Неприкаянные сборник рассказов Москва 2010
| Вид материала | Рассказ |
- Макс Фрай Чайная книга, 3047.43kb.
- Сборник рассказов «Зов Припяти», 4748.25kb.
- Название книги: Сборник рассказов, 5289.03kb.
- Название книги: Сборник рассказов, 5289.57kb.
- Дорогие читатели, этот сборник рассказов написан участником афганской войны, простым, 3036.56kb.
- Муравьева, И. Ляля, Наташа, Тома : сборник повестей и рассказов / И. Муравьева. М.:, 111.19kb.
- Тема: «Что я люблю», 134.73kb.
- В. Н. Ибукова Учитель татарского языка литературы, моу "Тукузская сош", Вагайский район, 68.64kb.
- Или что с нами происходит?, 37.03kb.
- Сборник тем научных работ для участников научно-образовательного соревнования, 2003.14kb.
– Приступим, сказал Степанович, зашелестев купюрами.
В полной тишине был слышен шелест бумаги и негромкое бормотание.
– Не сбивай меня, планерист хренов, рявкнул Степанович. Ты можешь про себя?
– А я что делаю?
– Ты буркотишь себе под нос, а мне мешаешь. Понял? Если так считать будем, дня не хватит. И вообще, возьми калькулятор и считай на нем.
– А где он?
– В картошке найдешь, указал рукой Степанович.
Человеческие страсти, спрессованные в один тугой пучок под землей, бились о стены и не находили выхода. Здесь было все. Жадность, коварство, трусость, цинизм, эгоизм и все что можно увидеть и представить на земле. От этого можно было, задохнутся, умереть, лопнуть в конце то концов, но только не им. Они с жадностью сгребали купюры, пересчитывали их, и укладывали ровными стопками, каждый со своей стороны.
– Кажется все, – тяжело вздохнув сказал Степанович, складывая последнюю стопку. – А у тебя?
– Я тоже закончил, – смахнув пот со лба, устало ответил Илья.
– У тебя сколько, – спросил Степанович, черкая карандашом по листку бумаги.
– В пересчете на «доллары»?
– Конечно.
– Получается семьдесят две тысячи триста три «бакса» ровно, довольный собой, сказал Илья, бережно укладывая деньги.
– А у меня одна мелочевка. Двадцать четыре тысячи девятьсот восемьдесят шесть долларов в пересчете по банковскому курсу, – отрапортовал Степанович.
– Степанович, может, ты отсыпал уже куда-нибудь, с подозрением посмотрев компаньону в глаза, спросил Илья. Пока меня не было, а?
– Ты чего, в Африке совсем мозги перегрел, абориген хренов, негодовал Степанович, или думаешь, если я бывший мент, то и совести у меня нет.
– Ты хоть знаешь что это такое, – усмехнулся Илья.
– Это когда из троих выпивающих, один не доливает, злобно взглянув на Илью, ответил Степанович.
– Ладно, чего нам ссорится, примирительно сказал Илья, давай деньги спрячем и обмоем это дело. Ты как? Согласен?
– Тут у меня тайник есть, – сказал Степанович, показав рукой в угол погреба. Чистый, сухой и надежный, в самый раз будет, добавил он, отодвигая в сторону кадушку с квашеной капустой. Как знал, на всякий случай сделал, сказал он, приподнимая за металлическое кольцо, маленький лючок в полу.
– Запасливый ты, – сказал Илья, складывая деньги в мешок.
– Эй, так не пойдет, – замотал головой Степанович, увидев, как Илья, собрал все деньги в одну кучу.
– Почему, – удивился Илья.
– Всего получается девяносто шесть тысяч. Так?
– Да.
– Значит, делим пополам, предложил Степанович, и складываем в разные мешки, что б не перепутать, деньги счет любят. Понимаешь?
– Хорошо, согласился Илья, если мы друг другу доверяем.
– Вот именно, перебил его Степанович, поэтому я на этом настаиваю.
– Меня терзают «мутные» сомнения.
– Да брось ты Илья, мы же повязаны, и ты это хорошо понимаешь. А без доверия нельзя.
– И что получается?
