Вниманию оптовых покупателей
| Вид материала | Документы |
СодержаниеСвященное озеро Жемчужина эфиопии Дага стефанос Дага стефанос |
- Дипломатов, 4618.23kb.
- Генеральный информационный спонсор: мебель от производителя, Журнал, 761.3kb.
- 1: Деловой рынок и поведение деловых покупателей, 610.52kb.
- 2. Закон спроса, 3666.27kb.
- Основа мерчандайзинга — поведение покупателей в магазине, 164.67kb.
- Правила работы автостоянки Правила обеспечения чистоты и порядка в зоне входа Зона, 105.97kb.
- Сегментация рынка, 286.09kb.
- Исследование мотивации покупателей идет по двум направлениям. Водном случае изучаются, 212.37kb.
- Оао «скб электронмаш», 193.62kb.
- Темы курсовых проектов по дисциплине «Коммерческая деятельность», 19.6kb.
- В понедельник двадцатого я вылечу на озеро Тана, Долечу до Бахр-Дара, найму катер у морского командования, посещу Дага Стефанос и вернусь в Аддис-Абебу,
скажем... в среду 22-го. Это даст мне достаточно времени...
Если вы не возражаете, я затем выеду на машине на озеро Звай в четверг, 23-го.
Шимелис обратился к Ричарду:
- Вы тоже поедете, профессор Панкхерст? .
- Ну, если это возможно... Конечно, я бы с радостью поехал...
- Разумеется, возможно.
Шимелис тут же позвонил руководству полиции государственной безопасности в Аддис-Абебе и быстро сказал что-то на амхарском. Положив трубку, он заверил нас, что уже вечером мы сможем получить разрешение на поездку.
- Повидайтесь со мной в следующую пятницу, - попросил Шимелис, - после посещения озер. Договоритесь о встрече с моим секретарем.
В приподнятом настроении мы покинули Дом партии.
- Вот уж не думал, что все устроится так легко, - сказал я Ричарду.
Глава 9
СВЯЩЕННОЕ ОЗЕРО
Утренний полет из Аддис-Абебы в Бахр-Дар на южном побережье озера Тана занял примерно полтора часа.
Несмотря на сообщения о боях в этом районе, экипаж не соблюдал особых предосторожностей при посадке, и самолет медленно, давая насладиться живописным видом водопада на Голубом Ниле, снизился и запрыгал по ухабистой, покрытой гравием взлетно-посадочной полосе. Взяв такси, мы с Ричардом Панкхерстом проехали несколько километров до города.
Мы вселились в два из сотни пустовавших номеров гостиницы на самом берегу озера и немедленно отправились на базу морского командования, где стоял у причала катер, которым мы надеялись воспользоваться. После длительных 'переговоров мы уговорили местное начальство предоставить нам катер, но лишь на следующий день - вторник, 21 ноября, и при условии, что мы согласимся
на пиратскую плату - 50 американских долларов в час.
Поскольку у меня не было иного выхода, я неохотно согласился с таким вымогательством и лишь просил подготовить катер к отплытию в 5 часов утра.
Дабы занять как-то вечер, мы доехали от Бахр-Дара до ближайшей деревни Тиссисат и прогулялись по рыжевато-коричневой округе, покрытой, как лоскутами, полями, до массивного каменного моста над отвесным узким ущельем, построенного португальцами в начале XVII века. Это разрушающееся сооружение казалось очень опасным, но Ричард уверил меня, что он все еще пригоден для эксплуатации. Мы пересекли мост, вскарабкались по склону холма, на вершине которого из кустов внезапно появились два милиционера, которые обыскали нас и проверили паспорта (мой, как всегда, рассматривали вверх ногами), затем жестами показали, что мы можем идти дальше.
Минут через пятнадцать продирания по узкой козьей тропе между пышными тропическими кустами и желтыми маргаритками, мы ощутили под ногами глубокое грозное содрогание почвы. Мы продолжили путь, чувствуя растущую влажность воздуха, и вскоре впервые увидели то, что пришли посмотреть, - великолепный базальтовый утес, с которого с устрашающей силой скатывается Голубой Нил, вырываясь из Эфиопского нагорья.
Водопад на Голубом Ниле и деревушка, через которую нужно пройти, чтобы приблизиться к нему, называются по-местному Тиссисат, что означает "дымящаяся вода". И, зачарованно взирая на радуги, играющие среди пенящихся водяной пылью и высоко вздымающихся струй бурлящего порога, я проникался смыслом этого названия.
