Я имею твердое, абсолютное убеждение

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3

Явлен двукраты Руси умиленной

Божия Промысла щит над Тобой!

Вихрем промчалась весть громовая,

Скрытое пламя в сердцах подымая

В общем порыве к молитве святой.

С этой молитвой всей русской землей,

Всеми сердцами Ты глубже усвоен…

Шествуй же в путь свой и бодр и спокоен,

Чист перед Богом и светел душой.^⁸

У Николая II в молодости было четыре сердечных увлечения. В свои юношеские лета воображение захватила его кузина-ровесница, дочь Альберта-Эдуарда и Александры, английская принцесса Виктория Уэльская. Какое-то время русский престолонаследник симпатизировал княжне Ольге Александровне Долгорукой, а позже у него возникла связь с балериной! Эта была восходящая звезда императорской сцены Матильда Кшесинская (1872 – 1971). Их роман развивался исподволь несколько лет.

Они познакомились в марте 1890 года на выпускном акте Императорского балетного училища. В дальнейшем встречались от случая к случаю. Цесаревичу все больше и больше нравилась эта маленькая танцовщица, и глядя на нее, в нем просыпалось странное чувство восторга и трепета. Маленькая, подвижная девушка с гибким телом, полной грудью, точеной шеей, темными локонами и веселыми глазами, Кшесинская прошла суровую десятилетнюю балетную школу и в 1890 году была первой ученицей выпускного класса. Роман с «Малечкой» достиг кульминации зимой 1892-1893 года. Цесаревич регулярно посещал живую, раскованную, лишенную предрассудков и условностей танцовщицу, оставался нередко у нее на ночь.

Николай Александрович действительно увлекся молодой балериной, но никогда не забывал о том, «кто он» и «кто она», и знал, что дистанция между ними непреодолима. Мария Федоровна знала об увлечении сына. Она сочла нужным уведомить мужа, но тот не придал всей этой истории серьезного значения. Увлечения молодости! Императрица тоже особо не переживала, не сомневаясь, что ее Ники достаточно серьезен и слишком ответственен, чтобы позволить себе перейти допустимые пределы. Эту тему родители ни с кем не обсуждали.

Разрыв между балериной и цесаревичем произошел за несколько месяцев до его помолвки. Инициатором был Николай. У него была своя судьба. У нее – своя.^⁹

4. Любовь на всю жизнь

14 ноября 1894 года в церкви Спаса Нерукотворного Образа в Зимнем дворце венчался император Николай II Александрович и благоверная великая княгиня Александра Федоровна, ставшая в тот день императрицей. Последней в истории России.

Еще в 1891 году признавался другу Сандро: «Я знаю, что мне пора жениться, так как я невольно все чаще и чаще начинаю засматриваться на красивенькие лица. Притом мне самому ужасно хочется жениться, ощущается потребность свить и устроить свое гнездышко».

21 декабря 1891 года наследник занес в дневник: «Вечером у Мама втроем с Апрак рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества: невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души, затронул ту мечту и надежду, которыми я живу изо дня в день… Моя мечта – когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 года, когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты. Но когда Eddy (сын принца Эдинбургского, делавший предложение Алисе, но получивший отказ) оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между нею и мною – это вопрос религии! Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Все в воле Божией. Уповая на Его милость, я спокойно и покорно смотрю в будущее».^¹⁰

Перипетии судьбы императрицы Александры, высокая история любви последнего царя и царицы описывались и комментировались многократно. Браку последнего царя и роли царицы Александры очень многие придавали (и придают) роковой для России характер.

Именно она, как нередко уверяют сочинители, «закабалила» царя, «подчинила» его своей «сильной воле» и» заставляла» проводить гибельную для империи политику. Александра Федоровна играла в жизни Николая II огромную роль, что, конечно же, соответствовало действительности. Они прожили в мире и согласии почти четверть века, и никогда этот союз не омрачила ни одна ссора или серьезная размолвка. И через годы после свадьбы они любили друг друга, как молодожены. А люди злословили, сочиняли всякие пошлости о странных «интимных привязаностях» царицы, о каких-то «греховных утехах» императора. Отголоски тех лживых измышлений до сих пор можно найти в некоторых публикациях. Никогда эти сплетни не имели под собой никакой реальной основы.

Чтобы не происходило вокруг них, какие бы крушения и разочарования не испытывали, Николая II и Александра Федоровна в одном были абсолютно уверены всегда: в нерасторжимости собственных чувств и собственных жизней. Трудно себе даже представить, как один из них мог бы (и мог ли?) пережить другого. И Господь наградил их горькой, но сладостной судьбой: они покинули земные пределы вместе, в один и тот же миг.

