Geum.ru

Виктор Суворов. Советская Армия: взгляд изнутри

Вид материалаДокументы

Содержание


Обучение сержантов
Система исправления
Часть восьмая Офицерский состав
Сколько вы пьете в свободное время?
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16

Обучение сержантов


_ 1_

Солдаты радуются, когда их колонна добирается до новой дивизии - это говорит о том, что они будут служить, например, в 207-й мотострелковой дивизии, 34-й гвардейской артиллерийской или 23-й гвардейской танковой дивизии. Они знают и готовы к тому, что их ожидает. Но они серьезно встревожены тем, что они попадают в 92-ю учебную мотострелковую дивизию, 21-ю учебную мотострелковую дивизию или 66-ю учебную гвардейскую мотострелковую дивизию. Слово "учебка" имеет зловещий звук для новобранца. Правда, это означает, что он никогда не будет салагой, что над ним не будет стариков, вместо этого он станет сержантом через шесть месяцев, став для салаг и стариков богом и учителем. Но он знает и какую цену придется заплатить за это - шесть месяцев в учебной дивизии.

Ранее каждый полк учил своих сержантов. Кроме четырех или пяти батальонов и разных рот, каждый полк имел "полковую школу". Командир полка назначал своего лучшего командира роты ответственным за эту школу. Если характеристика офицера содержала слова «командовал в учебной полковой школе», это говорило, что на какой-то стадии своей службы он зарекомендовал себя, как лучший молодой офицер полка. Командир полка уделяет такое же внимание подбору командиров взводов для этой школы, а также посылает туда самых свирепых сержантов. Затем каждый ротный командир подбирает наиболее перспективных призывников и отправляет их в эту школу. Их обучение превратит их в настоящего держиморду, они вернутся в роту с сержантскими погонами и поведут своих солдат к славе.

Но в системе полковых школ был один недостаток. Разные национальности имеют разный темперамент и разные традиции. Советский офицер подтвердит, что лучше всего сержантами становятся татары. Украинцы - хорошие сержанты. Латвийцы неплохие. Русские, могут быть хорошими солдатами или хорошими офицерами, но не могут быть хорошими сержантами. Пусть простит меня великий русский народ, но это не только мое мнение, так говорит большинство советских офицеров.

Возможно, конечно, что все советские офицеры ошибаются, но все равно полковые школы принимают татар немедленно. Они берут украинцев и литовцев, но грузинам, русским, узбекам и азербайджанцам не находят места. А сейчас рассмотрим, что происходит, когда начинается мобилизация. Все дивизии, где бы они ни были расположены, призывают резервистов и пополняют вакансии. Затем формируются "невидимые дивизии". В это время наступает прозрение и понимание того, что в Татарской республике все резервисты - сержанты и нет других должностей. То же происходит в Украине и Литве. В других республиках, хотя все являются солдатами, сержантов нет совсем. В то же время, например Грузия, имеет отличных офицеров, но они не обучены как сержанты, потому что очень гордые, и это не позволяет им обращать внимание на маленькие ошибки. На таких ошибках концентрируется сержант - он должен видеть все и карать без всякого милосердия. Итак, как вы создадите дивизию в Грузии?

Генеральный штаб долго ломал голову над этой проблемой, но, наконец, принято радикальное решение распускающее полковые школы и создающее централизованное обучение - в учебных дивизиях.

_ 2_

Конечно, после этого новшества престиж сержанта и его власти упали. Если раньше каждый командир роты отправлял одного из своих молодых солдат и говорил ему: "Ты будешь сержантом", то теперь такого персонального отбора нет. Одна из колонн новобранцев приходит в обычную дивизию, а другая - в учебную, и это происходит совершенно случайно. Зато Генеральный штаб теперь знает, что при мобилизации, например, Грузии, необходимо призвать 105 тысяч сержантов из резерва, а есть всего 73 тысячи. Выход очевиден - в ближайшем будущем необходимое количество колонн из Грузии будет послано в учебные дивизии. Все, что требуется от Генерального штаба - это рассчитать, сколько сержантов требуется для ракетных войск, артиллерии или пехоты, и дать необходимые инструкции местным военным комиссарам о количестве людей, которых они должны направить в учебные дивизии.

Конечно, в пунктах этих инструкций Генеральный штаб не забывает обеспечивать постоянное смешивание наций для каждой дивизии.

_ 3_

Учебная дивизия имеет такую же организацию и вооружение, как и обычная боевая дивизия. Три самых важных батальона - разведывательный, связи и ракетный - являются боевыми единицами, которые аналогичны боевой дивизии. Все другие полки и батальоны дивизии имеют законсервированное вооружение и содержат дополнительную технику для учебных целей. Учебная дивизия не имеет постоянного состава, каждые шесть месяцев она получает десять тысяч новобранцев для обучения. После пяти месяцев жестоких тренировок ученики становятся сержантами и направляются в боевые дивизии для замены демобилизованных. Затем учебная дивизия получает другие десять тысяч, и цикл начинается заново. Таким образом, каждая учебная дивизия выпускает двадцать тысяч сержантов ежегодно.

Каждый обучающийся проводит в учебной дивизии половину первого года, затем получает назначение на должность и проводит оставшиеся восемнадцать месяцев на службе в боевой дивизии.

Учебные дивизии дислоцируются только на советской территории. Если в их зоне начнется война, в первую очередь они будут доукомплектованы, призовут резервистов, получат оружие с хранения, и будут действовать, как боевая дивизия.

Каждый из полков учебной дивизии учит сержантов на своем поле, в соответствии со спецификой обучения. Артиллерийский полк обучает 1500 сержантов артиллерии, инженерный батальон готовит 300 сержантов для инженерных войск с разными специальностями и так далее. Через учебную дивизию проходит очень много членов экипажей танков, таких как командиры, заряжающие, наводчики - весь младший командный состав, рядовым является только водитель. С тех пор, как новейшие советские танки не имеют загружающих, каждый член экипажа проходит через учебную дивизию. В артиллерии, соответственно, сержантов меньше. В пехотных частях с БТР есть один сержант на отделение, а в пехоте с боевыми машинами в отделение уже три сержанта. Обучение сержантов на разных учебных полях проводится в соответствии с требованиями боевой дивизии.

В учебных танковых полках первый батальон, обычно, готовит командиров танков, второй - наводчиков, и третий - заряжающих.

При выпуске все обучаемые сдают экзамены. Если они выдерживают испытания, как специалисты (артиллеристы, наводчики, радиооператоры и т.д.), то они получают звание старшего солдата (ефрейтора), а тот, кто сдал с отличием, становится младшим сержантом. Командиры орудия, танка и отделения становятся младшими сержантами, а те, кто сдал испытания на отлично, получают немедленно звание сержанта.

_ 4_

В учебной дивизии нет салаг или стариков. Все 10 тысяч новобранцев прибывают и покидают дивизию одновременно. Однако в дивизии есть свои сержанты, и их влияние в сто раз больше, чем у сержанта простой боевой дивизии. В боевой дивизии, если сержант не заискивает перед старослужащими, он будет, по крайней мере, уважать их и учитывать их мнение. В учебной дивизии, напротив, сержант просто доминирует над своими учениками, полностью игнорируя их мнение. Кроме того, командир каждого взвода в учебной дивизии, который руководит тридцатью или сорока молодыми солдатами, может оставить у себя двух, наиболее жестоких из них. Сержант в учебной дивизии, кроме того, знает, что у него не будет такой же власти в боевой дивизии. Поэтому, солдат, пока учится, затевает шумные ссоры и драки со своими товарищами, в надежде, что командир взвода его заметит и решит, что он - один из тех, достойных, которого можно оставить в штатах после прохождения учебного курса. Он не позволяет себе снизить агрессивность - если он не добивается успеха в учебной дивизии, его могут отправить в боевую дивизию, где он подвергнется такому же издевательству, поэтому он потратит дни и ночи, добиваясь порядка и дисциплины.. (Если, однако, это произойдет, он вскоре поймет, что ему лучше попасть куда угодно подальше от боевой дивизии, и, следовательно, ему приходится бить и унижать новобранцев).