– Все нормально.
– А если мне понадобятся деньги, мне что тебя по всему городу искать, волновался Илья, понимая свою правоту.
– Хочешь, забирай свою часть сейчас, а хочешь через неделю, предложил Степанович.
– Значит так, вздохнул Илья, деньги посчитали, поделили и разбегаемся, сказал Илья, складывая свою часть в сумку. Так будет лучше.
– Не вопрос, хмыкнул Степанович, убирая в тайник, свою долю.
Поднявшись в дом, Степанович долго ковырялся в ящиках кухонного буфета, и, наконец, то вытащил оттуда, огромную бутыль, наполненную мутным самогоном.
– Так запрятал, что, и сам еле нашел, надо же, хмыкнул Степанович. Ну что, мировую за успех, предложил он.
– Это точно, теперь можно и стопку дернуть на природе, согласился Илья.
– Тогда пойдем в сад, там у меня столик, скамеечки под деревьями, опять же улики с пчелами, расплывшись в довольной улыбке, сказал Степанович.
Выпив по рюмке, приятели замолчали. Степанович, внимательно наблюдая за осами, летающими вокруг стола, о чем-то сосредоточенно думал. Заметив, как оса сбила пчелу, Степанович вскочил и гневно произнес: – Какое «блядство», елки-палки! Илья, ты видишь, пчеле капец, показывая пальцем на мертвую пчелу, сказал Степанович.
– Как, удивленно уставившись на пчелу, спросил Илья. Так сразу? Вот сволочи полосатые!
– Какая сволочь, багровел от злости Степанович. Здесь ос тьма, они же всех моих пчел уничтожат!
– Так их тысячи!
– Ты видишь, нервничал Степанович, размахивая руками, раз, и пчеле «капец». Ты видишь?
– Так это мы еще не закурили, усмехнулся Илья.
– С этим блядством надо кончать, у меня всего два улья, свирепел Степанович.
– Давай лучше выпьем, наполнив стопки, предложил Илья.
– А пчелам моим «капец», брызгая слюной, заходился в истерике Степанович.
– Да ну их на хрен, забудь, махнул рукой Илья.
– А по осени ты, небось, ложкой мед жрать будешь, тыкая пальцем в Илью, выкрикнул Степанович.
– Не твой же.
– А может и мой, не унимался Степанович, соты пустые.
– Это пчела твоя худая, засмеялся Илья.
– Моя пчела, за день ложку меда приносит, взвизгнул Степанович.
– Что она корова, смеялся Илья.
– Достал ты меня. Мои пчелы грузинские, понял?
– Значит политические, хохотал Илья. Революцией пахнет!
– Пошел ты на хрен, со своей политикой, газет начитался и воняет. Ну что здесь смешного? Пойду, улики проверю, сказал Степанович, направляясь в дальний конец сада.
– Еб, их за ногу, услышал Илья, через несколько минут возглас Степановича. Эти отечественные «бляди» полосатые, едят валюту и хоть бы хны, какие сволочи, вопил Степанович.
– Надо было покупать наших пчел, сдерживая смех, сказал Илья, подходя к ульям.
– Мудрила, пчел спасать надо, суетился Степанович, бегая вокруг ульев.
– А зачем? Валюту имеешь, купишь, усмехнулся Илья.
– Я что дурак? Буду переводить валюту на ос, а они мне за это, пчел уничтожать.
– Ну, их, к чертям.
Вернувшись к столу, Илья разлил по рюмкам самогон, тяжко вздохнул и произнес, обернувшись в сторону ульев: – Выпьем за упокой души погибших пчел. Выпив рюмку до дна, Илья поморщился и, занюхав кусочком хлеба, продолжал: – У тебя Степанович, есть большие деньги, зачем тебе эти пчелы? Покусают, морда опухнет, на улицу не выйдешь.
Подняв голову, и сорвав с ветки алычу, Илья рассуждал: – Вот плод, то есть слива, каждый год, дерево плодоносит. Лежи под деревом рот открывай, а они падают и никаких тебе трудов и волнений. А ты говоришь пчелы!
– Ой, мать твою, закричал Степанович, размахивая руками. Кусаются суки летающие, мать вашу душу!
