Это фанфик. Я не претендую ни на одного из этих персонажей, как из „Ранма 1/2 так и других произведений, что появятся здесь
| Вид материала | Документы |
- …Это тетрадь не дневник и даже не календарь, хотя здесь появятся даты, события и небольшие, 95.86kb.
- Учимся писать сочинение, 24.04kb.
- Турагентство «мастер отдыха» ул. Гагарина, д. 8, оф. 1 тел, 35.31kb.
- Сравнительная характеристика, 16.44kb.
- Внеклассное мероприятие с икт провела: учитель русского языка и литературы Бунденкова, 63.27kb.
- Д. М. Дудко (Дм. Баринов) Альтернативная история прошлого и будущего: общественный, 89.44kb.
- Нейропсихология детского возраста: основные закономерности и принципы, 626.7kb.
- Автор: Angel, 221.99kb.
- Мы разбирали, как очистить свой организм. Однако, это только первая фаза единого, как, 1113.93kb.
- Виктор Корн, 781.98kb.
Фанфик
Перевод на русский - Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru
Это фанфик. Я не претендую ни на одного из этих персонажей, как из „Ранма 1/2” так и других произведений, что появятся здесь. Эта работа (по своему, по сермяжному) мой способ отблагодарить создателе аниме и манга сериалов, на которых мой труд базируется. Это сделано также не для извлечения финансовых, или каких-либо еще прибылей, что могли бы (или еще могут) получены мною за эту работу. Своими я объявляю лишь созданными и введенными мною персонажами, а также сюжетными линиями, содержащими их. Правовая оговорка главы 1 относится к каждой главе, и не будет прицепляться к каждой следующей, что (как я надеюсь) последуют следом.
И наконец Томбойка -
Глава 1 - Дивное пробуждение
Раннее утро для Ранмы никогда не являлось любимейшим временем суток. Как минимум не должно было бы являться... но раз уж тело настоящего бойца не возражало против подъема... еже утренняя холодная вода не изливалась, драка с пандой не ожидалась, никаких падений в пруд с карпами после выбрасывания в ближайшее окно не происходило, то утра ныне (обычно) проходили спокойно... можно сказать даже мирно.
Моргнув, Ранма-чан потянулась, отводя кисти рук от ступней ног на максимально возможную дистанцию, для постороннего выглядя весьма по кошачьи, двигаясь от полностью расслабленного положения тела к вытягиванию в струнку, наслаждаясь игрой тренированных мышц. Зевок растянул во все стороны личико, могущее принадлежать невинной фее, но даже и больший из них не сумел бы заставить померкнуть его прелесть.
Она была счастлива. Счастлива, даже несмотря на пробуждение в женском теле. Более это ее не беспокоило. Сколько же времени она считала счастье единственной эмоцией, недоступной ей. Временами бывали моменты, когда эмоции играли с ней злую шутку, позволяя ей коснуться его, и затем стремительно унося прочь... буквально секунду назад счастье было рядом и вот уже нет. Танцует невдалеке, дразня вечной недостижимостью Но теперь... ныне она была абсолютно счастлива. Да, Хаос все еще являлся частью ее жизни, навеки лишая ее страха пред тем, чтобы оказаться обреченной на „заурядное” существование, но ныне у нее был кое-кто... вообще-то даже несколько людей, что связали свои жизни с нею, вторая ее половинка и их дочь. И теперь она была... да, она была счастлива.
Ранма чувствовала, как любовь всей ее жизни лежит рядом с нею, по теплу, исходящему от ее. Томбойка спала как убитая, и скорее всего даже и не заметила что ее уже нет под боком. Ранма-чан тепло улыбнулась, глядя на свою спутницу, единственную, с кем, как она надеялась, она была едина и телом и душой. Даже и теперь для нее сказать три простых слова, „Я люблю тебя” было непосильным делом, но она, хотя бы, все-таки сказала их. Гораздо проще было продемонстрировать это делом, и за последние несколько месяцев она наконец сумела побороть себя, и не противиться физическому выражению своей любви. Теперь она могла обниматься , сливаясь в страстном поцелуе на глазах у своих подруг, не краснея при этом до корней волос, а также без заикания с неконтролируемым бессвязным лепетом. Вообще-то, теперь другие смущались, когда Ранма энергично выражала свои чувства на людях, другие краснели и смущенно отворачивались. Порождаемые этим чувства были ошеломляющими, временами Ранма чувствовала себя сущей эксгибиционисткой... и это ей нравилось.
Приподнявшись на одном локте, подпирая подбородок ладонью, Ранма-чан, уставилась на сонную „ЕЕ томбойку”, и взор ее блуждал уделяя внимание каждой черточке, каждой частичке лица и тела ее возлюбленной, она могла заниматься этим целую вечность, никогда не уставая от этого.
Коротко остриженные волосы смешались и слиплись от пота, заработанного прошлой ночью, проведенной в занятиях любовью. Улыбка ее расцвела еще шире, когда она припомнила ласки, поцелуи и прочее, уделяемое ими друг другу. Это был не просто секс, они занимались любовью. Именно так. Ранма сознавала, что даже если бы он провели всю ночь напролет лишь держа друг друга в объятьях, то утром она все равно проснулась бы с улыбкой на устах, зная, что она любит и любима.
Несмотря на то, что временами Ранме-чан хотелось, чтобы ее возлюбленная позволила своим волосам отрасти, она сознавала всю маловероятность этого... и по правде говоря это ее особенно и не заботило. Она любила ее саму, а не ее внешний вид, хотя ее внешний вид был весьма недурственным.
Улыбка ее чуточку изменилась, смещаясь с теплой и любящей на... скажем так, плотоядную. Сколь долго Ранма опасалась близости, боялась обнажить свои внутренние чувства, сколь много молотов, пинков и ударов от Аканэ, или той или иной невесты ей пришлось перенести, едва не убивших ее способность любить, но все это было в прошлом. С тех пор на выросла и повзрослела.
Запутавшаяся в покрывалах их широкой постели, она выглядела столь прекрасной. Ранма-чан потянула еще чуточку, продолжая рассматривать ее, рассматривать это сильное, обнаженное тело, лежавшее во всей красе, едва-едва прикрытое измятыми покрывалами, скрывавшими достаточно его для того, чтобы пробуждать интерес, но недостаточно для того, чтобы скрыть ее тело целиком. Тряхнув головой, Ранма легла на бок, продолжая упираться локтем в простыни, смотря на нее и наслаждаясь моментом.
