Geum.ru

Общественная палата российской федерации

Вид материалаСеминар
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14

Помимо того, что давайте сразу договоримся, что на процесс выигрывания гранта влияет не только правильность его оформления и своевременность его подачи. Я надеюсь, вы все понимаете то, о чем я говорю. Есть система распределения грантов вне зависимости от того, как он оформлен. Мы сейчас говорим исключительно о той части, которая касается нормативного вопроса. То есть ненормативное, как у нас вчера кто-то метко назвал слово маткатинг, оно уже существует, и все, наверное, про это знают.

Помимо этого интересного явления, о чем хотелось бы сказать сразу. Я на этот пункт немножко обращала ваше внимание в начале первой части. Сейчас мы его коснемся именно с методической точки зрения.

Что такое определение целей социального проекта? Всегда в процессе социального проектирования мы работаем с несколькими понятиями и категориями. И для начала первое понятие категории – это так называемое поле социальных проблем. То есть вы выделяете на каком поле и какую, собственно говоря, социальную проблему вы пытаетесь решить. В чем здесь тонкость? Во-первых, очень часто вы как авторы проектов путаете социальную проблематику с социальными феноменами. То есть социальными явлениями, так скажем. И когда я спрашиваю, с какой проблемой вы работаете? Мы работаем с трудными подростками. Пока это не проблема. Наличие трудных подростков в обществе пока не составляет никакой проблемы до тех пор, пока это проблему не составляет.

А дальше. Во-первых, определение трудный подросток уже немножко вываливается из научного поля. А, во-вторых, а что в поведении подростков, предположим, составляет социальную проблему. И до тех пор пока вы не сможете выделить это ключевое понятие, с какой проблемой мы работаем, до этих пор эксперты дальше просто не читают. Это первое, на чем спотыкаются многие.

Дальше возникает, есть определенный пласт проектов, при проектировании которых мы встречаем следующую проблему. Мы сталкиваемся со следующей трудностью. Есть проекты, на которых уже сформирован социальный заказ общества. Если проект является выражением общественной инициативы. Например, студенческий проект, предположим, это, кстати говоря, абсолютно реальный проект, ребята в Волгоградском университете решили создать у себя систему студоргов, людей, лидеров студенческих, которые готовы взять на себя организацию жизни студентов и так далее. И вот они хотят создать систему выращивания некоего внутри карьерного роста этих студоргов, для того чтобы они решали свои собственные социальные проблемы вуза. И в этом смысле социальный заказ сформирован – все студенты хотят, чтобы их жизнь была устроена.

Есть сформированный социальный заказ, например, от людей с ограниченными возможностями. И когда это НКО, в которых больше 70% людей именно с ограниченными возможностями. И тогда, как метко сказала одна девочка, никто не может так красиво и едко смеяться над инвалидами, как сами инвалиды. И я когда на нее смотрю, думаю, наверное, во-первых, ты права, и, наверное, это единственная социально оправданная шутка.

И я так думаю, что никто не может, по крайней мере, как они говорят, более эффективно решать в том числе и проблемы инвалидов, чем они сами. Потому что они говорят, что здоровые люди, когда пытаются проводить какие-либо мероприятия для них, они вроде из самых лучших побуждений, но делают так, как нам не надо. Не могут они нас понять до конца и до конца реализовать. Поэтому эти люди совершенно нормально организуются в некоммерческие организации, общества, сообщества и начинают решать собственные проблемы. Все, социальный заказ сформирован. Они решают те проблемы, в которых живут.

Теперь что касается экологических проблем. Здесь проблема совершенно другая. Мы с вами начали эту дискуссию про сиреневый сад, а вопрос-то в чем? В чем парадокс жизни? Социально это не является социальной проблемой. Потому что жители района не сформировали социальный заказ на сохранение сада. Вот в чем парадокс, наверное, большинства проблем. Люди, которые имеют соответствующее образование, соответствующую правильную гражданскую позицию и соответствующе системно мыслят, понимают, что нерешение экологических проблем ведет к определенным последствиям, последствиям системным, последствиям своеобразным с угрозой. И, в конце концов, может быть, даже угрозой среде обитания нашей и выживания нашего физиологически рода человеческого.

