Geum.ru

Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   40


Таким образом, выше было обстоятельно показано, что укрепления, дворцы, храмы, равно как и соответствующая этим косвенным атрибутам дифференциация общества – выделение сословий воинов и жрецов, а следовательно, и военных руководителей – вождей – появляются только на поздней фазе существования культуры Винча (Винча – Плочник I, II). Значит, будучи неместного (Происхождения, культура Винча появляется в районах Юго-Восточной Европы в комплексе признаков, свидетельствующих о том, что общественная организадия и экономическая структура винчанского общества еще не соответствуют требованиям, предъявляемым к цивилизации, хотя письменность уже существует. В результате внутренних изменений винчанское общество уже в Европе вступает в фазу формирования цивилизации, все признаки которой – выделение части населения, осуществлявшей функцию управления, жреческие и военные функции (материальный эквивалент которых: дворцы, храмы, укрепления, цитадели) – складываются во второй половине существования культуры Винча. Не следует забывать, что экономическое благосостояние винчанского общества" как и любого, основывалось на труде земледельцев, скотоводов и ремесленников. Если о существовании эффективного земледелия мы можем судить по мощности культурного слоя винчанских поселений, которая достигает нескольких метров, а о скотоводстве – по остеологическим материалам, которые указывают на состав стада (60% – кости крупного рогатого скота; 17% – кости овцы и козы; 9% – кости свиньи), то достаточно надежны и доказательства существования обособленного ремесленного производства и сословия ремесленников.


Специализированный характер некоторых ремесел ощутим уже на стадии ранней Винчи, хотя признаки его только косвенные. Например, можно говорить об обособлении гончарного, косторезного и медеплавильного производства, а также о существовании школы зодчих, которая должна была способствовать сохранению строительной и архитектурной традиции. Сооружение цитадели и мощных оборонительных укреплений должно было вызвать сплав строительных навыков с требованиями военного искусства того времени. Возведением подобных сооружений, видимо, ведали военные специалисты.


Специализация гончарного производства должна была иметь место в винчапском обществе, поскольку этого требовала сложная производственная технология, стандартизация продукции, большой ее ассортимент, о чем свидетельствуют гончарные печи на поселениях культуры Винча, склады керамической продукции (Гарашанин, 1979; Васич, т. IV). Керамические печи говорят о размерах керамического производства, которые, конечно, превышали потребности одной семьи, а также выделении мастеров-керамистов, которые могли в совершенстве владеть сложной технологией изготовления чернолощенной керамики с капелированным декором только при условии их занятости этим производством полностью и высвобождения от общехозяйственных забот. Керамические склады подтверждают большие размеры производства керамики, которая заготовлялась впрок. Керамика культуры Винча – серая и чернолощенная; восстановительного обжига, тонкостенная, орнаментированная каннелюрами – дает, с одной стороны, высокий стандарт форм, а с другой – вариабельность по выполнению отдельных деталей: ручек-налепов, места нанесения орнамента и многое другое (рис. 11, 12).


Косторезное ремесло в Винче также, бесспорно, имело место. Это следует из существования в этой культуре массы костяных изделий, определенной стандартной и в то же время разнообразной формы. По назначению эти предметы, вероятно, – идолы или амулеты (рис. 12: 29-33).


В культуре Северо-Восточной Болгарии – Хотница – по сообщению Ангелова (Тодорова, с. 46) есть косторезные мастерские. Эта культура синхронная с культурой Винча. В Северо-Западной Болгарии есть и просто культуры винчанского круга типа Градешницы. В самой культуре Винча производились костяные предметы, которые очень напоминают амулеты, схематочно изображающие божества. Эти костяные предметы стандартизованы и многочисленны (Эванс, 1971).


