Под снегом
| Вид материала | Документы |
- Проект Kaks keelt – üks meel“, 18.02kb.
- Дневник одной роты, 357.2kb.
- Глубоко на юге лежат, возможно, самые завораживающие и самые дикие места нашей планеты., 85.52kb.
- Под Новый год искрятся снегом, 358.86kb.
- Грамматическое задание. Выполнить морфологический разбор имени существительного: Iвариант., 89.73kb.
- Зимняя рапсодия Литературная викторина, 9.09kb.
- Чудесна зимняя пора! Январь. Мороз. Принакрылась белым снегом гладкая дорога после, 26.94kb.
- Сказка для новогодней елки (корректировка лит источников), 49.41kb.
- Рассказ , 1012.76kb.
- Angela Yakovleva Тел.: + 44 20 7471 7672, 1263.63kb.
Впрочем, спорить приходилось не часто. Игорь и Валентина, оба математики, преподавали: он – в институте, она – на рабфаке, а в свободное время сидели в научных залах, писали диссертации. Дома заниматься наукой было невозможно: Алексеевы по-прежнему жили в коммуналке, о тишине приходилось только мечтать, да и сын подрастал, шумный и непоседливый, как все дети.
Семья их жила мирно, не вступая ни в какие кухонные склоки. Соседи, кажется, совсем забыли, что рядом живут бывшие хозяева квартиры. Игорь давно, ещё при поступлении в университет, скрыл своё происхождение, написав в анкете старомодное выражение «из разночинцев», оправдывая ложь тем, что все его родные действительно имели разные чины. Легенды этой придерживался и поныне, благо правдивость её никто не проверял. Страх быть разоблачённым с годами отступил. Женитьба на однокурснице Валечке, дочери путиловского, причём потомственного, рабочего Юдина Михаила Ивановича, как бы прикрывала его неким щитом, причастностью к простому народу.
Семейный архив – подальше от греха – Игорь сложил в большую картонную коробку из-под папирос, положил на самую высокую полку антресолей и заклеил дверцу обоями. Теперь никто не догадается, что в комнате имеется тайник.
Однажды он увидел, как Витенька играет с каким-то мелким предметом. Сыну было тогда всего два года, и во рту его побывало уже немало опасных вещей: пуговицы, напёрстки, монеты. Поэтому, несмотря на бурные возражения наследника, Игорь решительно отнял у того очередной объект исследования и узнал в нём кольцо с письменного прибора – средневекового замка, органично вделанного в массивный прадедушкин стол. Кольцо, по всей видимости, оказалось на приборе случайно, но находилось на нём так давно, что стало его частью. Чтобы не искушать сына, Игорь спрятал кольцо в свой ящик с разными мелочами: линейками, сломанными циркулями, гвоздями, кусочками проволоки, ржавыми ключами. И опять, как десять лет назад, ему не пришло в голову посмотреть на перстень внимательней, найти в нём намёк на некий секрет.
У Олега Коробова в кармане лежал «Ордер на изъятие церковных ценностей в пользу государства». Отдав распоряжение своим «орлам» быть готовыми через час, Олег поехал домой. Надо успеть пообедать да Лариску успокоить, чтоб не дулась за вчерашнее – пришёл в час ночи, не пришёл даже, а дополз, так напились у Лёвки Когана на новоселье…
У Олега было отличное настроение: наконец интересное дело доверили, направили в Лавру с очередным изъятием – отцы церкви, видно, не всё золотишко-то отдали, слух прошёл, что в Троицком соборе добра было куда больше, чем описали в прошлый раз. Ну, ничего, братия, погодите, мы искать умеем!
Жены дома не оказалось, видно, опять в Торгсин убежала. Она туда как на службу ходит – вдруг что интересное выбросят на продажу. Дома от барахла уже ступить некуда, а ей всё мало. Сколько вещей он после обысков принёс – и мебель, и одёжку, и золотишко, какое удавалось сунуть в карман без протокола изъятия, и посуду, и статуэтки с барыньками да кавалерами, даже бухарский ковёр однажды, по разгильдяйству сотоварищей, уволок к себе. Ему, как семейному, выделили отдельную жилплощадь в полуподвале, в бывшей дворницкой, вот и вили они с Лариской семейное «гнёздышко».
Олег был вполне доволен жизнью: он – влиятельный, уважаемый человек, дом – полная чаша, жена – отличная хозяйка. Хорошо, что уехал тогда из Саратова, иначе сгинул бы в какой-нибудь драке с поножовщиной. Словно фортуна за руку ведёт с того момента, как его обнаружили в товарном вагоне. Сначала в детприёмник отправили, потом под Москву, в трудовую коммуну отвезли. Другие пацаны ещё по дороге разбежались, а ему в то время было всё равно: коммуна так коммуна.
Там ему неожиданно понравилось. Он всегда был лидером, а тут стал командиром отряда – начальство оценило его качества правильно. Дальше – больше. Стал учиться, держал дисциплину, а когда пришло время, дали отличную характеристику. В восемнадцать лет он уже знал, куда пойдёт служить: в органы. Сначала поехал в Москву, но в столице работу предложили нудную, канцелярскую. Как только подвернулся случай – в командировку приехал начальник отдела по борьбе с саботажем Петроградского ОГПУ, – Олег сделал всё, чтобы тот заметил энергичного, боевого парня. В результате через три месяца Коробов был уже в северной столице и служил в оперативной группе.
