А. Г. Иванов всемарийское языческое моление 1827 года и действия властей

Вид материала

Документы

Содержание 60 Статьи и сообщения Деревни Моркиял Деревни Алукьял А. Г. Иванов. Языческое моление 61 62 Статьи и сообщения А. Г. Иванов. Языческое моление 63 64 Статьи и сообщения А. Г. Иванов. Языческое моление 65 66 Статьи и сообщения А. Г. Иванов. Языческое моление 67 68 Статьи и сообщения А. Г. Иванов. Языческое моление 69 70 Статьи и сообщения А. Г. Иванов. Языческое моление 71

Подобный материал:

• 6. 6 Поддержка малого предпринимательства, 804.46kb.
• Ение властей, 367.06kb.
• Центральная военно-морская библиотека (цвмб), 42.47kb.
• Российская практика разделения властей, 98kb.
• Аппарат (механизм) государства и прницп разделения властей, 309.51kb.
• Пресс-служба фракции «Единая Россия» Госдума, 5232.54kb.
• Урок на тему: «Принцип разделения властей», 55.67kb.
• Владимирские губернские ведомости №1, пятница, 2 января 1870 года, 120.65kb.
• «Концепция разделения властей: теория и опыт, история и современность», 256.33kb.
• Тема : Разделение властей, 14.26kb.

29

венной, никак не оставят!» .

Об этом единодушно на этом общинном сходе заявили новокрещеные ма­рийцы с. Большие Параты: «мирской начальник» Герасим Михайлов, рядовые Ефим Исаев, Алексей Иванов, Егор Ефимов, Алексей Савинов, Тихон Степанов, Иван Федоров, Федор Михайлов, Яков Андреев, Василий Исаев.

Того же села, околодка Янситкина: Никифор Иванов, Дмитрий Тимофеев, Семен Алексеев, Тимофей Петров, Илья Исаев.

Того ж села, околодка Базагурп: Семен Иванов, Семен Тихонов, Афонасей Павлов, Сергей Яковлев, Алексей Яковлев, Ефим Васильев, Данила Михайлов, Иван Михайлов, Василий Гурьянов, Василий Михайлов, Иван Тихонов, Дмитрий

60 Статьи и сообщения

Григорьев, Данила Иванов, Козма Иванов, Семен Иванов, Яков Васильев, Антон Яковлев, Иван Михайлов, Егор Матвеев.

Того ж села околодка Очекова: Иван Исаев, Федор Григорьев.

Того ж села околодка Атынбайки: Семен Сергеев, Михаила Иванов, Василий Филиппов, Козма Петров, Алексей Яковлев, Захар Степанов, Степан Иванов, Иг­натий Козмин, Трофим Петров, Семен Петров, Федор Федоров.

Того ж села околодка Ансыткина: Семен Степанов, Ефим Михайлов, Федор Алексеев, Иван Алексеев, Алексей Семенов, Кирилл Тимофеев, Иван Трофимов, Герасим Михайлов, Илья Петров, Иван Алексеев, Дмитрий Петров.

Того ж села околодка Бизиргуп: Никита Андреев,Максим Андреев, Павел Матвеев Никифор Ефимов, Павел Иванов.

Того ж села околодка Китункина: Дмитрий Иванов, Павел Тимофеев, Гаври­ла Алексеев, Афонасей Алексеев, Игнатей Ильин, Степан Никифоров, Данила Ва­сильев, Василий Иванов, Сергей Алексеев, Яков Сергеев, Николай Иванов.

Того ж села околодка Очекова: Яким Козмин, Ефим Алексеев, Федор Гри­горьев, Федор Иванов, Степан Гаврилов.

Того ж села околодка Атынбайки: Герасим Якимов, Борис Яковлев, Иван Матвеев, Иван Федоров,

Деревни Моркиял: выборной - Козма Егоров, рядовые - Иван Иванов, Алек­сей Иванов, Алексей Степанов, Степан Михайлов, Иван Антонов, Семен Тихонов, Спиридон Иванов, Иван Борисов, Григорий Михайлов, Иван Борисов, Андрей Иг­натьев, Василий Алексеев, Ефим Михайлов, Василий Егоров, Дмитрий Иванов, Степан Никитин, Семен Степанов, Андрей Михайлов, Тихон Иванов, Иван Сидо­ров, Алексей Савельев, Михаила Иванов, Петр Андреев, Василий Яковлев, Ники­фор Никитин, Тихон Афонасьев, Евсей Тихонов, Григорий Михайлов, Василий Никитин, Сергей Николаев, Андрей Дмитриев, Тимофей Михайлов, Василий Ива­нов, Александр Андреев, Алексей Яковлев, Иван Григорьев, Иван Ильин, Василий Дмитриев, Степан Ефимов, Антон Алексеев, Яков Яковлев, Степан Тихонов, Дмитрий Михайлов Иван Яковлев, Егор Иванов, Максим Степанов, Тихон Яков­лев, Федор Егоров, Афанасий Петров, Трофим Иванов, Дмитрий Герасимов, Ефим Васильев, Иван Егоров, Иван Сергеев, Данила Иванов, Андрей Дмитриев, Ефим Иванов, Данила Андреев, Захар Павлов, Матвей Степанов.