– Видишь ли, Степанович, философски изрек Илья, развалившись на лавке, мы их спасаем, о судьбе беспокоимся, а они кусаются. Грузинские, а значит, политические. Пойдем в дом Степанович, не будем мешать процессу борьбы.
– Какой, обалдел Степанович, ничего не понимая.
– Пчел с осами, ответил Илья, накатив самогона.
– Грустно тебе Иван? Ты не печалься, твоя жизнь полна успехов и побед, а ты невеселый, – говорил черт. – Люди сотканы из обманов и переживаний, надежд и ненависти, сочувствия и отрешенности, все надо прочувствовать, все попробовать – это и есть жизнь. Ты согласен? Ты выгнал эту девчонку, потому что она не для тебя, она совсем не умеет мечтать. Жить приземлено и скучно, хочется не каждому, а ее это устраивает. С ней ты был одинок, а без нее ты открыл для себя иной мир. Конечно, она думает иначе, делает только то, что ей нравится, а ты терпишь и ждешь, когда она изменится. Она не будет подстраивается под тебя и не будет жалеть, ей и так хорошо в своем теле, она не мучается.
–Холодно, и душу не греет, – сказал Иван в задумчивости. – Хочется чего-то интересного, стоящего, а вокруг паутина и старые прогнившие доски.
– Твоя мечта, как старый дом – продолжал черт, – его можно отремонтировать, но тогда, замазав старые проблемы, ты получишь их вновь, а новое нужно начать с белой строки. Тогда, и только так, ты выстроишь свой успех, конечно, не без моей помощи, но это не главное. Я дал тебе деньги, и ты приумножил их, я дал тебе свободу, и ты воспользуешься ею, ты везучий. Вероника, это полшага на твоем пути, всего лишь песчинка, одна из них, от которой ничего не зависит. Люди совсем не замечают, как делают больно другим, но всегда видят малейшую несправедливость по отношению к себе. Каждый, любой, отдельно взятый, хочет высказаться, но только единицы умеют слушать. Замкнутый в себе, он недоступен и непонятен, потому что боится быть осмеянным, такими же как он сам. Знаю, иногда тяжело и больно, – продолжал черт, – но ради успеха ты должен терпеть. Повторив фразу сто раз, ты запомнишь ее навсегда, повторив дважды, не вспомнишь.
– Я не переживаю по поводу Вероники, – сказал Иван, – я не знаю что делать дальше?
– Все идет своим чередом, тебе не нужно беспокоится. Придет время и ты узнаешь, что тебя ждет, –засмеялся черт.
– Тебе смешно? – спросил Иван.
– Да, – ответил черт, – и только потому, что я знаю продолжение этой истории, а ты нет.
– Васька, ты долго там плавать собираешься, ихтиандр хренов, – орал мастер Гаков, стоя по колено в воде. – Может тебе акваланг дать, пузырей напустишь.
– Я сейчас, – раздался приглушенный голос Василия.
– Сейчас говно выкачаешь, так что ли? – злился Гаков. – Или насос починишь?
– Насос это не мое хозяйство, – ответил Василий, выбираясь из лужи фекалий, а задвижку я перекрыл, сказал он, утирая лицо грязным рукавом спецовки.
– Васек, ты какой-то недоделанный, немного успокоившись, сказал Гаков. Может тебя в детстве, неправильно кормили, или молока не давали?
– Я товарищ Гаков нормальный, ответил Василий, нахально взглянув на мастера, а вот у вас в голове, то, что под ногами, и ничего с этим не поделаешь, сказал, как отрезал Василий, и вышел из вонючего подвала.
