Аравия, средиземноморье, восточная африка, индия: межрегиональные торговые связи и формирование единого историко-культурного пространства

Вид материала

Автореферат

Содержание Научная новизна результатов исследования Практическая полезность работы Реализация результатов работы Апробация работы Структура и объем работы Краткое содержание работы I. 2 («Благовония и специи») I. 3 («Эпоха зарождения трансаравийской торговли») I. 6 («Караван») II. 1 («Устойчивость караванной торговли») II. 1. 1 («Климат как фактор развития караванной торговли благовониями») II. 2 («По следам царицы Савской») II. 4. («Взлет и упадок минейской торговли благовониями») II. 6. («Упадок и возрождение западноаравийской ветви «Пути благовоний»») II. 6. 1 («Надпись MA-II (OGIS 199=RIÉ 277)») II. 6. 2 («Кинайдоколпиты и Мекка») II. 6. 3. («Караванные торговые пути из Южной Аравии в 3 в.») II. 6. 4. («Иудейские торговые общины на трансаравийских караванных путях в 3–4 вв. н.э.») II. 6. 6. («Караванная торговля в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. н.э.») III («Древняя Аравия в сочинениях Плиния Старшего и Клавдия Птолемея») ... Полное содержание

Подобный материал:

• Концепция сохранения и развития нематериального культурного наследия новосибирской, 197.57kb.
• Методические рекомендации по отнесению документов Национального архивного фонда Республики, 148.76kb.
• Став Национального исследовательского ядерного университета «мифи», задача формирования, 44.62kb.
• Концепция формирования Единого экономического пространства, 115.39kb.
• Таможенные реформы в середине XVII, 237.18kb.
• Русский историко-культурный, 227.39kb.
• 5 Историко-культурное наследие, 205.36kb.
• Саудовская аравия, 32.74kb.
• Диплом: Семейные отношения как предмет историко-культурного анализа, 1358.6kb.
• Т. А. Шумовский по следам синдбада – морехода океанская Аравия Историко – географический, 2384.18kb.

Научная новизна результатов исследования

Впервые представлена стройная и непротиворечивая история возникновения и развития политических, культурных и торговых связей (сухопутных и морских) между областями и государствами Аравийского полуострова (преимущественно юга), с одной стороны, Восточной Африкой, Индией, Месопотамией и Восточным Средиземноморьем, с другой;

автором были фактически впервые введены в научный оборот или получили совершенно новую интерпретацию многие источники по теме исследования (карта Аравии из «Естествознания» Плиния Старшего и «Руководства по географии» Клавдия Птолемея) (древнеюжноаравийские надписи RES 2771, 2930, 3022, 3427, 4337): выработана новая датировка надписей, значительно изменены представления по торговой номенклатуре и терминологии, известной из древнеюжноаравийских надписей;

автором были впервые разработаны новые географическая и этническая карты, а также карта торговых путей доисламской Аравии (всего ок. 400 названий); разработана новая историко-географическая и политическая карты западного и восточного побережий Индии 1–2 вв. н.э.


Практическая полезность работы

1. Разработанные в диссертационной работе новые этногенетические и историко-географические схемы позволяют более эффективно проводить исследования в области археологии, этногенеза и социологии на территории Аравийского полуострова: идентифицированные и локализованные на современных картах топонимы могут служить ориентирами при проведении будущих раскопок.

2. Разработанная автором методика историко-фонетических реконструкций может быть использована при сравнительно-лингвистических исследованиях иных, в том числе не семитоязычных, регионов.

3. Представленный анализ ряда важнейших источников для истории древней Аравии может быть использован при составлении учебных пособий до древней истории стран Ближнего Востока и языкознанию.

4. Отдельные положения диссертационной работы могут быть использованы в учебном процессе при подготовке бакалавров, инженеров, магистров по специальности «Всеобщая история («древний мир»).


Реализация результатов работы

Ряд положений диссертационной работы включен в проект нового учебного курса по истории Древнего Востока для высших учебных заведений.

Апробация работы

Основные положения диссертационной работы докладывались и обсуждались на следующих международных конференциях:

1. 12^th World Sanskrit Conference: Турин (Италия), 2–9 апреля 1999 г.
   
2. Historische Sondierungen und methodische Reflexionen zur Korangenese – Wege zur Rekonstruktion des vorkanonischen Korans: Берлин (Германия), 23–27 января 2004 г.
   
3. Rencontes Sabéennes 9 – Йена (Германия), 22–25 мая 2005 г.
   
4. Rencontes Sabéennes 10 – Санкт-Петербург, 30 мая – 3 июня 2006 г.
   

Публикации

Основное содержание диссертации отражено в 30 научных работах.


Структура и объем работы

Диссертационная работа состоит из 8 глав, заключения, приложений, указателя использованных надписей и библиографического списка. Работа изложена на 628 листах и содержит 17 карт.


Краткое содержание работы

В главе I («Караваны и благовония») (Стр. 8–63), являющейся вводной по отношению к другим разделам работы, представлено историко-географическое положение государств юга Аравийского полуострова, обоснована актуальность темы диссертационного исследования, определяются особенности источниковой базы исследования – сочинений античных авторов, древнеюжноаравийских надписей, средневековых арабских историко-географических сочинений, нумизматических и археологических данных.

В разделе I. 0. 2 «Историография вопроса» представлена недостаточная степень изученности исторической географии доисламской Аравии – внутриаравийских связей, (протяженность, хронология развития, влияние развития морских путей на функционирование сухопутных), места и роли Аравийского полуострова в системе связей с сопредельными регионами. С одной стороны, это объясняется разной интенсивностью археологических исследований в различных областях Аравии. С другой – особенностью источниковой базы по исторической географии доисламской Аравии.