Таким образом, по всем признакам, наблюдаемым на поселениях культуры Винча, можно констатировать существование городов (протогородов), а наличие письменности позволяет предположить и наличие древнейшей цивилизации, археологически выраженной через культуру Винча. Определенно и красноречиво представлены обособленные административные и храмовые (культовые) центры, равно как и обособленные ремесленные центры наряду с существованием рядовых общинников, занимающихся земледелием и скотоводством. Однако, по мнению советских историков, "городская революция", хотя и выразительный признак перехода к классовому обществу, но и не достаточен, чтобы общество признать классовым. Для установления факта существования цивилизации, вараженной археологической культурой Винча, достаточно наличие города и письменности. Как показано выше, эти два признака представлены в Винче.


Прогресс в земледелии (вероятно, очень эффективном) и скотоводстве подготовил создание избыточного, прибавочного продукта, который был использован для высвобождения части населения от общинных работ на земле, что обусловило прогресс в общественном развитии. Укрепления свидетельствуют о возросшем богатстве общества, сосредоточенном, возможно, и в узком кругу. Косвенно мы можем говорить и о социальной дифференциации. Были жрецы – хранители традиции народа; была военная прослойка, которая ведала охраной общества; существовали вожди, правители. Обособление ремесел вызвало выделение архитекторов-зодчих, строительных мастеров; гончаров и металлургов, знатоков горного дела. Существовала торговля, поскольку во многих могилах этой эпохи помещались ожерелья из раковин Spondylos (Роден, 1970, с. 411-413). Наряду со всеми группами населения основа жизни общества подготавливалась трудом рядовых общинников – земледельцев и скотоводов.


Специализированный характер медеплавильного производства реконструируется обнаружением в поселении Винча медеплавильных печей, в которых были найдены шлаки от плавки ципобарита (Васич, 1932, с. 12, рис. 13, с. 16). Винча – это первая металлоносная культура в Европе. Находка цинобарита отмечается еще в старчевском слое поселения Винча, однако единичность находки говорит в пользу ее винчанской атрибуции: именно носители культуры Винча, мирно внедрившиеся в среду старчевского населения, владели искусством плавки металла из руд, родина которого – Малая Азия. Это положение подтверждается еще и тем, что в Югославии, в Майданпеке, найден огромный рудник с винчанскими атрибутами: в руднике, где добывалась медная руда – цинобарит, были найдены предметы винчанской материальной культуры. Работа на руднике, требующая больших физических затрат, совершенного владения сложной производственной технологии, знания горного дела и т. д., предполагает обособленность труда металлургов и рудокопов.


Все приведенные прямые и косвенные данные о некоторых производствах предметов материальной культуры в Винче делают факт специализации и обособление ряда ремесел, равно как и выделение прослойки ремесленников, в Винчанском обществе вполне реальным.


Таким образом, по всем археологическим данным, которые получены благодаря исследованию многочисленных поселений культуры Винча, можно констатировать процесс развития поселений в города, а общества – в цивилизацию, в начале IV тыс. до н, э. на территории Северных Балкан и Задунавья.


Чтобы оценить правомерность применения термина 'город' в отношении винчан-ских поселений, уместно привести еще некоторые мнения исследователей по проблеме возникновения города у фракийцев, которая также базируется, в основном, на археологических источниках. Коррекцией служат данные письменных источников. Фракийский период истории балканского региона обеспечен большим числом археологических источников, а также литературными источниками VIII- V вв. до н. э. (Гомер, Гекатей, Фукидид, Ксенофонт), которые могут скорректировать наши представления о 'городе', а также уточнить археологические признаки города.


По мнению Т. В. Златковской (1971, с. 171 – 173), процесс перехода от деревни к городу плохо прослеживается на археологических памятниках Фракии, но "сам факт существования укрепленных поселений от гомеровского времени до конца истории Фракии бесспорен" (Златковская, 1971, с. 176). "В появлении укрепленных поселений с выделяющейся резиденцией правителей" исследовательница видит признак зарождающейся государственности и косвенного ее атрибута – города.