Деревни Алукьял: выборной - Иван Алексеев, рядовые - Сергей Ефимов, Ан­тон Алексеев, Григорий Андреев, Борис Васильев, Ефрем Максимов, Борис Нико­лаев, Федор Максимов, Павел Алексеев, Трофим Петров, Василий Алексеев, Осип Иванов, Михаила Васильев, Григорий Михайлов, Борис Иванов, Игнатий Тихонов, Максим Егоров³⁰.

Как видно, в устойчивом сохранении традиционных языческих верований большая роль принадлежала и общинной сплоченности крестьян. Мирские выбор­ные лица были «заодно» со всеми рядовыми общинниками в отстаивании права марийцев придерживаться своих языческих верований и обрядов перед грубым натиском официальной православной церкви и христианской религии, а также го­сударственной власти.

Действия, предпринятые светскими и духовными властями в связи с состо­явшимся вблизи д. Варангуши всемарийским молением 1827 г. заслуживают осо­бого внимания. Они были в первую очередь направлены на то, впредь не допус­тить подобных многолюдных собраний-молений и подвергнуть суровому наказа­нию его организаторов и активных участников, а также выявить виновных из чис-

А. Г. Иванов. Языческое моление 61

ла должностных лиц, не сумевших своевременно выявить и пресечь проведение этого языческого моления.

Заметим, что в официальной делопроизводственной документации, всема-рийское моление 1827 г. из уст православного духовенства, чиновничества и дво­рянства, преподносится как противозаконное мероприятие и соответственно ква­лифицируется как «противозаконное сходбище», «противозаконное жертвопри-ношение», «скопите жертьотартотоси-тепеи в противность христианской -рeлигии»,

«богопротивное жертвоприношение», «сходбище крещеных и некрещенных. чере­мис», «идоложертвенные обряды», «собрание идолопоклонников», «собрание на­родное»,, «сборище», «беспорядок», «идолослужение», «идоложертвенное служе­ние» и т.п.³¹

Последовательность действий властей, судя по имеющимся в нашем распо­ряжении материалам, развертывалась следующим образом.

Первыми из числа должностных лиц, встретившимися лицом к лицу с участ­никами многотысячного моления при д. Варангуши 20 ноября 1827 г., оказались приходской священник с. Морки Я.Смирнов и царевококшайский земский исправ­ник Микулин. Однако их действия по пресечению моления и разгону его участни­ков оказались тщетными и совершенно бесполезными. Прихожане из числа кре­щеных марийцев полностью игнорировали увещевания своего пастыря, и как мно­гие свои сородичи принародно отказавшись от новой христианской веры, возвра­щались к язычеству. Бессилен что-либо сделать и сам исправник. По его словам, находясь по служебным делам во вверенным ему уезде, он неожиданно 20 ноября получил донесение из Уразлинского волостного правления о многотысячном соб­рании марийцев при д. Варангуши, куда срочно на лошадях вместе с ним поскака­ли по его приказу волостной голова Губайдула Мадеев, писарь Лавров, казак Уральского войска Худяков, чистопольский мещанин Суханов, понятые татарской деревни Кисли Халилула Хамитов, Губайдула Акчурин, отставной солдат Абдул-фаиз Самеев, д. Русский Уртем крестьяне Денис Данилов, Григорий Ефимов и другие «разных деревень до 50 человек». Оказавшись в священной роще, на месте моления, исправник грозно потребовал у его участников: «По какому позволению осмелились они делать такое, противное христианской религии, жертвоприноше­ние?!» Однако, как далее отмечал исправник, якобы участники моления «вместо ответа, окружив его, исправника, и других бывших с ним людей, начали жестоко бить» и будто бы «при побойстве» кричали: «Исправника надобно убить до смер­ти!» Считая свою жизнь «в большой опасности» от угроз нападавших, исправник «защищал себя имевшею в руках саблею», а также «казака Худякова и понятых». А когда, по словам исправника, к зачинщикам «побойства» присоединились «во множестве» другие участники моления и «бросились на них с выдернутыми из снега дорожными вехами и топорами, особенно услыхавши произносимые Ур­жумского уезда села Торъял черемисом Григорьевым Ивановым и с ним от многих слова «Бейте всех до смерти!», устрашившись сего, уклонились с некоторыми по­нятыми уездом: сами верхом на лошади, а понятые - пешками». Вырвавшийся из толпы и ускакавший на лошади исправник, по его словам, через некоторое время «совершенно» лишился «чувств» и в таком состоянии его привезли в д. Русский Уртем в крестьянский дом Андрея Данилова и «внесли на руках в избу, в каковом положении я (т.е. исправник - А.И.) находился, может быть часа полутора». Придя в себя, исправник, «приказал отвезти себя в Уразлинское волостное правление», где встретился со спасшимся бегством казаком Худяковым, у которого «имевшей­ся при нем сабли ножны переломлены пополам и копейный остаток взять возму-

62 Статьи и сообщения

тившимися». Явившиеся пешком спустя некоторое время понятые, «освободясь бегством» из места языческого моления, объявили, что не успели сесть на своих лошадей и «что многих из них собравшиеся черемисы перебили (нанесли побои -1 А.И.) и у одного из числа их татарина Халилулы Халитова, ранили топором левую руку». Заметим, что в ходе судебного процесса многие слова исправника подтвер дились, за исключением якобы имевшихся угрозу со стороны участников моления о лишении его жизни и нанесенных ему жестоких побоев. Исправник, видимо, несколько сгустил краски «о буйстве» возмутившихся его приходом марийцев на их моление и его бестактным требованием прекратить языческое богослужение³².