Особенность источниковой базы (раздел I. 1) по истории и географии древней Южной Аравии заключается в том, что ни одна группа источников не может дать исчерпывающей картины. Даже сами ДЮА надписи не дают всей полноты информации ни по одному из аспектов истории и, тем более, географии доисламской Южной Аравии. Лишь комплексное использование информации всех видов источников способно дать точное представление о становлении и развитии караванной торговли на Аравийском полуострове и связах Аравии с сопредельными регионами.

Основным источником для реконструкции истории и расположения сети торговых путей, пересекавших Аравийских полуостров в древности, являются сочинения античных авторов, прежде всего, «История растений» Теофраста Эресского, «Об Эритрейском море» Агафархида Книдского, «География» Страбона, «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского, анонимный «Перипл Эритрейского моря», «Естествознание» Плиния Старшего и «География» Клавдия Птолемея. Ценность этих сочинений заключается в том, что именно они дают однозначную информацию о существовании и функционировании караванной и морской торговли между Южной Аравией, Восточной Африкой, Месопотамией, Индией и Восточным Средиземноморьем.

Использование античных источников требует, однако, значительной осторожности. Их информация ограничена во времени: период деятельности их авторов укладывается в эпоху Птолемеев, Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Кроме того, за исключением «Перипла Эритрейского моря», ни один из этих источников не передает информацию исключительно «из первых рук». Все перечисленные античные историки и географы черпали свои сведения в значительной степени из сочинений других авторов. Длительность рукописной традиции привела к тому, что многие названия в них претерпели существенные искажения и в точности идентификаций часто нельзя быть уверенным.

Местные аравийские топонимы известны из корпуса древнеюжноаравийских надписей. Сложность в их использовании состоит в том, что ДЮА надписи практически не содержат прямой информации по вопросам исторической географии. В связи с этим большое значение имеет косвенная информация, которую они содержат: описания военных походов указывают на существование дорог. Упоминание в них, как правило, вне торгового контекста, тех или иных топонимов позволяет сопоставить их написание с данными античной традиции. Анализ политических событий южноаравийской истории, преобладание тех или иных династий в различных регионах и их борьба за те или иные области дает возможность понять причины изменения направлений торговых пцтей.

Большую ценность для исследования исторической географии доисламской Аравии имеют сочинения средневековых арабских географов и историков. Однако в период подъема Ислама многие торговые маршруты были заброшены, а новые паломнические, по которым часто шли и торговые потоки, далеко не всегда совпадали с доисламскими. Наибольшую ценность представляет собой сочинение «Описание Аравийского полуострова» (Ṣifat Ǧazīrat al-‘Arab), а также 8 книга «Короны» (al-Iklīl) йеменеского географа, историка природоведа и поэта Абу-Махаммада аль-Хасана аль-Хамдани (893–945). Другим важным источником информации по исторической и экономической географии средневековой Аравии является сочинение «Наилучшие разделы знания о регионах» (’Aḥsan at-taqāsīm fī ma‘rifat al-’aqālīm) Шамс ад-Дина Абу ‘Абдалла Мухаммада аль-Мукаддаси (?-990).

В настоящее время основным поставщиком новой информации для реконструкции торговых путей на Аравийском полуострове являются археологические раскопки. Их важность объясняется не только тем, что в результате количественно увеличивается корпус известных ДЮА надписей, но и тем, что каждый регион имел свои характерные особенности в материальной культуре и присутствие «инородного» элемента в ней легко определимо. Благодаря этому можно говорить об определенных параллелях между поселениями Южной Аравии (Вади Байхан, Хадрамаут) и Центральной провинции Саудовской Аравии (Вади ад-Давасир, аль-’Афладж, аль-Хардж) с одной стороны, между Центральной и Восточной провинцией (Тадж и Джавван) и регионом Персидского залива (Бахрейн) и поселениями Северной провинции (Зубайда, Тувайр в районе аль-Джауф–Сакака), с другой. Такого рода данные могут с определенной долей осторожности использоваться для подтверждения сведений письменных источников и открывают дополнительные перспективы (на уровне находок предметов материальной культуры) в исследовании маршрутов, связывавших южные, западные, восточные и северные области Аравийского полуострова.

«Экспериментальное» подтверждение данным письменных и археологических источников зачастую могут дать дневниковые записки путешественников Нового и Новейшего времени (Г.Ст.-Дж. Филби, В. Тезигер, Б. Томас и др.), в разное время и с разными целями пересекавших Аравийский полуостров.

В разделе I. 2 («Благовония и специи») анализируются данные античной и древнеюжноаравийской традиции для определения спектра аравийских и восточноафриканских специй и благовоний, вывозившихся из Аравии (ладан, нард, кост, алоэ, мирра, кассия, дуака, канкамон, макейр). Особое внимание в этом анализе уделяется ладану- λίβανος (в отличие от ладана- λάδανον – смолы средиземноморского происхождения) – главной статье в аравийской торговле «роскошью». Предположительно выделяется несколько разновидностей ладана (ʾfẓḥ, nʿm, ṣrf, ḏhb); определяется, что «государственные» ладановые плантации находились под контролем эпонимов – чиновников, осуществлявших важные экономические, политические и религиозные функции. Попытки вывести ряд благовоний и специй исключительно из Южной Азии и Дальнего Востока (нард, кост, алоэ, касия) оказываются несостоятельными: ДЮА, арабские и античные источники, а также данные современной ботаники говорят о том, что юг Аравийского полуострова и Восточная Африка относятся к зоне их произрастания.

В разделе I. 3 («Эпоха зарождения трансаравийской торговли») представлены сильные и слабые и стороны современных точек зрения на датировку начала торговли благовониями и специями в красноморском бассейне и сложения сухопутных торговых маршрутов на Аравийском полуострове. Начало истории сухопутных торговых путей в Аравии должно быть поставлено в прямую взаимосвязь с доместикацией верблюда. Анализу этого вопроса посвящены разделы I. 4 («Возникновение торговых путей и доместикация верблюда») и I. 5 («Верблюд»). В них указывается, что установить точную дату доместикации дикого одногорбого верблюда не представляется возможным, однако, предпочтительнее всего выглядит датировка концом 2 тысячелетия до н.э. Античные понятия для обозначения верблюда camelus и κάμηλος восходят к ДЮА gml, однако зоной заимствования выступает не Южная Аравия, Южный Хиджаз – область в Западной Аравии между прибрежной Тихамой и Надждом.