«Платят копейки, и то невовремя, а ты им еще «румбу» танцуй на трубе, карнавал естественных надобностей получается. Все срем, а за собой не убираем, а зачем – само рассосется... – размышлял Василий по дороге домой. – Правильно они рассуждают, сантехник – не человек, а ручка от вантуза, или того хуже, трос для пробивания застывшего кала. У нас все знающие, все умеющие: из какой трубы вытекает, куда затекает, а как поплывет, так сантехник проклятый нагадил. Граждане, да не имею я столько сил, что бы всем вам одновременно загадить и обделать, я маленький. Рост мой небольшой, чернявый я, с узкими глазами, на монгола похож, так и что? Может моя мамка, монгола любила, мне то параллельно. Не в смысле мамаши, а в отношении смешения рас. Хотя жена у меня русская, но мне поверьте от этого не лучше. У бурятов, рождаются буряты, у тунгусов, тунгусы, а у монгола с хохлушкой, сантехник, вот такая эволюция получается. Выходит что, у калмыка с эстонкой, будет молчаливый водопроводчик. А впрочем, какая разница, кто, где и куда, главное почем и сколько, а там мы сами разберемся, кому и зачем».
«Все вроде у меня имеется, а чего-то не хватает. Детям надо, жене дай, а мне только велосипед старый и остается. Тугрики честно заработанные улетают, как во время урагана, а они требуют. А где их взять? Во всем спальном районе краны сломать, или залить все квартиры, больше ничего в голову не приходит. А выгода для себя? Работы валом, а все даром, так не пойдет. Телевизор импортный хочется, « тарелку» к нему большую, что б много каналов показывал, а как ухватить? Вопрос серьезный, требующий финансовых вливаний, а не отстойных вод. Люди богатеют, покупают, отдыхают за границей, а я как был на «велике», так и остался. Учиться надо было, сказал сам себе Василий. А откуда «тугрики» у свинарки и пастуха, вот как хочешь, так и крутись, хоть рисуй. Тогда посадят, и прощай красивые унитазы, и родная «халтура», в тюрьме за «шабашку» не платят. Плохо. А дети мои, тунгусы без роду и племени, кто их тогда кормить будет? Оксанка моя, все больше жопу отращивает за швейной машинкой, а сало любит пожевать, это ей дай. Жизнь надо жить так, что бы потом от тебя не воняло. Не складно конечно, за то, правда. Конечно, без больших денег прожить можно, но малые тоже нужны, без них совсем амба. Экономят сейчас многие, вместо прокладки паклю ставят, течь изолентой перематывают, жадины, да и только. На чем экономят, балбесы? Когда в квартире воняет какашками, все отдадите, лишь бы воздух чистый был. Стоп, а вот это уже интересно, задумался Василий. Аромат гвоздик и роз, заменяет «говнасос», рассмеялся Василий. Если в доме стоит вонь, заплати и не трезвонь. Деньги заплатит любой, лишь бы не нюхать. С бедных много не возьмешь, а вот с богатеньких, как грязи. А говорят наоборот, богатые, люди жадные. Посмотрим, увидим, оценим, запросим, а там по обстановке», подумал Васек, входя в свой подъезд.
– Ксюша, жрать давай, крикнул Василий с порога. Голодный я пришел, не видишь что ли.
– Ослепла, услышал он, недовольный голос супруги.
– Я тебе сейчас фары повкручиваю, сразу прозреешь, мать одиночка, в будущем конечно.
– Васенька, подожди минуточку, уже ласково отозвалась жена.
– Вот так то. Порядок должен быть во всем, даже в голове. Довольный собой, Василий разулся, и прошел на кухню.
С неохотой, прожевывая котлету, похожую на старый изношенный ботинок, Василий недовольно, поковыряв вилкой в зубах, спросил: – Ты что, из старого козла котлет навертела, или ты, это мясо била ногами пол дня, пока домой притащила?
– Ты что Вася, обиделась Оксана, это свежая говядина. Сегодня на рынке распродавали по дешевке, перееханную пополам корову, я и взяла. А что? Мясо оно и есть мясо, что в нем глядеть?
– Оно и видно швея мотористка, что ты коровой перееханная и дети у тебя, такие же, разозлился Василий. Ты что, не могла нормального купить?
– На лучший кусок, денег нет, обиженно надув губы, ответила Оксана.
– А куда ты их тратишь, злился Василий, запихивая в рот, огромный огурец.
– На мебель копить надо, укоризненно посмотрела на мужа Оксана. Надоело на рухляди спать, сказала она, наливая компот в большую синюю кружку.