Но вопрос в чем? Социально эта проблема, этот заказ в большинстве своем не сформирован. И дальше мы вступаем в очень интересную – почему так мало финансируется экологических проектов? А все просто. Потому что, во-первых, где он, общественный резонанс? Во-вторых, где общественные инициативы в этом смысле? Вы даже какое решение предложили? А давайте мы зайдем через школы, а в школе учителя материально стимулированы, они нам выведут детей и создадут нужный эффект. Получается, что мы решаем проблему, которую у нас еще не запросили.

С одной стороны, наверное, призвание прогрессивно мыслящих людей, может быть, мыслить за всех остальных. И может быть, предположим, поднимать те вопросы, которые еще не являются социальным заказом. Но, тем не менее, это вопрос всегда поле для дискуссий, когда профессиональное сообщество собирается, и люди, для которых экологическое проектирование это их хлеб и все остальное, кто этим занимается, они говорят о том, что в этом смысле, понимаешь, это абсолютно гиблая штука. То есть мне о чем говорят? Я говорю: «Ребята, почему так трудно выиграть в том числе и государственную поддержку, особенно что касается взаимодействия именно с бизнесом и так далее?» Потому что нет социального заказа – нет проблемы. Когда людям предложили пойти и защитить сиреневый сад, они не пошли. Потому что для них их собственная социальная жилищная проблема стоит выше, чем проблема сиреневого сада. Понятно, мы можем действовать через детей. Но это все равно получается мы решаем проблему, которую нам еще не заказали.

Соответственно, здесь даже в оформлении и даже, скажем так, в методическом подходе к этому нужно некое творческое осмысление. На самом деле здесь решения готового нет. Например, я читала статьи на эту тему, где авторы говорят о том, что истинные социальные инновации в сфере экологии - это методики осознание людьми того, что экологическая проблема существует. Это то самое экологическое воспитание, экологизация воспитания и так далее. Смысл такой, что мы формируем только эту проблематику. Но под это денег не дадут тем более. Потому что, здесь все просто, когда мы начинаем формировать цель проекта, мы работаем с полем социальных проблем и мы работаем с набором социальных эффектов, которые произойдут в случае, если проект будет реализован.

Социальный эффект – это те изменения в социуме, которые произойдут в случае реализации проекта. Поиск социальных эффектов – это отдельное поле для креатива, потому не всегда социальные эффекты лежат на поверхности - раз. И не всегда эти социальные эффекты можно просчитать и со стопроцентной точностью предсказать. Вот что самое поразительное.

Я не знаю, как конкретный пример, когда у нас одна из общественных организаций, буквально несколько дней назад руководитель рассказывал, она говорит: «Когда мы взялись за это дело, проект состоял в том, чтобы таким образом проводить всевозможные просветительные мероприятия и так далее». Там проект направлен на уменьшение количества детей, оставшихся без опеки родителей. Смысл в том, что они говорят о том, что провели много мероприятий. В том числе они говорят: «Мы никогда не были обижены государственным финансированием. И каждый раз мы думали о том, что в следующем году у нас будет меньше детей беспризорных. Что в следующем году у нас закроют еще дом малютки, потому что не будет в нем необходимости. Но жизнь идет, а детей без родителей меньше не становится». Она говорит: «Для меня это было достаточно неожиданным эффектом, потому что везде мы писали, что снизится количество, в том числе и воспитанников детских домов и так далее». А в плане предсказать социальный эффект от экологических проектов, наверное, совсем сложно, потому что какой мы можем с вами предсказать социальный эффект в том числе от сохранения какого-нибудь сада? Того же самого сиреневого сада, какой там социальный эффект? Там длительный сильно отложенный эффект – да. Какой-то системный эффект для природы данного района – согласна. Но сказать, что это будет что-то, что можно померить послезавтра и мы можем сказать, что наш проект, рассчитанный на три месяца, в конце мы можем взять оттуда какие-то результаты, померить их и представить как отчет – нет. Поэтому здесь встает еще один вопрос о формулировки цели.

Здесь на эту тему существуют две совершенно диаметральные противоположные точки зрения в науке проектирования. Одна точка зрения говорит нам о том, что цель обязательно должна быть постмарт, для кого это знакомо. То есть она должна быть обязательно измерима, реалистична, достижима и так далее. Здесь ключевое слово измерима. То есть цель всегда можно в чем-то померить: в штуках, в людях, в бабушках, в деревьях. Высадили 50 деревьев. Сколько прижилось, никому не важно. Организовали мероприятие, провели обучающее мероприятие в трех школах, охватили 150 детей. Замечательно. Какой эффект от этого тоже не очень понятно пока еще. Это одна точка зрения.