Раздел I. 6 («Караван») посвящен анализу тех немногих сведений, которые относятся к ДЮА караванам, прежде всего, вопросам терминологии. Рассматриваются релевантность таких понятий как ʿrr, msbʾ для значения «караван», mṣr, wbl – для значения «караванщик», hdy – «проводник», glb – «импорт». Анализ надписи RES 3022 показывает, что значение терминов mṣrn и mʿn, более столетия оспариваемое в историографии, должно определятся как «перевалочная станция» (от корня ṢRR) и «помощник» (от корня ʿWN/ʿNW) соответственно.

Для анализа истории аравийских торговых путей важным представляется определение отличий аравийских караванов от переднеазиатских – невозможность идти широким потоком из-за особенностей рельефа местности и необходимость выстраиваться в длинную цепочку, что определяло и незначительную среднюю скорость передвижения груженого каравана на уровне 40 км. в сутки.


В главе II «Сложение и развитие «Пути благовоний». Устойчивость трансаравийской караванной торговли» (Стр. 63–142) поднимаются основные вопросы из истории становления и развития караванной торговли специями и благовониями на Аравийском полуострове, анализируются причины ее устойчивости и ее основные поворотные моменты. Целью этой главы является также демонстрация непрерывности функционирования сухопутных торговых путей, по которым из Южной Аравии транспортировались благовония и специи.

В разделе II. 1 («Устойчивость караванной торговли») определяются основные климатические и экономические причины, предопределившие преобладание сухопутных маршрутов над морскими при экспорте южноаравийских и восточноафриканских товаров в Средиземноморье.

В разделе II. 1. 1 («Климат как фактор развития караванной торговли благовониями») показано, что сроки созревания аравийского ладана совпадали со сроками прибытия греко-римских морских торговцев в порты Южной Аравии лишь в незначительной степени. При этом южноаравийские порты выступали лишь перевалочным звеном на дальнейшем пути в Индию, куда также отправлялся ладан. Аравийские порты не имели, однако, большого значения для средиземноморских торговцев, возвращавшихся из Индии: к моменту их возможного прибытия в Южной Аравии вызревал второй урожай ладана, т.е. продукт более низкого качества, кроме того, их корабли были заполнены индийскими товарами, и для аравийских не оставалось места. Ладан в их торговой номенклатуре занимал случайное, подчиненное положение.

Раздел II. 2 («По следам царицы Савской») посвящен анализу одного из наиболее замечательных событий в истории контактов Южной Аравии и Средиземноморья – визиту «царицы Савской» ко двору Соломона (965–926). Показано, что такие события его царствования, как постройка храма Йахве, отправка флота в страну Офир и визит царицы Савской в Иерусалим, должны быть поставлены в прямую взаимосвязь. Данные сравнительного семитского языкознания показывают, что страна Офир (’o^wir) должна быть отождествлена с область Ма‘афир в Юго-Западной Аравии (ДЮА MʿFRN) при том, что переход ʿ > ʾ достаточно надежно устанавливается на известных примерах. Так как золото практически не использовалось при строительстве харама Йахве при Соломоне, а сама Южная Аравия крайне бедна драгоценными металлами, и учитывая резко возросшие потребности в ладане для храмовых воскурений, zāhāb, упомянутое среди субстанций, привезенных из Южной Аравии в Иерусалим, нужно рассматривать не как золото, а как обозначение одного из сортов ладана-ḏhb. Визит «царицы Савской» (кто или что бы ни скрывалось за этим обозначением) нужно рассматривать как ответ на прибытие экспедиции Соломона в Офир–Ма‘афир в поисках благовоний для нового храма.

Следующим важным для развития трансаравийских торговых путей событием явилось вторжение в Аравию последнего вавилонского царя Набонида. Оно анализируется в разделе II. 3. («По следам Набонида»). В научной литературе не выработано до сих пор единого мнения относительно мотивов и маршрута вторжения Набонида в Аравию. Как правило, указывается, что победительным мотивом удаления Набонида из Вавилонии послужили конфликты со жречеством или стремление контролировать передвижения кочевников или торговые пути в Северной Аравии, и что вторжение в Аравию Набонид предпринял из Хаурана (Сирия) через Северо-Западную Аравию. Анализ новых данных о походе Набонида (надпись Tayma’ 1 из округи оазиса Тайма’) в Аравию в 552– 542 гг. до н.э. позволяет с высокой долей уверенности предположить, что уже в первой половине 1 тысячелетия до н.э. существовал и активно использовался путь из Южной Аравии в Месопотамию через северную часть Центральной Аравии с центром в современном оазисе Ха’ил, что вторжение Набонида в Аравию в направлении оазиса Тайма’ проходило напрямую из Месопотамии и что основным побудительным мотивом для вторжения в Аравию могло послужить стремление к возрождению и переориентции торговых потоков из Южной Аравии в Средиземноморье на Месопотамию. Эти потоки могли угаснуть после разрушения храма Йахве в 587 г. до н.э. Навуходоносором II.