Дисциплина в учебной дивизии невероятно строгая. Если вы в ней не служили, вам невозможно вообразить, что это такое. Например, вы некурящий, а ваш командир отделения курит. Каждый военнослужащий этого отделения носит в кармане сигареты и спички. Если сержант, разумеется, без всякой задней мысли, подносит два пальца ко рту, отделение понимает, что нужна сигарета. Десять учеников, как один, стремятся к нему, вытягивая пачки сигарет из карманов. Сержант размышляет, кого удостоить своим высочайшим вниманием в такой момент, и, наконец, он выбирает одну из предложенных сигарет. Удостаивая, таким образом, награды за недавнее выступление. Десять пачек сигарет исчезают во вспышке - на их месте появляется десять зажженных спичек, протянутых для использования сержанту. Сержант еще раз делает паузу, внимательно осматривая лица - кого вознаградить? Спичка жжет пальцы молодого солдата, который стоически переносит ужасную боль, несмотря на слезы, подступающие к глазам. Сержант принимает огонь у солдата, который стоит следующим и удовлетворенно уходит.

Каждый день сержант выбирает одного из стажеров и назначает его командиром. Стажер проводит день, изобретая мучения для своих товарищей. Если он выделится своей изобретательностью, то ему будет оказана величайшая честь - чистка сапог сержанта вечером. Между собой стажеры ведут тихий незримый бой, каждый день и каждый час за такую привилегию.

Власть развращает тех, кто ее имеет, и сержант учебной дивизии развращен, насколько это возможно. Он использует свою власть, чтобы влиять на подчиненных, постепенно превращая их в настоящих людоедов.

Служба в учебной дивизии - несбыточная мечта многих советских офицеров. В общем, считается, что в учебной дивизии можно не работать совсем. Но это не так. Я знаю это, потому что сам служил в одной из учебных дивизий. Работа здесь очень кропотливая. Правда, вы не учите своих подопечных - это делают сержанты. Правда, что каждый клочок асфальта вымыт и вылизан зубными щетками. Правда, полы в туалете блестят почти как сержантские сапоги. Правда, никакой сержант не переступит грань из-за страха быть отправленным в боевую дивизию.

Но зато количество самоубийств в учебной дивизии превышает количество в любой подобной группе. Если солдат вашего взвода или роты покончит с собой, в вашем личном деле появится черная метка. И эту метку вы ничем не вытравите. Каждый офицер, следовательно, постоянно следит за каждым стажером. Как только он заметит малейший признак того, что что-то не так, он должен принять меры. Он дает власть стажеру, у которого закончилось терпение и он готов покинуть взвод, перестрелять всех, в том числе офицеров и всех окружающих, успокоить его, и послать сильный импульс через молодое тело.

Но в состоянии ли вы уследить за всем этим? Можете вы направить его, чтобы наполнить его такой силой, что он отложит попытку самоубийства?

Система исправления

_ 1_

Говорят, что после революции русские стали рабами в кандалах. Многие полагали, что они, как и многие другие, до сих пор остаются в рабстве. Наполеон был один из тех, кто думал, что может завоевать страну, победив ее освобождением крепостных. Когда он вошел в Россию, то объявил манифест, освобождающий крестьянство от помещиков. Однако по какой-то причине русские крестьяне не приняли его, как освободителя, и игнорировали этот указ. Более того, они выступали против него, везде, где появлялась его армия. Наконец, они прогнали его с русской земли, невежественно отказавшись от его благодеяния.

Коммунисты провозгласили, что освободили русский народ. Но когда началась война, такие же русские приветствовали иностранных захватчиков цветами и восторженным гостеприимством. Что заставило их встать на такой путь, если они приветствовали даже Гитлера как спасителя и освободителя?

Советские войска сдавались Гитлеру полками, дивизиями, корпусами и армиями. В сентябре 1941 года, 5-я, 21-я, 26-я и 37-я армии сдались в полном составе и без сопротивления. В мае 1942 года весь Юго-Западный фронт, 6-я, 9-я и 57-я армии, 2-й, 5-й и 6-й кавалерийские корпуса, 21-й и 23-й танковые корпуса сдались в районе Харькова. Они воевали четыре дня и сложили оружие на пятый день. В то же время 2-я ударная армия сдалась на Северо-Западном фронте. Более того, они повернули оружие против коммунистов. Сдавались в плен солдаты, офицеры и генералы каждой национальности, хотя русских было гораздо больше, и количественно, и в процентном отношении общего населения страны. Русская Освободительная Армия это самая большая антикоммунистическая сила, которая была создана в годы Второй Мировой войны. Она состояла из жителей дореволюционной Российской империи. К концу войны в ней было примерно миллион русских солдат и офицеров, которые предпочли воевать против Советской Армии. Она могла быть гораздо больше, но Гитлер не давал искренней поддержки генерал-лейтенанту А. Власову, руководителю русского антикоммунистического движения. С невероятной близорукостью он приступил к кровожадной кампании террора против жителей оккупированных территорий. Если сравнить освобождение и коллективизацию, насаждаемые коммунистами, то его террор был относительно мягким, но это лишило Гитлера надежды стать поборником свободы.

Но и коммунисты не были идеальными. Они делали все возможное для возвращения своей силы и предотвращения разгрома Советской Армии. 13 мая 1942 года была создана зловещая организация "Смерш" - военная контрразведка, действующая отдельно от НКВД. Ее основной задачей, как было объявлено Берией 15 мая, являлась "Борьба с попытками возобновления Русской армии". В это же день был издан новый закон о заложниках, провозглашающий, что родственники советских граждан, которые вступили в РОА, должны быть заключены в тюрьму на двадцать лет или расстреляны. Днем позже было издано новое руководство для штрафных батальонов.

Штрафные батальоны уже существовали к тому времени, но не в таком виде, как сейчас. Многие из них были даже не похожи на те, что предлагались. Их окончательная форма была определена в мае 1942 года. Были утверждены оригинальные предложения, и они не изменились с тех пор. Давайте рассмотрим их поближе.

_ 2_

Старая русская армия имела хорошие традиции: если солдат шел на войну, то он обязан сражаться как лев. Если солдаты думали, что война несправедлива и не является необходимой для русских людей, они просто втыкали штыки в землю и шли домой. Это они сделали в 1917 году и это они сделали в 1941 году. Миллионы советских солдат не видели смысла в защите коммунистического режима. Доказательством, что это мнение было широко распространено, было показано армией, поднявшей вверх руки. Такое же мнение было у сотни тысяч украинцев, которые пошли в Украинскую Повстанческую Армию, казаков, грузин, латвийцев, литовцев, крымских татар и многих других народов, которые до революции бесстрашно сражались за интересы Российской империи против иностранных захватчиков.

Коммунисты оказались умнее. Они спасли свою диктатуру более оригинальным путем - создав штрафные батальоны, которые должны быть решающей силой в бою с немецкой армией. Немцы захлебывались в крови советских штрафных батальонов. Кроме того, с помощью штрафных батальонов коммунисты уничтожили миллионы своих потенциальных и действующих врагов и заложили на несколько десятилетий отказ от неподчинения и сопротивления существующему режиму.

