Geum.ru

  справочник магических заклинании

Вид материалаСправочник

Содержание


Глава12ОСТОРОЖНО, ГРОТТИ!
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

Глава12
ОСТОРОЖНО, ГРОТТИ!


   Таня очнулась и тотчас поняла, что для того, чтобы очнуться, выбрала себе весьма и весьма странное место. Она была в кабинете Сарданапала. Полулежала в глубоком кресле, укутанная пледом, от которого слегка попахивало горьковатым одеколоном академика. Память возвращалась медленно, толчками. Точно из-под воды поднимались и возникали то там, то здесь небольшие островки.
   Прямо перед ней, буравя её неприветливыми глазками, сдел Поклёп Поклёпыч. На коленях у него лежала книжка, по яркому переплёту которой прыгали буквы: «Вуддин Ой. Двести советов, как разлюбить русалку и начать жить».
   – Очень славно! Мадемуазель Гротти изволили-с очухаться! – сказал Поклёп Поклёпыч, обращаясь не к Тане, а к кому-то другому, кто стоял сейчас за её креслом.
   – Поклёп, перестань! Ты же беспокоился не меньше моего! Как я рад, как рад! – добродушно пробасил кто-то, и Таня узнала гулкий голос Тарараха.
   Мгновение – и питекантроп появился перед ней вместе с Медузией и академиком Сарданапалом.
   – Ты в порядке, девочка? – с беспокойством спросил академик.
   – Да вроде, – осторожно ответила Таня. Она чувствовала себя просто прекрасно – точно человек, отлично выспавшийся в выходной день.
   – Признаться, твоё перемещение доставило нам массу хлопот. Твои друзья давно уже на ногах, а с тобой мы возимся уже вторые сутки. И это при том, что Ягге с самого начала утверждала, что по её части тут ничего нет. Физически ты не пострадала. Сложнее было провести между мирами твоё сознание, – продолжал академик.
   – Что со Стихиарием? – хрипло спросила Таня.
   Академик философски пожал плечами.
   – Да ничего. Он в своём измерении кипит от злости. Вы сумели изнать его. Учитывая, что и ботинки кентавра сгинули вместе с ним, в ближайший миллион лет он не появится. За дальнейшее я не ручаюсь, – сказал он.
   – Уррря-яя! Гротти снова в Тибидохсе! Моя жизнь наполняется смыслом! Теперь никто не прищемит дверью моё альтер эго! – заорал кто-то.
   Медузия недовольно покосилась на ретивого Ржевского, бледный нос и тёмные глаза которого любознательно проступали то в одной, то в другой стене. Любопытный поручик, разумеется, не удовольствовался ролью простого наблюдателя и энергично тянул одеяло на себя.
   – Очи чёрные! Очи жгучие! Очи страстные и прекрасные! – в полный голос грохотал он, возникая то на потолке, то плоским ковриком стелясь под ногами.
   – Ржевский, помолчи! Дай мне хоть слово вставить! Смотри, дрыгну-брыгну! – нахмурилась Медузия.
   – Как люблю я вас, как боюсь я вас! Знать, увидел вас я не в добрый час! – не унимался призрак.
   – А вот это верно. Не в добрый... – предупредила Горгонова и решительным дрыгусомзаставила поручика сгинуть.
   Академик усмехнулся, но тотчас усы его укоризненно показали кончиками на Таню.
   – Представляешь, как мы все переволновались? Не сейчас, разумеется, а когда всё только случилось... Вначале Ягун не пришёл на обед, час спустя Гробыня и Гуня куда-то запропастились, а вечером хватились Шурасика. Ну нет их и нет... То ли ушли куда-то, то ли похищены. Вся школа на ушах! И, наконец, последним пропал Ванька... Пропал прямо на глазах у Тарараха – тогда лишь мы окончательно сообразили, что что-то неладно.