Раздел II. 4. («Взлет и упадок минейской торговли благовониями») посвящен анализу надписей из Ма‘ина, в которых упоминаются торговые партеры Ма‘ина и некоторые эпизоды из истории торговли благовониями в Средиземноморье и Месопотамии. Для анализа истории торговли южноаравийскими благовониями со Средиземноморьем важным представляется установление хронологии сохранившихся надписей. Древнейшей из них, после наиболее ранних так называемых «Списков иеродул», содержащих перечисления мест происхождения привезенных в Ма‘ин жен, является надпись RES 3427 = M 338 (раздел II. 4. 1). Упоминание Птолемея, сына Птолемея (tlmyṯ/bn/tlmyṯ), правившего 22 года (ṯny/wʿšry/ktlmyṯ/mlkn), по всей вероятности, указывает на 261 год до н.э., т.е. время правления Птолемея II Филадельфа. Следующими по времени составления являются надписи RES 2771 и Ma‘īn 10 = MAFRAY–Ma‘īn 13 (раздел II. 4. 2). Время их составления падает на 240–225 гг. до н.э.

Надпись RES 3022 = M 247 не только является важнейшим источником сведений по истории южноаравийской торговли благовониями; анализ этого текста (раздел II. 4. 3), установление даты его составления в силу уникальности сведений, содержащихся в этой надписи, важно для всей истории Восточного Средиземноморья. Торговыми партнерами для минейских торговцев выступали не только MṢR («Египет»), известный и из других надписей, но также ʾʾšr и ʿbr nhrn. ʾʾšr является этническим, а не географическим названием, за которым скрываются жители Осроены; ʿbr nhrn («Заречье») – территория к западу от Евфрата. В надписи упоминается несколько конфликтов, вводимых в тексте союзом ywm и произошедших, очевидно, в разное время. После угрозы со стороны Саба’ и Хаулана, следует упоминание конфликта между «владыкой Юга» и «владыкой Севера» (wbn/ḍr/kwn/byn/ḏymnt/wḏšʾmt ), когда караван был спасен «от (опасности, исходившей) из центра Египта, когда случилась война между медийцами и Египтом» bn/wsṭ/mṣr/bmrd/kwn/byn/mḏy/wmṣr. Этот эпизод – ключевой для всей древнеюжноаравийской хронологии – уже более столетия не находит однозначной трактовки. Проведенный анализ показывает, что под войной между владыками Юга и Севера имеется в виду VI Сирийская война между Птоелемями и Селевкидами (170–168 гг. до н.э.) (раздел II. 4. 3. 2), а спасение bn/wsṭ/mṣr должно указывать на то, что минейский караван вовсе не заходил в «центр Египета», откуда исходила опасность, продолжив свой путь в Осроену и Трансевфратену. На основе проведенного анализа и с привлечением данных палеографии в разделе II. 4. 4 устанавливается хронология минейских надписей, относящихся к торговле со Средиземноморьем:

1. «Списки иеродул» [начало 7 в. до н.э. – период F (ок. 150 г. до н.э.)
   
2. RES 3427 = M 338 (261 г. до н.э.)
   
3. RES 2771 = М 27; Ma‘īn 10 = MAFRAY-Ma‘īn 13 (240–225 гг. до н.э.)
   
4. RES 2930 = М 152; RES 3022 = M 247 (170–168 гг. до н.э.)
   
5. RES 3570 = М 349 (вторая половина 2 в. до н.э.).
   

Господство селевкидов в Восточном Средиземноморье нанесло тяжелый удар по контактам Южной Аравии со своими былыми партнерами: культовая практика в храме Йахве была остановлена, постоянные войны препятствовали поддержанию этих отношений. И следующим эпизодом, свидетельствующим по поддержании торговых контактов между югом Аравийского полуострова и Средиземноморьем, является евангельская история по поклонении волхвов младенцу Иисусу Христу (раздел II. 4. 5 «Поклонение волхвов»). Как и в случае с пересказом истории о визите в Иерусалим царицы Савской основным вопросом при анализе визита волхвов является точность передачи наименований даров, преподнесенных ими: «золото» (χρυσός) является чуждым в ряду благовоний (λίβανος и σμύρνα). Минейская надпись RES 2771 = М 27/3–4 упоминает жертвоприношение (mśnd) ṭyb/wʾfẓḥ/wḏhb – трех субстванций, традиционно трактуемых как «надпись из золота, серебра и бронзы». Так как все три понятия регулярно упоминаются для обозначения благовоний, с высокой долей уверенности можно утверждать, что все три понятия – ṭyb, ʾfẓḥ и ḏhb – подразумевает различные благовония, отличающиеся друг от друга по цвету. То, что волхвы пришли «ἀπὸ ἀνατολῶν» («с востока») отнюдь не указывает на восток, географически противопоставленный западу в современном смысле; ветхозаветый «восток» мог располагаться и на юге Аравии, напр., Сафар – гора на востоке: (s^әporoh har haqqedem) (Быт. 10. 30). Таким образом, в волхвах, пришедших с востока поклониться новорожденному Мессии можно видеть минейских торговцев благовониями, пришедших в Израиль для продажи своего товара.

Рассмотрению первых прямых масштабных контактов Средиземноморья с Южной Аравией – походу Элия Галла 26–25 гг. до н.э. и его последствиям для римско-аравийских отношений, посвящен раздел II. 5 («По следам Элия Галла»). Имеющиеся точки зрения на причины, побудившие римскую армию отправиться в столь далекий и мало подготовленный поход, сводятся к предположению о необходимости взять под контроль торговлю Рима с Аравией и Индией или подготовить поход против Парфии. Оба эти предположения представляются неверными: нет данных, свидетельствующих о нарушениях в притоке предметов роскоши через Аравийский полуостров в Рим, а также об участии государств юга Аравийского полуострова в союзе с Парфией, нацеленном против Рима. Представляется, что основной движущей силой явились пропагандистские стремления Августа по утверждению собственного могущества по модели индийского похода Александра Македонского. Тем не менее, «торговая» составляющая была представлена в этом походе интересами набатейских и иудейских союзников Рима, принимавших участие в походе. В результате их совместного похода были разрушены города Ма‘ина, что, вероятно, в значительной степени способствовало резкому ослаблению позиций Ма‘ина в Южной Аравии целом, и в торговле со Средиземноморьем в частности. Набатейские и, как показано далее в разделе III. 1, иудейские торговцы заняли образовавшуюся нишу.