До мая 1942 года каждая армия, воющая в составе фронта, имела один штрафной батальон. Эти батальоны использовались как в обороне, так и наступлении. Затем ситуация изменилась - эти батальоны, согласно новым указаниям, разрешалось использовать только в наступлении. В обороне их следовало применять только для контратак - в конце концов, сама контратака в оборонительных действиях - действие небольшого масштаба. Кроме батальонов, которые уже были в армиях, были созданы батальоны, подчиненные фронту. Каждый Командующий фронтом имел в подчинении от десяти до пятнадцати штрафных батальонов.

Каждый батальон имеет управление, роту охраны и три штрафных роты. Постоянный состав батальона - штаб и рота охраны, состоящая из обычных солдат и офицеров, которых отбирают по тупости, свирепости и фанатизму. У них неслыханные льготы. Офицеры получают оклад в семь раз выше, а за каждый год они получают семь лет к пенсии.

Штрафные батальоны содержат лиц, которые показали нежелание сражаться и подозреваемые в трусости. Среди них были офицеры и солдаты, которые приговорены за разные преступления и обиды. Офицеры, направленные в такие батальоны, лишены всех знаков различия, наград и званий, и служат в батальоне, как простые рядовые солдаты.

В периоды затишья штрафные батальоны отзывались в тыл. До последнего момента перед наступлением их содержали под охраной и перемещали в передовой район. Когда начиналась артиллерийская подготовка, рота охраны, вооруженная пулеметами, занимала место позади штрафных рот, которым выдавалось оружие. Затем по команде "В атаку марш!" пулеметы роты охраны заставляли неохотные штрафные роты подниматься и наступать. Неспособные двигаться в другом направлении они дружно атаковали. Самые блестящие победы Советской Армии политы кровью штрафников. Им давали самые тяжелые и неблагодарные задачи. Они прорывали вражескую оборону, а затем, разворачиваясь среди них, по их телам, шли элитные гвардейские дивизии. Не один командир хотел иметь штрафные батальоны. Это было лучше, чем посылать в бой гвардейские дивизии.

При штурме немецкой обороны под Сталинградом шестнадцать штрафных батальонов были сконцентрированы районе прорыва 21-й армии и двадцать три в секторе 65-й армии Донского фронта. Много штрафников получили советские фронта и во время Курской битвы для прорыва немецкой обороны. Однажды в боях за Белоруссию по приказу маршала Жукова, собрали тридцать четыре штрафных батальона и бросили в атаку, чтобы проложить путь 5-й гвардейской танковой армии. Тридцать четыре батальона равны четырем дивизиям. Понятно, что очень мало из штрафников выжили в этом бою и, конечно, те, кому повезло на этот раз, погибли в следующем бою26.

Каждый батальон имеет 360 военнослужащих. Может показаться, что это небольшое число. Однако емкость этих батальонов удивляла. Советские генералы любили атаки или контратаки, и всякий подчиненный, который, казалось, терял боевой дух, мог быстро оказаться в штрафном батальоне рядовым. Неудачная атака приносила смерть солдатам батальона - они не могли отступить - их расстреливали пулеметы роты охраны. Если они имели успех в наступлении, процесс повторялся снова и снова. Они погибали, наконец, когда шли против неприступной обороны. Роты охраны могла вернуться в тыл, и ее передавали в новый батальон, который повторял атаку на следующий день или даже в тот же день.

Официальные цифры потерь во Второй Мировой войне - 20 миллионов офицеров и солдат. Реально это число гораздо больше. Большое количество этих миллионов обязано мясорубкам штрафных батальонов. В войне проявилось много глупости и идиотизма, много лишних и неоправданных жертв. Но было исключение: точная и внимательная продуманная политика использования потенциальных внутренних врагов для уничтожения внешнего врага - немецкой военной машины. Это была простая и ужасная схема.

Немецкое командование очень хорошо понимало ситуацию. Но их взгляд был весьма ограничен и педантичен, чтобы они могли принять правильное решение - быстрое отступление перед штрафными батальонами, давая шанс уйти от тяжелых пулеметов, угрожающих им из тыла, и повернуть их оружие против роты охраны. Если бы фельдмаршал фон Паулюс сделал это под Сталинградом, советские штрафные батальоны расчистили бы ему путь к Волге. Если бы фон Манштейн сделал это под Курском, он бы выиграл величайшую в истории танковую битву. Если бы.. если бы.. если бы кто-то понял, как русские ненавидят коммунизм.... Если бы кто-нибудь попытался включить этот запас ненависти27.

_ 3_

Кроме пехотных штрафных батальонов, которых было большинство, были штрафные части разминирования и штрафники в воздушных силах. Обязанности разминерщиков еще понятны, а что можно сказать о штрафниках воздушных силах? Кроме бомбовой нагрузки и ракет, бомбардировщики и штурмовики не имели пулеметов на турели для обороны от вражеских самолетов. А почему рассудили наши славные коммунистически вожди, почему славные молодые коммунисты, воюющие за освобождение рабочего класса, должны умирать в самолетах? Конечно, наши пилоты должны быть надежны и преданы (ведь есть заложники, которых мы можем использовать, чтобы они остались), но обязанности пулеметчика в самолете могут исполнять враги социализма. А почему бы и нет? Он не может отступить и не может прекратить борьбу, так как его жизнь зависит от исхода боя. Сбивая вражеский самолет, он в первую очередь спасает свою шкуру, а заодно защищает и самолет, и дело социализма.

С мая 1942 года штрафные роты авиационных пулеметчиков были прикреплены ко всем бомбардировщикам и штурмовикам Красной Армии. Их содержали возле аэродромов в укреплениях, окруженных колючей проволокой. Обучение заканчивалось быстро. Их просто учили, как определять расстояние до приближающегося вражеского самолета и как стрелять из своей пушки или пулемета. Им не давали парашют – все равно их не учили, как его использовать. Чтобы в их головы не пришли никакие опрометчивые идеи во время полета, новоиспеченный стрелок надежно привязывался к своему месту - якобы для собственной безопасности. Пилот в штурмовиках ИЛ-2 и ИЛ-10 был защищен бронированной плитой за спиной, а позади его сидел стрелок, у которого вся защита была 12,7-мм пулемет. Штрафники использовались, как пулеметчики на пикирующих бомбардировщиках ПЕ-2 и ТУ-2 , на ПЕ-8 и других бомбардировщиках.

Для того чтобы пробудить боевой дух у этих "летающих заключенных" был изобретен стимул - их приговор уменьшался на один год за каждый боевой вылет. В это время стандартным приговором было десять лет. Десять полетов - и ты свободен! Это средство работало, несмотря на то, что стрелки не были добровольцами. Тем не менее, дух таких заключенных, кто действительно ходил под Богом, был гораздо выше, чем их коллег-штрафников на земле.

Кто бы ни придумал эту идею, он точно не был дураком. Во-первых, не так уж много стрелков доживало до девятого вылета. С другой стороны, тот, кто дожил, никогда не посылался в десятый полет. Его соседям говорили, что его перевели в другой полк, либо освободили, а фактически бедолагу отправляли дослуживать год в батальоне разминирования минных полей. Предлог для перевода был стандартным - "Ваши нервы в плохом состоянии. Медики не разрешают вам летать".

Средняя продолжительность жизни в батальоне разминирования была, в любом случае, ниже, чем в штрафных батальонах пехоты.

Степень смертности "летающих заключенных" оставалась крайне высокой. Это не относилось к кому-то одному - это судьба всех летчиков. К несчастью, когда погибал стрелок, его пулемет скользил из рук, и дуло безжизненно падало. Это было сигналом для немецких летчиков - стрелок самолета убит, поэтому самолет беззащитный. Вперед!