– Ладно, не обижайся, сказал Василий, что нибудь придумаю, не пальцем сделали. Давай компот, а то жажда задушит. Оставшись в одиночестве, Василий крепко призадумался. Прикинув количество квартир и домов, в обслуживаемом им районе, он, не торопясь, методично, как сапер на разминировании, мысленно перебирал в памяти, богатых владельцев квартир, а главное, наличие сантехники. Если все пойдет как по маслу, думал он, тогда куплю себе все что захочу. Десяток, другой, квартир обойду, достаточно будет. А там глядишь, для лохов, такой фокус, можно повторять раз в квартал, плюс профилактика, вот и выходит, что я тоже нетупой. А то, что же получается, одни народ грабят и живут припеваючи, а другие горбатятся, да шиш потный в кармане имеют. Ничего, я то же бизнесменом заделаюсь, не всю жизнь говно выгребать».
Потратив целый вечер на обдумывание плана и схем, Васек пришел к выводу, что все дело в стояках, проходящих через каждый этаж. Если сосед сверху, сольет вонючку, не туда куда надо, а внизу будет забита труба, то все амбре выползет у того, кто пониже. А вот он, уже ничего не понимая, будет орать, угрожать и звать на помощь сантехника. А как же без него? На следующий день, придумав нехитрую комбинацию, Васек приступил к вредительству. Накидав, заткнув, перекрыв, все, что можно было и нужно, Васек, прохаживался со своим чемоданчиком недалеко от выбранного им подъезда. « Сейчас будут звонить в контору, требовать сантехника, я, конечно, обязан устранить неполадки, но только в свое рабочее время и со своими запчастями, которых, я уже год не видел, улыбнулся Васек. Застукать меня не возможно, размышлял он, мало ли придурков по открытым подвалам да чердакам шастает, за всеми не углядишь».
Ждать ему пришлось недолго. Увидев первого клиента, выбегающего из подъезда, Васек даже испугался. Огромный, заплывший жиром, лысый кабан, обливаясь потом, и размахивая руками, бежал прямо на него.
– Ты сантехник, кричал он, показывая пальцем на чемоданчик Василия.
– Я, кивнул головой Василий.
– У меня в квартире говно фонтанирует, а ты здесь прохлаждаешься, орал он, брызгая слюной.
– Звоните в контору, составляйте заявку, как можно спокойнее ответил Василий.
– Звонил, протрубил толстяк. Там сказали, что свободных людей нет.
– Я тоже занят. Сказал Василий, иду по адресу на протечку.
– Какая течка, какой адрес, орал жирный. Я тебе сейчас "тампаксы "во все дыры завинчу, набычившись, и сжав кулаки, бегемот готовился задавить Василия.
«Кажется, созрел, подумал Василий, разглядывая мохнатые руки толстосума. Адрес выбран правильный, денежки будут, обобщил Василий, почесывая свой нос».
– Если я все брошу и пойду устранять неполадки к вам, то на меня пожалуются другие, скривившись, сказал Василий.
– На других мне наплевать, пробасил громила. Сколько?
«Вот она, шелестящая «пруха», в виде разномастных купюр, подумал Василий. Крючок проглочен, и соскочить без потерь не удастся. Сколько? Это мой самый любимый вопрос».
– Все зависит от объема работ, и количества времени.
– Сколько?– повторил амбал.
– Давайте так, предложил Василий, сотню вперед, а другую часть, по мере выполнения работ.
– Годится, согласился мужик, выдохнув с облегчением.
Василий видел многое, но такого не ожидал. Зловонное амбре, разносилось по всему подъезду, а в квартире потерпевшего, открылся гейзер из нечистот, заливающий новый паркет.
– Давай быстрее, торопил его толстяк, иначе все этажи говном зальет.
– Не волнуйтесь, это мы умеем, успокоил его Василий и принялся за работу. Через час, показывая всем своим видом, важность и сложность, проделанной работы, и главное, трудность и почти невыполнимость, Василий, словно герой отрапортовал: – Все в порядке, можете не волноваться, протечка устранена.
– Слава богу, тяжело вздохнул толстяк, разглядывая залитые вонючей жидкостью полы.