Аликс-Виктория-Елена-Луиза-Беатриче, принцесса Гессен-Дармштадтская родилась 6 июня 1872 года в средневековом городе Дармштадте, в нескольких милях от Рейна. Она была названа в Честь своей матери, принцессы Алисы Английской, третьей из девяти детей королевы Виктории. Немецкое имя Аликс очень похоже на английское Элис. «Они просто изуродовали здесь мое имя, они произносят его как Элизе», - жаловалась ее мать.

Принцесса Аликс родилась «всегда смеющимся, веселым маленьким карапузом с ямочкой на одной щеке», писала ее мать королеве Виктории. Когда ее крестили (крестными были будущий царь Александр III и будущий король Эдуард VII), она уже имела от матери ласковое прозвище Санни (Солнышко). «Наше Солнышко одета во все розовое, она прелестна, ее все обожают», сообщала Элис-мать в Виндзорский замок.^¹¹

Когда Алисе исполнилось шесть лет, в Дармштадте случилось большое горе: от эпидемии дифтерии умерла сначала младшая сестра Мария, а через две недели и мать, которой было всего 35 лет. Осиротевшую малютку взяла на воспитание бабушка, и большую часть своего детства и юности Алиса провела в Англии при дворе королевы Виктории, которая души не чаяла в своей младшей внучке. Алиса не отличалась в юные годы красотой (это пришло позднее), но являлась удивительно ласковым, нежным ребенком. Все биографы уверяют, что смерть матери серьезно повлияла на характер будущей царицы, сделав из жизнерадостного существа, замкнутое и печальное создание. Не подлежит сомнению, что то трагическое событие маленькая Алиса-Аликс переживала глубоко и долго. Душевная рана от потери матери сохранилась на всю жизнь. Она до самого замужества чувствовала себя сиротой.

Впервые в Россию принцесса Алиса приехала в начале лета 1884 года. Ей было тогда двенадцать лет. Она прибыла вместе с родственниками на свадьбу своей старшей сестры Елизаветы, выходившей замуж за брата царя Александра III великого князя Сергея Александровича. Церемонность встречи, грандиозность всего происходившего поразили Алису.

Тогда, в 1884 году, свою дальнюю родственницу (бабка Николая II, императрица Мария Александровна приходилась сестрой деду Алисы, гессенскому герцогу Людвигу III) впервые увидел и цесаревич Николай. Молодой человек сам находился в состоянии волнения, так как ему на предстоящей свадьбе предназначалась ответственная роль шафера. Но он не мог не заметить, как красив этот «дармштадтский цветок». Прошло всего несколько дней, а Николай уже полностью был очарован молодой золотокудрой принцессой, которая при близком знакомстве оказалось умной и приятной девочкой.

31 мая(9 июня) 1884 года они тайком от всех нацарапали свои имена на окошке итальянского домика в Петергофе: Alix, Niki. Вечером цесаревич занес в дневник: «Мы друг друга любим». Но все имело свой срок. Через две недели она должна была уезжать.

Записные знатоки «светской кухни» уверенно уже утверждали, что гессенская принцесса вскоре будет обручена с Николаем Александровичем. Но тогда под этими разговорами не существовало никакой почвы. Нет, самому наследнику Аликс более чем нравилась; он был ею просто очарован. Но выбор невесты для будущего русского царя связывался с интересом большой политики; здесь всегда фокусировались различные скрытые стремления и потаенные намерения. Это являлось делом первостепенной государственной важности, и решать его мог лишь сам монарх. Но ни Александр III, ни императрица Мария Федоровна не считали тогда, что наступило необходимое для их дорогого Ники время.

Трудно сказать, как бы развивались в дальнейшем отношения между русским престолонаследником и гессенской принцессой, если бы на стороне этой партии не оказались мощные союзники: брат Александра III великий князь Сергей Александрович и его жена, великая княгиня Елизавета Федоровна. Об этом мало знали тогда, почти не писали потом, хотя без их содействия вряд ли на русском престоле оказалась бы Александра Федоровна. Пять лет Сергей Александрович и его жена были не просто хранителями любовной тайны, но всячески стремились помочь молодым влюбленным.