Во сне лицо ее возлюбленной было умиротвореннее, открытым и спокойным. Улыбка стала мягче, да, характерец у нее был еще тот, вне всякого сомнения, но она всегда была верной, была любящей, всегда рядом, всегда готовая помочь, разделить бремя, поддержать. Вспышки ярости никогда не длились долго, подобные летним штормам, громкие, мощные, но быстро приходящие и быстро исчезающие. И по мере того как их взаимоотношения росли и развивались, шторма разражались все реже, и все слабее и слабее... по мере того как Ранма научилась снимать ее гнев поцелуями и прочим, все стало просто здорово. Временами Ранма подозревала, что все эти вспышки являлись всего лишь напускными представлениями, попытками обозначить кажущуюся независимость.
Да, ныне все было совсем по другому, после очередной из своих истерик томбойка была на удивление рьяна в поисках прощения. Ранма познала на собственном опыте, что холодный прием зачастую значительно эффективнее громкого скандала или ругани. Ранма более не скатывалась до перепалок и оскорблений, предпочитая выражать свое неудовольствие другими способами.
Сомнительное выражение вернулось, когда Ранма припомнила их стычку прошлым вечером и то, насколько рьяно томбойка пыталась заслужить „прощение”. Склонившись, Ранма-чан нежно поцеловала человека, с которым она собиралась провести вечность, в ухо, легонько выдохнув сразу же после начального поцелуя, тихо наблюдая как ее возлюбленная розовеет, продолжая спать и одна из ее рук уходит вбок, как бы ища кого-то... и это кем-то была она, была Ранма. Да, временами они могут скандалить, но в действительности Ранма никогда в жизни не могла долго злиться на кого бы то ни было. Даже бригада невест ныне была прощена, хотя они об этом и не знали... ну-у, все за исключением одной, и эту одну она не желала больше видеть. Никогда.
Поцелуи Ранмы легонько прошлись по щекам возлюбленной, два или три поцелуя, прежде чем она нежно коснулась губами ее губ, и еще, прежде чем вздохнуть и выскользнуть из постели. Боец бесшумно прокралась к шкафу, облачившись в мешковатые штаны и рубашку. Одежду, позволявшую ей свободно двигаться, практикуя свое Искусство еще до того, как остальные проснутся. Молниеносный взгляд, брошенный на будильник подтвердил - 5:30 - задолго до того, как дом начнет просыпаться. У нее остается достаточное количество времени на то, чтобы потренироваться, прежде чем заняться завтраком.
Ранма скривилась, припомнив последний раз, когда она опоздала и вернувшись, застала томбойку готовящей... ладно, скажем так, пытающейся готовить. Несмотря на явный прогресс, и то, что ныне ее еду нельзя уже было относить к разряду промышленных отходов, назвать ее вкусной можно было лишь из снисхождения, и уж, по крайней мере, до Ранмы ей было еще расти и расти.
Еще одно перемена в жизни бойца. Ранма нравилось готовить, и после нескольких лет практики она стала на удивление хороша в этом. Не настолько хороша, как, скажем Касуми Тендо, но с каждым днем приближаясь к этому непоколебимому идеалу. Хмурое выражение лица вернулось вновь, она скучала по старшей Тендо, до невозможности, письма и электронная почта не заменяли утренней улыбки Касуми, но поскольку ныне она уже не жила в Нериме, ей довольно редко доводилось увидеться с то, кого она любила и считала свей старшей сестрой.
Она бросила последний взгляд на спящую девушку, прикрытую покрывалами, прежде чему выскользнуть за дверь. Неслышно ступая, она двинулась через зал, в сторону спальни их дочери. Осторожно открыв дверь, она проникла внутрь. Как и ожидалось, она все еще спала... выглядя во сне очаровательной до невозможности, разметавшись по всей постели и тихо посапывая. Личико ее дочери, обрамленное темными волосами, выглядело таким прелестным и одновременно столь хрупким, но они верили в неукротимую силу ее духа, скрывавшуюся в столь хрупком теле, и в то, что она справиться со столь непосильным бременем, свалившимся на нее.
Нацарапав небольшую записку, дающую знать остальным о том, что она вскоре вернется, Ранма покинула дома, направляясь к близлежащему парку. Небольшая пробежка, и она на месте. Несмотря на то, что на улице было еще темно, Ранма не опасалась, что кто-нибудь побеспокоит ее. Несколько месяцев назад несколько громил неожиданно решили чуточку поразвлечься, обнаружив Ранму-чан в парке, но вовремя прибывшая „скорая помощь” и некоторое время в госпитале быстренько убедили их не мешать хрупкой девушке в парке... и они сами позаботились о том, чтобы донести эту жизненно важную информацию до всех своих знакомцев.
Закрыв глаза, Ранма начала первое из нескольких ката, растворяя себя в Искусстве. Не смотря на то, что для любого зеваки она выглядела полностью ушедшей в себя, чувства ее ныне пребывали на пике своих возможностей, несмотря на то, что все движения были отработаны до автоматизма. Движения перетекали друг в друга, по мере того, как она продолжала свою тренировку. Простейшие ката для разминки и растяжки мышц, для разогрева, сменялись более сложными видами, столь обожаемыми ею. По мере того как она двигалась, нанося удары руками, ногами, танцевала вокруг своего невидимого оппонента, казалось, что время утратило какое-либо значение, размывшись в полосу. Быстрый и неукротимый поток, в котором она не просто практиковала свое искусство, она сама становилась Искусством.
И затем она закончила, дыша спокойно и размеренно, невзирая то, что только что прогнала свое тело сквозь безумно выматывающую встряску, и поклонилась своему призрачному врагу, обрисовывавшемуся лишь ее движениями, после чего направилась домой. Домой... одна мысль об этом, одно это слово, пробуждало радость в ее душе. Дом... да, правду говорят, твой дом там, где твое сердце, и ныне дом манил ее к себе.
Быстрый душ, новая смена одежды и Ранма вернулась на кухню, ставя рис на огонь и вытаскивая три коробки под бенто. Она ощутила движение еще до того, как услышала его, ее ки настолько сливалось с ва этого дома, что для того, чтобы осознать то, что ее семья встает, собираясь начать свой новый день, слух ей был не нужен.
Ранма услыхала легкую поступь дочери, приближающейся к кухне, и затем тихий, смущенный ее голос, приветствующий ее.
- С добрым утром, Мичиру-мама. Папа еще в постели?
Ранма ласково улыбнулась, глянув на нее, в своей пижаме, все еще потирая сонные, заволокшиеся дымкой фиолетовые глаза, она выглядела такой очаровательной. - Да, Хотару-чан. Она пока еще не вставала... почему бы тебе не поднять ее и не проверить, не поднялась ли и Сецуна-мама тоже?