Начавшиеся еще 20 ноября следственные действия исправника об участниках
«беспорядка» при языческом молении, были продолжены им в селениях уезда
вплоть до 27 ноября, когда он вернулся в Царевококшайск. По приезде, он срочно I
поставил в известность о языческом молении при д. Варангуши протоиерея Вос '
кресенского собора И.Билярского, а также казанского губернатора, барона
О.Ф.Розена «о сборище» марийцев «для противного христианству жертвоприно­
шения при деревне Варангушах и об оказании ими при удерживании от того ис­
правнику неповиновения и дерзости». Последний получил донесение царевокок-
шайского исправника Микулина 1 декабря 1827 г. В этот же день рапорт о «сход­
бище» марийцев при д. Варангуши от приходского священника Я.Смирнова был
получен казанским архиепископом Ионой ³³

Для светских и духовных властей губернского города Казани полученные ими известия о состоявшемся 20 ноября 1827 г. многотысячном марийском моле­нии оказались полнейшей неожиданностью. Казанская духовная консистория и губернское правление согласно ведомственным предписаниям стали принимать срочные меры в связи с открывавшимся «делом» при марийской деревне Варан­гуши. Получив 1 декабря 1827 г. рапорт моркинского священника Я.Смирнова, архиепископ Иона в тот же день своим письменным «отношением» поставил в известность казанского губернатора, решив немедленно отправить рапорт в столи­цу, Санкт-Петербург, в Святейший Синод - высшее законовещательное, админи­стративное и судебное правительственное учреждение по делам русской право­славной церкви. Позднее, 13 декабря 1827 г., на экстренном заседании 22 членов Казанской консистории, где было «докладывано» содержание доношения приход­ского священника Я.Смирнова и составленной 4 декабря секретарем консистории Стешинским текст рапорта в Синод, было принято решение известить о случив­шемся событии обер-прокурора Синода, князя П.С.Мещерского. На следующем заседании, 22 декабря 1827 г. Казанского духовная консистория потребовала у подведомственного ей Царевококшайского духовного правления представить оп­равдательные ответы от протоиерея И.Билярского и священника Я.Смирнова «против позднего их доноса», т.е. пытались выяснить причину, по которой эти лица своевременно не известили вышестоящие церковные власти ³⁴.

Казанский губернатор, в свою очередь, 12 декабря 1827 г. в ответном письме к архиепископу извещал, что на основе полученных им данных о состоявшемся марийском молении при д. Варанугши, где земскому исправнику было оказано неповиновение, направил в Царевококшайский уезд на место события «губернско­го чиновника и предписал ему о всем том произвести на месте строжайше изеле-довние»³⁵.

По всей видимости, в декабре того же года казанский губернатор поставил в известность об этом событии министра внутренних дел. В курсе дел был, видимо, и жандармский генерал, возглавлявший Казанский жандармский округ и непо-

_I

А. Г. Иванов. Языческое моление 63

средственно подчинявшийся шефу Корпуса жандармов А.Х.Бенкендорфу, явив­шемуся одновременно Главным начальником III Отделения собственный его им-ператорскаго величества канцелярии - высшего следственно-судебного органа политического сыска и следствия, куда поступала громадная масса разнообразной информации, в том числе о всех без исключения происшествиях, «беспорядках» и закону противных поступках» в Российской империи. В отчете за 1827 г., видимо, сведения о всемирном молении, были доведены до императора Николая I. Не слу­чайно, в указе Синода, направленном в Казанскую духовную консисторию отме­чалось, что на состоявшемся 21 января 1828 г. заседании Святейшего Синода «в присутствии его членов, обер-прокурор Синода предложил ознакомить всех с от­ношением к нему дежурного генерала Главного штаба его императорскаго величе­ства с изъяснением высочайшего повеления, дабы со стороны Святейшего Синода отправлена была избранная духовная особа для разбора дела об открывшемся в Царевококшайском уезде собрании идолопоклонников из четырех тысяч человек» марийцев, «исполнявших при деревне Варангуш обряд жертвоприношения и для внушения заблуждающемуся народу должного понятия о религии»³⁶.

Во исполнение высочайшего императорского повеления Николая I, Синод своим указом от 21 января 1829 г. предписал Казанской духовной консистории и лично архиепископу Ионе «чтобы вы, из духовенства вверенной вам епархии из­брали благонадежного и способного к предназначенному делу священнослужителя с испытанною доброю нравственностью и с твердыми познаниями в догматах хри­стианской веры и дав ему надлежащее наставление, отправить его для разбора де­ла «в моркинском приходе» «для внушения» марийскому народу «должного поня­тия о вере»³⁷.

Получив 4 февраля 1828 г. указ Синода, Казанская консистория 6 февраля то­го же года направила его копию в Царевококшайское духовное правление с изве­щением о конкретных мероприятиях по исполнению указов петербургских сто­личных властей.