Императрица думала о будущей женитьбе сына, но была спокойна и уверена, что все решится по милости Всевышнего, для счастья самого Ники и благополучия России. Ей и в голову не могло прийти, на это просто не хватило фантазии, что в столь важном, первостепенном деле они с императором окажутся в стороне до самого последнего момента. Цесаревич несколько раз говорил ей о своей любви к гессенской принцессе, но Мария Федоровна не принимала близко эти уверения и старалась переключить беседу на другие темы. Эта партия ей не нравилась.

Нет, ничего компрометирующего Алису она не знала. Но какое-то тайное женское чувство ей подсказывало, что эта холодная красавица не может сделать Ники счастливым. Перед ней неоднократно возникал такой простой, вечный материнский вопрос: что сын в ней нашел? Ответов вразумительных не было. Ники лишь сказал, что «любит Аликс». Он-то может быть ее и любит, но вот любит ли она его? Мария Федоровна знала, что гессенская принцесса не хочет менять религию, а раз это так, то и говорить не о чем. Значит, надо думать о других комбинациях. И вдруг она узнает, что Сергей и Элла несколько лет заняты устройством брака Ники! Это был страшный удар.

После неприятного объяснения с царицей Сергей Александрович сообщал брату Павлу, что свидание Ники и Аликс могло бы все решить, но оно «не состоялось только из-за каприза Минни, из глупого чувства ревности к нам!»

В декабре 1893 года царица заключила, что гессенская история завершилась. Ники получил сообщение от Аликс, что она окончательно решила не менять свою веру, а следовательно, вопрос о браке, как казалось матери, отпал сам собой. Но Николай все еще не терял надежду и просил родителей позволить ему самому переговорить со строптивой принцессой, которую он только и любит. Ну что ж, пусть попробует и сам во всем удостоверится, решила Мария Федоровна.

Случай представился весной 1894 года, когда в Кобурге должна была происходить свадьба гессенского герцога Эрнста-Людвига с дочерью Марии и Альфреда Эдинбургских принцессой Викторией-Мелитой (кузиной цесаревича). 2 апреля 1894 года из Петербурга вышел поезд в котором ехал наследник Николай Александрович. На исходе дня 4 апреля 1894 года поезд из России подошел к Кобургу. Мысли цесаревича были заняты лишь одним предстоящим объяснением, но как это произойдет и где это случится – того не знал.

Следующий день прошел в суете и без радости. Главным событием для цесаревича стал разговор с Алисой. Сказал ей о любви, о том, что только ее может любить, что лишь о ней думает. Просит стать его женой. Два часа продолжался разговор, больше походивший на монолог русского престолонаследника. Аликс мало говорила. Плакала почти не переставая и сквозь слезы лишь произносила «не могу» и «прости».

Все решилось 8 апреля. Вскоре после первого завтрака Ники сообщили, что Аликс ждет его в апартаментах дяди Владимира и тети Марии («Михень»). Их оставили вдвоем. Аликс почти сразу согласилась.

Мария Федоровна тоже была счастлива. Она предала забвению все свои опасения и неудовольствия. На все воля Божья, а с этим спорить невозможно. Императрица писала сыну: «Наша дорогая Аликс уже совсем как дочь для меня… Я более не хочу, что бы она звала меня «тетушка»; «дорогая Мама» – вот кем я для нее буду с этого момента». ^¹²

Последнюю царицу не любили. С первого дня «каждое лыко» ставили «в строку». Амбициозный министр финансов Сергей Витте, увидев ее первый раз, нашел, что она красива, но успел разглядеть «нечто сердитое в складке губ». Генеральша Александра Богданович, наслушавшись разговоров сановников, записала в дневнике: «Новую царицу не хвалят, находят, что у нее злое выражение лица и смотрит она исподлобья».

Даже после смерти имя Александры Федоровны сочувствия не вызвало: ей в памяти потомков отводилась роль нелицеприятного изгоя, «злого гения» династии и империи.

Алиса прекрасно знала, что надлежит не только соединить свою жизнь с жизнью Ники, не только в будущем стать царицей в огромной империи, но и исполнить свой первый и важнейший долг – дать продолжение императорскому роду, подарить мужу и России наследника престола. И здесь возникало опасение, связанное со страшной болезнью – гемофилией. Недуг передавался по женской линии, но лишь представителям мужского пола. Гемофилия считается неизлечимой, но особенно опасной бывает первые 15-20 лет жизни. У страдающего гемофилией человека любой ушиб, царапина, кашель, удаление зуба или какая-нибудь иная жизненная ситуация, связанная с кровотечением, могла привести к летальному исходу.