Ранма, или как ныне она себя называла Мичиру, легонько нахмурилась, думая об третьем члене их „семьи”. Сецуна, или Сэйлор Плутон временами по прежнему пугала ее. Несмотря на то, что Плутон ни разу не говорила напрямую о том, что осведомлена об ее прежней жизни, намеки, бросаемые время от времени, пробуждали ее величайший страх того, что однажды Харука узнает о том, что некогда она была мужчиной... и несмотря на то, что она знала, что Харука любит ее, Мичиру боялась раскрытия этой тайны больше чем чего-либо другого.
Демоны - запросто, юмы - без проблем, спасение мира... ну-у, иногда с проблемами, но само по себе, ничего такого уж страшного, страх провала - да, страх смерти - нет... но то, что Харука может оставить ее, этого она боялась гораздо больше, чем просто смерти...
Авт. Прим. - при описании действий Ранмы, имена Ранма и Мичиру будут использоваться на равных началах, хотя, полагаю что Ранму я буду использовать чаще. Когда она думает о себе будет использоваться Ранма или Ранма-чан. Разумеется, другие будут использовать имя той, с кем, как они полагают, они разговаривают.
Глава 2 - „В гости к старым друзьям”
Завтрак, для данного дома, был довольно тихим событием. Описать Харуку и Сецуну как ранних пташек, радостно щебечущих по утрам, мог лишь человек чрезмерно перебарщивающий со своим сарказмом. До тех пор, пока они не заполучали свою вторую (а временами и третью) чашку кофе, их вообще людьми счесть было нельзя, по крайней мере с точки зрения Ранмы. Этим утром, впрочем как и обычно, тишина нарушалась лишь стуком посуды и периодическим шелестом газетных страниц. Разговора, выходящего за пределы обычных утренних приветствий, практически не существовало, по крайней мере до тех пор, пока с едой не будет покончено.
- Мичиру-мама, проводишь меня сегодня до школы? - тихо спросила девочка. Несмотря на то, что она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал как обычно, что-то такое в ее голосе подсказало Ранме, что дочь ее чего-то боялась, или опасалась, или нервничала, или все сразу, оптом.
Разумеется, то что Хотару гоняла еду по тарелке, вместо того, чтобы съесть ее, тоже служило своего рода неявным знаком. Инстинкты, отточенные испытаниями „материнства” принялись подавать сигналы. Хотару явно была расстроена, или обеспокоена чем-то. Ранма испустила вздох, в очередной раз радуясь тому, что в облике Мичиру наконец-то превозмогла мастерство создания „маски”. Именно так она называла то безмятежное выражение, обычно видимое на ее лице. Маска, хранившая ее страхи и сомнения внутри, не показывая их окружающему миру. Лицо - „открытая книга”, которым она отличалась будучи Ранмой, ныне ушло, и сейчас на нем не отразилось ни следа беспокойства и озабоченности, вызванных тоном, с которым Хотару обратилась к ней. Вместо этого лицо Ранмы продолжало оставаться безмятежным, элегантным, спокойным обликом, превосходно укрывавшим все ее чувства.
- Конечно, Хотару-чан, - отвечала Ранма, и капелька беспокойства мелькнула в ее глазах, не затронув лица. - Я с удовольствием с тобой прогуляюсь.
- Могу отвезти, - бухнула Харука, явно пропустившая сигналы, неосознанно демонстрируемые Хотару, - И ты не устанешь, добираясь до школы пешком.
Внутри себя Ранма смеялась, но выражение ее лица не выпустило ни капли наружу. ~ Бака томбойка...~ протянула она про себя, но даже обзывая ее, она чувствовала, как любовь к ней переполняет ее. Однако, невзирая на веселье при виде очередной бестолковости Харуки, Ранма приметила выражение, промелькнувшее на лице ее дочери. Что бы там ни беспокоило юную сенши, Хотару явно не была готова говорить об этом в присутствии Харуки-папы и Сецуны
И как будто призванная в мир живых одним мыленным упоминанием ее имени, Сецуна опустила газету, которой отгораживалась от остальных членов семьи. - С тобою все в порядке?
- Да, Сецуна-мама. - отвечала Хотару, отчаянно пытаясь выглядеть невозмутимой, в чем, с точки зрения Сецуны и Ранмы блистательно провалилась, впрочем Харука, кажется купилась... по крайней мере, пока.
- Ты в это уверена? - продолжила Сецуна. Несмотря на то, что говорила она с Хотару, глаза зеленоволосой сенши не отрывались от сенши Нептуна. Факт который не минул внимания Ранмы.
- Если тебе захочется с нами поговорить, то мы всегда тебя выслушаем. - малозаметная пауза, и глаза Плутон сузились - Есть время хранить секреты и есть время делиться ими...
Не особенно и удерживаемое фырканье и резкий смешок прервали ее. Харука ткнула пальцем в сенши Плутона. - Время делиться секретами, Сецуна? Что, настало время поделиться твоими? Говорила плита чайнику, мыться чаще надо...
- Ты узнаешь все, что нужно, когда настанет должное время. - отозвалась Сецуна, автоматически уходя в глухую защиту.
Старшая из сенши откинулась на своем стуле, и сделав большой глоток кофе, - продолжила, - Однако, секреты, скрываемые долго, могут являться чем-то большим, чем просто секретами.
- Сецуна, загадочная как обычно. - нарушила Ранма безмолвие. ~ Но мне все еще нужно дать ответ Хотару и Харуке ~
- Не думаю, что машина нам понадобится, - ответила Ранма, поворачиваясь к своей дочери, - полагаю, что небольшая прогулка нам не повредит. - Она явственно различала облегчение, отражавшееся в этих огромных фиолетовых глазах.
- Но ты потом пропадаешь на все выходные и я думала, что мы... - забормотала Харука.
- Я найду тебя в школе, - тепло улыбнулась Ранма - и не отпущу до самого утра, так что сегодня ты ведешь меня ужинать.
- Ужин. - булькнула светловолосая томбойка, чувствуя, что контроль над ходом разговора, и над всей ситуацией в целом, стремительно уплывал из ее рук.
- Разумеется. Ужин, танцы, и затем. Может быть, мы найдем, чем развлечься самостоятельно. Ты же знаешь, что вечером придет Чиби-Уса, и детишки умотаются настолько, что будут спать как убитые, и мы их вовсе не побеспокоим, а Сецуна уже сказала, что вернется очень поздно. - Улыбка Ранмы в данный момент была более чем просто широкой, и гораздо, гораздо менее невинной, чем вы могли себе даже предположить.
- Мама! - в этот раз от смущения булькала Хотару.