В результате похода Рима на Южную Аравию (союзная армия атаковала Ма‘ин и Саба’) происходит определенное возвышение Химйара – власть его царей на юге полуострова простиралась уже вплоть до ‘Адена и Баб эль-Мандеба, вытеснив влияние Катабана. Данные катабанской эпиграфики, находки кладов монет и сообщения «Перипла Эритрейского моря» показывают, что торговый путь через Химйар к красноморским портам в период 4–1 вв. до н.э. должен был функционировать. Очевидный упадок роли Саба’ Южной Аравии контрастирует с новым статусом царя Химйара – «ἔνθεσμος βασιλεὺς», указывающим на номинальную зависимость от Рима. Эта зависимость выражалась в отправке дани («συνεχέσι πρεσβείαις καὶ δώροις») в Рим, которая, в частности, подтверждает функционирование сухопотуных торговых путей из Южной Аравии в Средиземноморье, оспариваемое в современной историографии.

Влияние Рима на Химйар выразилось также в появлении нового монетного типа (Ṣan‘ā’ Class B), характеризующегося наличием портретом Августа на монетах. Комплекс вопросов, встающих в связи с этим, рассмотрен в разделе II. 5. 1 («Вывоз римских монет в Южную Аравию и Индию»). Римляне вывозили золотую и серебряную монету в Индию через Южную Аравию уже до монетной реформы Нерона (68 г.). Эта монетная масса воспринималась как товар – драгоценный металл продавался «на вес». Появление нового монетного типа с портретом Августа в Южной Аравии не было связано с торговой активностью римлян, а должно рассматриваться в связи с походом Элия Галла и установлением номинальной зависимости царя Химйара от Рима.

Как правило, именно с походом Элия Галла против Южной Аравии в историографии связывается «разрушение» порта Счастливой Аравии. Традиционно указывается на стремление Рима подорвать власть аравийских морских торговцев или пиратов на путях из Красного моря в Индию. Между тем, предположение о разрушении ‘Адена римлянами и, следовательно, о значительном продлении сферы римского присутствия в Южной Аравии от Мариба, осажденного Элием Галлом, до побережья ‘Аденского залива основывается на неверном переводе соответствующего фрагмента «Перипла Эритрейского моря»¹ и невнимании к географической литературе: понятие «Счастливая Аравия» в античной географической литературе прилагалось или ко всему полуострову или к его южной части; автор «Перипла» имел под этим названием в виду то же, что и Агафархид Книдский под названием «Счастливых островов» – определенный торговый пункт. Будучи осведомлен о покорении Цезарем Счастливой Аравии, как сообщали источники об успехе римской кампании в Южной Аравии, он приложил эти сведения к одному конкретному месту, невольно породив легенду о его разрушении.

Раздел II. 6. («Упадок и возрождение западноаравийской ветви «Пути благовоний»») посвящен анализу сведений о функционировании сухопутных торговых путей, соединявших Южную Аравию и Средиземноморье и шедших вдоль красноморского побережья Аравии.

Определенных данных, восходящих к 1 в. н.э. о функционировании западноаравийских торговых маршрутов нет. Исходя из греческих и латинских надписей 2 в. н.э. из Дедана можно предположить, что эти маршруты в Западной Аравии не были защищены от набегов кочевников, в значительной степени затруднявших поставку предметов роскоши в Средиземноморье из Южной Аравии. Наибольшую ценность для анализа контактов Южной Аравии, Восточной Африки и Средиземноморья во 2–начале 3 вв. н.э. имеет надпись Monumentum Adulitanum II (OGIS 199=RIÉ 277), повествующая о походе армии не названного по имени царя из Восточной Африки через всю Западную Аравию с целью восстановления порядка на сухопутных и морских торговых путях.

В разделе II. 6. 1 («Надпись MA-II (OGIS 199=RIÉ 277)») показано, что надпись должна быть датирована начальным периодом правления царя Саба’ ‘Алхана Нахфана, т.е. концом 2 в. н.э., что царем, армия которого прошла по Западной Аравии был негус Аксума Гадура и что текст надписи отражает существование тесных союзнических отношений между Аксумом и Саба’, с одной стороны, Аксумом и Римом, с другой. При этом существовавшие в 1 в. н.э. партнерские отношения Аксума с правителями арабских племен Южного Хиджаза, группировавшихся в районе совр. Мекки, были разорваны. Аксум выступает как союзник Рима, с помощью которого Рим восстанавливает спокойствие в Западной Аравии и вдоль аравийского побережья Красного моря.

Покорив народ кинайдоколпитов (Κιναιδοκολπίται; анализу этого этнонима посвящен раздел II. 6. 2 («Кинайдоколпиты и Мекка»)) Аксум спровоцировал значительные сдвиги в расстановке сил в Западной и Центральной Аравии: племя кинда, обитавшее ранее в Южном Хиджазе в районе совр. Мекки и Мастуры, и являвшееся основной угрозой для римских торговцев в Хиджазе, было вынуждено мигрировать в Центральную Аравию. Заняв на рубеже 2–3 вв. н.э. округу совр. Кариат аль-Фау (древний QRYT), кинда блокировали другое направление трансаравийских торговых путей – центральноаравийское, что подтолкнуло царя Саба’ и зу-Райдана Ша‘ира ’Аутара к походу против кинда в Центральную Аравию.