Другая точка зрения говорит о том, что цель социального проекта не обязательно может быть конкретна. Цель социального проекта может касаться любых изменений, в том числе не конкретных, любых социальных изменений, даже тех, которые померить нельзя. Но тогда в цель как подцель должны быть введены искусственные результатоизмерители. Например, если мы говорим о программе, скажем, то, что я увидела буквально здесь, экологизация образования, это когда идут учебные пособия по всем предметам на экологическую тематику. Абсолютно классный проект. Вопрос – как просчитать социальный эффект от этого проекта? Здесь невозможно даже просчитать социальный эффект от полного курса среднего образования, который получит ребенок по этой программе.

Поэтому вопрос в чем? Если вы видите в конкурсной документации или вы видите в грантовых документах, что цель должна быть сформулирована максимально конкретно с указанием четких результатов, полученных на каждом этапе выполнения проекта. Если, короче говоря, вы не сможете достичь этого результата в течение месяца требуется публичное обсуждение. Там есть такой отдельный пункт. Я не знаю как в Ваших регионах, у нас ничего этого не происходит. У нас происходит следующим образом: мелким почерком в какой-то газете за месяц публикуется объявление, которое нужно еще и отследить, потому что оно, как правило, всегда очень незаметно. Назначаются общественные или публичные слушания, кстати, формулировки тоже разные в законе и трактуется это по-разному, в которых назначается дата общественных слушаний и дальше все. Чаще всего даже не указывается общественная приемная, которая должна быть обязательна. Общественная приемная там, где выставлен в открытом доступе документ ОВОС должны быть указаны телефоны, даты и конкретное лицо, которое должно принимать Ваши предложения, регистрировать. И более того, эти вот ОВОСы они должны даже предоставлять для ознакомления на длительный период, потому что они – огромный документ. Их невозможно прочесть, когда Вы приходите знакомиться с ними. И вот здесь вот мы столкнулись с формализацией проведения вот этой нашей единственной возможности влиять на принятие решения.

Ну, приведу несколько примеров. Впервые мы попытались влиять на принятие решений, когда проводили такие обсуждения по поводу расширения Каспийского трубопроводного консорциума. Кто не знает, это большой нефтепроводный проект, который располагается в открытом море в Черном между Новороссийском и детским курортом Анапа. Мы 4 года пытались уговорить провести все-таки эту трубу в другом месте, не подвергая Анапу, детский курорт, в который вложены еще в советское время огромные средства, не подвергая риску нефтяных загрязнений. Но не получилось. Но теперь они расширяют, наращивают – с 35 миллионов тонн в год до 65. И на любые изменения проекта требуется проведение общественных обсуждений. Ну вот пять вот таких вот томов было выставлено зимой в неотапливаемом помещении. Вроде как формальности соблюдены, но знакомиться там больше 20 минут невозможно. Табличка «фотографировать, ксерокопировать запрещено». Хотя по всем законам о информации, доступности информации это неправильно. И дальше. Приходим на общественные слушания. Записали отдельно вопросы, зарегистрировали это. Приходим на общественные слушания. Проходят они в маленьком поселке, в клубе. Мест там 50. Заходим, садимся. Нас просят выйти зарегистрироваться. Выходим, регистрируемся. Закрываются двери. Когда открываются двери, в этом зале сидят полностью чиновники и сказали «извините, Вам уже места нет».