Харука лишь вздохнула. Да, судя по всему ей самой судьбой написано вечно проигрывать в подобных ситуациях. Иногда, возможно она и могла настоять на чем-либо своем, если у Мичиру еще не было своего сложившегося мнения. Однако когда возлюбленная с волосами цвета морской волны упорствовала, раз и навсегда придя к решению, каким бы ничтожным он не было, то один взгляд ее синих глаз, и тонущая в них Харука оказывалась на лопатках. Мичиру всегда находила какой-либо способ обойти все ее аргументы.
- Да, говоря о секретах, ты так и не сказала, чем ты собираешься заниматься на этих выходных, - в отчаянии попыталась сменить тему разговора Харука. Вполне возможно, что дымовая завеса сработает.
Ранма улыбнулась, - Ничего такого особенного. Навещу нескольких старых друзей.
- Друзей? Надеюсь, что они не окажутся твоими старыми подружками, - поддразнила ее Харука. - Или я отправляюсь с тобой.
- Не стоит. По крайней мере, не в этот раз, - зловеще заметила Мичиру, - В этот раз я собираюсь повидаться с парой моих старых учителей. Вряд ли тебе это будет интересно. - Ранма осознавала, что ее слова смело могут идти по категории самое большое преуменьшение года, хотя и не по той причине, о которой думала Харука. Ее „сенсей” может и не выжить, если Харука отправится с нею и будет вести себя как обычно.
- О, ну ладно, увидимся в школе. - согласно кивнула Харука, вставая из-за стола. Несмотря на то, что ей нравилось слушать игру Мичиру, томбойка не имела никакого желания сидеть и слушать часами нудные разговоры о музыке, которые Мичиру будет вести со своими старыми сенсеями.
Ранма улыбнулась, наблюдая за тем. как Харука подбирает свой портфель. Даже в мужской школьной форме, которую Харука носила несмотря ни на что, с ее точки зрения она была прекрасна. Улыбка стала шире, по мере того, как она обдумывала сказанное ею Харуке. Все, сказанное ею было правдой, истинной, 100% правдой. Однако, это также являлось 100% обманом.
- О, и еще, Харука...
- Да, Мичиру?
- Я забрала твой смокинг из чистки. Вечером мы идем к Чизуме.
Харука сглотнула, заметно побледнев, - К Чизуме? Да никогда в жизни мы не сумеем заказать там столик, в такие-то сроки...
Смех Ранмы рассыпался колокольчиками - Заказан еще неделю назад. Я знала, что ты будешь дуться, если мы не устроим что-нибудь особенное перед этими выходными. - поддразнила ее она.
Смех не умолкал, а ее возлюбленная несколько секунд подряд мерила ее возмущенным взором, прежде чем не выдержать и не ухмыльнуться в ответ.
Улыбка Ранмы вновь стала шире, по мере того, как она обдумывала все те перемены, что произошли в ее новой жизни. Все сработало даже лучше, чем можно было даже себе представить, когда она, много лет назад, делала свои первые шаги на том пути, что привел ее к этому. Ей столь многое узнать, все так изменилось, теперь, ныне она могла уже обуздывать свои жизнь, держа ее под контролем, по крайней мере, иногда, хотя даже и в новой жизни были свои сюрпризы, к примеру - Сэйлор Нептун.
- Мама... - шепотом вмешалась Хотару, явно изумленная и пораженная происходящим, - Как это у тебя так получается, заставлять Харуку-папу делать все, что тебе хочется?
- Ну, я же лучше всех... - отвечала ей Ранма, и в глазах ее прыгали лукавые огоньки, ... много в чем.
Хотару вздохнула, - Хотелось бы мне... - она умолкла.
Придав своему лицу серьезное выражение, Ранма обняла свою дочь, - В чем дело, лапочка моя?
- Мама! - слабо запротестовала Хотару.
- Да, да, знаю, Хотару, знаю. Ты больше не ребенок, но для меня, ты все равно всегда останешься моей маленькой девочкой.
Выпустив ее, Ранма с помощью ее убрала посуду со стола, и вскоре они уже направлялись в школу.
Поглядывая на свою дочь, Ранма терпеливо ждала, пока она заговорит. Она знала, что что-то ее гнетет, но также знали и то, что она сама должна начать, и что бы не беспокоило Хотару, это ей придется справляться с этим. Она вспомнила вновь, каково это, когда живешь лишь по указке других и именно так, как тебе указывают.
Они прошли уже два или три квартала, в молчании, когда Хотару наконец заговорила. Несмотря на то, что на улице стоял прелестный, ясный и солнечный весенний денек, но они просто не замечали этого, поглощенные другими мыслями.
- Мичиру-мама?
- Да, Хотару?
- Как ты считаешь, хоть кто-нибудь любит меня?
Несмотря на то, что слова эти были произнесены тихо и мягко, Ранма отчетлива услышала скрывавшуюся в них боль.
- Ты же знаешь, что Харука и я обе любим тебя, и Сецуна тоже, и Чиби-Уса, и Ами, Рэй, Макото, Минако, Усаги, Мамору... мы все тебя любим.
- Вы должны... - голос Хотару сорвался, стоило ей только начать.
- Нет, не должны, - прервала ее Ранма, - Когда мы с Харукой впервые... - Ранма сделала паузу, подбирая нужное слово - ... начинали, мы просто делали то, что могли, невзирая ни на что. Может быть не все у нас получалось так хорошо, как сейчас, но мы все равно делали. И теперь мы любим тебя такой, какая ты есть, а не из-за того, что ты можешь.
- Это просто слова. Все ненавидят меня. Дети в школе меня ненавидят. Все говорят что я урод... что я монстр, потому что умею лечить людей. Они меня или боятся, или не обращают внимания, или обзываются. - последняя часть ее фразы была близка к плачу, боль и мучения наконец прорвались наружу, - И они все правы, я и вправду урод, я с самого начала была уродом.
- Прекрати немедленно. - Голос Ранмы был холоден как лед, обрубая начисто все эту жалость к себе и самоглодание.
- Но... но я... - плач продолжался. - Нормальные люди не могу делать то, что делаю я...
Понизив голос, и оглянувшись по сторонам. Убеждаясь, что никто не может их услышать, Хотару продолжила - Это даже не магия сенши, я сама по себе такая. Я сама могу лечить, Сатурн я или нет.
Ранма встала на месте, притиснув к себе маленькую сенши в яростном объятии. - Никогда, НИКОГДА не зови себя монстром. У тебя дар, ценный дар, который нужно лелеять, и тебе определенно не стоит подавлять его, пытаясь быть как все... Я же этого не делаю?
- Но...
- Слушай меня внимательно. - перебила начало очередного плача Ранма. Стиснув Хотару еще раз, она мягко отвела ее от себя на расстояние вытянутых рук, но не позволяя уйти, и вместе с нею промаршировала к зеркальной витрине, магазинчика, стоявшего на углу.