От дома в тихом Ковенском переулке до Александро-Невской лавры было недалеко, и Олег с удовольствием прошёлся по Лиговке и Старо-Невскому. У мостков через Обводный его уже ждала группа из восьми человек, вооружённая до зубов, поодаль стоял крытый грузовик – для транспортировки экспроприируемого.
Обыск всех помещений занял довольно много времени. Сокровищ не нашли: то ли информация была ложной, то ли монахи успели всё вывезти – с этим ещё придётся разобраться. Улов вышел небольшой: с десяток серебряных крестов, позолоченные кадильницы, несколько окладов из сусального золота да смехотворная сумма от пожертвований. Злой от неудачи, Олег шёл по длинному коридору, толчком ноги распахивая монашеские кельи – их оставили напоследок, но тут и вовсе ничего ценного не было. В одной из каморок, почти пустой, в кресле у окна сидел древний старик-монах. Уставившись пустыми глазами куда-то в стену, он перебирал в руке чётки с медным крестиком и что-то шептал. Олег хотел было идти дальше, но тут взгляд его упал на кожаное кресло. «Хорошие сапоги получатся: такой кожи нынче уже днём с огнём не сыскать», – подумал он. Схватив неимоверно худого старца за шкирку, как котёнка, Олег пересадил его на узкий топчан в углу. Взмахом ножа отхватил от широкого изголовья приличный кусок. Под срезанным лоскутом Олег вдруг увидел чьё-то лицо. Он наклонился, чтобы разглядеть, и понял: на спинке кресла, под обивкой, был прикреплён портрет какого-то мальца в чудной одёжке. Парень стоял важно, позади него нарисована богатая мебель, шторы. «Годится в подарок Лариске», – решил Коробов и дёрнул картину за край. Холст тотчас оказался в его руках. Свернув его и сунув за пазуху, Олег оглянулся на монаха. Тот всё так же безучастно смотрел перед собой. «Ему, похоже, на этом свете уже ничего не нужно», – подумал Олег, и настроение у него немного поднялось.
– Как тебя зовут, дед?
– Отцом Кириллом.
– Ну, спасибо тебе, отец Кирилл, за подарочек. А ловко ты картинку-то припрятал! Да только зря. Мы всё найдём, что вы, попы, утаили.
– Господь тебе судья, святотатец. И всему твоему колену.
– С этим, дед, ты промахнулся. Нет у меня родни, подкидыш я. А может, ты – моё колено? А, дед? Смотри, у нас даже родинки на щеках одинаковые. – От возможности поглумиться Олег никогда не мог отказаться. – Ты, старичок, в молодости ходоком по бабам не был?
И Олег, увидев, как монах сплюнул в сердцах, хохоча во всё горло, вышел из кельи.
Семидесятипятилетний Семён Ильич возраста своего не ощущал, хворей не ведал и хозяйство вёл без наёмников, хватало своих рук: сам со старухой, сын с невесткой, дочь, внуки – Шурка, Олька, Федька с женой – девять работников. Все трудятся от темна до темна, у всех свои обязанности: кто в поле, кто со скотиной, кто дома по хозяйству. Только в страду работают все вместе. Конечно, того достатка, что был при царе-батюшке, уже нет.
Ввели продналог, а он ничем не лучше продразвёрстки оказался: деревня едва жива. Чтоб им тем налогом подавиться, горлопанам нынешним! Всё никак не угомонятся, всё глазами завидущими шныряют – в 22-м церкви грабить удумали, антихристы, нынче опять чего-то затевают, не иначе землю отнимать станут, что ещё с крестьянина можно содрать-то? Сходку объявили в Дальних Полянах, у лет десять как закрытой церкви Параскевы Пятницы. Со всех окрестностей людей созывают, видно, указ станут читать. А мужикам и без указу всё ясно. Вчера у Ерастовых на лавочке дотемна судили да гадали, об чём речь будет. Как ни гадай – расклад один: пришли разбойники землю забирать.
Но новость оказалась страшнее, чем ожидали.
Какой-то приезжий, в кожаной куртке, с наганом на боку, весь узкий, со снулыми рыбьими глазами, стоя в кузове грузовика, во всю глотку читал бумагу, долго подбираясь к сути. Нетерпеливые стали подгонять:
– Давай короче!
– Читай, с чем пожаловали!
Мужик в кожанке как-то неприятно засмеялся и сказал:
– А короче некуда: земля вся национализируется.
– А нам что, сразу могилы копать?
– А вам – объединяться в коллективные хозяйства и работать вместе на общей земле. Кроме того, в колхоз надо сдать всю скотину и домашнюю птицу, а также весь инвентарь.
– А ты нас сразу всех тут и пристрели, чтоб не мучались.
– Напрасно вы так. Страна Советов нуждается в повышении уровня развития сельского хозяйства. Потребность в продовольствии растёт с каждым годом, и ваша задача – добросовестно трудиться в коллективных хозяйствах на благо народа. Для этого колхозам будет оказываться всяческая помощь: будут