Раздел II. 6. 3. («Караванные торговые пути из Южной Аравии в 3 в.») посвящен анализу сведений о контактах Южной Аравии и Средиземноморья и функционировании торговых путей в Западной Аравии в 3 в. н.э. Основным видом источников для данного раздела являются материалы археологических раскопок. Как в настенной живописи в Шабве (столица Хадрамаута), так и в декоре и формах ряда предметов материальной культуры из Южной Аравии четко прослеживается средиземноморское влияние. Важность связей со Средиземноморьем через Южную Аравию для негусов Аксума подчеркивается присутствие наместника негуса (ʿqb/ngšyn) в Наджране – узловом пункте пересечения дорог в сторону Палестины и Восточной Аравии – об этом сообщается в надписи Ja 577/10 (ок. 250 г. н.э.). Ряд папирусных документов упоминает южноаравийские благовония, а присутствие в вади Хамаммат выходца из Хагарайна, засвидетельствованное в форме граффити, говорит о поддержании контактов между Южной Аравией и Средиземноморьем и в 3 в. н.э., традиционно определяемом как время тяжелого кризиса в отношениях Рима с Востоком.

Раздел II. 6. 4. («Иудейские торговые общины на трансаравийских караванных путях в 3–4 вв. н.э.») продолжает тематику предыдущего раздела на источниках 4 в. н.э. Важнейшим источником является надпись синодарха Косьмы из Кана’ – главного порта на южноаравийском побережье². Надпись была сделана на здании, над которым была возведена синагога и выдает иудейское происхождение ее составителя. Синагоги на всем Ближнем Востоке выполняли функции перевалочных пунктов, что в сочетании с находками других надписей из Южной и Северо-Западной Аравии, определенно иудейских или содержащих указания на «эти священные места» говорит о существовании сети иудейских перевалочных станций на трансаравийских торговых путях. Данные о значительном влиянии иудеев в основных торгово-политических центрах Южной Аравии 4 в. н.э. содержит и «Церковная история» Филосторгия (3. 4). На существование торговых иудейских общин в Западной Аравии в районе совр. Мекки в доисламский период указывают и данные арабской исторической литературы, а также древнейшая арабская поэзия. В разделе II. 6. 5 («Аравийское вино для рынков Индии») показано, что так называемое «аравийское вино» (οἶνος Ἀραβικὸς), по сведениями «Перипла Эритрейского моря» (49: 16. 20–21), вывозимое в Индию, происходит из округи ат-Та’ифа. Об этом говорит, что понятие «Аравия» для автора «Перипла» ограничивается пределами Хиджаза и ‘Асира. Таким образом, можно предположить, что торговцы, подобные Косьме из Кана’, не только транспортировали благовония из Хадрамаута в Средиземноморье, но и вино из Южного Хиджаза: караванами из округи Та’ифа оно доставлялось до порта Кана’, а затем на корабле – в Индию.

Раздел II. 6. 6. («Караванная торговля в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. н.э.») посвящен анализу греческих надписей из Набатеи, косвенно свидетельствующих о продолжении активности на сухопутных торговых маршрутах в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. Ссылки на «священное место» и места находок надписей в горных проходах предположительно говорят о проведении работ по устройству перевалочных станций в этот период.

Раздел («II. 6. 7. Караванный «Путь благовоний» из Аксума через Южную Аравию») подытоживает анализ данных о контактах, прежде всего, торговых, областей и государств Восточной Африки с Южной Аравией и Средиземноморьем. Сабейская колонизация Восточной Африки, прослеживаемая с 8 в. до н.э. и вызванная, вероятно, поиском доступа к источникам благовоний, специй, драгоценных камней и металлов, была оборвана подъемом могущества Катабана, вышедшим в 4–3 вв. до н.э. к берегам Красного моря. Важную роль в поддержании торговых отношений между Восточной Африкой и Западной Аравией играли собственно арабы: деятельность арабов – морских торговцев в Восточной Африке прослеживается уже во второй половине 2 в. до н.э. Наскальные изображения судов в Хиджазе и в Египте (Вади Хаммамат), особенности личных имен кочевников Западной Аравии, также говорят о том, что кочевые племена самудов принимали участие в морской торговле. Отсутствие собственных традиций мореходства вынуждало Аксум искать возможности вести сухопутную трансаравийскую торговлю. Естественным союзником Аксума выступал в данном случае Рим, заинтересованный в насыщении собственного рынка сбыта «восточными» предметами роскоши. Упомянутая выше (II. 6. 1) надпись MA-II, находка римской монеты 3 в. в Хиджазе и данные античной литературы, прежде всего, историков ранней Церкви, говорят о том, на протяжении 3–6 вв. Аксум продолжал поддерживать тесные контакты с Римом через Южную Аравию. Таким образом, путь из Хадрамаута в Средиземноморье через Наджран, как представляется, контролировался иудейскими общинами, путь из Аксума в Средиземноморье, также через Наджран, – византийскими, т.е. христиананми. Соединение двух торговых потоков на «Пути благовоний» не могло не привести к конфликтам, стремлению обеспечить монопольное положение той или иной стороны на этих путях и поиску альтернативных путей доставки специй и благовоний.

В главе III («Древняя Аравия в сочинениях Плиния Старшего и Клавдия Птолемея») (Стр. 142–272) анализируются данные двух важнейших античных источников по исторической географии древней Аравии. Ничто не характеризует лучше глубину контаков Южной Аравии и Средиземноморья, как осведомленность в области гео- и этнографии. Наиболее ярко эта осведомленность выражена в картах, реконструируемыъ на основе данных источников. Эти сведения служат, в частности, основой для реконструкции торговых маршрутов, пересекавших Аравийский полуостров.

Раздел III. 1 («Древнейший путеводитель по Аравии (Plin. N.H. 6. 157–159)») посвящен анализу 61 аравийского этнического и географического названия, переданных Плинием Старшим в данном отрывке. Состояние рукописной традиции и недостаточная осведомленность о топонимике целого ряда областей древней Аравии не позволяют идентифицировать большинство аравийских географических и этнических названий, содержащихся в других фрагментах «Естествознания». Тем большую ценность представляет собой анализируемый отрывок: он являет собой единое целое и позволяет впервые реконструировать одно из важнейший направлений трансаравийских торговых путей, соединявших Средиземноморье и Южную Аравию (Западный Хадрамаут) через Мариб, Йеменское Нагорье, ‘Аден, ’Аусан и Хаббан.