   Питекантроп хмыкнул, присаживаясь рядом с Таней на корточки.
   – И ещё как неладно! А тут вообрази, заявляются Усыня, Горыня и Дубыня! Все в помаде, в кошмарной малиновой помаде, которую так любят великанши, но якобы с боевого дозора, и сообщают, что видели в лесу яркие магические вспышки! Мы отправляемся туда и в одной из охотничьих ям, которую эти пройдохи явно выкопали для златорогих оленей, обнаруживаем всех пятерых пропавших – одетых более чем странно, во что-то средневековое, напуганных и потерявших память.
   – Это ведь двойники из тогоотражения, да? – спросила Таня.
   – Ну да. Ты-то теперь знаешь, – кивнул питекантроп. – Но мы-то не сразу это сообразили. Это Ягге первая разобралась, что к чему, – мы же грешили на вирусный сглаз. Даже Поклёпа подозревали. Он с этими вечными угрозами всех зомбировать...
   Завуч раздражённо крякнул и злобно зыркнул бутылочными глазками.
   – Па-апрошу без намёков! – сказал он желчно.
   – Поклёп! Если тебе не сложно, не перебивай Тарараха! – попросила Медузия.
   – Я не перебиваю. Если бы я хотел его перебить, я бы использовал гремучий запук. Или взял бы пулемёт! Тра-та-та! – сказал Поклёп и отошёл к окну.
   – Разумеется, мы вскоре сообразили, что он тут не при чём, а во всём замешана другая, более сильная, магия, – продолжал питекантроп. – Тут даже не дядей Сэмом пахнет и не этими шарлатанами из Магщества. Здесь другой магический калибр, другой почерк... Ну и переволновалась же наша Ягге! Ей особенно тяжело пришлось. Просто извелась вся! И того Ягуни любит, и своего вернуть хочет. Ей бы эти Ягунчики толпами шмыгали и всё подряд комментировали, она бы только рада была. А между нами... мне тот, другой Ягун больше нравился, болтал чуток поменьше... Зато двойник Гуннио был просто кошмарный. С циклопами каждый день дрался, Жикина подбил самогонный аппарат соорудить из дистиллятора живой воды. Наш Гуня рядом с ним просто ангелочек.
   – Возмутительная асоциальная личность! Не будь он из другого мира, я бы его в два счёта зомбировал! – с негодованием вставил Поклёп.
   Таня засмеялась.
   – Послушай! – обращаясь к ней, сказал вдруг Сарданапал. – Ты ведь помнишь всё, что происходило с тобой в том мире, не так ли?
   – Да вроде, – осторожно сказала Таня.
   Она не совсем ещё была уверена, хотя большинство островков памяти, большинство крючочков, пристёгивающих наше настоящее к нашему прошлому, уже возникли из трясины небытия.
   – Не кажется ли тебе, что ты там была другой? Такой же, но другой? Все черты твоего характера, равно как и черты характера остальных, стали более яркими, более броскими. Вы словно прошли сквозь выпуклую линзу увеличительного стекла. Гуннио стал взрослее, агрессивнее, даже физически крепче, но одновременно зрелее, И-Ван готов был пожертвовать жизнью ради дракона, Шурасино сделался более искусным магом, хотя бы потому, что понял: магия не всемогуща. Простые чувства и простые надежды значат зачастую больше. Гробулия... та, пожалуй, потеряла пару кило эгоизма, хотя и того, что осталось, не увезёт ни один верблюд. Хотя и она, уверен, многое поняла.
   – Может, смена обстановки многому учит? Когда нужно начать всё заново, с чистого листа, без памяти прошлых ошибок? – спросила Таня.
   – Быть может, – задумчиво сказал академик. – Признаться, у меня у самого возникает порой такое желание. Открыть тетрадь жизнь с чистого листа и заполнить её чем-то новым, независимым от всех предыдущих свершений... Как нельзя дважды войти в одну реку, так нельзя дважды и прожить одну жизнь. Когда всё идёт по одной колее – жизнь скучна и невыносима.