В тот же день на своем заседании духовная консистория постановила, что наиболее подходящей кандидатурой для исполнения указа Синода является про­тоиерей кафедрального Благовещенского собора города Казани Андрей Альбин-ский, как «вполне благонадежный и способный для сего дела». Во внимание было принято и то, что А.Альбинский «долго жил в черемисском селении, имеет ясные понятия о заблуждениях сего народа, а знание языка черемисского доказал пере­водом Нового Завета на оный»³⁸. Заметим, что А.Альбинский является автором книги «Черемисская грамматика», рукопись которой была подготовлена в 1831 г. и издана в 1837 г. в Казани тиражом в 1200 экземпляров³⁹.

Конкретные задачи, поставленные консисториею перед А.Альбинским сво­дились к следующему. Во-первых, ему «разведать приватно от священно­служителей моркинского прихода», в первую очередь от Я.Смирьова, «в чем именно состоит заблуждение?», «как сильно оное укоренено в новокрещеных че­ремисах?» и «какие меры употребляют они на поддержание и распространение оного?» Выяснив это, ему предлагалось войти в тесный контакт «со следователями сего дела для совершеннейшего узнания и разбирательства оного». Во-первых, срочно составить на марийском языке текст христианской проповеди - «слова», где дать «Краткое изложение веры». По прибытии в село Морки читать свою проповедь «моркинским прихожанам с увещанием в церкви неоднократно и при депутате с светской стороны», призывая их отказаться от своих языческих верова­ний и обрядов. Копию проповеди на марийском языке перед своим отъездом из с.

64 Статьи и сообщения

Морки следовало передать «местным священникам для такого ж употребления», другую - представить в консисторию. В третьих, Альбинскому вменялось обр тить самое пристальное внимание «на самих священнослужителей того села, в та наипаче отношении, - употребляют ли они какия меры к отвращению черемис о язычества; посеяны ли ими какия-либо семена христианского учения с тех пор, и крещеные черемисы и сколь велико в низ сие просвещение?» О результатах пор) ченного дела, миссионеру и проповеднику Альбинскому предлагалось своевре менно известить консисторию ⁴⁰.

Одновременно консистория направила сообщение о миссии протоиере А.Альбинского в село Морки в Казанское губернское правление и дала знать царе вококшайскому благочинному священнику С.Помарскому. 7 февраля 1828 г. по следовал на места «приказ священно-церковнослужителям сел Казанского и Царе вококшайского уездов о провожании» вышеназванного миссионера-проповедник «от села до села на подводах как до места назначенного ему, так и обратно до Ка

41

зани .

Итак, миссионеру Альбинскому предстояло в срочном порядке выехать в се ло Морки Царевококшайского уезда, где по данным клировой ведомости 18271 располагалась «церковь во имя Богоявления Господня без приделов, деревянная приходящая в ветхость, вместо которой по данной в 1819-м году от преосвященю го Амвросия, бывшаго архиепископа Казанского, грамоте, в тож именование т дивением прихожан из черемис крещеных, новая каменная одноэтажная с приде лом святых апостол Петра и Павла с таковою же колокольнею, выщекотурена полы белым камнем насланы и печи в трапезе складены; покрыта железом и вы крашена; а в приделе и иконостас новый поставлен, но остается оный неосвящен ным за неимением икон; деревянная церковь ризницею и всею утварью снабден довольно, построена в 1766 году , трехкомплектная; земли к оной отмежевано па шенный и сенокосной 33 десятины, но плана и межевой книги не нее не выдано священно-церковнослужители сею землею не пользуются, а вместо ее от прихо жан ругу по одному четверику (1 пуд - А.И.) в год ржи и во ту ж меру овса и га копне сена с каждого венца (семьи -А.И.), коих числом 927; приходских дворов 625, в них ревизских душ мужска пола 2360, женска - 2845; священнослужителям! в течение сего года получено денежного дохода 680 рублей; в близости к оном; селу имеются селы Арино в 12 верстах и Потониха в 25 верстах; разстоянием о консистории в 80 верст, а от Царевококшайского духовного правления в 110 вер стах»⁴².

Первыми, с кем предстояло на месте встретиться Альбинскому, были ев» щенно-церковнослужители села Морки - священники Л.П.Гумилевский, ЯЛ Смирнов, В.Н.Гусов, дьякон М.Афанасьев (второе дьяконское место времени пустовало), Н.Тимофеев, А.Александров, пономари - Ф.А.Смирнов (родной бра Я.А.Смирнова), П.Иванов (третье пономарское место временно «пустовало» и бы ло заранее закреплено за учеником Казанского уездного училища С. Альпидов ским) со своими домочадцами ⁴³.

Оказавшись в феврале 1827 г. в селе Морки, проповедник Альбинский с( всевозможным рвением постарался справиться с возложенной на него миссией опираясь при этом в своих действиях не только на моркинских священников, но i

По данным клировой ведомости 1829 г. деревянная церковь в с. Морки была построена в 1752 г., а каменная, взамен обветшавшей деревянной,- в 1819 г. -См.: ГАРМЭ, ф. 165, on. 1, д. 377, л. 61.

А. Г. Иванов. Языческое моление 65

военно-полицейскую силу прибывшей в это село штатной царевококшайской во­инской команды.

Однако многое из того, что было намечено консисторией, протоиерею Аль­бинскому не удалось выполнить, а его проповедническая и следственная работа в с. Морки оказалась во многом безуспешной, о чем свидетельствует представлен­ный им рапорт от 2 марта 1828 г. в консисторию после его возвращения в Казань.