И в последнее время это очень часто практикуется. У нас были два этапа публичных слушаний, посвященных проблеме Утриша. Вы знаете все, да, что такое Утриш. Это широкомасштабная акция в защиту этого региона проводятся сейчас по всей России и даже зарубежом. Для тех, кто не знает, я два слова только скажу. 20 лет разрабатывался проект заповедника Утриш. Это уникальное место. Оно спасено было только благодаря тому, что это труднодоступное место без дорог. И просто это случайность, знаете, если вертолет там летит от Адлера до Темрюка, то Вы увидите единственное место, такой кусочек оазиса зеленого только потому что там не было дорог. Ну и когда, видимо, вертолет там в очередной раз пролетали, увидели – о, какой лакомый кусочек. А не построить ли нам резиденцию? И что и сделали. И вот в центре этого заповедника уникального с можжевельниками, виташка-круглолиста, там еще вараны водятся, черепахи. Ну в общем такой уголочек. Дикие кабаны, косули там ходят. Анапа рядом, Новороссийск. Такая вот, знаете, освоенная территория и вдруг такой маленький оазис. И вот они решают создать заповедник. А в центре-то этого заповедника построить спортивно-оздоровительный комплекс, администрация президента и разрезать весь заповедник дорогами подъездными туда-сюда, к пляжу, малину(?) для яхты, ну и так далее, коммуникации. Естественно экологическая общественность выступает против. Мы хотим сохранить этот кусочек, оазис нетронутым. Предлагаем им сместиться на край, либо туда на край либо туда, какие-то варианты. Никто нас не слушает. Так вот на эти слушания пришли, слушания организовывались как в Новороссийске, так и в Анапе, потому что кусочек заповедника относится к Новороссийску, кусочек к Анапе. И технология одна и та же – приглашаются на слушания, объявления, как положено, мы приходим. Они за 2 часа до начала слушаний собирают производственное собрание, ну, например, подготовку к Новому году. Это учителей, социальные службы, каких-то административных работников, 400 человек в зал собирают. 2 часа им рассказывают какую-то тему нужную, а потом сразу начинают публичные слушания. Экологи приходят. Подождите. Зал занят. А потом говорят «извините, мест нет». Ну как бы вот такая практика.

Но все-таки несколько публичных слушаний, которые организованы были по другим объектам, нам удается принять участие. Мы готовимся очень сильно к этому. Вот последние слушания, в которых удалось нам принять участие, были посвящены строительству мазутного терминала в центре города. Это санитарная зона у мазутного терминала 500 метров. Но им каким-то образом удается сократить до 160 метров. То есть под окнами у людей будут составы с мазутом проходить. И мы принимаем там участие. Идут бои местного значения. Очень сложно доказывать свою правоту. Но приходится. И что, к какому выводу мы пришли. Нужно принимать обязательно участие в этих общественных слушаниях. В последнее время нам удалось даже добиться отмены одних из общественных слушаний только потому что мы к этому подготовились. Мы собрали 1 800 подписей, направили обращения в Комиссию, которая готовила экологическую экспертизу, направили обращение в прокуратуру местную, в природоохранную и дальше. Ну, как бы 12 адресов. И поэтому как бы, отреагировав на это и на наше предложение они вынуждены были повторить эти общественные обсуждения.

На что хочу обратить Ваше внимание. Познакомьтесь обязательно с положениями, которые приняты на региональном уровне. Если у Вас такие положения демократичные, позволяющие голосование, в некоторых регионах это есть. В нашем недемократичном положении голосования нет. То есть вот мы можем сколько угодно предлагать какие-то вот предложения вносить, но если в итоге заканчиваются публичные обсуждения не голосованием, то Вы даже и рекомендательный характер будет минимальный. А если Вы добьетесь, чтобы в положение было внесено голосование участников, то Вы можете сначала пригласить своих коллег-сторонников на публичные слушания. Если голосование будет, то голосующих будет больше на Вашей стороне. Второй момент: обязательно отслеживайте что вносится в протокол. В протокол обязательно должны внесены быть все Ваши предложения. Это вот положение таким образом и российский закон регламентирует. И обязательно требуйте, чтобы вот этот протокол был опубликован. Если они скажут, что газетные полосы не позволяют такой объемный документ, тогда требуйте на сайте вывешивать.

И еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание – это работа до начала вот этих общественных обсуждений. Обязательно пишите заявки на выступление и обязательно пишите вопросы. И после по закону, после еще целый месяц можно вносить предложения. Если предложений будут очень много и они принципиальные, они вынуждены повторить это по закону «Об экологической экспертизе», потому что без обсуждения это публичного нельзя передать документы на экологическую экспертизу. Это вот этот момент, то, что касается публичных слушаний.

