она говорила достаточно тихо, чтобы они, ее мама, ее дочь, и ее сенсей не могли услыхать ни слова. Невзирая на всю серьезность данной ситуации она не желала терять их уважение из-за какого-то там свина и пары-тройки угроз.

К несчастью, ответ искомого свина ничуть не удивил ее, он, разумеется, отказался... ничего иного и быть не могло, с его-то тупостью и кретинизмом.

- Превосходно, - ухмыльнулась Ранма, глядя на ошарашенного Рёгу. - Иного ответа я от тебя и не ожидала... что ж, полагаю, вколотить в тебя толику здравого смысла мне будет приятнее.

Потянувшись к нему, она дважды стукнула его по груди, по одному разу с каждой стороны шеи, и затем, встав и обойдя его кругом, трижды стукнула по позвоночнику, прежде чем вновь встать перед ним.

- Потребуется от пятнадцати до двадцати минут, прежде чем эффект от пережатий ослабнет. Затем я дам тебе еще полчаса, на то, чтобы приготовиться к бою. Если ты будешь готов раньше, можешь дать мне знать, я с удовольствием разберусь с тобою досрочно.

И сказав это, Ранма развернулась, и направилась прочь, туда, где ее ждала дочь и все остальные.


Конец 12 главы’