- Что ты видишь? - Ранма указала на отражение Хотару в витрине.
- Себя. - тихо ответила Хотару.
- А теперь я расскажу тебе, что я здесь вижу. Я виду здесь девушку, красивую молодую девушку. - растрепав ее волосы, Ранма продолжала, - Смотри внимательнее. Ты - красива, и в ближайшие пару лет станешь еще красивее. Все в тебе красиво. У тебя прекрасные волосы, а глаза твои...
- Они тоже странные, - запротестовала Хотару, - они фиолетовые.
- Да, так и есть, и чудесного оттенка, кстати. Знаешь, когда ты улыбаешься, они светятся. Ну и что, что они не такие как у всех? - Сделав паузу, обдумывая дальнейшие свои слова, она мягко улыбнулась ей. Она знала, что до начала своей новой жизни, окажись она в подобной ситуации толку бы от нее не было вообще. Черт, с учетом знаменитой старой проблемки „язык-впереди-мозгов” она сделала бы все только хуже. - Так, теперь погляди на меня.
И вновь Ранма указала на окно. - Гляди на меня и рассказывай, что ты видишь.
Вздохнув, Хотару проигнорировала людей, идущих мимо них, и принялась рассматривать отражение своей мамы.
- Я вижу тебя, - нерешительно отозвалась она.
- И что ты видишь во мне, когда на меня смотришь? - мягко поинтересовалась она, - Насколько „нормально” я выгляжу?
Дернув за локон своих аквамариновых волос, Ранма принялась крутить их вокруг пальца, ожидая ответа.
- Ну-у... - поколебалась Хотару, - Ты очень красивая, мам. - увильнула она от ответа, чуточку покраснев.
- Спасибо Хотару, но ты все еще не ответила на мой вопрос.
- Ну-у, цвет твоих волос не совсем обычный... но это же другое...
- Почему?
- Ну, мам, ты же красишь свои волосы. Ты сама выбрала цвет.
Рассмеявшись, Ранма ответила, - Ну, может и так, но „нормально” ли это?
- Вообще-то, нет, - признала Хотару, - Но ты можешь сменить цвет, если захочешь.
- Да, смогу. Но знаешь ли ты каков на самом деле цвет моих волос?
- Нет, мам, не знаю.
- Рыжий. Они рыжие, ярко рыжие, огненные. Это „нормально”? Есть ли в твоей школе девочки натуральными рыжими волосами?
- Нет, мама, но это же совсем другое. Рыжий - это нормальный цвет волос, а лечение людей нет, и я не могу выбирать хочу я лечить или нет. Это просто что-то, что я могу.
- Может и так, - признала Ранма - Так, что насчет моих глаз. Насколько нормальны для Японии синие глаза?
- Не очень, - признала Хотару, - Но это все равно по другому. Необычно, но не тоже самое. Люди не боятся тебя из-за них. - Покраснев сильнее, она добавила, - Харука-папа говорит что это экзотично.
- Да, дорогая, а твои глаза фиолетовые. Мне нравится цвет твоих глаз, и в один прекрасный момент кое-кому еще он тоже будет нравиться.
- Может быть. - неохотно уступила Хотару. - Но это не ничего не меняет с моими способностями к лечению. - и вновь она захлюпала носом. - И из-за этого никто не хочет со мной общаться. Все думают, что я урод.
Ранма сжала ее покрепче, бережно, но крепко удерживая свою дочь.
- Хотару, дорогая, ты не урод. - Ранма продолжала думать. Ей нужно было срочно придумать что-нибудь, чтобы убедить свою дочь в правоте своих слов и в кретинизме ее одноклассников.
- Когда ты исцеляешь кого-нибудь, что ты чувствуешь?
- Ну, мне это нравится, и мне становится хорошо. Но это когда я Сэйлор Сатурн. Все знаю, что сенши обладают силой и никто тогда не боится моей способности исцелять. Они просто думают что это магия или что-то вроде.
- Может и так. Но ты все равно можешь исцелять людей и делаешь это. Вряд ли это делает тебя человеком, которого нужно бояться.
- Но они БОЯТСЯ! - и страдание вернулось вновь. - Они боятся, и они ненавидят меня.
- О, Хотару, - и вновь Ранма одарила ее объятьями. - Полагаю, что тебе стоит удостовериться, что быть другим не всегда так уж и плохо. Хотя зачастую так кажется.
Вытащив свой Сэйлор коммуникатор, Ранма связалась со своей возлюбленной, тихим голосом заговорив в него, стоило Харуке подать голос.
- Любовь моя, сегодня я в школу не приду. Хотару и мне нужно сходить кое-куда.
Пауза. - Нет, все в порядке. - ответила Ранма. - Я собираюсь познакомить ее с парой своих старых друзей... нет. Ты их тоже не знаешь... да, все будет нормально, думаю, что день отдыха ей не повредит. - с дьявольской улыбкой Ранма отвечала на следующий вопрос блондинки, - Нет, сегодняшний ужин это не отменяет. Мы вернемся назад как раз к тому времени как ты вернешься домой.
- Мам? - поинтересовалась Хотару, - К кому мы идем?
- К моим старым добрым друзьям. - с улыбкой уклонилась от ответа Мичиру, - Думаю, что тебе они понравятся.
Без каких-либо дальнейших объяснений Ранма развернулась и пошла прочь от школы в сторону их дома. Надо было сделать пару звонков в школы, ее и Хотару, и дать им знать, что их сегодня не будет.
* * *
Чуточку позже, после быстрой прогулки до дому, переодевания, и после череды телефонных звонков, для того, чтобы проверить, на месте ли старые знакомые, мать и дочь направились с месту назначения. Еще чуть-чуть и она вновь увидится со своими старыми друзьями, друзьями, которых она уже два года не видала.
Она надеялась, что кое-какие из ее „старых друзей” прямо сейчас в школе, как им и положено, иначе данная познавательная поездка для Хотару окажется чуточку более информативной, чем Ранме хотелось бы. По прежнему пребывая в сомнениях, стоило ли ей это делать, Ранма осознавала, что паре ее знакомых в Нериме не повредит глянуть на способности Хотару, и знала, к кому следует отправиться в первую очередь. Они не только не испугаются ее умений, но и примутся поощрять ее пользоваться своим даром чаще. В свою очередь, знакомство с менее „нормальными” людьми чем она, продемонстрирует Хотару, что она в это не одинока.