Советское командование после допросов немецких летчиков, наконец, поняло, что смерть стрелка говорит врагу о том, что самолет беззащитен. Что оно сделало? В одну кабину нельзя втиснуть двух заключенных, чтобы они представляли мишень, которую можно поразить одним попаданием, во всяком случае, взрыв снаряда мог убить их обоих. Над этой проблемой долго ломали голову. Потом в голову Маршала авиации, А.Е.Голованова, бывшего сталинского персонального пилота и телохранителя, чья работа была арест маршалов и генералов мастерски и доставка их в Москву, пришла блестящая идея. Он придумал фиксацию пружиной станка пулемета. Каким бы ни был стрелок - живой или мертвый - ствол пулемета всегда смотрел вверх. За это изобретение Сталин наградил его орденом Ленина.

_ 4_

В мирное время штрафные батальоны известны как отдельные дисциплинарные батальоны. У каждого командующего военным округом есть два-три таких подразделения. Командующие группами войск, дислоцирующихся за пределами СССР, тоже имеют такие батальоны, но он находится на территории Советского Союза.

Дисциплинарный батальон организован так же, как и штрафные батальоны военного времени - управление, рота охраны и три штрафных роты. В мирное время офицеры, служащие в таких батальонах, получают денежное содержание в два раза выше - за каждый прослуженный год они получают двойной оклад и два года к пенсии.

Солдаты и сержанты переменного состава этих батальонов были приговорены военными трибуналами на период от трех месяцев до двух лет такой службы. Время, проведенное в дисциплинарном батальоне, не засчитывается в срок воинской службы. В моей дивизии два сержанта за день до того, как им увольняться, выпили. В пьяном состоянии проявили непочтительность к одному из офицеров. Трибунал приговорил каждого из них к двум годам службы в дисциплинарном батальоне. Через два года они вернулись в дивизию, отслужили оставшийся день воинской службы и были уволены.

Жизнь в советском дисциплинарном батальоне сегодня - тема, которую следует обсудить долго и отдельно. Я ограничусь, сказав, что такой батальон ломает самых сильных личностей в течение трех месяцев. Во время всей моей службы я не встречал солдата, который бы провел время в одном из таких подразделений, и показал бы малейшие следы неповиновения или недисциплинированности. Для любого командира Советской Армии великий день, когда в его часть попадает кто-то, кого они с трудом узнают - солдат, отслуживший в дисциплинарном батальоне за неподчинение, недисциплинированность или другое нарушение. Многие офицеры в полку и дивизии сменились с этого дня, сержанты в большинстве уже другие, солдаты так же поменялись. И вдруг появляется он - спокойный, поникший, покорный. Он ни с кем не разговаривает и выполняет все приказы или указания беспрекословно. От него нельзя услышать слова или поймать его взгляд. Его ответы односложны и невыразительны - "Да", "Нет", кажется, что в его лексике нет других слов. Вдруг один из старослужащих солдат вспоминает: "Это же Колька!", возмутитель спокойствия, вечно жизнерадостный и рисковый парень, тот, который пел и играл на гитаре и ухаживал за всеми местными девчонками. Восемнадцать месяцев назад его отправили в дисциплинарный батальон за пустяковый проступок. Молодые солдаты пристально смотрят на этого молчащего, мрачного вновь прибывшего, и даже на половину не верят сказанному. Полк притихает, дисциплина улучшается, офицерам оказывают больше уважения.

За небольшие проступки солдат проводит от трех до пятнадцати дней на гауптвахте части. Любой солдат, который провел там более сорока пяти дней в году, автоматически отправляется в дисциплинарный батальон. Там он меняется и после возвращения в свою часть он уже никогда не совершает дисциплинарных проступков. Он не хочет снова попасть за решетку.

Тем не менее, если начнется война с Западом, советские солдаты будут сдаваться миллионами. Дисциплинарные или штрафные батальоны не спасут от этого. И Политбюро знает об этом28.

Часть восьмая Офицерский состав

Как ими управляют

_ 1_

Я прибыл в штаб дивизии рано утром. Меня приветствовал дежурный по дивизии, подполковник. Он не спал всю ночь и честно мог послать меня ко всем чертям. Но мой новенький лейтенантский мундир с сияющими погонами, кажется, пробудил какие-то воспоминания в его памяти, он улыбнулся про себя и сказал: "Иди и погуляй с полчасика. Еще слишком рано".

Спустя полчаса я вернулся в штаб дивизии и попал к офицеру отдела кадров. Он тоже меня вежливо приветствовал. Уже месяц, как пришло мое личное дело. После того, как я закончил обучение, я получил свой первый офицерский отпуск, как и все мои коллеги военного училища, а мое дело уже лежало перед ним на столе - ночью его положили в сейф на самый верх. Вероятно, он знал меня лучше, чем я сам. Он направил на меня долгий взгляд и затем задал один вопрос, который, конечно, я ожидал:

Как я отношусь к переходу на первую специальность?

Каждая специальность имеет воинский учет. До войны их было около ста пятидесяти. Сейчас более тысячи. Но общевойсковые командиры имеют первую специализацию - это те, кто может работать с различными в видами вооружения и родами войск. Это те, кто командует мотострелковыми взводами, ротами, батальонами, полками, дивизиями и общевойсковыми армиями, фронтами и Стратегическими Направлениями - все они офицеры первой специальности. Верховный командующий, имеет такое же происхождение. Я офицер-танкист, и я люблю танки, но мне предлагают пехоту - одну из самых трудных, но с более высокой перспективой. Высокооплачиваемой работы всегда много, но всегда есть постоянная и острая нехватка офицера в пехоте. Взводами командуют сержанты, потому что недостаточно лейтенантов. В пехоте очень высоки шансы на продвижение, но невозможно найти людей, которые согласились бы посвятить свою жизнь лишениям пехоты. Поэтому часто задают офицерам других специальностей - танкистам, противотанковых специальностей, минометчикам - подобный вопрос.

«Я не спешу. У вас есть время подумать - и вам есть о чем подумать". Тем не менее, кадровик смотрит на меня пристально. Я долго не рассуждаю. Я встаю и решительно говорю: "Я согласен перейти на первую специализацию!".

Ему нравится моя реакция, возможно, не потому что он так легко добился успеха, получив мое согласие, но просто потому, что он уважает положительное решение.

"Вы уже завтракали?" - его тон меняется.

"Еще нет".

"Напротив штаба дивизии хорошая столовая. Почему бы вам не заглянуть туда? Встретимся там в десять часов, и я представлю вас командиру дивизии. Я буду рекомендовать вас сразу на роту. Я знаю, вы с ней справитесь. В танковом полку дивизии вы получите лишь взвод, и у вас уйдет три года на продвижение по службе"..

_ 2_

Приказ, назначающий меня командиром 4-й мотострелковой роты гвардейского мотострелкового полка, был подписан в 10.03. Уже в 10.30 я был в штабе полка. Командир полка неодобрительно взглянул на мои танковые эмблемы. Я прочитал его мысли - многие из вас выпрашивают должность в пехоте, посмотрю я, как вы будете проситься назад. Он задал мне несколько стандартных вопросов и сказал, что я могу принимать роту.

Четвертая рота была без командира уже три месяца. Вместо пяти офицеров в ней был только один, лейтенант, который командовал первым взводом. Он окончил военное училище годом раньше, командовал взводом шесть месяцев, и его поставили на роту. Но он стал сильно пить, и его вернули на взвод. Техника? В роте ее не было. При мобилизации полк должен получить грузовики из народного хозяйства, которые выполняли функции БТР, но в мирное время командир полка имел несколько БТР в своем подчинении, и они использовались для боевых учений рот и батальонов.