Многие фракийские поселения не укреплены и не имеют укрепленного центра; "дома не отличаются ни размерами, ни архитектурой". Из известных фракийских укреплений часть представляет собой поселения с оборонительными стенами; часть – крепости-цитадели с прилегающим неогороженным поселением. Таким образом, интерпретация археологических источников фракийской истории затруднена, во-первых, из-за неоднородности и неустойчивости типов поселений фракийцев, и во-вторых, из-за отсутствия классификации функции укрепленных мест. Вместе с тем и несмотря на это, появление укрепления рассматривается как часть городского комплекса, складывающегося во Фракии к VII-V вв. до н. э. Источники V в. до н. э. (Ксенофонт) четко разделяют фракийские деревни и полисы греков-колонистов во Фракии, тогда как источники VI в. до н. э. в числе полисов во Фракии называют и принадлежащие фракийцам (Гекатей). Гомер, называя одно фракийское поселение полисом, в то же время Трою называет тремя терминами, в том числе и полисом (Златковская, 1971, с. 171).


На основании сопоставления всех приведенных данных делают вывод, что полисной системы классического типа во Фракии не существовало. С этим, вероятно, можно согласиться тем более, что употребление Гомером термина 'полис' также, естественно, не связано с представлением о полисной системе V в. до н. э.


Затруднительно определить содержание понятия 'полис' у Гомера, т. е. на рубеже II/I тыс. до н. э., поскольку существовали и другие термины для комплексов, которые мы сейчас определяем как города. Однако скорее всего содержание понятия "полис" во II тыс. до н. э. приближалось к содержанию классического термина "полис" V в. до н. э. и связывалось с формой складывающейся государственности.


Следует отметить, что древние индоевропейцы отличали укрепленное поселение как огороженное изгородью, оградой поселение (хет. gurta- 'крепость', тох. В мн. ч. kerciyi 'дворец', лит. gardas, cт.-слав. gradu 'крепость, город', чеш. hrad 'крепость, дворец') от крепости-города, замка, укрепленного поселения на возвышенности, скале (что передается двумя формами от двух основ со значением 'высокий, гора, скала', например: др.-инд. pur 'укрепление, крепость', греч. гом. Πολις 'город, укрепленный город', лит. pilis 'замок, крепость', лат. pils 'замок, крепость' и гот. baurgs 'город, башня', др.-в.-нем. burg 'крепость', а также производные от этой основы в лат. fortis 'сильный, твердый', др.-инд. brmati 'укрепляет, усиливает', тох. В prakre 'твердый' – Шредер, 1913; Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 743, 744, 668). Учитывая общеиндоевропейский характер основы *g(h)(e)rd(h), *b(h)(e)rg(h) и арийско-греко-балтийский ареал основы *p(h)el, а также время выделения анатолийских языков в IV тыс. до н. э., можно предполагать, что эти понятия возникли в IV и даже V тыс. до н. э., а следовательно, правомерно относить появление "города-полиса" к V/IV тыс. до н. э. Поскольку только культура Винча, от которой произошла праиндоевропейская культура Лендьел, имела в это время такие поселения, которые соответствуют термину 'город, крепость, замок', то именно с этой культурой в Европе следует связывать появление города и утверждать, что культура Винча является древнейшей цивилизацией Европы и Старого Света. Место Винчи в ряду мировых цивилизаций фиксирует хронология.