Мне припомнилось и поразило своей точностью описание водопада, оставленное после его посещения в 1770 году шотландским исследователем Джеймсом Брюсом:
"Река... ниспадает непрерывной водной завесой шириной более английской полумили с силой и шумом, действительно ужасающими, ошеломившими меня и вызвавшими непродолжительное головокружение. Весь водопад окружен дымкой или туманом, зависшим сверху донизу над потоком, отмечающим его течение, хоть самой воды и не видно... Восхитительное зрелище, которому не суждено изгладиться из моей памяти, про
живи я хоть века; оно погрузило меня в своеобразное оцепенение и забвение, так что я уже не сознавал даже, где нахожусь, и забыл обо всех мирских делах".
Эфиопия, - размышлял я, - это страна, в которой время действительно могло останавливаться: сейчас в открывшейся передо мной панораме ничто не указывало на то, что со времени пребывания здесь Брюса протекло два с лишним столетия. В который уже раз, но далеко не последний, я пытался поставить себя на место шотландского путешественника, семейное имя которого случайно принадлежит и мне (по материнской линии моя бабушка была урожденной Брюс, и Брюс является моим вторым именем).
Позже, окруженные толпой местных ребятишек, неизвестно откуда взявшихся, чтобы потребовать у нас денег, ручек и сладостей, мы с Ричардом отправились в сторону деревни Тиссисат. До сих пор вечер отличался почти идиллическим покоем и деревенской простотой. Даже обыскавшие нас раньше милиционеры делали свое дело как-то вяло, но и не без юмора. Сейчас же, когда мы вновь пересекли португальский мост в первой прохладе позднего вечера, мы столкнулись с несообразным и режущим глаз зрелищем: навстречу нам двигались по крайней мере, три сотни вооруженных до зубов и одетых в зеленую полевую форму солдат.
Невозможно было сказать, правительственное это или повстанческое войско. У них не было ни отличительных знаков, ни кахих-либо других опознавательных атрибутов. Не походили они и на дисциплинированное войско.
Находившиеся под чьим-то командованием, они не шли четким строем, а как-то тупо брели, бросая злые и обиженные взгляды. Я также заметил, что многие солдаты как-то небрежно держали оружие: один пользовался винтовкой как посохом, другой нес свой АК-47 на плече стволом вперед, третий легкомысленно помахивал заряженным гранатометом -а ведь случайный выстрел из него может разрушить здание приличных размеров или тот же мост, на котором мы остановились.
Ричард, лучше меня владеющий амхарским, приветствовал отдельных представителей этой неприветливой толпы с этакой фамильярностью, сердечно пожал руки еще дюжине и делал какие-то эксцентричные, обозначавшие, видимо, дружелюбие жесты остальным.
- Они считают всех иностранцев чокнутыми, - объяснил мне Ричард сценическим шепотом. - Поэтому я подыгрываю им. Поверь мне: с ними лучше всего вести себя именно так.
ЖЕМЧУЖИНА ЭФИОПИИ
На следующее утро мы прибыли на базу морского командования в пять часов утра. Не было заметно никакого движения, и закутавшийся в от холода в одеяло Ричард пробормотал что-то там о синдроме "маамбфак".
- Это еще что такое? - поинтересовался я.
- Тебе назначают встречу и не являются на нее, -
проворчал историк.
Но не прошло и получаса, как появился капитан моторного судна "Дахлак". Вместе с ним пришел и чисто выбритый молодой человек в прекрасно сшитом костюме, который назвался Вондему, и с величайшей скромностью представился "вторым помощником заместителя регионального администратора".
- Вчера вечером моему начальнику позвонил из Аддиса товарищ Шимелис Мазенгия и приказал присмотреть за вами. Я немедленно отправился в вашу гостиницу.
Но не застал вас. Потом в приемной я узнал о ваших планах на сегодня. И вот, - заключил он с широкой улыб
кой, - я здесь.
Вскоре Ричард и Вондему скрылись в кабине, чтобы поболтать и выпить чайку. Очарованный открывшейся Перед нами панорамой, упиваясь бодрящим, прямо-таки альпийским воздухом и наслаждаясь романтикой путешествия, я остался на палубе и обозревал постоянно менявшиеся озерные виды, подсознательно содрогаясь по поводу того, сколько мне будет стоить эта туристическая прогулка. До Даги, сообщил капитан, плыть около двух с половиной часов. Поскольку мы собирались пробыть на острове не меньше времени и еще два с половиной часа уйдет на обратное плавание, мне предстояло "отстегнуть" почти 1400 долларов.
