Geum.ru

Огических реалий во все большем числе стран интеллектуальная собственность "формирует" около 1/4 части их бюджетов, и эта доля продолжает стремительно нарастать

Вид материалаДокументы

Содержание


2.1 Рынок интеллектуальной собственности в России и мире
2.2Проблемы в сфере развития интеллектуальной собственности в России
3. Предложения по развитию рынка интеллектуальной собственности
Подобный материал:
1   2   3

2.Современное состояние интеллектуальной собственности

2.1 Рынок интеллектуальной собственности в России и мире

Доля инновационной продукции России в общем объеме продаж промышленной продукции чрезвычайно мала - не превышает 5%. Опыт перехода к инновационной экономике в США, Западной Европе, Японии показывает, что базовым условием этого перехода является формирование рынка интеллектуальной собственности

По числу ученых Россия занимает одно из первых мест в мире, ежегодно их отряд пополняют около 30 тысяч докторов и кандидатов наук – и в этом смысле потенциал рынка интеллектуальной собственности огромен. Однако при этом доля нашей наукоемкой продукции в продаже в мировой торговле составляет 0,3 %, т.е. мы занимаем одно из последних мест. Результаты научно-технической деятельности и права на них в основной своей массе не доводятся до стадии коммерциализации. Для сопоставления: в Китае результаты научных разработок, наоборот, быстро находят потребителя, и это происходит потому, что «правила игры» с интеллектуальной собственностью здесь прописаны с учетом интересов каждого участника. В результате: только один муниципальный китайский город имеет порядка 25 тысяч патентов, т.е. примерно столько, сколько в год патентует вся Россия. [7]

Права на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности (в соответствии с частью четвертой ГК РФ — интеллектуальные права) должны были бы выступать одним из основных сегментов рынка в инновационной экономике. Однако в отношении абсолютного большинства результатов научно-технической деятельности сегодня такие права не закрепляются: ни открытым способом — через патентование, ни закрытым — через ноу-хау в режиме коммерческой тайны. Сложилась парадоксальная ситуация: в стране, с одной стороны, отсутствует легальный оборот инновационных товаров и интеллектуальной собственности, а, с другой - большинство результатов интеллектуальной деятельности, которые в принципе не могут быть объектами рыночных отношений (в соответствии со ст. 129 ГК РФ), все же находятся в обороте - «черном» или «сером».

У нас доля государства в финансировании науки самая высокая в мире, свыше 75 процентов - в ведущих странах пропорция обратная, там столько вкладывает частник. И потому, казалось бы, если уж ты платишь, то и заказывай музыку, но государство оказывается неэффективным собственником.

Конечно, одна из причин сложившего положения в том, что бывшая советская система патентования разрушена: из тысяч функционирующих в России предприятий патентно-лицензионные службы есть всего на десятках, но дело не только в этом. Большая часть сегодняшних госконтрактов вообще даже не содержат норм о закреплении прав на создаваемые результаты интеллектуальной деятельности в ходе исполнения этих госконтрактов.

В инновационных экономиках Запада в научно-технической сфере патентуется до 20% результатов интеллектуальной деятельности и – важно подчеркнуть - примерно столько же продается, т.е. заключается договоров по лицензированию и отчуждению, если говорить в нашей терминологии. У нас же из 260 тысяч патентов, что действует сегодня в Российской Федерации, число патентов, на которые заключены лицензионные и иные договоры продаж - менее 2 %.

По данным Минобраунауки, из более чем 700 образованных в вузах малых предприятий, о которых они так бодро рапортовали руководству страны, более 40%, как показали проверки, зарегистрированы с нарушением требований ФЗ -217, а в полном соответствии с установленными процедурами созданы вообще единицы предприятий.

Теперь обратимся к другой важной стороне мировой практики патентования: патентование национального изобретения за рубежом своей страны. Именно так развитыми странами сегодня патентуется каждое четвертое национальное изобретение. Россия же патентует за рубежом лишь каждое шестидесятое свое национальное изобретение, что в 100 раз меньше, чем в США, и в 50 раз меньше, чем в Германии, надо безотлагательно восстанавливать систему отбора и патентования российских национальных изобретений за рубежом.

