Неприкаянные сборник рассказов Москва 2010

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 35

– Да, я вас слушаю, – раздался в трубке знакомый голос хозяина.

– Это я, уже на месте. Когда он будет в городе?

– Ты решил подстраховаться?

– Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет – зло произнес Самурай.

– Ну, что ж, я уже получил информацию, которой ты не воспользовался на месте. Он будет дома с двадцать первого по двадцать девятое.

– Понял. И Самурай повесил трубку.

Теперь для него стало все понятно. День исполнения он выберет сам. Местные даже и знать не будут, а им это и не к чему. Заплатив деньги, они должны получить результат, они его получат.

Он вернулся обратно в отель, с мыслью поваляться, отдохнуть и посмотреть телевизор. «Сегодня было девятнадцатое, времени предостаточно», – подумал он. На следующий день Самурай решил осмотреть город. Изучив план Варшавы, он взял такси и поехал в старый город. Он стоял на Замковой площади – перед ним был Королевский замок. Кирпичные стены и двор замка были пропитаны какой-то исторической духовностью. На площади играли перуанские музыканты, вокруг которых собралась большая толпа зевак. В последние годы латиноамериканская музыка входила в моду. Немного потолкавшись на площади, с любопытством осмотрев под стенами замка работы художников-любителей, Самурай купил входной билет на экскурсию в Королевский замок и с интересом отправился на осмотр. Он долго выбирал специальные тапочки, надеваемые поверх обуви, на первом этаже в гардеробе. «Или нога у меня такая большая, или здесь все какие-то мелкие», – подумал Самурай, примеряя очередную пару. Наконец, справившись с этой задачей, он стал подниматься наверх, следуя указателям для осмотра залов замка. Самурай хотел увидеть внутреннее великолепие блестящей Европы, изящное убранство залов, позолоту потолков, красивую старинную мебель, взглянуть на трон европейского монарха и попытаться почувствовать внутреннюю атмосферу огромного пространства, в котором жили короли, а, увидев все, он просто разочаровался. Королевский трон был какой-то маленький и жалкий, залы совершенно не блистали великолепием, и создавалось такое впечатление, что ты находишься просто в музее современного искусства. Он пытался сравнить этот замок с Петродворцом, который он посещал вместе с группой интернатских на экскурсии много лет назад, но сравнение было жалким. И лишь выходя из замка, он понял: скорей всего разрушенный во Второю мировую войну его так и не смогли восстановить до конца. Поэтому, как говорят, что имеем, то имеем. Выйдя на маленькую площадь, окруженную старинными домами, он долго ходил и рассматривал картины, сувениры, которыми торговали частные торговцы, а, увидев настоящий конный экипаж, для полноты ощущений просто решил прокатиться вокруг старого города. Кучер, узнав, что он русский, пытался что-то рассказывать, но у него плохо получалось. Самурай впервые за последние дни был в прекрасном настроении и улыбался. Проголодавшись к обеду, он зашел в маленький индийский ресторанчик и, утолив голод, поехал к себе в отель. Весь следующий день он провел в своем номере с девицей, которую он заказал по телефону, увидев его в рекламном объявлении газеты «Вечерний экспресс». Девчонка попалась боевая, и он слегка устал.

Проходя мимо частного дома Бузика, Самурай искал место для наблюдения и обратил внимание на недостроенный и законсервированный дом напротив и чуть в стороне от дома объекта. Дом этот был практически готов, не хватало только отделки. Прекрасное место для наблюдения. Поразмыслив, Самурай, решил наблюдать только в утренние часы. Он пробирался в дом около семи утра, иногда чуть позже, и наблюдал до полудня. Проникнуть на участок с недостроенным домом было очень просто: сторожевой собаки, слава богу, не было, хозяева, видно, давно не посещали свой участок. И это было ему на руку. Уже второй день он наблюдал за своей целью. Он видел, как утром двадцать первого Тадеуш Бузик приехал домой, как радостно его встречали жена и сын и, наверное, не подозревали, что через неделю они потеряют своего кормильца. Самурай решил действовать наверняка и исполнить заказ в день отъезда поляка на службу. Времени для более детального наблюдения за жизнью Бузика было мало. Если его краткосрочный отпуск заканчивается двадцать девятого, то в этот день утром он уедет. Он, как обычно, выгонит машину со двора и выйдет из нее, чтобы закрыть ворота. «Вот тут-то я его и шлепну, – размышлял Самурай. Даже если он вздумает поехать позже полудня, мне деваться некуда. Буду ждать до последнего».