Из содержания данного отчета видно, что, во-первых, Альбинский сумел, по его словам, выявить характерные особенности языческого «заблуждения» марий­цев и причины их стойкой приверженности своим многочисленным богам; усмот­реть наличие сильных позиций марийских жрецов в языческой среде и их исклю­чительно важной роли в противостоянии язычества официальной православной религии и церкви. Однако, несмотря на предпринятые усилия, миссионеру не уда--лось добиться признания от моркинских прихожан о своем участии на всемарий-ском молении 20 ноября 1827 г. Из-за этого Альбинский не смог учинить «ни дела, ни доноса на них, прихожан» и лишь благодаря словесного доноса священников с. Морки получил сведения о марийских жрецах д. Малые Морки «каком-то Мики-бае» и околодка Нуръял «каком-то Пектубае». Во-вторых, многоопытному мис­сионеру Альбинскому с горечью пришлось признать мизерные результаты своих «неоднократных чтений» и проповедей об основах православной веры, прочитан­ных им на марийском языке «в церкви собранным прихожанам при депутате от светской стороны, дворянском заседателе Гладкове». Из числа нескольких тысяч марийских прихожан моркинского прихода лишь 132 крещеных «отступников» от православной веры согласились на воскресной проповеди 19 февраля 1828 г. об­ратно вернуться в лоно христианской религии. Однако, спустя неделю, из их числа 12 марийцев под предлогом того, что «они боятся и народа и своих богов», прина­родно в церкви вновь отреклись от православной веры и вернулись к родному язычеству. Насильно согнанные земской полицией к церкви, 26 февраля 1828 г. крещеные и некрещеные марийцы оказали миссионеру при чтении им христиан­ской проповеди «совершенное упорство» и явное «непокорство» и выразили вновь свою приверженность языческим верованиям своих родителей. В этот день лишь 7 прихожан изъявили желание «оставить прежние свои заблуждения». Остальные даже не помышляли об отказе от языческих верований и покинули церковь. Про­поведнику в очередной раз пришлось прибегнуть к уездной земской полиции «к собранию» марийских прихожан в с. Морки «для отобрания от них мнения», т.е. дачи подписки от отказе от языческих верований и признания православной веры. Однако и эти совместные усилия христианского проповедника, уездного чиновни­ка и земской полиции оказались тщетными.

В-третьих, в отчете Альбинского от 2 марта 1828 г. особое место отведено характеристике священнослужителей с. Морки, оказавшейся далеко не идеальной для них. По мнению протоиерея, из числа моркинских священников, двое оказа­лись «неученые, а потому хотя бы и желали, но не могут преподавать Христиан­ского учения; третий же священник Лазарь Гумилевский ученый, но отозвался незнанием черемисского наречия»⁴⁴.

Данные клировых ведомостей 1826 и 1827 годов, а также различные справки во многом подтверждая личные впечатления протоиерея Альбинского, содержат более конкретные сведения о моркинских священниках ⁴⁵. О первом из них, Лазаре Гумилевском, 42 лет, женатом (жена больна, семья бездетна) в ней за 1826 г. ска­зано, что он после окончания «богословского учения» в Казанской духовной кон­систории, в 1806 г. был поставлен священником в с. Морки, в 1811-1815 гг. являл-

66 Статьи и сообщения

ся депутатом со стороны духовных властей по Царевококшайскому уезду, в свое время награжден бронзовом крестом «в память 1812 года». По характеристике консистории, Л.Гумилевский «поведения порядочного, но опустителен бывает по должности и предписания», может появляться в нетрезвом виде в общественных и присутственных местах.