В роте было 58 военнослужащих всяких званий, вместо полного штата - 101 человек, дивизия была укомплектована не полностью. Большинство в роте говорило на русском языке. Дисциплина была слабая. Приближалась демобилизация - приказ Министра должен придти из Москвы сразу же после проверки. В предвидении этого старослужащие солдаты становились медлительными, усиливали давление на салаг, не заставляя их работать, а посылая за водкой. Таких старослужащих в роте было девятнадцать человек. Сами же сержанты были почти неуправляемы. Проверка должна была начаться через четыре дня.

_ 3_

В тот же вечер на собрании командир полка представил меня офицерам, сто человек смотрели на меня без особого интереса. Я щелкнул каблуками и слегка поклонился.

Единственным вопросом этого собрания была подготовка к предстоящей проверке. "В случае если мысль придет кому-то об обмане - то лучше правда, пусть неприятная, чем сокрытие чего-то.. Если я услышу о каких-то попытках обмануть комиссию, попытаться улучшить положение дел, офицер, уличенный в этом, потеряет работу и немедленно отправится под арест!". Мне понравился такой прямой подход. Это был правильный путь. Абсолютно неверно скрывать положение дел. Офицеры согласно кивали. Командир полка закончил свое выступление и повернулся к весело улыбающемуся начальнику штаба.

"Командиры рот по двадцать рублей каждый, заместители командира батальона по двадцать пять, командиры по тридцать, а остальные знают, сколько сдавать. Эти деньги сдать начальнику финансовой службы, я хочу еще раз подчеркнуть, что это дело добровольное. Это обязанность гостеприимства". Пачка денег на столе начфина быстро росла. Я не спрашивал, почему мы сдаем эти деньги. Советская Армия имеет не только больше дивизий и танков, солдат и генералов, чем любая армия в мире. В ней, кроме того, больше всего свиней. При социалистической системе равномерного распределения, больше собирают с трудолюбивых, чем с бездельников, и у крестьян нет стимула работать - излишки продуктов у них забирали. Это означало, что сельскохозяйственный сектор неспособен обеспечить продовольствием ни армию, ни оборонную промышленность. Из-за этого каждый полк вынужден держать свиней. Для этого не выделяется ни копейки денег. Свиньи питаются кухонными отходами. В Советской Армии тысячи полков, и в каждом из них сотни свиней. В какой еще армии так много свиней?

Теоретически, свиней держат для того, чтобы улучшить питание солдат. Практически, все они предназначены для кормления комиссий, которые приезжают с проверкой полка. Часть свинины подают как отличные отбивные, бифштексы и так далее. Остатки продают, и на вырученные деньги покупают икру, рыбу, ветчину и другие деликатесы, предназначенные для потребления комиссией. А водку покупают на деньги полкового фонда, состоящего из "добровольных" взносов офицеров.

_ 4_

Комиссии состоят из офицеров штаба других военных округов. Например, в этом году офицеры Балтийского военного округа должны инспектировать Дальневосточный и Туркестанский военные округа, а офицеры Прикарпатского военного округа будут проверять Московский, Приволжский и Балтийский военные округа.

Штабные офицеры являются идеалистами, теоретиками, отдаленными от реальной жизни. Они забыли, а возможно, никогда не знали, цену солдатского пота. Они ожидают, что солдаты способны отвечать на вопросы о принципах современной войны, забывая, что некоторые из них до армии никогда не слышали русский язык. Они ожидают, что солдат способен сделать пятьдесят отжиманий, не понимая, что некоторые солдаты пришли из семей, которые страдали от недостаточных доходов. Может уйти два года, чтобы некоторых юношей обучить сделать хотя бы десять отжиманий, но я гордился тем, что мы добились этого. Это не удовлетворяет офицера штаба. Офицер штаба руководит армией по карте, как пешками на шахматной доске, забывая, что солдат может не подчиниться приказу, он может внезапно обезуметь, может восстать против власти, против своих начальников, впасть в отчаяние и, возможно, убить своего командира. Понимают ли это штабные офицеры? Черта с два!. И вот почему они развлекаются снова и снова. Стакан водки, затем еще, еще? Поросенок? Немного икры? Осадить грибочком и еще немного водки29?

Однако, положив деньги на водку, я не почувствовал, что командир полка пытается создать атмосферу дружбы и гостеприимства для комиссии, я забыл о горькой конкуренции между ротными и батальонными командирами и совершенно не догадывался, что комиссия не позволит получить всем хорошие оценки. Если одна рота своим гостеприимством добьется "блестящего" рейтинга, другая должна пострадать, потому что комиссия вынуждена кому-то поставить оценку "неудовлетворительно".

Я думал, что предупреждение командира полка о недопустимости мошенничества было искренним. Мне было непонятно - если что-то реальное становилось известным, командир тут же принимал меры. В то же время он мог упорно защищать обман - ведь за это его могли снять с должности. А что еще он мог нам сказать?

Так или иначе, проверка началась. Я представил свою роту такой, как она была. Но со всех сторон происходили чудеса. Результаты, достигнутые другими ротами, были удивительными. В пятой роте, например, проверяли водители БТР. Знания последних были очень теоретическими. Однако все водители были оценены отлично за достижения в вождении БТР по трудному маршруту. Лишь несколько месяцев спустя я узнал, что командир роты получил бензин, который давал ему возможность обучать не десять, а двух водителей. Во время проверки, водители занимали свои места один за другим в БТР и закрывали люк. Затем один из двух специалистов, кто уже был в машине, брал руль и вел машину по маршруту.

Все солдаты первой роты получили отличную оценку за стрельбу. Их выступление казалось настоящим, трезвые члены комиссии, проверяли мишень, и после каждого солдата делали пометку карандашом на отверстиях от пуль. Совершенно случайно я обнаружил, что лучший стрелок роты лежал, затаившись, рядом в кустах со снайперской винтовкой. Он помогал товарищам. Все делали подобные вещи. Затем было похмелье. Сначала комиссия развлекалась на уровне полка, а затем перешла к отдельным батальонам и ротам. В моей роте я не готовил угощение. Как результат, оценки, которыми мы были награждены, оказались катастрофическими. Когда я вел солдат парадным строем мимо комиссии, я услышал за собой сердитую ругань сквозь зубы. "Салага!". Это, конечно, адресовалось мне.

Каждый офицер отвечает за свою часть с того момента, как он ее примет. Он отвечает за все, даже если он прибыл всего четыре дня или три часа назад.

Моя рота получила самые плохие оценки во всем полку. Не имело значения, что следующая худшая рота не получила намного больше оценки - широкая пропасть пролегла между мной и другими ротами. Офицеры открыто смеялись мне в лицо, а на всех дверях помещений роты появились надписи "НУРС" (неуправляемая рота Суворова30).

Я реагировал на все эти издевательства с бодрой улыбкой. Тем временем с ротами, занявшие места между третьим и восьмым при сдаче проверки, их офицеры провели дополнительные учебные занятия. Якобы для того, чтобы исправить оценки, солдат вывели под открытое небо и наказали в самой грубой форме, заставив бежать в противогазах и ОЗК до тех пор, пока солдаты не падали. Моя рота ожидала того же от меня. Я не спешил. Я составил учебную программу и получил одобрение штаба полка. Я попросил разрешения использовать пять БТР и в помощь им танковый взвод, так как моя рота заявила, что они не имеют представления о взаимодействии с танками. Кроме танков я попросил три пустых болванки для танковых пушек.

Я повел роту в учебный район и провел с ними обычное занятие. Я объяснил все, что они не понимали, а затем разобрали все по шагам, но я не наказал никого из них. Затем я построил роту и вывел группу старослужащих солдат из строя. "Вы честно выполнили свои обязанности", - сказал я им, - "Сейчас вы заканчиваете вашу дорогу. Сегодня вы дойдете до ее конца. Ваш последний день тренировок в Советской Армии закончен. Я благодарю вас за все, что вы сделали. Я не могу вас наградить. Вместо этого позвольте мне пожать вам руки".