Но есть и еще одно любопытное явление: зарубежные страны активно патентуют свои разработки у нас, в России. За последние пять лет число иностранцев среди обладателей российских патентов выросло в два раза (с 1/6 до 1/3), а в отдельных областях эта доля еще выше. Например, в сфере нанотехнологий только 1 из 10 российских патентов выдан отечественным изобретателям, остальные 9/10 иностранцам. Ситуация - парадоксальная. Ведь производство наноматериалов и нанопродуктов объявлено в России приоритетным, соответственно сюда, в том числе в госкорпорацию «Роснано», на эти цели выделено около 200 млрд. руб. Однако это производство уже ограждено патентами нанотехнологий, принадлежащих иностранным компаниям. И, следовательно, с обладателями этих патентов России придется в дальнейшем заключать лицензионные договоры, а иначе (по ст. 1252 ГК РФ) продукция, полученная по тем технологиям, будет признана контрафактной и будет подлежать изъятию, впрочем, как оборудование и сырье, из которого она произведена.

Возьмем, в качестве примера, государство Израиль, которое, имея худшие, чем у нашей страны, стартовые условия, двадцать лет назад взяло курс на инновации. Для Израиля, при отсутствии у него природных ресурсов, это был единственный способ развиваться, выходить на международный рынок. Там сложилась система, позволяющая стране быть конкурентоспособной, Израиль вытесняет нас с традиционных рынков, в том числе в Индии, где сорок лет мы имели первое место в определенных видах продукции. В Израиле около 50% всех расходов на прикладные научные исследования в гражданской науке распределяет министерство промышленности и труда. Второй по величине «пирог» из госбюджета на гражданскую прикладную науку распределяет так называемый национальный научный фонд - аналог нашей Академии наук. А министерство науки занимает лишь четвертую строчку в распределении денег на науку. Таким образом, наглядно видно – кто в этой стране является основным заказчиком прикладных научных исследований: министерство, отвечающее за реальный сектор экономики.

В нашей стране основную часть бюджетных денег - 386 млрд. руб. (по состоянию на прошлый год) - распределяет министерство образования и науки, как мы понимаем - весьма далекое от реальных нужд промышленности. Второй по величине расходный поток на НИОКР идет по линии министерства экономического развития, которое, работая на «макроуровне», тоже весьма в небольшой степени отвечает за реальный сектор экономики.

До середины 2008-го сфера интеллектуальных услуг в России развивалась очень стремительно, даже опережая номинальный рост ВВП. В результате доля сферы интеллектуальных услуг в общем объеме валового продукта достигла 3% ВВП. При этом количество занятых в сфере интеллектуальных услуг, по полученным нами оценкам, не превышало 1% от общего количества занятых в экономике. Это означает, что производительность труда в этом секторе как минимум в три раза превышала среднюю производительность по экономике страны в целом.

Конечно, 1% от общего числа занятых и 3% в стоимостном объеме ВВП, достигнутые на пике развития, выглядят весьма скромно в рамках мирового тренда. В странах Западной Европы и Северной Америки сектор интеллектуальных услуг уже создает до трети совокупной добавленной стоимости. Но, во-первых, в этих странах сектор начал формироваться значительно раньше, чем в Росси. Во-вторых, на Западе в него включают такие трудо- и финансоёмкие отрасли, как образование и здравоохранение. В-третьих, в странах Запада, в отличие от России, сектор интеллектуальных услуг пользуется значительной законодательной поддержкой со стороны национальных правительств.

Перспективы развития интеллектуального рынка в России казались в тот момент достаточно радужными. Сохранись позитивные тенденции еще хотя бы пять-семь лет, к 2015 году он мог бы формировать 4–5% занятости и давать 10% ВВП. На этом уровне развития интеллектуальный рынок начал бы оказывать серьезное влияние на объем инноваций и привлечение инвестиций в технологические отрасли (а не только в добычу сырья и «сборочные» производства). Сфера интеллектуальных услуг не только мощный генератор управленческих и технологических инноваций для предприятий всех других отраслей, но и значимый потребитель этих самых инноваций.