Аликс боялась. Боялась, что ей выпадет эта жуткая участь – произвести на свет мальчика-гемофилика. Эти страхи в не меньшей степени, чем перемена христианской конфессии, заставляли упорно говорить «нет» на предложение брака из России.

Аликс знала много из русской истории и не сомневалась, что в России надо править жесткой и властной рукой. Ее же возлюбленный такой деликатный, добросердечный, и она ощущала, что его с первого дня опутывают интриги. «Не позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты – любимый сын Отца, и тебя должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви свою личную волю и не позволяй другим забывать, кто ты»- это наставление она повторяла бессчетное количество раз устно и письменно.^¹³

Александра Федоровна, любя мужа больше жизни, ни с кем не желала делить свое полное и неоспоримое право на него. Она не умела отступать и не считала нужным, во имя большого, переступать через личные пристрастия и представления. Она не умела нравится. У последней царицы в России было только два человека, кому доверяла бесконечно: любимый муж, обожаемый Ники, и Григорий Распутин. Но последний стал таковым лишь в заключительном акте русской монархической драмы.

Алиса, с детства испытав и многократно пережив одиночество и нелюбовь окружающих, встретив подобное отношение в России, о чем она быстро узнала, отнеслась к нему с чувством пренебрежительного безразличия. Почти до самого конца не стремилась ничего изменить. Незадолго до отречения Николая II однажды в сердцах сказала: «В глазах России я всегда неправа».^¹⁴

5. Царская династия.

Когда на слабого от природы возложено великое дело, ему остается только

чувствовать своё ничтожество и

придавленность под непосильной ношей.

Александр Блок^¹⁵.

Законы о престолонаследии появились в России в самом конце XVIII века, когда император Павел I в 1797 году издал особый указ и собрание нормативных актов, получивших название «Учреждение об императорской фамилии». Прожив много лет, сын Екатерины II решил придать законодательную форму процессу перехода власти и кодифицировать статус всех членов императорской фамилии. Эти положения определяли права и преимущества членов династии на протяжении почти всего XIX века, вплоть до 1886 года, когда император Александр III внес изменения в династическую практику.

Если раньше все потомки императора имели звания великих князей, титуловались императорскими высочествами и имели право получать ежегодное денежное содержание, то после 1886 года это право получали лишь дети и внуки императора. Остальные же именовались «князьями императорской крови», титуловались просто «высочествами» и получали лишь единоразовую денежную выплату при рождении.

В конце XIX века в состав императорского дома входило около 50, а к началу 1917 года – более 60 персон. Это было небольшое, но чрезвычайно влиятельное сообщество, представители которого занимали многие важные посты в государственном аппарате и оказывали большое влияние на различные стороны внешней и внутренней политики империи.

Правившую в России династию в европейских справочниках с конца XVIII века именовали не как династию Романовых, а как династию Романовых-Гольштейн-Готторпов. В буквальном, родственно-генетическом смысле, это было справедливым: отцом императора Петра III был Карл-Фридрих герцог Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский. Но в России подобное титулование официально не употреблялось, хотя разговоры на тему о том, насколько цари были русскими, велись постоянно в различных кругах.

Эти разговоры, малозначительные сами по себе, затрагивают куда более масштабную и важную тему: об этнокультурном и национально-психологическом значении понятий «русский» и «русскость».

Умозаключений по этому поводу существует много, но приведем лишь одно, принадлежащее перу писателя Ивана Шмелева. «Русский тот, кто никогда не забывает, что он русский. Кто знает родной язык, великий русский язык, данный великому русскому народу. Кто знает свою историю, Русскую Историю, великие ее страницы. Кто чтит родных героев. Кто знает родную литературу, русскую великую литературу, прославленную в мире. Кто неустанно помнит: ты – для России, только для России! Кто верит в Бога, кто верен Русской Православной Церкви: Она соединяет нас с Россией, с нашим славным прошлым. Она ведет нас в будущее; Она водитель наш, извечный и верный».^¹⁶ Данная формула в полной мере отражает духовный облик и мировоззренческие ориентиры последнего царя.

Дотошные критики установили, что у Николая II была лишь 1/128 часть «русской крови». С примитивно-обывательских позиций это якобы свидетельствовало о «нерусскости» царя и косвенно служило подтверждением расхожего тезиса о его безразличии к судьбе России. Но подобные вульгарные построения в действительности ничего не объясняют и не отражают. Ведь не «состав крови» делает человека русским!