Я подошел к каждому солдату и крепко пожал ему руку. Затем я вернулся на середину строя и поднес руку к головному убору - в соответствии с уставами это может быть сделано только перед строем офицеров. Затем, по моему сигналу три танка вдруг раздвинули осенние деревья стрельбой холостых снарядов, один за другим. Это было до того неожиданно, что молодые солдаты вздрогнули.

"Армия салютует вам! Спасибо вам!". Я повернулся к старшему сержанту и приказал ему вести роту в казарму.

Спустя несколько дней, поздно вечером, десятки ракет вдруг взлетели высоко над расположением, взрывались взрывпакеты и зажглись костры. Пришел приказ Министра обороны о демобилизации. Его ждали несколько дней, но он пришел неожиданно. Как только об этом услышали, те, кто должен быть демобилизован, устроили грандиозный фейерверк. За несколько дней до этого события командир полка создал команду поиска запрещенных сигнальных ракет, взрывпакетов и всего, что могло быть использовано в таком фейерверке. Было найдено и конфисковано много, но многого и не нашли, у каждого солдата было надежная "чулка", где он прятал боеприпасы, которые потом использовались в "праздничном салюте".

Когда небо было освещено ярким пламенем, мы, офицеры, были на партийном собрании.

"Бегом прекратить!" - крикнул командир полка. Командиры рот вскочили и кинулись останавливать своих непокорных подчиненных.

В клубе осталось немного офицеров - медик, финансист, несколько офицеров штаба и тыла, у которых не было в подчинении солдат, и я. Я стоял, спокойно наблюдая за происшедшим через окно. Командир полка в изумлении посмотрел на меня.

- Четвертой роты там нет, - сказал я на невысказанный вопрос.

- Разве? - спросил он в удивлении и направил одного из офицеров проверить мое заявление. То, что в четвертой роте ничего не произошло, оказалось правдой. Мой танковый салют произвел больше впечатления, чем несколько ракет и грозовых вспышек. Высокая оценка, которую я дал старослужащим, польстила им, подняла их престиж и самоуважение. В то время, когда казармы всех других рот интенсивно искали что-нибудь, что взрывалось или горело, мои ребята пришли ко мне с вещмешком набитым всякой такой всячиной, которую они накопили, и пообещали, что они не будут принимать участие в торжестве.

Когда собрание возобновилось, командир полка упрекнул других командиров рот за их неспособность предотвратить безобразия. Затем он приказал мне встать, и похвалил за то, что я управляю своими людьми и заставляю делать их так, как хочу. Офицера никогда не спрашивают, как он добивается результата. Однако его начальник штаба не сдержался и попросил меня рассказать всем, как я смог обуздать солдат роты, чтобы каждый мог последовать моему примеру.

- Товарищ подполковник! Я им отдал приказ, и они его выполнили!

Из добродушного смеха, которым было встречено мое заявление, я понял, что я принят в качестве офицера полка.

_ 5_

Советский офицер - это человек, который не имеет никаких прав.

Теоретически он знает, что должен поощрять прилежных и добросовестных, наказывать ленивых и недисциплинированных. Но диктатура пролетариата создала государство, в котором власть слишком централизованная, чтобы позволить ему использовать кнут или пряник. Ему ничего не позволено. Он не имеет права наказывать и награждать.

В воскресенье командир подразделения имеет право отпустить в увольнение 10% личного состава в город на весь день. Это вроде бы способ поощрения тех, кто этого заслуживает. Фактически, однако, он может подарить солдату всего восемь часов, он не уверен, что батальон или полк не отменит все его увольнения. Кроме того, командиры взводов и рот не в восторге, когда солдаты покидают казарму. Если солдата остановит патруль в городе и обнаружит у него недостатки, офицер, разрешивший солдату увольнение, будет привлечен к ответственности. Следовательно, командир, предпочитает отправлять солдат группами под присмотром офицера-политработника. Этот единственный способ попасть солдату в увольнение в Западной Европе, часто используется и в Советском Союзе. Без сопровождения советский солдат не имеет права уйти из казармы.

Командир роты имеет право арестовать солдата на трое суток, а командиру взвода это не разрешено. Однако, давая командиру роты такое право, советские руководители твердят ему, что состояние воинской дисциплины включает в себя учет дисциплинарных взысканий. Например, в одной роте в среднем пятнадцать суток ареста ежемесячно, а в другой сорок пять. Понятно, говорит власть, что первая рота лучше первой. Лучше в три раза. В первой роте могут наказать одного солдата, а в другой - троих. Снова хорошо видно, что первая рота лучше. Такая позиция со стороны командования вынуждает командиров либо заминать, либо скрывать нарушения дисциплины и даже преступления для того, чтобы не оказаться позади своих конкурентов. Как только солдат начинает понимать эту систему, он начинает нарушать устав более изобретательно, уверенный, что его не накажут. Делалось много попыток установить разные критерии оценки состояния дисциплины, но это ничем не закончилось. Пока существует такая система, командир будет избегать наказаний подчиненных, даже если они этого действительно заслуживают.

Лишенный права наказать или наградить, офицер создает и внедряет свою систему. Так, в одной роте, солдаты знали, что если что-то случиться, их ожидают ночные тренировки под дождем, и это будет продолжаться долгое время. В другой роте знали, что их ожидает тренировка в оттачивании мастерства и выкапывания окопов в полный рост.

Каждый командир постепенно совершенствует свою систему, и, в конце концов, может избежать арестов, то есть, официально не накладывая взыскания, он вынужден использовать свои способы.

_ 6_

Как ни у кого у офицера есть законный способ контролирования его нагрузок, система, кроме того, заставляет его совершенствовать свои методы обучения. Но нет указаний, какими способами обеспечить послушание солдат, за которых он отвечает. Тот, кто понимает, как захвачена власть в СССР, ревностно хранит свои знания, они не пишут пособий по этому предмету. Вместо них это делают профессора, которые ни разу в жизни не видели солдата. Эти профессора сами не имеют власти - они понимают, как ее удержать, но чисто теоретически.

Коллеги молодого офицера не передают ему свой опыт, потому что опыт обошелся для них очень дорого, чтобы о нем свободно рассказывать. Все, что офицер узнает в военном училище о взаимоотношениях в воинском коллективе и подчиненных - это продукт профессорского воображения и не имеет никакой практической ценности31.

Однажды обучение заканчивается, и молодой офицер вдруг понимает, что оказался в роли дрессировщика с клетке со львами, о которых он знает лишь то, что они принадлежат семейству кошачьих. Впоследствии вступают в ход правила естественного отбора - если вы понимаете, как управлять войсками, система вас примет, если вы неспособны на это, вас направят на более спокойные роли

Вы будете изучать технику управления на собственных ошибках - и, если вы не дурак, на ошибках других. Для этого ошибки всегда в изобилии вокруг вас.

Приведу пример. Несколько лет назад командир гвардейской роты управления 5-й армии немилосердно карал любую форму неповиновения. Его рота была признана одной из лучших во всем огромном Дальневосточном военном округе. Он получил отличную характеристику, и был направлен на учебу в академию, что давало ему возможность продвигаться по служебной лестнице. Через месяц после того, был подписан рапорт, он перестал требовать - его мысли концентрировались в основном на академии. Он изменил стиль руководства. Как-то вечером он пригласил всех сержантов в канцелярию и устроил с ними грандиозную пьянку. Ночь оказалась трагической для него - сержанты много выпили и прибили его гвоздями к полу канцелярии. Бедняга имел скудные представления об истории, он не понял простую вещь, что революция не происходит во время террора, а вспыхивает в тот момент, когда террор внезапно ослабляется. Этот принцип иллюстрируют примеры Французской революции и Венгерского восстания в 1956 году, это действует и сейчас.