Характеристика другого русского священника Якова Адриановича Смирнова, представленная в материалах консистории, оставляет противоречивое впечатле­ние. С одной стороны, он представлен не замкнувшимся в своем мире приходским священником, но активным миссионером, овладевшим с этой целью марийским языком, открывшим для детей марийских крестьян одну из первых в Марийском крае начальных церковно-приходских школ, усердным церковным строителем и заботливым отцом. С другой стороны, он изображен человеком, не лишенном мирских слабостей и не во всем соответствовавшим высоким требованиям зани­маемой священнической должности. В 1827 г. его возраст приближался к 50 годам, его жене Прасковье Алексеевне было 46 лет. Их дети - Николай Смирнов (23 го­да), Андрей Кречетов (19 лет) обучались в Казанской духовной семинарии, а тре­тий сын, Иван Смирнов, учился в Казанском уездном училище. В свое время Я.А.Смирнов сам обучался в Казанской духовной академии «до поэзии», поэтому, видимо, по богословской части был не очень силен. После окончания был направ­лен дьяконом в с. Арино, а в 1811 г. определен «ставленной грамотой» в священ­ники с. Морки, где до этого почти полвека на священнической должности служил его отец Адриан Трофимов. В 1815-1820 гг. Я.Смирнов помимо непосредственных обязанностей приходского священника выполнял непростую работу депутата с духовной стороны для совместного рассмотрения дел с представителями админи­стративно-судебных учреждений по Царевококшайскому уезду. За служебное рве­ние неоднократно награждался, сначала - бронзовым крестом, позднее, 29 декабря 1821 г. - «фиолетовою бархатною скуфьею» за открытие в с. Морки приходского училища, а 24 августа 1827 г. Казанское губернское правление известило архиепи­скопа о благонамеренном его поступке, заключавшемся «в увещании им (Смирно­вым - А.И.) некрещеных черемис к принятию христианских верований» и «пре­доставило на уважение сей консистории». Немало сил было приложено Смирно­вым на строительство новой каменной церкви в с. Морки в честь Богоявления Господня с теплыми приделами - с правой стороны - во имя святых апостолов Петра и Павла, а с левой - во имя святых мучениц Софии, Веры, Надежды и Люб­ви. Вместе с тем на священника Смирнова было заведено несколько судебных дел, а также имелись жалобы на его действия. Так, епархиальным начальством он об­винялся в злоупотреблениях, якобы допущенных им при сборе денег со своих прихожан на строительство новой каменной церкви. «По светскому правительст­ву» его обвиняли в оказании содействия по закрытию дела о насильственной смер­ти дворовой «девки Агафьи» дворянина Веновитенова, бывшего в то время заседа­телем Царевококшайского земского суда, а также принуждении «им из черемис с некрещеного Рыспая Бадиева одной тысячи рублей и двух пудов меда исправнику будто бы во взяток и о прошении им же еще 100 рублей и клади хлеба за погребе­ние Рыспаем по своему обряду жены своей». Кроме того, «к епархиальному на­чальству» на священника Я.Смирнова поступили жалобы: в 1816 г. от служилого татарина Мамеева якобы в неотдаче им, Смирновым, «заработанного ста рублей», в 1823 г. - от марийца Осипа Иванова « в насильственном якобы им, Смирновым, с женою его блудодеянии»; в 1825 г. - от мещанина Синцова в «забрании якобы, им, Смирновым, у овчинника, принадлежавших Синцову овчин; в 1827 г. - от уче-

А. Г. Иванов. Языческое моление 67

ника Казанского уездного училища Альпидовского «в неотдаче якобы ему от представленного за ним с братьями, причетнического места в полном количестве доходов». По всей видимости, некоторые из приведенных фактов имели под собою какие-то основания. Вместе с тем, они свидетельствуют о более чем натянутых и прохладных отношениях между епархиальным начальством и приходским свя­щенником, вызванных, видимо, главным образом, действиями моркинского цер­ковного притча, предпочитавшего «мирное сосуществование» со своими прихо­жанами без использовния жестоких методов преследования марийцев за привер­женность и исполнение языческих обрядов. Не случайно, консистория считала, что ЯСмирнов «по должности опустителен», несмотря на то, что он «поведения из-ряднаго».

Третий священник, Василий Гусов, 33 лет, женатый, (детей не имеет), обу­чавшийся в Казанской духовной академии «в русских классах», родом из дьяконов Христорождественской церкви г. Чебоксар, был поставлен в священники с. Морки в 1822 г. По мнению консистории, В.Гусов «поведения изряднаго, но по должно­сти и предписаниям бывает опустителен».

Протоиерей Альбинский, видимо, в целом был согласен с прозвучавшей на заседании консистории 2 марта 1828 г. характеристикой церковного клира с.Морки и решениями, принятыми ею по результатам сделанного доклада. Эти решения сводились к следующему. Во-первых, консистории предстояло срочно сообщить в Казанское губернское правление о подозреваемых марийских «мужедах» Микибае и Пектубае как возможных организаторах языческого моления 20 ноября 1827 г. и немедленно провести следствие в отношении этих лиц. В том случае, если эти подозрения подтвердятся, то «удалить сих мужедов в другие се­ления». Губернское правление просить, чтобы оно своевременно уведомляло о всех подробностях консисторию относительно «идоложертвенных обрядов, со­вершавшихся в прошедшую осень в моркинском приходе». Настоять перед гу­бернским правлением «дабы некрещеные черемисы не жили вместе с крещеными марийцами, для чего «исподволь принять законные меры». Во-вторых, указать Царевококшайскому духовному правлению о целесообразности причисления от­даленных селений моркинского прихода к другим ближайшим к ним церквам, чтобы прихожанам было «ходить удобнее и пользоваться учением священников». В-третьих, консистория считает моркинских приходских священников Гумилев-ского, Смирнова и Гусова «неблагонадежными» в распространении христианства, не соответствовавшими своим должностям «и потому всех их троих немедленно вывесть из села Морков и заменить другими учеными, исправными и доброй нрав­ственности священниками, знающими язык черемисский». В-четвертых, об об­стоятельствах дела немедленно донести в Синод и поставить в известность нового архиепископа, поставленного вместо умершего архипастыря Ионы ⁴⁶. Как видно, казанская духовная консистория в своих решениях 2 марта 1828 г. решила нака­зать как организаторов языческого моления 1827 г., так и приходских священни­ков с. Морки и опираясь на силу светских губернских властей чисто администра­тивно-полицейскими и судебно-карательными методами в кратчайшие сроки ис­коренить языческие верования марийцев, что представляется весьма проблематич­ным. Нельзя не заметить и того, что консистория пыталась переложить всю ответ­ственность за произошедшее событие 20 ноября 1827 г. на приходских священни­ков и «злонамеренных» марийских жрецов, сыгравших якобы «на легковерии пря­модушного народа».