С первого дня воцарения и буквально до последнего мгновения приближенные всех уровней часто считали возможным использовать свое положение для воздействия на венценосца. Делалось это иногда довольно беззастенчиво. Трудно найти в истории России другой пример подобного натиска на верховную власть. Такому положению в большей степени способствовала мягкость и деликатность натура Николая, его неспособность сказать резкость или грубость и напомнить своему очередному собеседнику-просителю о том, кто есть кто.

Воспитанный в духе безусловного почитания старших, Николая II первые годы во многом находился под влиянием старших в роду и, хотя далеко не всегда внутренне одобрял навязывавшиеся ему решения, но боялся отказом обидеть дорогих родственников.

Будучи примерным семьянином и отцом, Николай II не одобрял легкомысленного отношения к супружеским узам и всегда считал такое поведение предосудительным. Он был искренне счастлив в своей семейной жизни, и хотя вокруг императорского дома носилось множество сплетен и слухов, Николай II никогда не позволял себе ничего, что могло бы бросить хоть тень на добропорядочный образ его как мужа, отца и главы династии.

6. Правитель милостью Божией!

Александр III укрепил монархический авторитаризм, несколько поколебленный в эпоху реформ, а Николай II унаследовал сильную административную власть от своего отца. Самодержавие, как казалось, стояло прочно и нерушимо. Государственная система работала в ранее заданном режиме, и решения монарха становились волей подданных. Положение дел в империи выглядело вполне благополучно. Страна интенсивно развивалась.

Динамические процессы в народном хозяйстве обозначились еще раньше. В первой, составленной для Николая II росписи государственных дохода и расходов на 1895 год, министр финансов приводил достаточно наглядные показатели. С 1881 по 1893 год выплавка чугуна в империи поднялась с 27,3 до 70,8 млн. пуд. (+160%), выплавка стали – с 18,7 до 59,3 млн. пуд. (+59,3%), добыча угля с 200,9 до 460,2 млн. пуд. (+129%), нефти – с 21,4 до 337 млн. пуд. (+1475%). Если средний показатель сбора хлебов за 1881-1887 года составлял 263 млн. четвертей, то в 1894 году превысил 332 млн. четвертей. Протяженность железнодорожного пути к 1 января 1881 года в России составляла 21226 верст, а к 1 января 1894 года – 33869 верст (+60%).^¹⁷

90-е годы XIX века стали периодом бурного развития промышленного сектора экономики. По темпам среднегодового прироста промышленной продукции Россия в этот период обгоняла все европейские страны и шла вровень с США. Средний прирост промышленной продукции в ведущих отраслях промышленности составлял 12% и более в год. Россия являла миру пример «экономического чуда». Страна постепенно превращалась из аграрной в аграрно-индустриальную. Однако при всех очевидных успехах индустриального развития империя все еще оставалась по преимуществу аграрной страной, где подавляющая часть населения была занята в с/х.

В политическом отношении никаких изменений, по сравнению с предыдущим периодом не наблюдалось. Главные функции власти (законодательной, исполнительной и судебной) сосредотачивались в руках императора, но реализация каждой из них осуществлялась через систему государственных институтов. Высшим органом оставался Государственный совет, наделенный законосовещательными правами. Он состоял из лиц, назначенных царем, и министров. Законодательной инициативы Государственный комитет не имел.

К началу царствования Николая II действовало 15 министерств и равнозначных им государственных установлений. Министерство иностранных дел, Министерство военное, Морское, Внутренних дел, Юстиции, Финансов, Земледелия и Государственных имуществ, Путей сообщения, Народного императорского двора, Главное управление Государственного коннозаводства, Государственный контроль, Собственная Его Величества Канцелярия, Собственная Его Величества Канцелярия по учреждениям императрицы Марии, Собственная Его Величества Канцелярия по принятию прошений на Высочайшее имя. Министр назначался исключительно монархом, имел от одного до трех заместителей («товарищей») и особый совет министра.

Император считался главой суда и судебного управления, а весь суд осуществлялся от его имени. Царь являлся и главой Русской Православной Церкви, но непосредственными делами церковного управления ведал Святейший Синод, учрежденный еще при Петре I.

В административном отношении Россия делилась на 78 губерний, 18 областей и остров Сахалин. В состав Российской империи с 1809 года входила и Финляндия («Великое княжество Финляндское», главой которого являлся российский император).

В общественном отношении люди не были равны, а, согласно закону, подразделялись на отдельные категории – сословия. В Своде законов Российской империи говорилось, что «в составе городского и сельского населения, по различию прав состояния, различаются четыре главных рода людей: дворянство, духовенство, городские обыватели, сельские обыватели».