Ничуть не мешало этому, и даже скорее служило добавочным, немаловажный фактором то, что она и сама отчаянно желала с ними повидаться. Ранма планировала нанести им визит в конце недели, в составе намеченных ею на выходные мероприятий, тех самых, о которых Сецуне и Харуке знать не стоило. Мероприятий, которые должны были вернуть ей часть ее старой жизни, жизни Ранмы назад, и позволить ей, наконец, открыто практиковать Искусство, которым она занималась большую часть своей жизни. В то время как Искусство более не являлось для нее всем, для нее оно значило многое, и ей не очень-то хотелось прятаться и дальше. Она продолжала тренировки, и теперь, по прошествии стольких лет, оказалась даже в лучшей форме, чем в те дни, когда она победила Саффрона. Тренировочные походы скрывать было несколько сложновато, по окрестности уже расходились слухи о молодой женщине, обладающей невероятным мастерством и не входящей ни в одну из местных школ боя.
Искусство составляло в ее жизни большую, (и по большей части скрытую от глаз других) часть. Слабенькая, малозаметная хмурость мелькнула на ее лице, стоило ряду не самых приятных мыслей всплыть у ней в голове. Неожиданное условие, поставленное Хаппосаем, прежде чем оказать им помощь. Она поклялась никогда не использовать на людях стиль Непрерывной Адаптации, до тех пор, пока не победит старого извращенца. Разумеется, с тех пор она тренировалась по руководством и других сенсеев, и кое-кто из них вытер бы пол Хаппосаем не задумываясь. Старый священник Масаки был одним из них. Он учил ее и мечному и рукопашному стилю, благодаря ему она, наконец, избавилась от достойного лишь сожаления заблуждения - оружие, взятое в руки вовсе не делает тебя слабаком. Да, если ты не тренирован в должной мере в обоих стилях, это правда, но против мастера такого уровня как старый хранитель храма Масаки это очень опасное заблуждение. Лишь по прошлом году она, наконец, достигла уровня, на котором Масаки-сенсей счел ее достойной „выпуска”, как он сказал.
Поединок с Хаппосаем был назначен на эти выходные, и она дождаться этого не могла. Ранма надеялась, что старый пердун сдержит слово и не скажет ничего Набики. Если б та знала, насколько эти выходные окажутся примечательными... Несмотря на то, что ее отношения к Набики существенно улучшились за несколько месяцев до ее исчезновения, она так и не знала, что именно известно „Снежной Королеве” школы Фуринкан. Она предложила Касуми решать самой.
- Нерима?!! - воскликнула Хотару, - Мама. Но что мы тут делаем? Ты знаешь кого-то, кто здесь живет? - уже более робко она добавила, - А это правда, что говорят о Нериме?
- Да, - ответила Ранма разом на все ее вопросы, пока их поезд приближался к станции. - Не волнуйся, Хотару-чан, все будет хорошо. - более хмурым тоном она добавила, - Уж я-то об этом позабочусь.
В принципе, добираться электричкой от Джуубана до Неримы было не так уж и долго, и вскоре Хотару обнаружила себя на улицах известной (иногда печально) Неримы. Достославное место проживания уймы мастеров боевых искусств, способных на невероятное, если верить Макото. Юпитер считала себя спецом в боевых искусствах, как и Харука, и в то время как обе они относились довольно скептически к расписываемым деяниям жителей Неримы, безоговорочно отвергать их они не спешили. В конце концов, они и сами были Сэйлор сенши, и после того, как ты стопроцентно убежден в том, что махо седзе, бьющиеся за любовь и правосудие существуют, вряд ли ты станешь подвергать сомнению и другие истории о необычных людях. Но тем не менее, истории, выходящие из Неримы, были явно раздутыми. Ни один человек, без помощи магии, не способен на те вещи, что расписывались в городских легендах. Гигантские разряды ки невозможны, по крайней мере обычные люди такого не могут.
Глаза Хотару, округлившиеся до невозможности, занимали ныне большую часть ее лица. Следуя за своей мамой, она обнаружила, что та точно знала, куда направляется и двигалась напрямик с своей, ей не ведомой ей, цели.
Повсюду девочка видела обломки и неоконченные попытки ремонта. Это напоминало ей некоторые из кварталов Джуубана после боев с Негавселенной. Несмотря на то, что большая часть зданий, мимо которых они проходили, была чистенькой и опрятной, следов, оставшихся от побоищ, была уйма. Заплатки нового асфальта усеивали дорогу, некоторые из зданий, или частей их, явно уже встраивались или восстанавливались позже основного строительства.
- Да, Хотару-чан, так оно и есть. Все эти повреждения нанесены в ходе боевых дуэлей. - ответила на незаданный дочерью вопрос.
Хотару обратила внимание, что чем дальше они углублялись в район, тем чаще им попадались эти следы. Все выглядело так, будто они приближались в местонахождению основной причины всего этого.
И наконец Ранма остановилась у небольших деревянных ворот в изрядно потрепанной стене. Табличка, висевшая рядом, была явно не новой и повидала всякое, но все еще исполняла свой долг, оповещая любого зрителя о том, что именно здесь находится додзе школы Тендо Боевого Искусства Непрерывной Адаптации.
Приступ ностальгии охватил Ранму, стоило ей войти во врата. Это место навевало массу воспоминаний, и хороших, и плохих... Больше года оно было его домом, до того, как все изменилось. Первый ее настоящий дом после десятилетнего „тренировочного путешествия”, устроенного Генмой. Ныне Ранма более не рассматривала толстого Саотоме как отца, если ей и хотелось о нем вспомнить, он всегда был просто Генмой, если у нее не находилось слов покрепче. Слов, которые не стоило употреблять в присутствии Хотару. Для нее, самолично, можно сказать отождествление тупой панды как своего отца являлось древней историей, забросанной десятилетиями песчаных наносов.
Исподволь расширяя ки, Ранма убедилась, что за интервал времени, прошедший между ее звонком Касуми и данным моментом так никто в доме и не появился, хотя она была несколько озадачена тем, что самой Касуми в доме тоже не чувствовалось.
* * *
Хотару с нескрываемым изумлением следила за своей мамой. Похоже было на то, что это место отлично знакомо Мичиру, но, насколько ей самой было известно, Мичиру, до этого, никогда не была в Нериме. И нем не менее, Мичиру прошла от станции прямо сюда, не обращая никакого внимания на дорогу и не спрашивая прохожих как и куда попасть.
Девочка следила за тем, как Мичиру поколебалась на пороге, прежде чем постучать в дверь, предварительно сделав глубокий вдох. Хотару знала, что-то тут не так, что-то происходит, и чем бы это ни было, мама явно нервничала, явно волновалась. Это было не нормально. Ее мама всегда была одной из наиболее спокойных и безмятежных личностей, известных ей. Кайо Мичиру, известную всем, всегда можно было охарактеризовать одним словом - „Изящество”, может быть, „Элегантность”, но сейчас... Кто бы ни жил здесь, он или они заставили треснуть вечную маску безмятежности, носимую мамой, и одно это заставляло Хотару нервничать еще сильнее.