Разразившийся осенью 2008 года кризис прервал бурное развитие российского рынка интеллектуальных услуг и развеял прекрасные надежды. Правительство приняло в целом эффективные меры по спасению банковской системы и поддержке крупной промышленности. Но сфера интеллектуальных услуг оказалась предоставлена сама себе. В результате падение спроса и объемов оказываемых услуг во второй половине 2009 года в отдельных отраслях (архитектурное проектирование, подбор персонала и проч.) составило 75–85% от пиковых значений второй половины 2007 года. В целом же сектор интеллектуальных услуг потерял в 2009 году от 30 до 40% докризисных объемов, в то время как ВВП сократился всего на 8%, промышленное производство — на 12%, а инвестиции — на 18%. Доля же сектора интеллектуальных услуг в ВВП снизилась с 3 до 2%, то есть в 1,5 раза.

В более острой реакции на кризис и большей глубине падения этого сектора нет ничего удивительного. Он очень мобилен, спрос на его услуги носит «необязательный» характер, потребитель должен обладать способностью абсорбции (умением пользоваться полученными знаниями). Не было бы никакой трагедии, если бы посткризисное восстановление тоже пошло опережающими темпами по отношению к росту ВВП. Пусть не к 2015 году, но к 2018-му или 2020-му интеллектуальный рынок достиг бы размеров, которые бы позволили ему оказывать существенное позитивное влияние на экономику. По оценкам, номинальный рост сектора интеллектуальных услуг в 2010-м году составил порядка 10–15% (в рублях) к предыдущему году, в то время как номинальный ВВП вырос на 13% в рублях и на 17% в долларах. Судя по данным первого полугодия 2011 года, ускорения темпов роста на рынках интеллектуальных услуг вновь не наблюдается. [9]

Выходит, надо, во-первых, научить (помочь, создать условия, заинтересовать, заставить и т.д.) российских исследователей оформлять права на результаты своего научно-технического творчества, а, во-вторых, безотлагательно проводить их коммерциализацию.

2.2Проблемы в сфере развития интеллектуальной собственности в России

Госзаказ на научные исследования в интересах модернизации формирует тот, кто имеет слабые представления об этих самых интересах. Грубо говоря, не те распределяют деньги: организовано «освоение» бюджетных средств вместо получения инновационного продукта.

Свыше трети выделенных на науку средств до науки не доходит, а уходит на «откаты» чиновникам, распределяющим эти самые миллиарды. Проблема стала настолько острой, что сферу финансирования НИОКР сегодня можно причислять к наиболее коррупционным сферам. Соответственно, родились и механизмы, скрывающие «откаты». В частности, поскольку освоение денег на НИОКР производится по показателям, следовательно, показателями становятся некие иные результаты, нежели научные достижения. Минобрнауки и Минэкономразвития уже несколько лет официально навязывает в качестве оценки результативности прикладной науки – публикации, семинары, рейтинг цитирования и т.д. И это в то время, как в инновационных экономиках Запада показателем результативности прикладной науки является число реализованных результатов интеллектуальной деятельности и прав на них: заключенных лицензионных договоров, доля интеллектуальной собственности в структуре цены инновационной продукции, доля интеллектуальной собственности и ее объем в целом в объеме продаж. Необходимы перемены в структуре распределения средств на НИОКР.

Министр Э.Ш.Набиуллина приводила в качестве примера того, как надо патентовать продукцию, американскую корпорацию IBM, лидера на американском рынке интеллектуальной собственности, которая получает свыше пяти тысяч патентов в год. Результаты творчества трех тысяч ученых, что у них работают, оформляют, оценивают и продают в виде интеллектуальной собственности 250 юристов, а также 80 экономистов и менеджеров, профилирующихся в сфере интеллектуальной собственности, т.е. целое специальное подразделение IBM. Результат продаж и коммерциализация прав творчества ученых - $1,5 -2 млрд. ежегодной прибыли компании.

Так, например, из 100 млрд. рублей, выделенных за последние годы в качестве инвестиций в модернизацию промышленности Свердловской области (в основе металлургия и тяжелое машиностроение) 90% ушло за рубеж на приобретение импортных технологий и оборудования. В то же время на территории этой области живет и работает свыше 30 тысяч ученых и исследователей. Аналогичная ситуация в Санкт-Петербурге, где живет и работает около 200 тысяч научных сотрудников, в т.ч. 55 тысяч докторов и кандидатов наук: больше чем во всей Германии. В то же время значительная часть из 90 млрд. рублей, направленных в 2010 г. на модернизацию местных промышленных предприятий (около 700) также ушло за рубеж. В Москве число ученых также на порядки больше, а отдача на порядки меньше. Причин несколько: это и не востребованность научно-технических новшеств в производстве, и то, что наши ученые не приучены оформлять права на полученные результаты, которые нужно коммерциализировать, и то, что у нас нет посредников-профессионалов. В государственном образовательном стандарте – внет специализаций в сфере интеллектуальной собственности и для юристов, и для экономистов, и для менеджеров. При минимальной потребности для России – 50 тыс. специалистов-посредников в сфере интеллектуальной собственности - Российская государственная академия интеллектуальной собственности выпускает всего 150 человек в год. [9]