Жестокий командир может привести нарушителя дисциплины в ротную канцелярию и нещадно его избить. Солдат корчится на полу некоторое время, но затем он вскакивает на ноги, хватает со стола лампу и швыряет ее в лицо офицера. Солдат попадет под трибунал, но офицер больше не сможет командовать ротой - солдаты будут смеяться за его спиной.

Молодой офицер перед строем говорит: "Если вы получите хорошие оценки на проверке, я обещаю вам ....". Посторонний наблюдатель заметит скептицизм на лицах солдат. Вы понимаете, что Лейтенант показывает свою слабость в достижении цели. Вы не можете быть таким Лейтенантом, и в дальнейшем кто-то обратит вашу слабость против вас же. Такую ошибку может допустить любой, но почему некоторые это делают? Солдаты будут стараться на проверке, но лишь потому, что они сами этого хотят, а не потому, что верят в обещание. Рассмотрим снова эту сцену и вспомним золотое правило управления - НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ОБЕЩАЙТЕ!

Если вы что-то можете сделать для кого-то - сделайте это без обещаний. Из первого правила следует второе - НИКОГДА НИКОМУ НЕ УГРОЖАЙТЕ!

Вы можете наказать кого-нибудь и, при необходимости сделайте это. Но обещания и угрозы ослабляют ваш авторитет как командира.

Через некоторое время вы поймете самое главное правило, которому вас никто не учил - УВАЖАЙТЕ СВОИХ СОЛДАТ!

Если солдаты приглашают своего командира сесть с ними за стол, и он примет это приглашение с благодарностью, словно от командира полка, то он никогда не пострадает от руки этих солдат. Он может быть уверен, что эти солдаты прикроют его в бою, даже ценой собственной жизни. Если командир научился уважать своих солдат (а это больше, чем просто показывать такое уважение), он вдруг с удивлением поймет, что ему больше не требуются осведомители. Его солдаты придут по своей воле, расскажут, что происходит, и попросят помощи.

Командир, который уважает солдат, может попросить их о чем-нибудь и может быть уверен, что солдат выполнит его просьбу без всякого нажима.

Сколько вы пьете в свободное время?

_ 1_

Полк ежедневно строится в 8.00. Все офицеры должны быть на построении. Некоторые из них уже контролировали подъем и утренние мероприятия, поэтому они пришли в казарму в 6.00. Если у них уходит час на то, чтобы добраться до части, то им приходится вставать очень рано. С 8.00 до 15.00 все офицеры принимают участие в занятиях. Если вы командир взвода, то работаете со своим взводом. Если вы командир роты, то вы занимаетесь с сержантами роты или с одним из взводов - если один из командиров взводов в отпуске или его должность свободна. Командир батальона со своими заместителями и офицерами штаба или занимается со взводами, в которых нет командиров или контролирует проведение занятий во взводах или ротах. Проверять занятия легче, чем быть в роли проверяемого.

Обед у офицеров с 15.00 до 16.00 часов. С 16.00 до позднего вечера проводятся офицерские собрания или партийные собрания или комсомольские собрания во взводах, ротах или батальонах. В это время после обеда офицеры занимаются самоподготовкой - изучают секретные приказы, им показывают учебные фильмы и так далее. Тем временем чисткой оружия, обслуживанием техники руководят сержанты, но офицеры отвечают за состояние вооружения и поэтому находят несколько минут для того, чтобы проверить эти работы. Наконец, офицер проводит ежедневно семь часов занятий и должен к ним готовиться. Чтобы проверить эту подготовку, приезжает полковник из штаба дивизии, и заявляет, что подготовка для двухчасового занятия должна включать поездку руководителя на учебное поле, выбор подходящей площадки и ее подготовка для проведения занятия, а также необходимо провести инструктаж сержантов. Впоследствии командир возвращается в казарму и работает со своими сержантами, изучающими справочники, наставления и инструкции. Затем он должен составить план, в котором перечислены все упражнения, подписать этот план у начальника, проверить мишени и имитирующие средства, оружие, необходимую технику и так далее.

Из того, что говорит полковник, становится ясно, что на подготовку к двухчасовому занятию уходит, по крайней мере, пять часов. Мы, конечно, выражаем согласие, но думаем про себя "Ты разучился считать, Полковник - у меня семь часов занятий в день. Если я таким методом буду готовиться, у меня даже не хватит времени сбегать в уборную32. Нет, мой дорогой Полковник, я не буду тратить пять часов на подготовку к этому занятию. Мне для этого достаточно пяти минут". С максимальной скоростью я пишу план проведения занятий и объясняю своему заместителю, как он должен подготовиться к нему. Завтра разберемся с остальным. Если время и в самом деле давит, то во время партийного собрания я беру прошлогодний план и старательно исправляю дату. То есть прошлогодний план можно использовать еще несколько раз.

В конце вечера проходит еще одно построение, и в 22.00 офицеры, которые не принимают участия в ночных занятиях, завершают свой рабочий день.

Что делать теперь? Я, конечно, неженатый. Любая идиотка, которая выйдет замуж за лейтенанта, вскоре горько раскается. С женой он не встречается. Полк не имеет семейных общежитий для младших офицеров, и семейные отношения заканчиваются разводом. Любой личной жизни серьезно препятствует социализм, как потенциальный источник недовольства и досады. Ресурсы, которые имеет армия, используются для строительства танков, но не для квартир для лейтенантов. Я понял это давно и поэтому не женился.

Итак, что мне делать в свободное время? Библиотека уже закрыта, такая же ситуация с кино. Нет интереса к спортзалу - за день я так набегался, что чувствую себя измученным. Я возвращаюсь в офицерское общежитие, где живут холостяки. Там есть телевизор, но я уже знаю, что вся сегодняшняя программа будет о Ленине. Вчера она была посвящена вреду аборта и отличному урожаю, завтра будет о Брежневе и урожае или Устинове и абортах.

Я захожу в свою комнату, меня встречают радостными возгласами. Вокруг стола сидит около пятнадцати офицеров. Они как раз начали игру в карты и густые клубы сигаретного дыма уже висят в комнате. Я не спал в прошлую ночь, поэтому хочу сыграть одну партию и лечь спать. Мне оставлено место за столом, там, где для меня стоит полный стакан водки. Я пью, улыбаясь своим товарищам, и кладу большую сумму денег в банк. Итак, начали.

Где-то после часу ночи офицеры возвращаются с ночных занятий. Громко ругаясь, грязные и мокрые они вваливаются в комнату. Им тоже находится место за столом, и кто-то подает им стаканы с водкой. Они не спали прошлой ночью и решают лечь после одной партии.

Я быстро проигрываю деньги. Это хороший знак - не везет в картах - повезет в любви - я уверяю скептиков возле меня, что проигрыш - действительно признак хорошей удачи.

Через три часа возвращается командир соседней роты, который проверял ночной караул. Его приветствуют криками. Кто-то предлагает ему полный стакан водки. Мы уже изрядно готовы и поэтому выпиваем по полстакана. Вновь пришедший не спал прошлую ночь, поэтому он решает лечь сразу же после одной партии. Из его кармана быстро уходят деньги - это неплохая примета. По крайней мере, тот, кто теряет деньги, не прячет их в карманах. По традиции, проигравший покупает водку на всех. И он это делает. Мы решаем сыграть еще партейку. Хороший признак... мы все пропьем... еще кто-то приходит... им наливают больше водки... одну партию и спать... хорошая примета.....

В шесть утра мы слышим из полка звуки горна - подъем для солдат. Услышав его, мы бросаем карты и идем спать.