Так как далеко не все названия поддаются немедленной и однозначной интерпретации, а для многих возможны многочисленные прочтения на основе аравийских названий, важнейшим условиям точности реконструкции представлялась выработка правильной методики анализа. Из-за отсутствия такой методики ни одна из немногих попыток интерпретировать данный фрагмент и реконструировать на его основу этническую и географическую карты Аравии (А. Шпренгер, Э. Глазер, Ж. Пиренн, Х. фон Виссманн) не увенчались успехом. Необходимо выделить те названия, идентификация которых не может быть многозначной, и на их основе определить общее течение пути. Затем на основе соответствия аравийских фонем латинским идентифицировать остающиеся названия.

Показательными для демонстрации неэффективности прямого сопоставления названий являются следующие примеры: Arreni oppidum < Ḥā’il – ḥ при передаче в античной номенклатуре, как правило, соответствует придыханию; латинское и греческое r часто соответствует l аравийских названий; Chariattaei < QRYN – неоднократно наблюдается спирантизация эмфатических согласных; Paramalacum < WʿRM, Pallon < WʿLN – латинское p / греческая π часто восходят к w в аравийских названиях; Canon < KNN – сем. k, как правило соответствующий греческому χ, в латинских источниках до конца 1 в. до н.э. передается через с, а не через ch; Lysanitae < YZʾN – латинское l / греческая λ соответствуют y в аравийских названиях; Nessa < NʿḌ – эмфатический ДЮА ḍ соответствует латинскому s, если данная фонема была передана в латынь через посредника, говорившего на иврите (др. евр. ṣ = ДЮА ḍ); ẒFR = hordeum («»ячмень) – в данном случае информатор Плиния уравнял ẒFR – название столицы Химйара – и ДЮА šʿr («ячмень»): r: ẒFR → *sp̄r ≈ *sʿr ← šʿr. Соответствие глухого смычного губно-зубного f звонкому фарингальному спиранту ʿ выглядит вполне правдоподобно, если принять во внимание текучую природу гортанных согласных в семитских языках: гортанные чередовались с полугласными w и y и передавались в греческом, в частности, через билабиальный или лабиодентальный. Так как в данном случае название столицы Химйара сравнивается с названием ячменя, а не наоборот, то на лицо обратный процесс: замена лабиодентального, произносившегося, вероятно, как полугласный u̯, фарингальным спирантом: Ẓafār > *sp̄r > *su̯r ≈ šʿr; переача ḥ как ch в целом ряде названий, что характерно для арамейского или иврита, в которых ḥ и ḫ объединены в одну фонему.

В итоге, вместо хаотичного и лишенного логики перечисления топонимов и этнонимов перед читателем анализируемого фрагмента «Естествознания» Плиния Старшего предстает описание пути из ладанопроизводящих областей Западного Хадрамаута через ‘Аден и Йеменское нагорье по направлению к Марибу и далее к Восточному Средиземноморью. Речь не идет о том, что его автор прошел через территории всех описанных им народов и через все упомянутые им города (хотя и этого исключить нельзя): он указывает на те, что встретились вдоль его пути.

Историко-фонетическое данные (использование глухих придыхательных ph, th и ch) указывает на датировку данного «путеводителя по Аравии» временем не ранее рубежа 2–1 вв. до н.э. С другой стороны, для датировки данного «путеводителя» может быть привлечена историко-географическая информация. Армия Элия Галла испытывала огромные трудности на просторах Аравии во многом потому, что сам руководитель похода не имел никакой точной информации по географии Аравии. Как путь от Левке Коме до Мариба, так и обратная дорога, заняла у римского войска значительно больше времени, чем у груженого каравана потому, что к середине 20-х гг. 1 в. до н.э. в римском Египте подобного «путеводителя» не было. Упоминание в рассматриваемом фрагменте «Естествознания» ‘Адена и неупоминание Сан‘а’ также дает возможность предположительно датировать рассмотренный фрагмент. Первые упоминания о Сан‘а’ относятся ко времени Кариб’ила Ватара Йухан‘има I³, т.е. к ≈ 50-80 гг. н.э. Возникнуть же этот «путеводитель» мог лишь до начала трансокеанской навигации по направлению к Индии, так как ‘Аден, судя по данным «Перипла Эритрейского моря», к середине 1 в. н.э. уже потерял свое значение перевалочного пункта для индийских и египетских торговцев (26: 8. 30).

Если верно предположение об иудейском или, что менее вероятно, арамейском происхождении автора анализируемого списка топонимов и этнонимов, то составителем этого «путеводителя» мог быть какой-либо иудей или набатеец, сопровождавший Элия Галла в походе и оставшийся в Южной Аравии после его завершения или пришедший в Южную Аравию с торговыми целями после римского вторжения. Чрезвычайно показательна в этом отношении находка набатейской посвятительной надписи начала I в. н.э. в Сирвахе, расположенном на полпути между Марибом и Сан‘а’⁴.

Раздел III. 2. (««Счастливая Аравия» в «Географии» Клавдия Птолемея») посвящен реконструкции карты Аравийского полуострова в важнейшем источнике по истории античной географии – «Географии» Клавдии Птолемея. Подразделы III. 2. 0 – III. 2. 5 являются вводными. В них дается общее представление о данном источнике: содержание карты Аравии у Птолемея, состояние ее изученности, методы работы Птолемея, его источники, особенности передачи аравийских названий на карте в греческой транскрипции. Этнические и географические названия на карте «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея и других античных авторов полностью в первый и последний раз исследовались А. Шпренгером⁵. Подавляющее большинство предложенных А. Шпренгером отождествлений и локализаций неверны, что объясняется неразвитостью источниковой доступной ему базы, в особенности в том, что касается Южной Аравии. За небольшим исключением названия с карты «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея были включены в виде кратких заметок в «Real Enzyklopädie der classischen Altertumswissenschft» и рассмотрены Д.Х. Мюллером, А. Громанном, Х. фон Виссманном. В значительной степени эти статьи лишь воспроизводят мнение А. Шпренгера, часть названий оставлена без отождествлений.

