Уильям Вордсворт. Избранная лирика

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 67

XV

Еще я слышал, что зимой

При вьюге, любопытства ради,

В ночи стекались смельчаки

К кладбищенской ограде:

Туда по ветру с горных круч

Слетали горькие рыданья,

А может, это из гробов

Рвались наружу мертвецов

Невнятные стенанья.

Но вряд ли был полночный стон

К несчастной Марте обращен.

XVI

Одно известно: каждый день

Наверх бредет она упорно

И там в пылающем плаще

Тоскует возле Терна.

Когда я прибыл в этот край

И ничего не знал, то вскоре

С моей подзорною трубой

Я поспешил крутой тропой

Взглянуть с горы на море.

Но смерклось так, что я не мог

Увидеть собственных сапог.

XVII

Пополз туман, полился дождь,

Мне не было пути обратно,

Тем более что ветер вдруг

Окреп десятикратно.

Я озирался, я спешил

Найти убежище от шквала,

И, что-то смутно увидав,

Я бросился туда стремглав,

И предо мной предстала -

Нет, не расселина в скале,

Но Женщина в пустынной мгле.

XVIII

Я онемел - я прочитал

Такую боль в погасшем взоре,

Что прочь бежал, а вслед неслось:

"О, горе мне! О, горе!"

Мне объясняли, что в горах

Она сидит безгласной тенью,

Но лишь луна взойдет в зенит

И воды озерка взрябит

Ночное дуновенье,

Как раздается в вышине:

"О, горе, горе, горе мне!"

XIX

- И ты не знаешь до сих пор,

Как связаны с ее судьбою

И Терн, и холм, и мутный пруд,

И веянье ночное?

- Не знаю; люди говорят,

Что мать младенца удавила,

Повесив на кривом сучке;

И говорят, что в озерке

Под полночь утопила.

Но все сойдутся на одном:

Дитя лежит под ярким мхом.

XX

Еще я слышал, будто холм

От крови пролитой багрится -

Но так с ребенком обойтись

Навряд ли мать решится.

И будто - если постоять

Над той ложбинкою нагорной,

На дне дитя увидишь ты,

И различишь его черты,

И встретишь взгляд упорный:

Какой бы в небе ни был час,

Дитя с тебя не сводит глаз.

XXI

А кто-то гневом воспылал

И стал взывать о правосудье;

И вот с лопатами в руках

К холму явились люди.

Но тот же миг перед толпой

Цветные мхи зашевелились,

И на полета шагов вокруг

Трава затрепетала вдруг,

И люди отступились.

Но все уверены в одном:

Дитя зарыто под холмом.

XXII

Не знаю, так оно иль нет;

Но только Терн по произволу

Тяжелых мрачных гроздьев мха

Все время гнется долу;

И сам я слышал с горных круч

Несчастной Марты причитанья;

И днем, и в тишине ночной

Под ясной блещущей луной

Проносятся рыданья:

"О, горе мне! О, горе мне!

О, горе, горе, горе мне!"

THE LAST OF THE FLOCK

I

In distant countries have I been,

And yet I have not often seen

A healthy man, a man full grown,

Weep in the public roads, alone.

But such a one, on English ground,

And in the broad highway, I met;

Along the broad highway he came,

His cheeks with tears were wet:

Sturdy he seemed, though he was sad;

And in his arms a Lamb he had.

II

He saw me, and he turned aside,

As if he wished himself to hide:

And with his coat did then essay

To wipe those briny tears away.

I followed him, and said, "My friend,

What ails you? wherefore weep you so?"

-"Shame on me, Sir! this lusty Lamb,

He makes my tears to flow.

To-day I fetched him from the rock;

He is the last of all my flock.

III

"When I was young, a single man,

And after youthful follies ran,

Though little given to care and thought,

Yet, so it was, an ewe I bought;

And other sheep from her I raised,

As healthy sheep as you might see;

And then I married, and was rich

As I could wish to be;

Of sheep I numbered a full score,

And every year increased my store.

IV

"Year after year my stock it grew;

And from this one, this single ewe,

Full fifty comely sheep I raised,

As fine a flock as ever grazed!

Upon the Quantock hills they fed;

They throve, and we at home did thrive:

- This lusty Lamb of all my store

Is all that is alive;

And now I care not if we die,

And perish all of poverty.

Blog