Существовал строгая административная вертикаль власти, которая вела к тому, что все так или иначе замыкалось на пик иерархической пирамиды, на самого монарха. Всякое сколько-нибудь значительное решение почти на любом уровне в итоге санкционировалось царем.

Эта система, работавшая эффективно не одно столетие, начала давать заметные сбои как раз в период правления Николая II. Суть дела не в том, «хорош» царь или «плох», имелась у него «сильная воля» или нет. Исторические возможности монархического авторитаризма подходили к концу.

Как глава государства, имевший огромные полномочия Николай II обязан был стоять на страже порядка в империи. Консерватизм же политических воззрений отнюдь не означал, что монарх раз и навсегда был противником всяческих новаций и преобразований; если убеждался, что та или иная мера будет способствовать укреплению государства, росту его престижа, то почти всегда ее поддерживал.

Самодержавие и Россия в представлении последнего царя существовали неразрывно. Он целиком разделял точку зрения известного консерватора князя В.П. Мещерского, в 1914 году написавшего: «Как в себе не зажигай конституционализм, ему в России мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции начнется конец единодержавия, а конец самодержавия есть конец России».^¹⁸ Подобные, как тогда казалось многим, совершенно абсурдные пророчества, всего через несколько лет полностью сбылись.

С первых же месяцев по восшествию на престол Николай II убедился, что единого координирующего органа административной власти в стране нет. Для изменения аномального положения Николай II стал практиковать создание «междуведомственных» комиссий и проводить небольшие совещания под своим председательством. Эти меры не привели к созданию единого сплоченного правительства. Оно возникло лишь в конце 1905 года.

Достаточно точное суждение о Николае II принадлежит Уинстону Черчиллю, заметившему, о том, что он не был ни великим полководцем, не великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру Бога. Последнее наблюдение известного английского политика очень точно.

Вера в Бога, искренняя и глубокая, с ранних лет и до последнего земного часа, многое объясняет в жизни последнего русского царя. В 1894 году, еще цесаревичем, он писал матери: «Во всем волен Бог один, Он делает все для нашего блага, и нужно с молитвой покориться Его святой воле! Это верно, но иногда чрезвычайно тяжело!»

Вера давала надежную опору в окружающем мире, помогала мужественно и достойно переносить любые испытания, неприятности, трагедии. Но эта же великая вера делала монарха больше созерцателем, чем активным фигурантом политического действия. Среди цинизма, безверия, нигилизма, конформизма, социальной демагогии и непримиримости, характеризовавших русскую политическую сцену в конце XIX – начале XX веков, верующий в Бога, почитающий традицию, милосердный и доброжелательный политик не мог не проиграть свою историческую партию. И он ее проиграл, что стало проигрышем всех и вся в России.

Мысль о грядущем крушении самодержавной империи в конце XIX века казалось совершенно абсурдной. Все кругом представлялось надежным, крепким, импозантным. Николай II уверен был, что надо лишь поддерживать и развивать то, что создали его предшественники. Бог поможет, не оставит своей милостью. Рядом была Аликс, его другая надежная опора.

Весной 1895 года стало известно, что Аликс беременна. Радостное волнение охватило мужа. Он старался еще бережней относиться к своей любимой, которая порой чувствовала себя неважно. Алиса-Александра с детства не отличалась физической крепостью. Мигрени постоянно случались, боли в суставах мучили. Николай II с пониманием относился к недомоганиям Александры Федоровны. Его это не раздражало, а вызывало лишь сочувствие.

Впереди виделось много светлых дней, масса впечатлений. Главное событие – коронация. По давней традиции, восходящей еще к Византийской империи, существовал особый ритуал Венчания на Царство. Само название «Помазанник Божий» говорило о том, что монархи в России получали свои прерогативы, неоспоримые права не от народа, а от Всевышнего, наделявшего их властью на земле.

По законам империи, царь становился правителем сразу же, как только умирал его предшественник. Но это было земное установление. Существовал еще закон сакральный. Он вступал в действие после акта миропомазания, когда правитель молился Всевышнему у алтаря, прося Того ниспослать ему премудрость, даровать способность управлять царством. Высшее благословение самодержец получал именно тогда. Коронация всегда являлась великим национальным событием, происходившим через год-два после восшествия на престол. К нему всегда долго готовились, подробно разрабатывая все детали. Церемониальные торжества неизменно происходили в древней столице России-Руси, в «ее сердце» – городе Москве.