Хронология культуры Винча до сих пор является предметом острых дискуссий среди археологов. Власса (1972), например, строит свои хронологические выводы на сходстве знаков табличек Тэртэрии со знаками древнейших пиктограмм Урука III-IV, датируемого последним столетием IV тыс. до н. э. или началом III тыс. до н. э. (по средней хронологической шкале – Биккерман, 1975) и делает вывод, что Винча-Тордош или Винча А, к которой относится Тэртэрия, датируется 2900 г. до н. э. не подкрепляя свои ассоциации какими-либо типологическими доказательствами. Этот метод датировки Винчи и Тэртэрии порочен, исходит из заведомого приоритета письменности Шумера и основан на традиционном представлении о большей древности древневосточных цивилизаций. В. Георгиев (1970, с. 8) датирует табличку из Градешницы серединой IV – второй половиной IV тыс. до н. э. и считает ее винчанской письменностью, вероятно, принимая во внимание синхронность Градешницы с поздней Винчей и происхождение Градешницы из Винчи. Примерно такие же даты дает априорная и схематичная, но базирующаяся на современных хронологических исследованиях синхронизация X. Тодоровой (1980, с. 66-67, табл. 21), в которой исследовательница выделяет три хронологических пласта в культуре Винча.


Ранний горизонт Винча А-В синхронизируется с Градешницей В в Северо-Западной Болгарии, с Веселиново во Фракии, культурой Криш в Мунтении, культурой Сескло в Фессалии, буго-днестровской культурой в Молдавии, ранней линейно-ленточной керамикой в Центральной Европе и Среднем Подупавье. Этот хронологический горизонт, но Тодоровой, следует за памятниками Старчево-Кереш на Балканах и Среднем Дунае, Караново II во Фракии, раннего Сескло в Фессалии.


Предшествующие Винче, родственные и параллельно существовавшие культуры – Старчево и Кереш – доживают до середины V тыс. до н. э. (Титов, 1980, с. 108). Титовым приводятся для поздних памятников Кереш в Подунавье следующие даты: Каталсег – 4420 г. до м. э.; Деск-Олайкут – 4655±100 гг. до н. э.; 4590±100 гг. до н. э. (яма 8); 4460±120 гг. до н. э.; 4375±100 гг. до н. э. (яма 15). К первой половине V тыс. до н. э. относятся известные поздние даты памятников Старчево-Обро (4830±100) и Горная Тузла (4680±75 гг. до н. э.). Дата Карапово II, относящегося к этому горизонту, определяется около 4940±100; 4600±100; 4530±100 гг. до н. э.). Таким образом, в системе радиоуглеродных дат (калиброванные даты дают более завышенные на 700-800 лет, но быть приняты до окончательной апробации не могут из-за резкого расхождения с историческими датами), культура Винча не может быть датирована ранее первой половины V тыс. до н. э., поскольку многочисленные даты памятников предшествующих Винче культур занимают этот временной интервал и первое столетие второй половины V тыс. до н. э.


Датировка раннего хронологического этапа культуры Винчи (Винча А-В) находится, судя по радиоуглеродным датам самих винчанских памятников, в пределах всей второй половины V тыс. до н. э.: Осентиван (Венгрия) -4510±100 гг. до н. э.; Винча В (Югославия) – 4220±60 гг. до н. э. (Титов, 1980, с. 50, с. 156); Предиониха (Югославия) – 4320 гг. до н. э. (Тодорович, Церманович, 1961). Последнее столетие V тыс. до н. э. приходится на период Винча В2, поскольку он синхронизируется с группой Бнчке, второй ступенью культуры Сопот, конец которого фиксируется горизонтом D в Бапске, датирующимся 4007±80 г. до н. э.


Датировка позднего хронологического периода Винчи (Винча С-Д; Винча-Плочник, по Гарашанину) более проблематична, чем датировка раннего периода. Большинство радиоуглеродных дат винчанских памятников этого хронологического периода укладываются в первую половину IV тыс. до н. э; Винча Д – 3885±160; ок. 3930±80; Бапска – 3860±80; Баньица (Винча Д) – 3931±160, 3750±80; Баньица В – 3640±160; 3470±120 гг. до н. э.; 3750±100; 3620±160; 2797±60 гг. до н. э. (Долуханов, Тимофеев, с. 51). Исходя из этих дат, можно утверждать, что культура Винча на позднем этапе существует в течение всей первой половины IV тыс. до н. э. Последняя же дата, приведенная для Горной Тузлы, может быть либо ошибочна, либо может указывать на доживание культуры Винча в горных районах до первой четверти III тыс. до н. э. Если сравнить радиоуглеродные даты поздней Винчи и других культур неолита Центральной Европы, то Винча доживает до начала КВК (дата Сарново – середина IV тыс. I до н. э.), до Лендьела II-III, т. е. доживает до того времени, как началось существование блока двух праиндоевропейских культур, характеризующих позднеиндоевропейское состояние – культура Лендьел и культура воронковидных кубков.