Первые несколько секунд после того, как Мичиру наконец постучала, ничего не происходило. Обычные звуки пригорода - редкие машины, голоса немногочисленных прохожих, щебет птиц, ничего необычного. И затем Хотару услышала как врата за их спинами открылись, и легкие, быстрые шаги послышались сзади. Развернувшись, она увидала спешившую к ним девушку, примерно маминого возраста, облаченную в простое синее платье. Длинные каштановые ее волосы был увязаны в обычный, непритязательный хвост, пышный, расчесанный прядка к прядке, придававший ей донельзя очаровательный вид. Но самым главным из того, что выделяло ее из любых других девушек, привлекало внимание, являлась ее улыбка, теплая, добрая улыбка, которая не только отражалась в ее глаза, но и заставляла всю ее светиться изнутри. В руках у нее был небольшой пакет с продуктами лучше всех слов объяснявший ее отсутствие дома при их появлении.
Девушка застыла перед ними, и на лице ее мелькнула маленькая чуточка изумления, сделав ее и без того прелестное лицо еще прекраснее. Шок, испытанный Хотару при виде реакции девушки на их появление, заставил ее застыть столпом. Пакет, несомый девушкой, полетел в сторону, и та ринулась к ним, повиснув на маме, обхватывая ее руками, плача от радости и счастья.
Округлившимися глазами Хотару смотрела на то, как Мичиру-мама оказалась в крепких объятьях, при этом вовсе не Харука-папой. Мало этого, в ответ она и сама стиснула девушку еще крепче, и на лице ее виднелись дорожки слез - абсолютно неслыханное явление для вечно безмятежной сенши.
- Все эти месяцы я так по тебе скучала... - донеслись до Хотару слова девушки. Всхлип облегчения заставил слова прерваться, - Даже хотя я и узнала от тебя, Ран...
Слова ее были прерваны вновь, и глаза Хотару стали еще круглее, чем даже было возможно, когда ее мама мягко поцеловала девушку в щеку. - Ну, ну, Касуми. Ты же знаешь, мне нужно было уйти.
Голос ее матери, говорившей с этой девушкой был добрым, теплым. Таким, как если бы она говорила с нею... или это была бы Харука-папа... голос, которым она редко на ком еще использовала. Так кто же такая эта Касуми...? И что они здесь делают...?
* * *
Тендо Касуми торопилась из магазина домой, и с мягкой улыбкой на лице. Не той, обычной улыбкой, что обычно видна при взгляде на нее, той улыбкой, что служила маской, прикрывавшей ее истинные чувства. Нет, эта улыбка была настоящей, улыбкой расплывавшейся от уху до уха. Ранма обещала прийти к ней в гости. Как давно она нее не видела, и как же она по ней скучала все эти три долгих месяца.
Звонок Ранмы, хотя нет, МИЧИРУ, был несколько неожиданным. Сам по себе звонок и то был экстраординарным событием, поскольку в обычных условиях им давно уже приходилось ограничивать себя письмами и электронной почтой. Мало того, она пообещала привести с собою свою приемную дочь. Это было просто удивительно! В последнем письме Ран...Мичиру писала что собирается зайти к ним завтра. По плану, в воскресенье она должна была сделать то, что должно, и уже после этого, если все получится, они смогли бы побыть друг с другом вместе. Она так по ней скучала, так сильно...
Улыбка стала еще шире, стоило ей задуматься над всеми странностями в жизни Ранмы. Это этот Ранма... хотя нет, Мичиру... То, что для Мичиру являлось нормальной жизнью, для всех окружающих явилось бы хаосом и нескончаемым безумием.
Принявшись за чай и печенье, Касуми обнаружила, что ее сестра „Разрушитель кухонь”, как оказалось использовала всю корицу и мускатный орех в ходе своей последнего кулинарного подвига. Что самое интересное, она пыталась потушить овощи. Улыбка Касуми стала холоднее, когда на ум ей пришло прозвище младшей сестры. Хотя сама Касуми ни разу не использовал прозвище, которым Шампу одарила Аканэ, даже она вынуждена была признать, насколько метко оно на нее легло.
Обнаружив это, Касуми незамедлительно отправилась в магазин за печеньем. Она собиралась уложиться вовремя, но увы, по дороге ей попалось несколько знакомых, и увы, ничего не поделаешь, она опоздала, несмотря на то, что так отчаянно желала вновь увидеться с Ранмой.
На протяжении бессчетного количества лет Ранма являлась ее лучшим и самым дорогим другом. Как сейчас она все еще помнила свою первую встречу с Кайо Мичиру. Она тогда была в парке, а Мичиру просто подошла к ней и представилась. Они тогда тут же стали друзьями. Касуми помнила, как временами ей казалось, что для Мичиру она являлась открытой книгой, как будто она знала ее целую вечность. Лишь два года назад она узнала, насколько это было верно. Незадолго до того, как Ранма и панда прибыли в додзе, Мичиру показалась в последний раз. Во время того их разговора Касуми узнала ряд вещей, которые ей не хотелось бы и знать, и уж принимать тем более. Дикие вещи, рассказанные ей Мичиру, о невестах, о сверхмощных бойцах, старых извращенцах и амазонках. Касуми тогда сочла, что ее подруга или сошла с ума, или желает поиздеваться над нею. Они так долго были друзьями, и это ее серьезно ранило.
Через пару недель правда раскрылась, когда в предсказанный Мичиру срок, у них дома показались коренастая рыжеволосая девушка и толстая панда. Правда, сколь бы невероятной она и была, оказалось правдой, и это означало, что и все остальное будет так, как и было ей рассказано. Причина, по которой ей казалось, что она и Мичиру стали друзьями задолго до их знакомства, ... являлась простейшей. Потому что так оно и было.
Этот Ранма был неотесан и груб... необщителен и туповат, горласт, бака и урод, и многое еще можно было сказать о нем, многое... Но под всем этим, с самого начала Касуми видела мимолетные следы „ее” Ранмы, личности, для которой честь была превыше всего, личности, которая скорее пожертвовала собой, чем дала бы причинить вред своим друзьям.
То была их последняя встреча. Вплоть до сегодняшнего дня. Ранма сказала, что было бы слишком рискованно встречаться где-либо в Нериме. С тем количеством хаоса в ее/его жизни их наверняка бы обнаружили. Даже бы если этого не произошло, Хаппосай или старейшина Колон смогли бы отследить следы ее ки, с тем же исходным результатом. Ранма не желала этого до тех пор, пока не будет полностью готова разобраться со всеми своими проблемами по своему.