68 Статьи и сообщения

Во исполнение принятого своего решения Казанская духовная консистория 7 марта 1828 г. направила в Синод подробный отчет о положении дел и предприня­тых мерах, извещала губернское правление и требовала немедленно разобраться с подозреваемыми жрецами Микибаем и Пектубаем. Позднее с обстоятельством дела был ознакомлен и назначенный Синодом казанский архиепископ Филарет.

Уже 14 марта 1828 г. консистория получила сообщение от казанского губер­натора о принятых губернским правлением мерах в связи с событиями 20 ноября 1827 г. Опираясь на рапорт царевококшайского исправника Микулина и следст­венные действия губернского чиновника Волкова, губернская канцелярия во ис­полнение указа губернатора определила: «Всем земским судам (т.е. администра­тивно-полицейским учреждениям, возглавляемым уездными исправниками -А. И.) предписать указами - велеть объявить всем некрещеным черемисам и другим по­добным им иноплеменникам, исключая магометян,что по не существованию у них публичного богослужения, законами чиноначалия, никакия многонародныя, а тем паче основанные без ведома начальства собрания, кроме частных, жителями одно­го селения, жертвоприношения не дозволены, не терпимы быть не могут. Наблю­дение сего возложить, особенно на ответственность сельских начальников, посту­пая с ними в случае допущения таковых сборищ или непредупреждения о самом намерении волостное правление, яко с нарушителями общественного порядка, по всей строгости закона. А крещеным воспретить всякое сообщение в языческих жертвоприношениях под опасением неминуемого наказания»⁴⁷. Эти предполагае­мые меры и суровые наказания должны были, по мнению губернатора, навсегда искоренить возможные крупные марийские языческие моления и участие креще­ных марийцев в языческих жертвоприношениях. Своим предписанием губернатор еще раз потребовал у земских исправников безотлагательного исполнения требо­ваний духовной консистории по делам языческих верований и преследований ма­рийских язычников.

В конце марта 1828 г. Казанская духовная консистория получила рапорта из Царевококшайского духовного правления, где имелись «объяснения» местного протоиерея И.Билярского и моркинского священника Я.Смирнова. В показаниях И.Билярского, данных своим коллегам в духовном правлении 19 марта 1828 г. о причинах, побудивших его, минуя Царевококшайское духовное правление, извес­тить Казанскую духовную консисторию о языческом молении 20 ноября 1827 г., отмечено, что он это сделал для того, чтобы скорее известить казанского архиепи­скопа и поэтому 5 декабря 1827 г. «в понедельник, в которой день обыкновенно отходит из Царевококшайска в Казань почта и отправил свой донос» и письмо ис­правника Микулина. Явившийся в Царевококшайское духовное правление после многократных вызовов, моркинский священник ЯСмирнов 21 марта 1828 г. на вопрос о причинах не представления им доноса о всемарийском молении при д.Варангуши сказал: «Подобного собрания как прежде никогда, в бытность не только мою, но и покойного родителя моего, священника Адриана Трофимова, жившего около 50 лет в Морках, никогда не бывало; то я прямой цели, намерения и причин, кроме простонародных разговоров, ничего основательно не знал. И по­тому никакому месту и лицу донесения учинить предварительно не мог и самой смелости не имел». Далее этот священник отметил, что «о собрании народном», состоявшемся 20 ноября 1827 г. он известил казанского архиепископа и, следова­тельно, за собой вины не чувствует ⁴⁸.

Разумеется, запоздалые действия Царевококшайского духовного правления, не сумевшего вовремя применять действенные меры и поставить в известность о