Синхронизация позднего хронологического периода Винчи с соседними культурами может ответить на вопрос, до какого времени продолжали свое существование винчанские памятники.


Обнаружение единичных импортных изделий – типичной для Северо-Западной Болгарии керамики с линейным графитным орнаментом – на поселениях Винчи С (Тодорова, с, 66) позволяет синхронизировать Винчу С с Градешницей III фазы. Обратное влияние Винчи на Градешницу выражается в появлении письменности – глиняных табличек Градешницы с винчанскими знаками, а также в формах керамики (Николов, 1970, с. 2).


На поселении Бубань в Югославии (слой 1а), относящемся к горизонту Криводол – Сэлькуца и датирующемся рубежом IV/III тыс. до н. э., X. Тодорова выделила часть материала, относящегося к такой же графитной фазе Градешницы, синхронной Винче С. На основании присутствия на поселении этого материала исследовательница выделила горизонт Бубань 1х, предшествующий Бубань 1а (Тодорова, с. 66). Однако хотя все это очень правдоподобно, но горизонт выделен не стратиграфически, а умозрительно. Горизонт Криводол – Сэлькуца – Коджадермен – Гумельница – Караново VI, по существу, винчанского происхождения, его следование за культурой Градешница не удивительно, поскольку в Северо-Западной Болгарии Градешница сменяется культурой Криводол, продолжающей ее традиции. Обнаружение этих культур на коренных винчанских территориях подтверждает обоснованность винчанской природы названных культур. Таким образом, юго-восточная линия синхронизации Винчи позволяет предполагать ее доживание до рубежа IV/III тыс. до н. э.


Северо-западная линия синхронизации Винчи устанавливается через культуру Лендьел, обнаруживающую на раннем этапе развития с культурой Винчи столько много общего в керамических формах, хозяйстве, архитектуре домов и поселений, что без каких-либо натяжек можно ставить вопрос об участии винчанского компонента в ее сложении.


В поселении Винча на глубине 5 м "были открыты обломки сосуда с черным, гладким ангобом, орнаментированным лептой из трех процарапанных линий"; на керамическом фрагменте "отмечены следы j красной росписи", что интерпретируется Титовым вслед за венгерскими исследователями как рапнелендьелская керамика (Титов, 1980, с, 405-406). По периодизации Хольсте, слои Винчи на этой глубине относятся к Винче С, поэтому полагают, что Лендьел одновременен частично Винче С. Дата Асода по С 14 позволяет его датировать в пределах 4040-3800, а следовательно, это определяет середину периода Винча С. Однако находка лендьелского сосуда с шишечками и спиральной орнаментацией со следами розовато-белой росписи в слоях Винчи Д1 (глубина 4-2 м в Винче) указывает, что Лендьел I-II синхронен и Винче Д1, поэтому дату для белорасписного Лендьела (Залавармекеньи – Титов, 1980, с. 408, 410) 3450 г. до н. э. можно считать датой Винчи Д1 (с известной степенью точности). Таким образом, периоды Винча С – Винча Д1 датируются в абсолютных датах по Лендьелу в промежутке 4000-3450 гг. до н. э. Противоречий с юго-восточной линией синхронизации для культуры Винча нет.