В семь часов солдат, определенный мной, как лучший в роте, должен меня разбудить. Это нелегкая задача, но он с ней справляется. Я сижу на кровати и внимательно смотрю на портрет Ленина на противоположной стене. Что бы сказал наш вождь и учитель, если бы увидел меня в таком состоянии? Мое лицо опухло от водки и недосыпания. Мои сапоги тщательно вычищены, брюки отглажены. Это не входит в обязанности солдата, но старослужащие отдали ему свой приказ. В конце концов, они любят меня!

Окна и дверь плывут в глазах. Наконец, дверь заняла свое место. Тут важно не упустить момент и определить, когда выбраться через эту дверь. Кто толкает меня в правильном направлении. Вдоль коридора десять дверей, и все они плывут мимо меня. Я должен найти нужную. Как-то я справляюсь с этим и становлюсь под освежающий, колючий холодный душ33. Затем - завтрак и в 8.00 сверкающий и омоложенный я стою на полковом разводе впереди моей гвардейской роты. Черт! Я забыл полевую сумку, в которой расписание на день! Но кто-то заботливо вешает ее мне через плечо, и рабочий день начинается.

_ 2_

Коммунистическая партия надеется, что может быть создан непобедимый солдат – он предан ленинизму более чем Ленин, является спортсменом олимпийских стандартов, знает танк, орудие и БТР, по крайней мере, не хуже конструктора. Но какие бы теории не разрабатывались, это не работает, поэтому партийные товарищи призывают к подготовке детальной программы обучения солдат. Это нравится Центральному Комитету, но это не создает лучших солдат. Видно, что младшие командиры не выполняют эти нормативы. Проверьте их!

И они нас проверяют каждый день и еще раз каждый день. Все проверено и испытано - штабом батальона, полка, армии, военного округа, Генерального штаба и всей массой комиссий, которые они создают, инспекцией военного округа, армии и дивизии и Стратегического направления маскировки. В дополнение танковые экипажи проверяют свои начальники, артиллерийские расчеты - свои и так далее. Первый вопрос любому офицеру - есть ли у вас опыт службы в пехоте? Если есть, то его посылают проверять их, а затем проверяют и его подразделения.

Вряд ли хоть один день проходит без двух-трех проверок. Каждая комиссия, которая прибывает, проверяет собственные вопросы. Могут ли ваши солдаты надеть противогаз за десять секунд34 и снова за то же время? Я отвечаю, конечно, нет.

Это плохо, Лейтенант. Ты не отработал план. Мы это отметим. Отвратительно. Я беру один БТР, приказываю расположиться для чистки в лесу и учу первый взвод садиться в машину несколько раз, как это требует расписание занятий. Но вскоре приходит вторая комиссия и хочет знать, могут ли мои солдаты показать высокие результаты в преодолении полосы препятствий. Нет, отвечаю, не могут. Ну, Лейтенант, это же очень плохо. Эксперты записывают это неудовлетворительное достижение и приказывают мне немедленно начать тренировку водителей в противогазах. Я отдаю честь и вызываю взвод, который занимался отработкой нормативов по БМП, но не отправляю автомобиль за водителями. Я буду хранить все проклятия в себе, решил я. Появляется новая комиссия и задает свои вопросы. Как ваш взвод стреляет из автоматического оружия БТР? Не очень хорошо, отвечаю я, но мы работаем над этим вопросом день и ночь. Вот БТР, а там взвод и те, кто является пулеметчиками на машинах. Члены всех комиссий улыбаются и уходят.

Две неудачи в один день. Но никого не интересует, что у меня не хватает БТРов. А даже если бы они и были, у меня не хватало бы топлива или гранат для гранатометов.

Две неудачи в один день - две неудачи в выполнении нормативов, определенных в программе подготовки солдат, которые одобрены ЦК КПСС!

Я возвращаюсь в общежитие поздно, мокрый, грязный и голодный. У меня было две ночи занятий с двумя разными взводами, меня проверили две комиссии, и я получил еще две плохих оценки.

Люди, дайте мне место! Кто-то подает мне стакан водки, и одобрительные крики уговаривают меня не воспринимать все слишком серьезно. Я пью водку, но проходит какое-то время, прежде чем она подействует. Тогда я пью еще стакан. А теперь сыграем еще одну партию. Но мой гнев не проходит. Они наливают мне еще. Вторая карточная партия... Хорошая примета... Кто-то хлопает дверью... они наливают ему... они наливают мне.... еще партия... хорошая примета.... 6.00 - горн поднимает нас из-за стола. На нем остаются штабеля бутылок и груда окурков.

_ 3_

Постепенно проверяют каждого. И каждый находит ответы на вопросы. Я прихожу к выводу, что невозможно отвечать требованиям плана подготовки полка - ни мне, ни кому-нибудь еще. Его требования слишком высоки, а способы обучения недостаточные. Кроме того, план лишает офицера всякой инициативы. Мне не разрешают проводить физическую подготовку, если в плане стоит техническая подготовка. На технической подготовке и не имею права показывать, как менять двигатель, если в соответствии с планом, я должен изучать его устройство. Но я не могу объяснить его устройство, потому что солдаты не понимают русский язык в достаточной степени, а я не могу понять их язык, и не могу им объяснять. Тем временем комиссии продолжают прибывать. Вечером мои друзья советуют не расстраиваться. Я делаю так каждый раз, когда вижу, что у кого-то приближается надлом. Я спешно наливаю ему. Я сажусь возле него за стол и кладу колоду карт ему в руку. Возьми сигарету, и не принимай все близко к сердцу.

Через несколько месяцев я понимаю, что должен отвечать требованиям полка. Однако я не сажаю всех водителям за руль. Вместо этого я позволяю двум-трем лучшим использовать все наше время вождения. Все противотанковые ракеты, какие мы получаем, поступают к трем лучшим стрелкам, а остальные шестеро стрелков будут заниматься теоретически.

Когда комиссия прибывает, я уверенно рассказываю, что мы идем в правильном направлении. Посмотрите на этих водителей - они бьют рекорды, они чемпионы роты! Остальные водят тоже хорошо, но они молоды и неопытны. Однако мы знаем, как и их обучить. Комиссия довольна всем этим. А стрелки из РПГ. Они способны запустить противотанковую ракету (так, что я бы поставил перед ними сына с яблоком на голове). Это звезды нашей роты, они бью прямо в цель! Скоро мы и других обучим по этим стандартам! А пулеметчики - трое из них вполне мастера! А этот солдат - снайпер! А это отделение занимает БТР за семь секунд - что выше официального рекорда военного округа! Откуда комиссии знать, что прыжки в БТР это все, чем отделение занимается ежедневно, и что его невозможно научить чему-нибудь еще?

Меня начинают замечать. Меня хвалят. Мне предлагают новую должность. Теперь я прохаживаюсь с блокнотом, делая записи - НЕ очень гуд! Вы изучили План, который утвержден Партией? Иногда я говорю не ОЧЕНЬ плохо. Я знаю отлично - то, что я вижу - это обман, это выполняет сборная команда - и я, кроме того, знаю какова цена всем эти результатам. Но я говорю не ОЧЕНЬ плохо. Таким образом, я намекаю офицерам, чтобы они меня угостили водкой и закуской.

Различие в работе офицера штаба и командира подразделения в том, что в штабе вы уже не имеете такой ответственности. Вы тоже можете пить, но уже не так много. Вы ходите, выставляя некоторым солдатам хорошие оценки, а другим плохие. И вы питаетесь лучше, как офицер штаба. Те свиньи предназначены для комиссии - другими словами - для нас, офицеров штаба.

Copyright © 2023. All rights Reserved.