Улыбка Касуми померкла вновь, когда хмурая рябь прошла по ее лицу. Это было так тяжело, молчать и смотреть на то, как все остальные злоупотребляют ее доверием... измываются над ее другом, и ее/его телом также... Если бы не слово Мичиру, потребовавшей оставить все так как оно и идет, Касуми давно бы уже прекратила все эти махинации ее сестер.
Хуже всего была Аканэ, ее младшая сестра, которую она так любила, ненавидящая Ранму до глубины души. Касуми знала, что в школе ей приходилось нелегко. То, как к ней относился Куно и остальные парни школы было нехорошо, но ответная реакция Аканэ была нетерпимой. Вместо неприязни к тем, кто действительно обижал ее, Аканэ принялась ненавидеть всех парней в целом. Аканэ лесбиянкой не являлась, парни ей все-таки нравились, в достаточной степени, но определенную проблему это все представляло. Раз уж ее не интересовал ни один парень ее возраста, то как-нибудь, однажды она могла заинтересоваться и мужчинами постарше... чем она сама. Через несколько лет разница в возрасте лет в пять-десять будет не так уж и значима, но прямо сейчас Аканэ было семнадцать, (будет восемнадцать через пару месяцев) и ни малейшего признака того, что ситуация с нею могла бы разрешиться подобным образом, не имелось. Невзирая на все происходящее, даже после исчезновения Ранмы, Аканэ во всем винила его.
Набики тоже была в свое репертуаре, как минимум до эпизода с провалившейся свадьбой. После этого Набики попыталась компенсировать сделанное ею, и это на удивление неплохо у нее получалось. Сестра обнулила все его „долги”, и принялась спрашивать его/ее разрешения на фотосъемки, все попытки шантажа были прекращены. Если бы она бы уже не знала о том, что это произойдет, то пребывала бы в шоке.
Печальнейшей частью этого было наблюдать, как помимо всех этих изменений в поведении Набики начали проскальзывать моменты сожаления о том, что она своими руками лишила себя с Ранмой всех шансов. Чем больше средняя Тендо узнавала его, тем больше начинала его уважать и тем сложнее становилось не обращать на это внимания, используя его. По правде говоря, до инцидента с Саффроном и провалившейся свадьбы средняя дочь Соуна не осознавала этого, и к тому времени было уже поздно становиться для него чем-то большим, чем просто друг... по крайней мере за то время, что у нее оставалось. Ранма был к ней привязан, но скорее как к старшей сестре, чем как-либо иначе, и несмотря на то, что Касуми не сомневалась в предприимчивости своей сестренки, и в ее способностях заполучать желаемое, у нее просто уже не было время на то, чтобы сменить свой „сестринский” облик в голове Ранмы на что-либо еще... Все произошло так быстро...
Смешок сорвался с ее губ, когда она припомнила панику остальных, и свое спокойствие. Она знала, что остальные временами считают ее чрезмерно спокойной и не обращающей внимания ни на что вокруг себя, считают ее спокойствие чем-то чрезмерным. Причина же этого была еще более невероятной. Ее подруга Мичиру рассказывала ей все задолго до того, как все это происходило. Она знала наперед об Амазонках, о Рёге, и обо всех проблемах, что беспокоили остальных... Улыбка померкла вновь, когда пришла очередная мысль. Нет, не так. ПОЧТИ все внешне было нормально, но невзирая на то, сколь бы счастливой не выглядела Мичиру, ей не нравилось то как к Ранме относятся, и как он отчаянно ищет способ выйти из этого тупика, в который его завели клятвы и обещание, известные ему, ищет способ сделать так, чтобы и все остальные могли не пострадать при этом и жить дальше.
Касуми изумлено уставилась на врата додзе. Она настолько погрузилась во все эти мысли, что обратная дорога, казалось, полностью выпала из ее памяти. Открыв врата, он увидала пару молодых женщин, стоявших у двери. Более высокая из них как раз стучала в дверь дома.
Старшая дочь Тендо не имела ни малейшего понятия что произойдет с продуктами, если уронить их с размаху, и, по правде говоря, это ее и не волновало. Забыв обо вех этих приличиях и носимой маске безмятежности, она ринулась к Ранме, профессионально стискивая ее так, как Шампу и не снилось. Слезы текли по ее лицу, когда она прижималась к ней.
Плача, она забормотала, - Все эти месяцы я так по тебе скучала. Даже хотя я и узнала от тебя, Ран...
Ранма/Мичиру прервала ее, целуя в щеку.
- Ну, ну, Касуми. Ты же знаешь, мне нужно было уйти, - донесся до нее мягкий голос, голос, которого она так долго не слышала, голос друга, всегда бывшего рядом, готового выслушать и все обсудить, голос ее лучшей подруги.
И наконец, и явственным сожалением, Касуми выпустила ее, позволив ей наконец встать на ноги, и отодвинув от себя на дистанцию вытянутых рук, принялась внимательно ее изучать.
Мичиру явно выросла, став гораздо выше, и крепче, но все еще оставалась низенькой, гораздо ниже ее самой. Она была облачена в свободную зеленую шелковую рубашку, свободные темно-синие брюки и туфли без каблуков, в которых удобно и бежать и драться, удобную, практичную одежду, хотя и высокого качества. Прическа оставалась все еще той же - непривычный аквамариновый оттенок, делавший ее красоту более экзотичной и превосходно оттенявший глубины ее синих глаз. Опытным глазом Касуми отследила линию кружевного бюстгальтера, прячущегося под блузкой. Вне всякого сомнения Мичиру, и уж точно НЕ Ранма.
Дочь ее была в удобной лавандовой блузке и темно фиолетовой юбке. Одежда чересчур подчеркивала ее глаза, донельзя необычного фиолетового оттенка. Темные волосы обрамляли хрупкое лицо, выглядевшее хмурым и опечаленным. Она была прелестной, но той гордости за себя и радости, которую должна испытывать столь красивая девушка не было и в помине.
- Касуми, это моя дочь, Томоэ Хотару. Хотару, это мой друг, Тендо Касуми.
- Очень рада с тобой наконец познакомиться, Хотару, - отвечала Касуми, - Я видела фотографии, но в живую ты еще красивее.
Касуми тихо хихикнула, похоже, что энергичность их с Мичиру приветствия несколько ошеломила девушку. И неудивительно. Касуми знала, что Ранме/Мичиру все еще нравятся девушки, и предположила, что для Хотару их приветствие выглядело не совсем „обычным”.
Незамедлительно вернувшаяся сдержанная, правильная Касуми уважительно поклонилась своим гостьям. - Прошу внутрь, сейчас я принесу чая и мы сможем поговорить. Насколько я понимаю, вам хотелось бы, чтобы я помогла решить вашу проблему.