Утро двадцать девятого выдалось прохладным. За день до этого Самурай предусмотрительно выехал из гостиницы, съездил на центральный железнодорожный вокзал, уточнил расписание поездов, отправляющихся утром и после обеда в СНГ. От своих небольших пожитков он избавился, оставив на себе плащ, купленный на рынке «Шенбека», под которым была джинсовая куртка, и черную шапочку из кашемира. Ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое он провел в недостроенном доме. Во дворе знакомого дома было тихо. Часы Самурая показывали семь двадцать пять утра. «Черт! – подумал он. – Действовать наобум: кто не рискует, тот не пьет шампанское».

Подозрительных людей или машин, находящихся рядом с домом, он не обнаружил. «Наверное, местные думают, что хозяин отказался от заказа. Ведь их не поставили в известность о моем пребывании. А я тоже, псих шизанутый, мог бы воспользоваться их услугами и появиться на сцене только в самый последний момент. Не верю я им, не верю!» Его размышления прервал звук открывающейся двери и приглушенный голос поляка.

«Повезло!» – пронеслось в голове у Самурая. «Тьфу ты, придурок! Не каркай раньше времени, заткнись!» – приказал сам себе.

Поляк вышел из дома и направился к машине. Он был одет в форму. Поставив две большие сумки в багажник, он пошел открывать ворота, из дома во двор вышла его жена. «Не хватало, чтобы еще ребенка вытащили», – выбираясь из своего укрытия, Самурай прошел мимо покосившегося забора и остановился. Он достал из-за пояса пистолет, передернул затвор и вслушался. Минуты тянулись, а двигатель машины оставался не заведенным. Наконец, машина завелась. Теперь нужно было дождаться, чтобы он выехал на улицу. Определив по слуху, что машина двинулась задним ходом, Самурай, отогнув доску забора, выбрался на улицу. Теперь нужно действовать стремительно. Прохожих на улице не было. Он пошел по направлению к дому Бузика, держа пистолет в руке. До машины оставалось шагов десять. Поляк уже выехал задним ходом на улицу и остановился. Самурай ускорил шаг. Тадеуш Бузик открыл дверь и, поставив ногу на асфальт, собирался выйти из машины, чтобы закрыть ворота.

– Извините, пан, – произнес Самурай, поднимая руку с пистолетом. Бузик повернул голову, его глаза расширились. Самурай нажал на спуск. Первая пуля пришила грудь, вторая – шею, третья попала в голову. И тут он услышал душераздирающий крик. Обернувшись, он увидел, как жена Бузика с неестественно белым лицом кричала, заломив руки. «Этого еще не хватало». Времени для раздумий не было. Самурай направил на нее пистолет и нажал на курок, пуля попала в голову. Ее отшвырнуло назад, она упала и замерла. Самурай бросил пистолет и побежал. Выбежав в небольшой тупик параллельной улицы, он перешел на быстрый шаг, пройдя еще метров сорок, на ходу снял с себя плащ и шапочку и выбросил за забор частного дома, мимо которого проходил. Свернув в конце улицы налево, он вышел к стоянке частных такси. Подходя к крайней машине, он успокоил дыхание и попытался расслабиться. Сев на заднее сидение белого Фольксвагена, он как можно спокойнее сказал:

– Отель «Мариотт».

Водитель молча кивнул, и они поехали. Подъехав к отелю, он рассчитался и вышел из такси. Центральный железнодорожный вокзал находился напротив, через улицу. Войдя, он поднялся на второй этаж к международной кассе и купил билет на ближайший поезд домой. В ожидании поезда он зашел в бар, который находился рядом с кассами. Выпил кофе, спустился в подземные переходы, купил еды в дорогу и появился на перроне за десять минут до прибытия поезда, который прибыл точно по расписанию. Проводник, молча, рассмотрев его билет, сказал:

– Место сорок три, четвертое купе.