   Они помолчали. Таня поспешно пролистывала страницы своей памяти, отыскивая пустоты и пробелы, которые её сознание спешило заполнить любой ценой.
   – А я? Я когда пропал? – спросила она.
   – Не скоро. Только спустя триста с чем-то дней. Мы немедленно устремились на поиски твоего двойника, всё облазили, но бесполезно... его не было. Ты что, не помнишь? – с беспокойством спросила Медузия.
   – Уже кое-что помню, но пока не всё... Но когда вы говорите, начинаю вспоминать, – сказала Таня.
   – Да, так бывает, – кивнула Медузия. – Может, это и хорошо, что память возвращается постепенно.
   – Почему?
   – У тебя был не очень хороший год. Ты билась с Ванькой – ну, в смысле, с И-Ваном из отражения около года. Он был очень похож, ну просто копия нашего, но всё же другой. Ты всё никак не могла поверить, что это двойник, а не тот, настоящий... Думаю, это было не совсем мудро с твоей стороны, потому что теперь тот, другой, всю жизнь будет искать тебя, но никогда не найдёт. У тебя нет двойника в том мире! – укоризненно сказала Медузия.
   В комнату величественно вплыла Недолеченная Дама, прежде, должно быть, подслушивавшая где-то в глубине стены.
   – Ах, Меди! – томно сказала она. – Позволь мне поделиться с Гроттер своим богатым жизненным опытом. Любовь – такое сложное, такое непредсказуемое чувство! Сегодня рядом с тобой один, завтра другой. Всегда полезно иметь кого-то в стратегическом резерве. Татьяна поступила мудро, крайне мудро! Умница, девочка! Если настоящему Ваньке кирпич упадёт на голову или его сглазят на Лысой Горе – всегда будет, кем его заменить, без ущерба для производства.
   – Перестань! – рассердилась Таня.
   – Но, милая! Я понимаю, что ты шокирована. Но это всё юношеский максимализм. На самом деле скоро ты поймёшь, что одиночество неестественное состояние. Рядом с женщиной всегда должен быть мужчина, один или несколько. Зачем тебе этот Ванька? Что он, в сущности, такое? Хороший парнишка, маг-ветеринар – не более того!
   – Дрыгус-брыгус! – сердито крикнула Таня.
   Перстень – слава Древниру, теперь это снова был перстень, а не медальон – полыхнул зелёной вспышкой. Разумеется, это было невежливо по отношению к Недолеченной Даме, но та сама напросилась.
   – Ай, что ты наделала! Учитесь властвовать собой! – укоризненно крикнула Дама, прежде чем сгинуть.
   Таня уткнулась лицом в плед. Ей было жалко Ваньку, то есть не Ваньку, а того, другого И-Вана, вернувшегося в своё измерение. Конечно, там его встретит Мардоний, но всё же кентавр не сможет дать ему главного.
   – С призраками нужно что-то делать. Здесь становится их слишком много. С другой стороны, изгонять их к лопухоидам не имеет смысла. Они и так оттуда бегут, – недовольно проворчал академик.
   – А когда-нибудь я ещё смогу оказаться там, в том мире? Хотя бы ненадолго? – с надеждой спросила Таня.
   – Нет, не буду тебя обманывать, – сказал Сарданапал. – Очень сомнительно, что ты когда-нибудь ещё окажешься в том отражении. Оно для тебя как отыгранная карта. Не сомневаюсь, что при твоей тяге влипать в истории с тобой и в дальнейшем будет что-то происходить, но уже нечто другое. Один и тот же кирпич не падает на голову дважды, хотя бывали случаи, когда на один грабли наступают всю жизнь.
   – Да. Порой это случается даже с маститыми учёными, ведущими свой род от малоазиатских царьков, – хмыкнула Медузия.