Василий, создавая вид, что торопиться по другому адресу, собирал инструменты.
– Сколько еще, спросил толстяк, достав бумажник.
«Окинув взглядом шикарную квартиру, набитую под потолок, всевозможными буржуйскими штучками, Василий без зазрения совести изрек: – Столько же, плюс, сколько не жалко, за спасенный инвентарь, улыбнулся он.
– Держи, протянул толстяк, хрустящие новенькие купюры.
– Благодарствуйте, кивнул головой Василий. Если что, обращайтесь, меня зовут Василий, фамилия Цурген. Мой домашний телефон, номер….
– Пурген, хохотал, прикрыв рот ладонью, толстяк.
– Цурген, по слогам произнес Василий, так будет правильно. До свидания.
– Пока «пурген», смеялся толстяк.
«Ну, сука жирная, злился Василий, теперь ты будешь плавать не то что бы периодически, а всегда, пока я не накоплю себе на новые вещи и телевизор». Довольный хорошим началом, Василий пошел к следующему дому.
Вечером, веселый и довольный, вернувшись домой с работы, Василий спрятал деньги, в свой выходной костюм и, завалившись на диван, мечтал. «Если так пойдет и дальше, – рассуждал он, – новенькие «Жигули» в скором времени мне обеспечены. Потом и бабу свою поменяю, а может быть и квартиру, перееду в другой район. Почему я раньше до такого не додумался, так просто, раз – и денежки рекой, только собирай, не ленись. Через неделю пойду новенький телевизор выбирать, надо же расти. А почему меня совесть не гложет? Ну, ее к чертям, все равно ее не у кого нет, я что ли лучше? А вдруг поймают, разоблачат, тогда как? Нет, машина это круто, остановлюсь на телевизоре с «тарелкой», а остальное на молочишко. Борзеть сильно тоже нельзя, – остудил свои фантазии Василий, – в тюрьме не платят. Завтра наведаюсь к одному богачу из соседнего дома, уж у него денег, как у дурака фантиков, не обеднеет».
– Ох, и занятой я человек, – вслух произнес Василий.
– Что, – спросила Оксана, отвернувшись от телевизора.
– Я говорю, дети где?
– В своей комнате играют, – ответила Оксана. Ты ужинать будешь?
– Насыпай, сказал Василий, надевая тапочки.
Оксана ушла на кухню, а Василий, уставившись на старенький телевизор марки «фотон», произнес:
– Пора тебе на кладбище, старенький гробик. Твое место займет новое поколение продвинутых телевизоров, – закончил он, вставая. – А то как-то несолидно, – почесывая грудь, бурчал Василий на ходу, – двадцать первый век, а я, как монгол, в степи живу. Ничего, чем наглее и глупее, тем больше и сытнее. Что еще себе пожелать?
Увидев в кухне на холодильнике рекламный проспект телевизоров «панасоник», Василий взял в руки листок и углубился в чтение.
В надувательствах и обманах, прошла неделя. Для Василия она была трудная, только потому, что приходилось вкалывать без перерывов, исправляя свои «художества». Он не ленился, и с опаской принимая от жильцов квартир деньги, каждый раз, пилил себя за то, что пошел на такую авантюру. «Опустив», всех намеченных клиентов по одному разу, Василий, неожиданно для самого себя, задумался о своем будущем. Крохотный и противный червячок сомнения, точил его изнутри. « Долго так не протянешь, засомневался он, народ у нас хоть и глупый местами, но не совсем, кто-то, наверное, додумается. И что тогда? Баланда, сухари, махорка, и красивая девочка Петя, с волосатой задницей, на всю камеру. Нет, это не выход», сказал себе Василий. Пересчитав собранные деньги, и прикинув в уме, сколько еще не хватает на долгожданный телевизор, Василий, недолго думая, решился сделать последний заход, к оскорбившему его толстяку. « А что, думал он, за его какашки можно содрать прилично, как раз недостающую сумму. С него не убудет, а мне приятно. Мне бы крохотный, цветной телевизор, а ему, долгое успокоение. Лучше притормозить, чем улететь в обрыв», подумал он, собираясь на работу.