Как правило, в литературе выделяются сложности работы с картой Аравии Птолемея из-за ее многочисленных неточностей⁶. Сам Птолемей писал, что точное обозначение какого-либо места на карте возможно только тогда, когда не только точно известно расстояние от предыдущего места, но и направление движения от него (1. 2. 3), т.е. когда эти условия не выполняются, локализация не может быть точной. Опираясь на отчеты путешественников о длине переходов от одного места до другого, Птолемей воспроизводил их ошибочное, отличающееся на 200–300 км., расположение; он и сам подчеркивал, что его карты не могут быть точными и что он использует лишь немногочисленные верифицируемые данные в качестве отправной точки (1. 4. 1).

В основе всех карт «Географии Птолемея» лежит, таким образом, сеть торговых путей; его данные включают в себя все возможные ошибки в расстояниях, направлениях, названиях, которые путешественники и торговцы могли сообщить. Реконструкция карты Счастливой Аравии Птолемея позволит, однако, точнее представить распространение и направления сети трансаравийских торговых путей; кроме того, это ценнейший и недооцененный источник по древнеаравийской диалектологии. Наилучшим методом при реконструкции этой карты является следование порядку перечислений и принципам передачи семитских названий в иноязычной среде.

Установление особенности передачи аравийских географических и этнических названий на карте «Счастливой Аравии» Клавдия Птолемея (раздел III. 2. 4) является ключом к точности предложенных реконструкций. Необходимо принять во внимание, что языки и диалекты (арамейский, арабский, древнюжноаравийский, аккадский, предшественники современных южноаравийских языков), распространенные на территории Аравийского полуострова, обладали различным набором фонем, что приводило к тому, что одна и та же греческая фонема могла отражать совершенно разные исходные единицы. Кроме того, не совпадает набор консонантный набор семитских языков в целом с согласными в древнегреческим. В связи с этим при реконструкции географических и этнических названий на карте Аравии, переданных Клавдием Птолемеем, необходимо отказаться от принципа прямого сопоставления согласных, традиционно и неукоснительно применяющимся в исследованиях по исторической географии доисламской Аравии. Наиболее характерными для историко-фонетической и географической реконструкции являются следующие из почти 300 названий: ῞Ιππος ὄρος и κώμη (8–9) < Ḍuba’ – арабский ḍ соответствует арамейскому ʿ – lingua franca на Ближнем Востоке, следовательно, при передаче в греческой соответствует гласному ι; ῾Ραυνάθου κώμη (11) < *Lbnt (совр. аль-Ваджх) – прослеживается переход l > r и спирантизация b > b > υ; Κόπαρ (20) < Ǧār Κέντος (23) < Ǧudda – прослеживается диалектальное произношение g как q и сохранение w в корнях mediae infirmae в виде *p; Θιάληλλα (69) < Ṣalāla, Θαδῖται (130) < ṬWD – прослеживается спирантизация эмфатических ṣ, ṭ; Κάψινα (96) < Ḥabšīn, Κορομανὶς (118) < арам. ḥrūmānā, Σαρακηνοί < Sirḥān – прослеживается соответствие ḥ > κ (под влиянием арамейского); Γέῤῥα (104) < al-‘Uqayr – прослеживается «выпадение» ларингального под влиянием аккадского; Μαλλάβα (111) < Mišʻāb – прослеживается переход š > λ под влиянием аккадского; Γιράθα (210) < QRYT – прослеживается произношение q как g, свойственное арабским бедуинским диалектам; Μακοράβα (213) < араб. maġrib – прослеживается произношение ġ как q (κ), характерное для диалекта Южного Хиджаза; Πολυβίου (278)< Halba – прослеживается произношение ларингальных как полугласных, передаваемых в виде *p (π).

Эти и другие особенности передачи этнических и географических названий на карте Счастливой Аравии из «Географии» Клавдия Птолемея, подтверждаемые и на других примерах, указывают на то, что территория Аравийского полуострова может быть подразделена на несколько зон, в которых преобладали различные из выделенных особенностей. Некоторые из зон демонстрируют ряд общин черт:

Северо-Западная и вся Восточная Аравия демонстрирует стойкое преобладание арамейского языка;

Западная Аравия (Хиджаз и Тихама) близка к Юго-Западной Аравии способом передачи g через эмфатический q (греч. κ). Однако, если в Западной Аравии наблюдается оглушение палатального g и его «трансформация» в велярный q, то в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Аравии имеет место обратный процесс: велярный q озвончается до палатального g, являя собой оппозицию Хиджазу и Юго-Западной Аравии;

В Северо-Восточной Аравии наблюдается передача межзубного ṯ через f; на Юго-Востоке же f передавался через ṯ;

Восточная Аравия (территория совр. ОАЭ) противостоит другим регионам полуострова передачей фонемы ḥ через ḫ (греч. κ), чередованием š/l и выпадением начального слога с ларингальным;

Такие явления, как спирантизация губных и зубных, спирантизация эмфатических ṭ и q, а также чередование y/l, замена гортанных полугласными с последующей передачей через лабиальные и лабиодентальные⁷, и обратный процесс – усиление лабиодентальных до гортанных⁸, – свойственны всем регионам Аравийского полуострова.

Разработка правил историко-фонетических реконструкций при передаче аравийских этнических и географических названий в античных источниках позволила впервые осуществить реконструкцию базового источника для любого исследования по исторической географии Аравийского полуострова – карты Аравии для периода ранее сер. 2. в. н.э. Эта реконструкция является основой для составления карты торговых путей, по которым осуществлялись контакты Южной Аравии с Восточной Африкой и Средиземноморьем (анализ в главах IV–VI) и Индией (в главе VIII).