   В дверь кто-то постучал. Бесцеремонно отстранив ногой золотого сфинкса, в кабинет вошёл Соловей О. Разбойник.
   – Ну как там Танька? Я вижу, детка уже очнулась! Отлично!.. Мы очень нуждаемся в тебе и в твоём контрабасе! Где, кстати, это развалина? Ты её не разбила? – пробасил он.
   – Нет, не разбила. Новый матч? – улыбнувшись, спросила Таня. Она ужасно была рада видеть старого одноглазого ворчуна.
   – Если бы один! Скоро у нас два квалификационных матча, затем матч по драконболу с невидимками, а команда абсолютно не готова! Невидимки пробегутся по нас, как стадо зубров, и заставят глотать песок, – проворчал Соловей О. Разбойник.
   – А что Гурий? Как он? – спросила Таня.
   – Ничего, нормально, – насплетничал Поклёп. – Он уже восстановился после того злополучного падения на галеру. Шесть месяцев комы – и он вновь свежий как огурчик. Одна из тёть пишет о нём книжку комиксов с картинками. Другая же подыскивает ему подходящую невесту, чтобы мальчик бросил дурить и влюбляться в русских красавиц. Говорят, Кэрилин Курло и О-Фея-Ли-Я уже записались в очередь на смотрины.
   Таня кивнула. Ей радостно было слышать, что с Гурием всё в порядке. С её совести, точно камень свалился.
   – Он всё ещё играет в драконбол? – спросила она.
   – А то как же! Гурий уже приступил к тренировкам. Вроде бы он по-прежнему неплох. Да только пока я сам не увижу его на поле – не поверю, – сказал Соловей.
   Академик Сарданапал кашлянул.
   – Ты же помнишь, что у нас был к Тане важный разговор? Тут на горизонте появилась очень странная фигура... Некто Мефодий Буслаев.
   – Сарданапал, вы уверены, что она готова слушать это СЕЙЧАС? – перебила академика Медузия. Таня заметила вдруг, что ощутимо напряглась.
   Усы главы Тибидохса встопорщились и завились спиралью, как два новеньких штопора.
   – Есть разговоры, которые откладывать нельзя... – косясь на дверь, откуда как раз появилась Ягге с подносом, уставленным графинчиками, сказал академик. – Но... кгхм... впрочем, до завтра мы его всё-таки отложим. Скажу только, что жизнь и судьба этого человека таинственным образом переплетена с твоей, Таня, равно как и со всей историей Тибидохса. Сейчас, когда Чумы-дель-Торт уже нет и едва ли мы вновь о ней услышим, так же как и о Стихиарии, этот человек постепенно становится злым гением Тибидохса. И это при том, что в нём самом нет ничего такого, что можно было бы назвать мерзким, отвратительным или злонамеренным... Я понимаю, что говорю путано, но ничего более определённого я просто не могу пока сказать.
   – А вы хорошо его знаете, академик? – спросила Таня.
   По лицу Сарданапала скользнула и затерялась где-то в бороде мимолётная улыбка.
   – Да, я видел его, но это было давно, очень давно... Он тогда едва появился на свет, и я, признаюсь, оказала ему некую услугу. Опять же тут не обошлось без нашего парнокопытного друга дядюшки Сэма... Но это длинная история... Тем более что там, за дверью, тебя уже ждёт твой приятель Ванька Валялкин. Он заглядывал сюда такое количество раз, что теперь даже мой сфинкс его боится.
   Таня кинулась к двери.
   – Стой! – велела ей Медузия.
   Таня обернулась.
   – Имей в виду, Гроттер! Тибидохс – это серьёзное учебное заведение. Сюда приходят учиться магии, а не крутить интрижки. Не правда ли, Поклёп Поклёпыч?
   – О да! Обучение, обучение и ещё раз обучение! – сурово подтвердил завуч, быстро пряча книжечку про русалок.