Есть второй момент, где мы можем влиять на принятие решения – это ежегодный доклад главы муниципального образования либо регионального, региона в вышестоящую организацию до, по-моему до 1 мая ежегодно такие доклады должны быть сформированы и опубликованы. Общественные палаты региональные сейчас имеют право участвовать в формировании вот этого доклада и вносить свои предложения. Мы такое публичное обсуждение отчета мэра города провели у себя, общественность, просто я собрала общественников таких реально работающих и мы такую, пригласили эксперта-экономиста, который как тузик грелку разорвал этот отчет, потому что он сказал, что да, умелые чиновники делали его. Они выпятили как бы свои достижения и спрятали все недостатки. И он показал, что экономическая составляющая - в 3,5 раза упало развитие промышленности, 30% сельское хозяйство. Всего 1% приносит дохода малый бизнес, хотя это и есть та зона ответственности муниципалитета – это развитие малого бизнеса и направление бюджетных вот этих всех статей.

- (Женщина 1) Я прошу прощения, Татьяна Григорьевна, для остальных не останется, я понимаю, тема…

- (Трибрат Т.Г.) Я заканчиваю. Я хочу сказать, что мы после каждых этих обсуждений готовим обязательно резолюции. И я привезла четыре резолюции. И еще мы провели…

- (Женщина 1) Давайте мы их отксерим и раздадим всем участникам.

- (Трибрат Т.Г.) Хорошо. Мы провели еще публичное обсуждение экологического состояния города и тоже подготовили резолюции. И положительный момент скажу один только: в результате наших вот этих усилий последнего времени нам удалось вернуть экологическую службу в городе, которая была просто расформирована, оставался один специалист в ЖКХ. Теперь мы вернули трех специалистов и очень надеемся, что вернут уже экологическое управление у нас в администрации. И сейчас на данный момент по нашим предложениям готовится стратегический план экологического развития ну как бы такого устойчивого развития города. Это вот такие маленькие успехи наши. Спасибо.

- (Женщина 1) У меня есть предложение. Спасибо. У меня есть предложение выдерживать регламент, потому что желающих выступить много, времени остается мало. Если у кого-то из участников сегодняшнего семинара есть желание поделиться своей информацией, просьба перебросить ее организаторам и мы разошлем это. Если у вас презентация, если какие-то материалы, если какие-то результаты Вашей деятельности, я думаю, что в работе присутствующих на этом семинаре возможно это будет и необходимо.

Вопросы освещения экологической ситуации в субъектах представлены вот среди заявителей довольно в большом количестве. Ну один из них, Бестолов Владислав Георгиевич, который хотел бы рассказать об экологической ситуации Северной Осетии. Неужели и в Северной Осетии экология нездорова?

- (Каирова З.М.) Добрый день. Меня зовут Залина Каирова. Я представляю общественную организацию, которая создалась в Северной Осетии-Алании ровно, нет, не год, чуть больше года назад в октябре-месяце. Мы представляем организацию, которая создалась в социальных сетях, в Одноклассниках. Дело в том, что организация была создана стихийно. В начале это была инициативная группа. А организовались мы только потому, что в нашем городе уже больше 100 лет работает металлургическое мероприятие, которое называется «Электроцинк». 5 октября 2009 года произошел мощнейший выброс завода «Электроцинк». Как они потом объясняли нам эту ситуацию, это был аварийный выброс связанный с заменой оборудования. То есть получается когда меняется оборудование мы все можем быть подвержены вот такому воздействию, химической атаке практически. В воздух был выброшен сернистый ангидрид. Причем, как мы поняли потом, до того как произошел этот взрыв, никто никогда не задумывался из нас о ситуации, которая в нашем городе. Но после взрыва мы стали искать информацию. Причем в Одноклассниках люди, которые были возмущены и не знали куда обращаться и что делать, просто создали группу с названием «Электроцинк! Чем мы дышим». После этого начались массовые волнения в городе. Почему? Потому что в этой группе за 2 часа зарегистрировалось больше 3 500 человек. То есть все люди, которые сидели в Одноклассниках и понимали, что создалась такая группа, стали подключаться к дискуссии. Дело в том, что после этой дискуссии выросла, вернее здесь говорят, что не нужно, вернее до того, как я выступаю, выступала Ирина. Она говорила, что единственное предложение, которое поступило от молодежной организации – это выйти на митинг. Но, к сожалению, мы тоже ничего лучшего не придумали как флэшмоб или митинг. На митинг мы хотели выходить уже, скажем так, на законных основаниях, а флэшмоб – он в принципе необязателен для регистрации или получении какого-то разрешения.