Даже с введением в действие четвертой части Гражданского кодекса по-прежнему остались проблемы например, недостаточно закреплены права авторства на ноу-хау (глава 75 ГК РФ), т.е. в этом, относительно новом для России институте интеллектуальной собственности, баланс интересов заказчика, исполнителя и автора законом пока не обеспечен. Инвестор вкладывая деньги в реализацию инновации хочет иметь дело с абсолютно легитимным собственником. Государство, финансируя три четверти всех НИОКР в стране, не стремится закрепить права за собой (в лице госзаказчиков) и не создает условия по закреплению прав для исполнителей. Из 48 госзаказчиков только около 30 участвуют в госреестре интеллектуальной собственности.

Нет четкого понимания и критериев разделения произведений науки от литературных как объектов интеллектуальной собственности. В произведениях законом охраняется объективная форма, тогда как для науки важно именно содержание. Нет и единой государственной политики, объединяющей усилия власти и бизнеса, т.е. управление инновационным процессом рассредоточено. Более 80 федеральных ведомств распределяют бюджетные деньги на науку, 23 ведомства имеют в своей компетенции прямые функции по интеллектуальной собственности, 12 федеральных органов власти отвечают за защиту прав на полученные результаты и 3 координируют их взаимодействие. Словом, необходима система с единым центром координации, на которую должно быть возложено решение всего круга вопросов в этой сфере.

Плохую услугу интеллектуальному рынку оказал широко известный федеральный закон о государственных закупках, ФЗ-94. Когда речь идет об оказании относительно простой, стандартизированной услуги, выбор цены контракта как единственного критерия отбора еще, наверное, может быть оправдан. Интеллектуальный рынок генерирует на порядок меньше стандартизированной продукции, нежели любой другой. Хотя стандартные услуги (включая индивидуальные на основе «стандартизированной платформы») в среднем составляют 47% от общего объема, они приносят всего 30% выручки. Кроме того, одним из признаков отнесения услуги к интеллектуальным является ее уникальность, слабая тиражируемость. В секторе гораздо реже встречаются ситуации, когда двум разным заказчикам может быть оказана одна и та же услуга, без ее глубокой адаптации. При этом даже услуга средней степени индивидуализации (оказываемая на базе стандартной) в среднем стоит на 31% дороже. Поэтому такого понятия, как единая рыночная цена, на интеллектуальном рынке не существует.

Проблема с ФЗ-94 не только в том, что государство перестало формировать квалифицированный платежеспособный спрос на интеллектуальные услуги и сделало это в тот самый момент, когда сектору очень нужна была государственная поддержка. Государство послало всем остальным потенциальным заказчикам четкий сигнал: «при приобретении интеллектуальных услуг надо ориентироваться прежде всего на цену». Таким образом, сектор интеллектуальных услуг лишился финансовой подушки — средств для развития. А нестандартность и «непроверяемость» интеллектуальных услуг стала, к сожалению, дополнительным фактором высокого уровня коррупции в тендерах и распространения схем ухода от налогов, характерных для этого рынка.

В довершение в январе 2011 года размер отчислений с фонда оплаты труда (ФОТ) был повышен с 26 до 34%. Это ухудшило экономическую ситуацию для всех предприятий и организаций. Но одно дело — кабельный завод, где расходы на оплату труда с отчислениями до кризиса составляли 12,5% от объема реализации, а теперь стали составлять 13,5%. И совсем другое —ИТ компании, где оплата труда составляла 40–65% от валовой выручки, а теперь будет 43–69%, и это еще при условии, что выручка не сократится. Для большинства компаний сектора интеллектуальных услуг такое повышение налогового бремени обернется снижением рентабельности бизнеса на 25–40% (с 12–15% до повышения и до 8–11% после повышения размера отчислений).