Другой культурой, импорты которой в Винче позволяют использовать радиоуглеродные даты для датировки самой Винчи, является Тиса. Титов (1980, с. 358) приводит данные, что тисские импорты в Винче проявляются на эпонимном поселении лишь выше б м, т. е. в Винче С. Кроме прямых импортов, в Винче прослеживается и влияние тисской орнаментации на винчанской керамике (Титов, 1980, с. 360). Наоборот, винчанская керамика (ступень Винча Д) найдена "на полу дома IV в Нови Бечей, относящемуся к позднему горизонту культуры Тиса в Воеводине" (Титов, 1980, с. 360). Судя по стратиграфии Бапска и присутствию фрагментов керамики культуры Тиса в слоях, соответствующих Винча Д1 и Винча Д1-Д2, Тиса доживает до Винчи Д2. Для Тисы существует две близких радиоуглеродных даты – 3940 и 4045 гг. до н. э., характеризующие начало Тисы, т. е. Винча С датируется началом IV тыс. до н. э. Очевидно расхождение датировки Винча Д1 по Лендьелу, как упомянуто выше, и по радиоуглеродным датам Бапска (Титов, 1980, с. 63 – см. сводку углеродных дат по Бапска). Если по датам Бапска следует Винчу С-Д помещать в промежуток V/IV тыс. до н. э. – первая четверть IV тыс. до н. э., то по Лендьелу Винчу С-Д следует датировать в пределах 1-й половины IV тыс. до н. э.


Кроме того, можно привести для полноты картины линии синхронизации Винчи с культурами более ранними. Так, на основании поселения Ходмезевашархей – Горжи устанавливается линия синхронности ранней алфелдской керамики, Кереша и Винчи А. В Тордоше есть следы контактов ранней фазы алфелдской керамики и Винчи А. Ранний Алфелд, по данным Титова (1980, с. 149), датируется серединой V тыс. до н. э. Поздний Алфелд датируется через Тисадоб в пределах 4490-4330 гг. до н. э. Сакалхат, I-III ступени, синхронна поздней алфелдской керамике, группе Тисадоб, Силмег и Бюкк (II ступени). Синхронизация Сакалхата с Винчей В1-В2 следует из стратиграфии на поселении Матейски Брод, где Винча – Тордош 1 перекрывалась материалами Сакалхат и последняя перекрывалась слоем культуры Тиса. На основании синхронизации Тисы с Винчей С следует синхронизация группы Сакалхат с Винчей В1-В2. Это подтверждается и синхронизацией группы Сакалхат с младшей фазой КЛЛК и ранней Желиз. Существенно и то, что культура Винча А отделена от Винчи В слоем пожарища, датируемого 4460-4240 гг. до н. э.


Существует синхронизация культуры Бонн фазы Джулешты с Винчей В1-В2, что корректирует хронологию Гумельницы и всего горизонта Криводол – Сэлькуца – Караново VI – Коджадерман как происходящего от Бояна.


Развитие во времени и пространстве культуры Винча в системе центрально-европейского неолита можно представить в виде следующей схемы. Винчанский комплекс в виле прото-Винчи появился впервые на поселениях культуры Старчево – Криш – Кереш, причем внедрение его происходило мирно, хотя его появление дает веху для финальной фазы развития культуры Старчево. На основании того, что памятники Олтении (трансильванский вариант Винчи) содержат более чистый винчанский комплекс, выдвинута гипотеза (Брукнер, Иованович) о движении культуры Винча с востока на запад вдоль Дуная. По мнению других исследователей (Гарашанин, 1979, с. 125) путь носителей культуры Винча лежал через юг (струм-вардарский путь). Эта гипотеза является некоторой разновидностью гипотезы Чайлда о вардар-моравском пути. Наряду с миграционными концепциями появления Винчи на Балканах, существует много сторонников местного вырастания культуры Винча из предшествующей культуры Старчево (Павук, 1969, с. 594; Неуступный, 1969, с. 593). Компромиспой можно считать точку зрения, разделяемую большинством исследователей, что культура Винча входит наряду с некоторыми европейскими неолитическими культурами в балкано-анатолийский комплекс.