Самурай прошел в вагон, открыл бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков и понемногу стал успокаиваться. Через семь-восемь часов он будет уже на границе. «Прямо какое-то паскудство происходит со мной в последнее время, баба еще эта… Неужели я сорвался? Если все последующее в моей жизни будет происходить так же, то в следующий раз мне не повезет. Фортуна в жизни улыбается один-два раза, остальное время она разворачивается к тебе задницей и бьет тебя. Хочешь сказать, что ты уже в безопасности?» – рассуждал сам с собой Самурай. «Ни хрена! Чтобы быть в полной безопасности, надо еще очень многое сделать. Во-первых, надо пожрать. Что-то аппетит у меня разыгрался волчий. Во-вторых, «шмоток» при себе у меня нет. Наверняка наши «погранцы» прицепятся на границе; еще не хватало, чтобы меня задержали до выяснения. Надо решать эту проблемку. Хорошая мысля приходит опосля. Наверное, сделаю так: выйду в Хелме, куплю, какую-нибудь торбу, да и побриться надо бы тоже. А то вид у меня как у сбежавшего уголовника. А потом, ближе к вечеру, пересяду на другой поезд или поеду «дизелем». Сказано – сделано». Самурай, рассказав проводнику вагона сказочку о том, что он забыл навестить родственника, вышел в Хелме. Проводнику было по барабану, он просто никак не отреагировал. В Хелме он поболтался по магазинам, купил все необходимое для себя, взяв билет на поезд, вечером отправился на Родину. Обе таможни и пограничный контроль он прошел нормально, не вызвав к своей персоне никаких подозрений. Билет его был куплен не до конечной станции, а до маленького украинского городка на границе. Проведя там почти двенадцать часов, он благополучно выехал в родные пенаты. По дороге неотступно его преследовала одна мысль: то, что он сделал, не могло получиться, всем правилам и привычкам, которым он следовал всегда, здесь, в Польше, он предпочел вариант «крейзанутой бабушки». Да, это нестандартный ход, потому что от него ожидали совершенно другого. Да, он не воспользовался камерой хранения на вокзале, в которой наверняка находились ствол и точная информация, но он все-таки сделал это. С ним могло случиться все, что угодно. И люди, которые должны были с ним работать там, могли предать его, завалить, сдать полиции, да бог знает, что еще. Он поступил так, как считал нужным. Неоправданный риск! Может быть. Победителей не судят, а он выполнил все.

В голове Итальянца стоял невообразимый гул, она просто разваливалась на куски. Волнами подступала тошнота, не хватало воздуха. Он с трудом разлепил веки и увидел перед собой массу трубочек, которые все, как хищные змеи, тянулись к его телу. Он хотел приподнять руку и потрогать их, но это ему не удалось. Силы покинули его тело. Очень сильно хотелось пить. Он хотел позвать медсестру, но губы не слушались его. Итальянец закрыл глаза и попытался вспомнить, что произошло. Получались только обрывистые картинки, которые он не мог сложить воедино. В последней из них земля с огромной скоростью неслась на него. Вдруг ему послышались голоса:

– Ну, как он?

– Состояние тяжелое, но у него сильный тренированный организм, он должен справиться.

Приоткрыв глаза, он увидел перед собой лицо Макса, склонившегося над ним.

– Алекс, бродяга, ну, ты даешь, – весело улыбаясь, произнес Макс. Он намеренно назвал его настоящим именем, чтобы дать понять ему, что он находится в государственной больнице, а не у частного хирурга.

– Привет, – хотел сказать Итальянец, но получилось лишь какое-то мычание.

– Ты, не напрягайся, тебе нельзя, сказал Макс. – Тебе, братуха, прописан только покой. А козлов мы тех найдем, не волнуйся, посчитаемся с ними. Я вот тут тебе фруктиков принес, ребята передали. С гаишниками мы тоже все уладили, несчастный случай. «Лепиле», который лечит, бабки зарядили хорошие, ну, чтоб все путем было, так что, братан, выздоравливай поскорее. И Макс, тихонько похлопав его по руке, ушел.