А вместе с жестким давлением на цены со стороны недобросовестных поставщиков (поощряемым ФЗ-94 и недальновидными заказчиками) все это уводит интеллектуальный бизнес из зоны прибыльности. [2]

В большинстве цивилизованных стран применяется разумный протекционизм по отношению к интеллектуальному рынку. В частности, в британском, американском и даже украинском суде невозможно выступление зарубежного адвоката. Компании в Италии обращаются к услугам прежде всего итальянских дизайнеров, архитекторов, аудиторов. В Японии существуют стандарты для иностранных компаний по обязательному сроку опыта работы на местном рынке. Невозможной представляется ситуация привлечения для масштабных маркетинговых исследований во Франции для французских заказчиков британской или германской исследовательской компании и т. д. К сожалению, в России ситуация прямо противоположная. Отдельные сегменты интеллектуального рынка уже в значительной степени находятся под контролем крупных международных игроков, имеющих преимущественно западные (американские) корни. Например, из семи ведущих исследовательских маркетинговых агентств шесть — иностранные, которые контролируют порядка 70% рынка. Львиная доля рынка рекламы обслуживается западными рекламными компаниями, рынок аудита контролируют четыре ведущие западные компании. Другие сегменты могут попасть под иностранный контроль в течение ближайших трех-пяти лет. В частности, речь может идти об архитектурной отрасли, если будет принято решение о применении без адаптации и согласований иностранных архитектурных проектов в отечественной строительной практике. Кризис и посткризисная стагнация сектора значительно упрощают решение этой задачи.

Сейчас, когда в прессе говорят об ИС, как правило, разговор идет в негативном ключе, обсуждаются нарушения прав ИС, проблемы пиратства и контрафактной продукции. Но ведь этим ИС не ограничивается. Просто это первое, что в массовом сознании ассоциируется с ИС. [12]

ИС - это очень большой блок вопросов, не только авторское право, и проблемы существуют не только в этой сфере. Есть проблемы и в других секторах ИС. В частности, есть серьезные вопросы по поводу средств индивидуализации и объектов промышленной собственности. Например, серьезный размах приобрела проблема так называемого патентного рейдерства. Рейдер регистрирует товарный знак, сходный до степени смешения с уже существующим «раскрученным» товарным знаками добросовестного предпринимателя, с целью либо получения дохода от продажи фактически поддельных товаров, либо даже захвата знака. Есть проблемы в защите прав российских правообладателей за рубежом, в основном в области промышленной собственности. Многие российские правообладатели не патентуют должным образом свои изобретения в РФ и их творения уходят за рубеж, там патентуются и используются. В ряде случаев нам их потом даже приходится выкупать обратно.


3. Предложения по развитию рынка интеллектуальной собственности

3.1 Необходимые и принимаемые в России меры

Государственная политика в области развития инновационной системы реализуется по следующим направлениям:

-создание благоприятной экономической и правовой среды в отношении инновационной деятельности;

-формирование инфраструктуры инновационной системы;

-создание системы государственной поддержки коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности.

Государственная поддержка коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности, включая подготовку производства и обеспечение вывода на рынок инновационной продукции.

Основными целями программы является формирование патентно-лицензионной политики Российской Федерации, направленной на повышение конкурентоспособности страны на мировой арене.

Для достижения указанных целей необходимо решить следующие задачи:

- Повышение конкурентоспособности страны.

- Совершенствование образовательного процесса с учетом необходимости распространения знаний по охране интеллектуальной собственности.

- Коммерциализация объектов интеллектуальной собственности Российской Федерации.

- Участие в разработке и реализации региональных проектов по переводу промышленности на инновационный путь развития. [10]

Если бы все эти меры были выполнены, либо выполнялись системно в течении нескольких лет на территории всей страны, то поставленные задачи были бы выполнены уже к 2015 году, но как всегда в нашей стране дело дальше бумажек не пошло, либо стало выполнятся только для отчета а в лучшем случаи на энтузиазме некоторых людей. К счастью есть регионы где дела идут лучше и бизнес и власть работают в синергии что позволяет достигать коммерческой реализации научных разработок, к таким регионам можно отнести Татарстан, где уже много лет работают технопарки, а власть создает условия для облегченного создания предприятии с инновационными бизнес идеями.