Михаил Петров Садовников родом из Московской губернии, Бронницкого уезда, Усмерской волости, деревни Щербовой. Сохранилось любопытное семейное предание о прадеде, рассказ

1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   22

После окончания митинга огромная масса собравшихся достаточно организованно, колоннами, двинулась по Крымскому мосту по направлению к Зубовской площади. Зрелище больших масс народа и громадного пёстрого моря транспарантов и знамён было впечатляющее (и я, как обычно, успел сделать несколько красочных снимков своим «Зенитом»). Вот под чёрными и чёрно-красными знамёнами пошли московские анархисты, в основном, одна зелёная молодёжь. За отсутствием патриотических групп пришлось примкнуть к ним. В конце концов, анархизм из всех прочих левых сумазбродсв ближе всего русскому духу… Да и основной лозунг у них (власть народу, а не партиям) близок к идее «соборности», а чёрный цвет, что ни говорите, весьма популярен и у патриотов.

Рядом со мной в колонне анархистов шёл какой-то молоденький паренёк с двумя совсем юными девушками и «накручивал» им героические байки про своего мужественного вождя. Слышу обрывки фраз: «когда он служил в армии, сумел в ней создать сильную подпольную организацию». Девицы конечно поражены, но не совсем. Одна не без иронии спрашивает: «и чем же они в подполье занимались? Маркса изучали?» Однако юный революционер, не смущаясь, продолжает и далее рассказывать свои страшные истории.

Наконец показалась Зубовская площадь, впереди – океан народа! На подходе к этому океану и прежде чем влиться в него каждая «партийная» колонна уплотняется, дабы пройти более внушительно и эффектно перед объективами неизвестно откуда появившимися телеоператорами и фотожурналистами. Некоторое время стою и наблюдаю. Мимо проходят много различных колонн, но вдруг появляется большой плакат: «Христианско-демократическая партия России за демократию и соборность». Ну, наконец-то, подумалось мне, появилось что-то связанное с христианством и духовными ценностями. Но … полное разочарование! Вместо колонны единомышленников выявляется маленькая группка из 5-7 человек - вот и вся партия. Было видно без очков, что массами наши доморощенные христианские демократы ещё не овладели…

Заключительный митинг на Зубовской площади у меня не вызвал большого интереса. Большинство выступлений однообразны по своему содержанию, да и состав ораторов практически не меняется от митинга к митингу. Впрочем, кратко можно отметить выступление Черниченко по излюбленному им «аграрному вопросу». «Вот уже два раза Верховный Совет СССР, - провозгласил он со своим несколько истерическим пафосом, - игнорирует наш призыв осудить коллективизацию как акт геноцида и варварства. Великая страна с самыми богатыми чернозёмами находится на грани голода и покупает хлеб за границей. Но аппарат и не думает отпускать крестьян на волю из колхозного рабства». (В то время подобные обличения казались очень смелыми и справедливыми, но только Черниченко никогда не пояснил каких конкретно крестьян он собирался отпускать «на волю». Поколения единоличников давно уже не существует, а последнее поколение советских крестьян представляло из себя относительно малочисленный слой государственных батраков, не мысливших своего существования вне большого опекающего коллектива.)

Общее впечатление от прошедшей «демократической» манифестации было каком-то трудноопределимым. Несмотря на большие массы собравшегося народа, - хотя и далеко не «полмиллиона», как хвастливо заявил один из выступавших ораторов, - в народном настроении не ощущалось большого оппозиционного подъёма. Может быть, сказывался примиряющий дух прощённого воскресенья, а может быть, сказывалась и определённая психологическая усталость.

В самом деле, сколько можно ещё ожидать перемен к лучшему, которые все обещают, но которых всё нет и нет. Сколько же долго будет продолжаться это странное состояние безвременья и постоянное ощущение неопределённости.

26.02. 1990г. Владимир Садовников.


Хочу заметить, что общее количество участников этой февральской манифестации вряд ли было более 50 тысяч.