Итальянец все еще силился вспомнить и восстановить картину происшедшего, но у него не получалось. Голова гудела, как огромный колокол. «Если Макс был здесь, значит все в порядке. Значит, буду жить». – подумал он и медленно провалился в сон.

Алексеевич пил чай и просматривал газеты. Его внимание отвлек телефонный звонок.

– Алло.

– Алексей, привет, это Захар. Узнаешь?

– Ну, узнаю. Что у тебя?

– Спасибо, друг, выручил. Не ожидал, правда, что все так грамотно сделаете.

– Тебя что-то не устраивает?

– Да нет, все классно. Просил одного, а получил двух.

– Как двух? – переспросил Алексеевич.

– А ты что, не в курсе? – поинтересовался Захар.

– Да в курсе, просто я тут маленько газетами зачитался.

– Эх, читатель. Ладно, жди от меня презент за перевыполнение плана, – смеясь, сказал Захар.

– Будь, – попрощался Алексеевич.

– Пока, приятно иметь дело с серьезным человеком.

Алексеевич опустил трубку на рычаг телефонного аппарата и задумался. «Что там могло произойти, почему двое? Презент какой-то решил мне прислать. Да он мне не нужен. Денег, которые он заплатил, вполне достаточно. Самурай должен уже появиться, надо выйти с ним на связь, назначить встречу и поговорить обо всем, тем более вторую половину суммы, он еще не получил». Он тяжело вздохнул от таких мыслей и, отложив газеты в сторону, пошел немного поиграть в свой любимый бильярд. Менты в последнее время как-то странно затаились. Раньше они дергали его и его людей, а последние недели – тишина, как в болоте. «Не похоже на них, – подумал он. – Если бы менты взяли его в жесткую разработку, он бы уже знал об этом от своего человека. Значит что-то другое. Неужели они вышли на канал поставки оружия? Но после того, как завалили Зорина и его секретутку, ниточка должна оборваться. Для разгрузки товара Итальянец всегда брал своих пацанов. Четверых из них убили, двое сейчас в бегах по «мокряку», который залепили спьяну в одном из баров города, поставив на нож какого-то парнишку. Так что трепаться им с ментами не выгодно. Мне известно, где они, и я им помогаю бабками, хотя если встанет вопрос «или-или», придется их завалить. С последней партией получилась какая-то хреновина, – размышлял Алексеевич. – Человек, который порекомендовал мне покупателя, куда-то слинял, хотя раньше косяков за ним не наблюдалось. Может решил хапнуть? Так там сумма не большая. И эти козлы, «гандоны» занюханные, бойню устроили. Теперь на вас надо тратить свое драгоценное время, разыскивать вас и отрывать яйца с корнем. Разозлили они меня по-серьезному. Но ничего, шарик круглый, найдутся. А уж тогда я с них спрошу за все».

Самурай был дома один. Череда последних событий все больше и больше отрицательно сказывалась на его состоянии. Его память зафиксировала последний взгляд того поляка. В нем были ужас и непонимание того, что происходит, а еще, наверное, просьба о пощаде. Женщина. Зачем все так? В пустой тишине квартиры раздался телефонный звонок. Самурай вздрогнул. Пустым взглядом посмотрел на телефонный аппарат, подошел и снял трубку.

– Слушаю.

– Мне нужно поговорить с тобой. Помнишь ресторанчик, в который мы заезжали перед поездкой в Болгарию?

– Помню.

– Я буду там в двадцать один ноль ноль.

– Хорошо, подъеду. И в трубке раздались короткие гудки.