Первого января 1896 года Николай II подписал манифест, объявлявший «всем верным Нашим подданным, что вознамерились Мы, в мае месяце сего года, в первопрестольном граде Москве, по примеру Благочестивых Государей, Предков Наших, возложить на Себя Корону и воспринять, по святому чину, Святое Миропомазание, приобщив к сему и Любезную подругу Нашу Государыню Императрицу Александру Федоровну».^¹⁹ Император отдал распоряжение, чтобы весь протокол предстоящих торжеств повторял тот, очевидцем которого был сам в 1883 году, когда Александр III венчался на царство. Программа была расписана по часам и должна была продлиться три недели.

В свой день рождения, 6 мая 1896 года Николай II с Александрой Федоровной прибыли в Москву. Царь ехал на белом коне, подкованном по традиции серебряными подковами. Дамы ехали в каретах. В первой, золотой, запряженной четырьмя парами белых лошадей, - вдовствующая императрица Мария Федоровна. Следом, точно в такой же – императрица Александра Федоровна. Звучавшие бессчетное количество раз крики «ура» оглашали центр старой столицы.

Главное событие состоялось 14 мая. Царь занес в дневник: «Все, что произошло в Успенском соборе, хотя и кажется настоящим сном, но не забывается во всю жизнь». Александра Федоровна писала сестре Виктории: «Служба меня совсем не утомила, скорее вдохновила сознанием того, что я вступаю в мистический брак с Россией. Теперь я действительно царица». ^²⁰

На коронации случилось и большое несчастье: первое в истории последнего царствования. Никто не мог того предвидеть, и никто его не ожидал. Но случилось… Рано утром 18 мая на тринадцатый день коронационных торжеств, за Тверской заставой, на Ходынском поле, там, где собрались сотни тысяч людей для получения царских подарков, произошла давка, и погибло по официальным данным, 1389 человек. Цифра явно заниженная. Правдоподобнее, как отмечалось тогда в печати, что потеряли жизнь от 4000 до 4800 человек. И еще 3000 тяжело раненных, и еще десятки тысяч выбравшихся из свалки с ушибами и увечьями.^²¹ Как все случилось, почему случилось?

Программа включала традиционную для Руси бесплатную раздачу «царских гостинцев». На пространстве в один квадратный километр выстроили 150 буфетов и 10 павильонов для раздачи подарков и угощения. Проходы к ним ограждали заборы и рвы. В начале толпа вела себя смирно. С рассветом началось то, что некоторые очевидцы потом назовут «светопреставлением». Народная стихия проявилась во всем своем ужасе. Людское море бушевало. Задние ряды напирали на передних, многие из которых падали, проваливались в ямы, а живые бежали по телам, не обращая внимания на крики, вопли и стоны. Сколько продолжалось это безумие, никто точно сказать не мог: одни говорили, что несколько часов, другие – всего час, третьи – пятнадцать минут. Но к 7 утра все успокоилось.

В половине десятого утра об этом доложили Николаю II. Он был потрясен. В мирное время, во время национального праздника и вдруг – такое несчастье, такие жертвы, такой великий грех! На следующий день царь и царица были на панихиде по погибшим, а затем посетили Старо-Екатерининскую больницу, где обошли палаты, поговорили с пострадавшими. Многие из них переживали, со слезами на глазах просили царя простить их, «неразумных», испортивших «такой праздник!» Николай Александрович зла не держал. Простых людей не винил. Распорядился: выдать по 1000 рублей на каждую семью погибших, для осиротевших детей учредить приют, а все расходы на похороны принять на свой счет. Он записал в тот день в дневнике: «Толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около тысячи трехсот человек. Я об этом узнал в десять с половиной часов… Отвратительное впечатление осталось от этого известия».^²²

Радикалы и нелегалы всех мастей ликовали: они получили такой сильный козырь! В листках и брошюрах потом на годы Ходынка станет излюбленной темой для политических спекуляций. Вывод радикалы всегда делали один: «виноваты общие условия русской жизни», а для изменения их, надо свергнуть этого тирана, «Царя Ходынского», и тогда только народ сможет вдохнуть свободно.

Венценосцы выдержали коронационные испытания, хотя Александре Федоровне порой было трудно. Находится целый день на публике, улыбаться и разговаривать с массой лиц – все это угнетало натуру. Кроме того, понимая уже много по-русски, она стеснялась на публике разговаривать. Могла без запинки произнести лишь некоторые молитвы, «Отче Наш», например, и общеупотребительные фразы. Да и французским, широко распространенным в высшем обществе, не владела в совершенстве. Допускала в разговоре досадные ошибки и знала об этом. Поэтому часто приходилось молчать, что производило неблагоприятное впечатление.