А. Г. Иванов. Языческое моление 69

всемарийском молении консисторию, вызвали со стороны последней начальствен­ное недовольство. В указе консистории, направленном 13 апреля 1828 г. в Царево-кокшайское духовное правление говорилось, что решением казанского архиепи­скоп Филарета от 3 апреля 1828 г. моркинские священники Смирнов, Гумилевский и Гусов отрешены от занимаемых должностей и правлению предстояло вместо них подыскать священников, «знающих черемисский язык и достойных по своему по­ведению». Одновременно Царевококшайскому духовному правлению вменялось исполнять рекомендации по изгнанию языческих «мужедов» из марийских селе­ний, раздельному проживанию крещеных и некрещеных марийцев и причислению прихожан дальних селений моркинского прихода к другим ближайшим церквам⁴⁹. В мае-июне 1828 г. консисторией были получены ряд новых документов. В своих сообщениях Казанское губернское правление от 23 мая извещало о пред­принятых по указу губернатора следственных действиях Царевококшайским зем­ским судом в отношении Микибая и Пектубая для наказания их «по законам», а от 7 июля - о затягивании судебного дела «о возмущении, учиненном крещеными и некрещеными черемисами разных губерний и уездов противу земского исправни­ка» 20 ноября 1827 г. из-за неприсылки в Царевококшайск для допроса из Уржум­ского земского суда тамошняго уезда деревни Кузнецовой из черемис крещеного Алексея Никитина, находившегося в болезни, о чем Уржумский земский суд из­вестил Царевококшайский земский суд» 24 апреля и 14 мая 1828 г.⁵⁰ В указе Си­нода казанскому архиепископу Филарету от 18 мая 1828 г. и полученном конси­сторией 13 июня того же года, предписывалось неукоснительное исполнение указа Синода от 21 января 1827 г., подтверждались первые два пункта донесения конси­стории о миссии протоиерея Альбинского, еще раз напоминалось о быстрейшем завершении следствия в отношении марийских жрецов Микибае и Пектубае и «в случае подтверждений сих мужедов удалить в другие селения»; моркинских свя­щенников Гумилевского, Смирнова и Гусова, признанных «неблагонадежными», «удалить навсегда от настоящего прихода», запретить им «священнослужения, рукоблагословения и ношения рясы, определить на причетнические места к дру­гим приходам впредь для совершенного исправления их в образе жизни». В с.Морки направить других священников с «добрыми качествами, преимуществен­но из ученых» православных миссионеров. В связи с обширностью новокрещеных приходов, простиравшихся иногда до 40 верст, из-за чего затруднялось «наставле­ние» приходскими священниками марийцев на путь христианской истины, Синод своим указом обязал казанского архиепископа Филарета, во-первых, приписать «в обширных приходах отдаленные селения к другим ближайшим к ним церквам, а где таковых нет, о построении церквей вновь» (заметим, в частности, что в 1836 г. с. Шиньша была построена деревянная церковь во имя Казанской Божьей Матери, включившая в своей приход часть бывших селений моркинского прихода); во-вторых, Синод кроме расширения церковного строительства, потребовал всемер­ный активизации миссионерской работы, чтобы успешно противостоять язычест­ву. Казанскому архиепископу вменялось безотлагательно набрать «священнослу­жителей, знающих языки новокрещеных, известных по учению, а паче по доброй нравственности и отправить их во все места, где только оказались отступники от веры в виде миссионеров с нужнейшими наставлениями». Миссионеры в своей деятельности должны были руководствоваться указом Синода от 15 сентября 1825 г. «об искоренении жидовской секты» и обеспечены казенными деньгами на соб­ственные издержки из расчета «для проезда в оба пути прогонные деньги каждому

70 Статьи и сообщения

на 2 лошади и на содержание по 1 рублю, полагая оные во время прогона на 50 верст»⁵¹.

Во исполнение указа Синода казанская консистория 1 июня 1828 г. решила удалить навсегда из моркинского прихода священников Смирнова и Гумилевского и отобрав у них «ставленные грамоты», взять в консисторию; дать справку о ва­кансиях в моркинском приходе на причетнические места; прислать священнику Гусову вакансию и выдать ему «диачный билет», в новокрещенских приходах со­брать сведения о деревнях, удаленных от церквей и предусмотреть возможность их приписки к ближайшим церквям или построение новых церквей; «для обраще­ния отпадших от веры, миссионеров на прописанном в указе основании, команди­ровать в село Морки, так как в других местах подобных отступников не оказалось, однаго такого прежняго миссионера Благовещенского собора протоиерея Андрея Альбинского». Вышеперечисленные меры в июле месяце были доведены конси­сторией до Царевококшайского духовного правления для незамедлительного ис­полнения ⁵².

В конце июня консистория получила рапорт Царевококшайского земского суда от 16 июля 1828 г. об итогах проведенного во исполнение указа казанского вице-губернатора Е.В.Филиппова им следствия в отношении 132 «крещеных ма­рийцев (д. Оштурма Уртем - 8 человек, д. Шор Унжа - 41 человек, д. Тушак Шиныпа - 39 человек, д. Оштурма Уртем - 39 человек, д. Ислеть - 5 человек), принявших участие во всемарийском молении при д. Варангуши и предложением «не оставить зависящих с вашей стороны (т.е. казанского архиепископа Филарета - А.И.) распоряжениев об удалении их от язычников и обращении к исполнению христианской веры»⁵³.

В начале августа 1828 г. светские и духовные власти вынуждены были кон­статировать, что несмотря на прилагаемые усилия высших и центральных органов власти (Синод и министерство внутренних дел), а также местных государственных и церковных учреждений (Казанское и Вятское губернские правления, Казанская духовная консистория и Царевококшайское духовное правление, Царевококшай-ский и Уржумский земские суды) не предвидится возможности учинения «следст­вия о прошедших при деревне Варангушах беспорядках во время сборища» и ско­рейшего наказания виновных «силою закона». Замедленность судебно-следственных действий была вызвана, по мнению властей, упорным противодей­ствием следствию участников моления и мирская общинная сплоченность марий­цев»⁵⁴.

Одновременно во исполнение прежних указов и присланного указа Синода от 10 августа 1828 г. Казанская духовная консистория 24 марта того же года разо­слала специальные циркуляры о принятии безотлагательных мер, связанных с уси­лением воздействия приходских священников на умы своих прихожан и новом развертывании церковного строительства и открытии новых приходов в марий­ских, чувашских и других «иноверческих» селениях Казанской епархии. Казанское епархальное начальство сделало для себя нужные выводы из «дела при Варангу­шах» и потребовало активизации соответствующей работы от подведомственных консистории духовных правлений (Свияжское, Лаишевское, Чистопольское, Козь-модемьянское, Чебоксарское, Сызранское, Корсунское, Симбирское, Ставрополь­ское, Самарское, Алатырское, Курмышское, Царевококшайское) и благочинных сел Алаты, Каймары и Пановка⁵⁵.

Консистория не оставила без своего внимания и определения дальнейшей судьбы опальных моркинских священников Смирнова и Гумилевского, а также

А. Г. Иванов. Языческое моление 71