22 Почти все выступления этого первого съезда бывших политзаключённых были запротоколированы и вместе с кучей итоговых резолюций опубликованы питерским «Мемориалом» в книге: «Встреча политзаключённых 50-80-х годов. С.-Петербург, 11-12 августа 1990 года», С.-Петербург, 1991г. (стр. 139)

23 Увы, прочитав мемуары известного диссидента Александра Болонкина («Записки политзаключённого», Нью-Йорк, 1991г.), я с большим огорчением узнал, что Владимир Кузюкин, по словам Болонкина, вёл себя в лагере недостойно (т.е. как будто бы был «стукачём»)… Насколько соответствует это истине, я не берусь судить. Однако, судя по воспоминаниям самого Болонкина, - личности в своём роде замечательной, но неоднозначной, - подобные обвинения выглядят не очень доказательно. Тем более, по собственному признанию Болонкина, суровые обстоятельства его 15-летнего пребывания в заключении и его самого вынудили совершить не очень достойный поступок (публичное раскаяние в обмен на освобождение). Воистину, так и хочется сказать: «не судите, да не судимы будете».

24 Высокопрофессиональное журналистское расследование становления этого криминального лжекапитализма очень компетентно и доказательно осуществил редактор журнала «Форбс», американец русского происхождения, Павел Хлебников в своей знаменитой книге «Крестный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России».

За что и был убит…

25Хорошо известно, что подлинное значение великих исторических событий проверяется временем. Например, события августа 1991г. практически стали забываться уже по истечении одного года. Ныне в народной памяти эти события представляют из себя некую пустую и двусмысленную казённую дату. Несмотря на то, что и до сего дня мы все продолжаем испытывать на «своей шкуре» социально-политические последствия этих событий… (В политике ведь важны не события сами по себе, но как говорил П.А.Столыпин, их роковые «последствия».)

Однако «последствия» Октября 1993 года ещё не наступили, а сознание их трагической значимости не уменьшается с годами, но по прежнему сохраняет свою чреватую многими непредсказуемыми поворотами остроту. Ясно ощущается всеми, что последняя точка ещё не поставлена. Именно поэтому приверженцы существующего режима так не любят вспоминать о них в СМИ или исторических учебниках.

В Октябре 1993 года русскому народу был задан некий вопрос, ответить на который ему ещё предстоит. И, может быть, уже скоро…

26 Где-то в середине 90-х годов (скорее всего в 1995г.) я решил подписаться на какой-то патриотический журнал, несмотря на то что после октябрьского

переворота у меня появилось сильное предчувствие, что ничего нового и интересного в нашей традиционной периодике больше не появится. По крайней мере в ближайшей исторической перспективе…

С наступлением новой ельциновской «стабильности» время новаторских проблемных дискуссий и оригинальных проблемных поисков явно закончилось и вся общественно-политическая и идейно-публицистическая жизнь (в наших толстых журналах) быстро превращалась в бултыхание в одной и той же застоявшейся луже с показной имитацией некоей межфракционной борьбы (что-то вроде противоборства «мышей и лягушек» из античной комедии).

На моё удивление в помещении почты оказалось довольно много народу, желавшего подписаться на различные периодические издания. Все столики были заняты гражданами, старательно заполнявшими почтовые квитанции. Я встал в очередь за квитанцией, плотно столпившейся у одного единственного приёмного окна. Простояв некоторое время в очереди, я обратил внимание на сидящую за столиком седеющую женщину предпенсионного («бальзаковского») возраста благообразной интеллигентной наружности, что-то аккуратно дописывающей в своей почтовой квитанции.

В голове мелькнула мысль – вот типичная интеллигентная шестидесятница, может быть учительница или врач… Как много мне приходилось видеть подобных шестидесятниц во времена отшумевшей перестройки в многообразных демократических (да и патриотических) тусовках или же с напряжённым вниманием читающих в электричках метро умные толстые журналы с каким-нибудь новым публицистическим шедевром Н.Шмелёва и В.Селюнина. Вот и сейчас, подумалось мне, в такие трудные времена, наша интеллигенция не теряет своего исконного интереса к общественным проблемам…

Невольно я заглянул в почти заполненную квитанцию и прочёл название выписываемого издания: «Спид-инфо» (пакостная порнушная газетёнка, выходившая тогда миллионными тиражами). Какое-то неприятное чувство охватило меня, какая-то растерянность. «Скучно на этом свете, господа!», вспомнились слова Гоголя.

Не дождавшись своей очереди, я покинул помещение почты.