Мои нерадостные подсчеты в уме прервало поразительное зрелище двух туземных длинных лодок с высокими загнутыми носами, понесшимися в нашу сторону с отда
ленного берега. В розовом свете встающего солнца я разглядел в каждом суденышке сгорбленные силуэты пяти-шести мужчин с веслами, в унисон поднимавшимися и опускавшимися в воду, поднимавшими и погружавшимися...
Подобные танквасы, или местные лодки, как я помнил из своего предыдущего посещения Эфиопии в 1983 году, были типичны для озера Тана. Эти же две, некоторое время плывшие параллельно нашему курсу, но в противоположном направлении, были гораздо крупнее виденных мною раньше. Тем не менее они были практически той же конструкции и построены из связанных вместе пучков папируса.
Проведя значительную часть прошедших месяцев за изучением археологических раскопок в Египте, теперь я мог убедиться собственными глазами в том, на что, как я знал, уже обратили внимание несколько историков, а именно: эфиопские танквасы необычайно походят на папирусные лодки, использовавшиеся фараонами на Ниле для путешествия, охоты и рыбалки. Я видел изображения как раз таких высоконосых лодок на фресках, украшавших могилы в Долине царей и на рельефах на стенах храмов в Карнаке и Луксоре.
Уже в который раз задавался я вопросом, не посещали ли древние египтяне район озера Тана. Речь идет не просто о сходстве в конструкции лодок, предполагающем сильное культурное влияние и подтолкнувшем меня к подобным размышлениям, но и о значении озера как главного резервуара Голубого Нила.
Само озеро официально не считается истоком великой реки, которым полагаются ключи-двойники в горах к югу от него.' Эти источники дают начало реке Малый Аббай, протекающей по южной кромке озера (здесь вполне ощутимо ее течение) и вытекающей из него уже как Большой Аббай (местное название Голубого Нила).
В сущности же, географы и инженеры единодушны сегодня во мнении, что реальным источником Голубого Нила является озеро Тана, подпитываемое не только Малым Аббаем, но и многими другими реками, стекающими с огромного Абиссинского нагорья. В самом деле, при своем зеркале в 3673 квадратных километра, это огромное внутреннее море дает приблизительно шесть седьмых общего, объема воды в соединенных потоках Голубого и Белого Нила. Самое важное состоит в том, что именно продолжительный дождливы сезон в Эфиопии дает нача
ло настоящему половодью ниже озера Тана и по всему течению Голубого Нила, вызывавшему с незапамятных времён ежегодные наводнения, приносящего аллювиальную почву и плодородие в египетскую дельту. Для сравнения, более длинный Белый Нил, теряющий более половины своих вод в болотах южного Судана, не добавляет почти ничего.
Наблюдая сейчас за папирусными танквасами, я не мог не думать о том, что маловероятно, чтобы жрецы Карнака и Луксора, поклонявшиеся Нилу как жизнетворной силе и даже - что символично - как божеству, не проникали на каком-то этапе своей долгой истории в Эфиопию. Не осталось никаких свидетельств этого, только еще один намек. Тем не менее в то божественное ноябрьское утро я почувствовал уверенность в том, что древние египтяне должны были когда-то посетить озеро Тана и засвидетельствовать ему свое почтение.
Греческий географ Страбон, живший примерно во времена Христа и глубоко изучивший Египет, отдавал себе полный отчет (что не было свойственно более поздним ученым), что Голубой Нил рождался в неком гигантском озере в Эфиопии, которое он называл "Псебое". Во II веке н.э. древнегреческий географ Клавдий Потолемей высказал схожее мнение, хотя и называл озеро "Колое".
Я также думал над тем, что афинский драматург Эсхил вдохновлялся не только поэтической фантазией. Когда еще в V веке до н.э. ярко писал о "медно-красном озере...
жемчужине Эфиопии, куда снова и снова возвращается все пронизывающее солнце, чтобы погрузить свое бессмертное тело, находя успокоение от утомительного кругового движения в нежной, теплой и ласкающей ряби".
И это были не единственные известные мне указания на связь мистических вод озера Тана с древними культурами Греции, Египта и Ближнего Востока. Сидя на палубе плывшего курсом на остров Дага Стефанос катера "Дахлак", я также припомнил, что сами абиссинцы твердо верили, что Голубой Нил был не чем иным, как той-самой Гихон из Книги Бытие (2; 13) - "второй рекой", которая "обтекает всю землю" Эфиопию. И это было очень древним преданием, почти наверняка дохристианским, что добавляло немалый вес представлению 6 том, что озеро вместе со своими реками и островами имело в действительности какое-то отношение к ковчегу завета.