Звонок хозяина вернул его в реальную действительность. Он, убийца, который служит конкретному человеку, его хозяину, получает за это неплохие деньги, но никогда и никого не будут волновать его душа, его совесть, его мучения и переживания. В последнее время он ходил, как осужденный, под топором палача, как приговоренный к расстрелу, о котором на время забыли и не вспоминали специально, чтобы он помучился, чтобы он изорвал свою душу на куски, вымотал, проклял и убил себя сам. «Но ведь я же не один, – подумал Самурай, – где-то же должна быть моя мама. Боже, я грешник, но прошу тебя, помоги и защити мою маму, пусть в ее жизни будет все хорошо. Он всматривался в черты своей матери на одной единственной фотокарточке, которая у него сохранилась. Мамочка, где ты, что с тобой, почему ты не нашла меня? Мне было очень плохо без тебя в детском доме. Я ждал тебя каждый день. Я думал, вот придет моя мама и заберет меня, и мы будем жить вместе весело и дружно. Я уже семнадцать лет не видел тебя. Как мне сейчас хочется, чтобы ты была рядом. Видишь, кем вырос твой сын? Не надо не гордись мной, я плохой. Ну вот и поговорили», – произнес Самурай, и его слова гулким эхом разносились в пустой квартире. Он собрал свою спортивную сумку, вышел из дома и поехал заниматься в спортивный зал. «Вечером после тренировки нужно ехать на встречу с хозяином, – подумал он, – да и деньги я же не получил, вторую часть, а они будут кстати».

Народу в спортивном зале было не много и Самурай так, ради поддержания формы, без охоты потягал железки и пошел обмыться в душевую кабину. «Наверное, мне надо отдохнуть, взять тайм-аут. Я не хочу пойти в разнос. Интересно, какой сегодня состоится разговор с хозяином?» – думал он, усаживаясь за руль своей восьмерки. – Наверняка не детский». Выехав за город, он прибавил скорости и через пятнадцать минут подъезжал к загородному ресторану с названием «Охотничий домик». Припарковав машину, он направился вовнутрь. В фойе ресторана его встретил слащавой, халдейской улыбкой не молодой уже метрдотель.

– Желаете столик? Добро пожаловать в наш ресторан. У нас самая лучшая кухня и масса развлечений.

– Спасибо, не надо, у меня здесь встреча, – сквозь зубы процедил Самурай и прошел мимо него в залу.

Войдя, он остановился. В полумраке зала он стал оглядываться по сторонам в поисках хозяина. Его взгляд остановился на угловом столике справа. За ним сидел Алексеевич и внимательно рассматривал музыкантов, играющих на сцене старый добрый джаз. Самурай не спешил подойти к нему, сначала он направился к барной стойке, заказал стакан апельсинового сока и стал рассматривать присутствующих в зале. Сомнения и неуверенность, вот что его сейчас одолевало. Каждая такая личная встреча была небезопасна. «А вдруг Алексеевич захотел его здесь?» – правая рука потянулась к поясу, но пистолета не было. «А черт с ним! Вроде все в порядке. Особых подозрений никто не внушает», и Самурай решил подойти к Алексеевичу.

– Ну, ты прямо как Штирлиц, – улыбнулся Алексеевич.

– А вы, как «папаша» Мюллер, – отпарировал в ответ Самурай.

Алексеевич красиво и открыто рассмеялся и сказал:

– Я никогда не устаю удивляться твоим талантам. Иногда мне кажется, что тебе надо было быть артистом, но никак не тем, кем ты стал в жизни. Здесь деньги, – он достал из внутреннего кармана своего пиджака обыкновенный почтовый конверт и положил его перед Самураем. Самурай молчал.

– Скажи мне, та женщина в Польше, это необходимость или сумасшедший кураж?

– Да.

– Что да?

– Необходимость, – тихо проговорил Самурай.

– Я был просто удивлен, когда ты решил работать в одиночку. Они звонили мне и намекали об отмене заказа, потому что к ним никто не приехал. Я им сказал, что если заказ не будет выполнен до двадцать девятого, тогда вы спросите с меня. Они заткнулись. Ты сыграл сольную партию, и тебе все удалось. Ты везунчик!

– Я хочу отдохнуть, – сказал Самурай, посмотрев в глаза Алексеевичу.

– Здоровье? Ты плохо себя чувствуешь?

– Мне нужен отдых, – еще раз твердо с расстановкой сказал Самурай.

Алексеевич задумался. В наступившей тишине звучали ритмы красивого джаза, официант подавал на их стол горячее, и Самураю казалось все каким то игрушечным, не настоящим.

– Хорошо, – сказал Алексеевич, – у меня есть к тебе одно маленькое предложение. Я хочу, чтобы ты съездил в Болгарию к моему новому компаньону Георгию и отвез ему кое-какие бумаги, касающиеся нашей гостиницы.