Череда празднеств тянулась до 26 мая. Вечером венценосцы уезжали с радостью от сознания прошедшего великого события, но с привкусом горечи в душе.

Николай II и Александра Федоровна сразу после коронации решили погостить у Сергея и Эллы в их подмосковном имении Ильинское. Рядом располагалось поместье Архангельское владельцами коего была чета Юсуповых. У Александры Федоровны сложились в тот период теплые отношения с умной и образованной княгиней Зинаидой Николаевной Юсуповой, с которой проводила немало времени. Так сложилось, что эта графско-княжеская семья все время находилась в ближайшем соприкосновении с монархами. Сын Зинаиды Николаевны Феликс Феликсович (младший) в 1914 году женится на первой внучке императрицы Марии Федоровны, племяннице Николая II и его крестнице – княжне Ирине Александровне. Почти через три года после того молодой Юсупов станет убийцей друга царицы Григория Распутина. Зинаида же Николаевна превратится к тому времени в одну из самых ярых противников царской четы. Но до тех печальных коллизий было далеко, еще шел XIX век, и ничто не предвещало грядущих расколов и разладов.

Александра Федоровна с первых шагов своей жизни в России поняла, как тяжело здесь Ники, как много проблем и как мало желающих взять их решение на себя. Все идут к нему, каждодневно докучают, на него взваливают большое и малое, а он – честный, добрый, смиренный – тянет и тянет. Лишь прожив два десятилетия в России, увидев, постигнув и перестрадав многое, рискнет предложить делу управления себя. И Николай примет это с радостью. Однако то случится уже незадолго до последнего акта монархической драмы.

Пока же царица лишь жена и мать, целиком погруженная в семейные заботы. Семья была ее заботой, ее миром, «ее царством». Там она правила нераздельно, для счастья Ники и России. Когда пошли дети, целиком погрузилась в материнские заботы. Именно в детской чувствовала себя надежно, уверено, спокойно. Здесь она полностью раскрывалась, здесь все было интересно. Глядя на своих детей, императрица часто улыбалась, в других же случаях улыбка озаряла ее лицо крайне редко.

Она стала матерью четырех дочерей. После Ольги 29 мая 1897 года родилась Татьяна; 14 июня 1899 года – Мария, а 5 июня 1901 года – Анастасия. Почти все первые десять лет супружества радость и счастье Александры Федоровны были неполными. Ее все больше мучило чувство вины перед «дорогим Ники» и перед страной за то, что она не может подарить им наследника. Мы не знаем и теперь никогда уже не узнаем, сколько времени она провела в молитвах, как просила она Всевышнего смилостивиться и послать ей и Николаю сына.

Терпение и настойчивость были вознаграждены. Летом 1904 года в Петергофе, в самый разгар бесславной русско-японской войны и почти через десять лет после замужества, царица родила сына. На свет появился наследник престола, человек, к которому должно было перейти вековое «семейное дело Романовых» – управление великой империи.

Не прошло и шести недель, как стало выясняться ужасное. 8 сентября 1904 года император записал: «Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины».^²³

Царица первое время была сокрушена: неужели у маленького эта страшная гемофилия, против которой медицина бессильна? Но остается Господь: Он подарил им сына и дальше не оставит своей милостью. Но эту благодать надо заслужить, а для этого жить по-христиански. Надо было вести образ жизни угодный Богу, и избегать мирской суеты. Царская чета свела к минимуму демонстрации роскоши и величия императорского двора. Были прекращены пышные, грандиозные и дорогие царские увеселения. Постепенно сокращалось количество церемоний, которые царица всегда не любила, а после рождения сына стала просто ненавидеть. Желание императрицы изолировать себя и детей от любопытных взоров лишь подогревало интерес в свите. Злоязычный и беспощадный аристократический мир скорее бы простил ей адюльтер, чем пренебрежение к себе.

И все оставалось годами неизменным: одни инспирировали сплетни, которые, не встречая никакого противодействия, охватывали все более широкие общественные круги, а другие старались делать вид, что они выше сплетен, и еще тщательнее изолировались от все более враждебного мира.

7. Время боли, страхов и надежд.

Blog

Я имею твердое, абсолютное убеждение

Содержание

Явлен двукраты Руси умиленной