Самурай с удивлением посмотрел на хозяина.

– Да, да той самой гостиницы, где мы с тобой отдыхали. Помнишь темноволосого болгарина с такими огромными черными усами, мы как-то обедали с ним вместе. Помнишь?

– Да, кивнул головой Самурай.

– А вот интересно, помнишь ли ты девушку, которая плавала в бассейне, а ты просто не мог оторвать от нее глаз?

У Самурая учащенно забилось сердце. «Неужели?» – подумал он.

– Что, шокирован? Так вот, ее зовут Эрика и она дочка Георгия. Будут тебе и отпуск, и развлечения. Заодно выполнишь мою просьбу. Если честно, я сам хотел тебя туда отправить, поэтому вот, держи. – он нагнулся и, подняв с соседнего стула папку, передал ее Самураю.

– Здесь бумаги, которые ты должен передать, билеты на самолет, в общем, все необходимое. Я позвоню, тебя встретят в аэропорту. Так что отдыхай, ты мне нужен в рабочем состоянии, а не в виде сентиментального меланхолика.

– Хорошо. Ну, я поехал? – произнес Самурай, вставая из-за стола.

– Счастливо.

Мысли о его детстве и юности все больше и больше одолевали Самурая. Ему приснился родной интернат, их директриса Вера Николаевна, маленькая полная женщина, из которой просто хлестала жизнерадостная энергия. Нельзя сказать, что жили они в интернате хорошо. Все-таки дети на попечении государства, а это о многом говорит. Он вспомнил ненавистную манную кашу, которой их пичкали, заставляли пить молоко, а ему всегда хотелось кусочек шоколадного торта. Перед глазами вдруг встала, как живая, его первая любовь – Ирочка Кузнецова. Она все время спрашивала его: «Юрка, почему ты такой всегда молчаливый?», а иногда дразнила «Молчун-ворчун». Ему было интересно с ней. Озорная хохотушка, она никогда не сидела на месте, все что-то придумывала, выдумывала. В тот день он не пошел с ней купаться на озеро и потом многие годы жалел об этом. Ирочка утонула на глазах у своих подружек, которые ничем не могли помочь. А Мишка с Борькой? Два закадычных его дружка последние годы постоянно крутились в интернатском гараже со стариком, водителем Кузьмичом. Говорили всем, что будут учиться на механиков. Мишку тянуло в далекие страны, где он представлял себя механиком на огромном пароходе, а Борька хотел возиться с машинами в гараже. Интересно, нашли они свое призвание в жизни или нет? Надо ж, как получилось. Ивана встретил через два года, как уволился из армии. Какой-то он нагловатый стал, а в интернате был тихоня-тихоней. С каждым разом его все чаще тянуло поехать в родной интернат, тот, самый последний, ведь в его жизни было три интерната, а запомнился, почему-то четвертый. Может быть из-за того, что обстановка там была более теплая, дружеская, чем-то напоминающая домашнюю. «Вот, – подумал Самурай, – у меня есть деньги, – он держал в руках толстую пачку долларов, – но кроме этих проклятых бумажек у меня ничего нет. Что я могу сделать? А ты многое можешь, – сказал он сам себе. – Помоги своему родному интернату, это же была твоя большая семья, которая дала тебе путевку в жизнь». И Самурай, в одно мгновение собрав пожитки, закинул в сумку пачку с деньгами, выскочил на улицу, врубил в машине свою любимую кассету и помчался в интернат, который был от него за триста километров. По дороге он задавал себе вопрос «правильно ли он поступает?» и получал ответ от самого себя: «Да, правильно». К зданию интерната он подъехал поздно вечером и поначалу даже не узнал его. Прошло шесть лет, как он покинул его стены. Двухэтажный дом явно требовал ремонта. Штукатурка на стенах отваливалась, оконные рамы рассохлись, краска облупилась. Проходная напоминала жуткое зрелище с покосившимися железными воротами. Юра подошел к будочке сторожа и, заглянув в окошко, сразу же узнал немного постаревшую тетю Машу. Он радостно открыл дверь и вошел внутрь.

Blog

Неприкаянные сборник рассказов Москва 2010