DOT почему я с немалым оптимизмом вглядывался сквозь разделяющие нас мили в зеленые склоны острова Дага, вздымавшегося из сверкающих вод как пик погруженной в воду горы.
ДАГА СТЕФАНОС
К Даге мы причалили в 8.30. Солнце уже поднялось высоко, и несмотря на большую высоту (озеро Тана расположено на высоте шесть, с лишним тысяч футов над уровнем моря), утро выдалось жарким, душным и безветренным.
На деревянной пристани нас встретила депутация монахов в удивительно грязных одеянцях. Они явно следили за нашим приближением и не проявили и намека на то, что рады нас видеть. Вондему переговорили с ними, и в конце концов с явной неохотой они повели нас по небольшой банановой плантации, а затем по круто взбирающейся спиралью тропе к высшей точке острова.
По пути я стянул с себя пуловер, развел руки в стороны и сделал несколько глубоких вдохов. Тропинка извивалась по густому лесу с высокими искривленными деревьями, ветви и листья которых образовывали полог над нашими головами. Воздух был наполнен глинистым запахом недавно вскопанной земли и ароматом тропических цветов. Пчелы и другие крупные насекомые трудолюбиво жужжали вокруг нас, а издалека доносился монотонный гул традиционного каменного колокола.
Наконец на высоте футов трехсот над уровнем озера мы приблизились к низким, крытым соломой круглым зданиям - жилищам монахов. Дальше мы прошли под аркой в высокой каменной стене и в конце концов оказались на лужайке, в центре которой возвышалась церковь святого Стефана. Это было длинное прямоугольное сооружение, закругленное на концах, с крышей, свисающей над дорожкой, идущей вокруг него.
- Она вовсе не смотрится такой уж древней, - сказал я Ричарду.
- Да она и не старая, - ответил он. - Первоначальное здание сгорело в распространившемся по траве пожаре лет сто назад,
ло настоящему половодью ниже озера Тана и по всему течению Голубого Нила, вызывавшему с незапамятных времён ежегодные наводнения, приносящего аллювиальную почву и плодородие в египетскую дельту. Для сравнения, более длинный Белый Нил, теряющий более половины своих вод в болотах южного Судана, не добавляет почти ничего.
Наблюдая сейчас за папирусными танквасами, я не мог не думать о том, что маловероятно, чтобы жрецы Карнака и Луксора, поклонявшиеся Нилу как жизнетворной силе и даже - что символично - как божеству, не проникали на каком-то этапе своей долгой истории в Эфиопию. Не осталось никаких свидетельств этого, только еще один намекТем не менее в то божественное ноябрьское утро я почувствовал уверенность в том, что древние египтяне должны были когда-то посетить озеро Тана и засвидетельствовать ему свое почтение.
Греческий географ Страбон, живший примерно во времена Христа и глубоко изучивший Египет, отдавал себе полный отчет (что не было свойственно более поздним ученым), что Голубой Нил рождался в неком гигантском озере в Эфиопии, которое он называл "Псебое". Во II веке н.э. древнегреческий географ Клавдий Потолемей высказал схожее мнение, хотя и называл озеро "Колое".
Я также думал над тем, что афинский драматург Эсхил вдохновлялся не только поэтической фантазией. Когда еще в V веке до н.э. ярко писал о "медно-красном озере...
жемчужине Эфиопии, куда снова и снова возвращается все пронизывающее солнце, чтобы погрузить свое бессмертное тело, находя успокоение от утомительного кругового движения в нежной, теплой и ласкающей ряби".
И это были не единственные известные мне указания на связь мистических вод озера Тана с древними культурами Греции, Египта и Ближнего Востока. Сидя на палубе плывшего курсом на остров Дага Стефанос катера "Дахлак", я также припомнил, что сами абиссинцы твердо верили, что Голубой Нил был не чем иным, как той-самой Гихон из Книги Бытие (2; 13) - "второй рекой", которая "обтекает всю землю" Эфиопию. И это было очень древним преданием, почти наверняка дохристианским, что добавляло немалый вес представлению 6 том, что озеро вместе со своими реками и островами имело в действительности какое-то отношение к ковчегу завета.
Вот почему я с немалым оптимизмом вглядывался сквозь разделяющие нас мили в зеленые склоны острова Дага, вздымавшегося из сверкающих вод как пик погруженной в воду горы.
ДАГА СТЕФАНОС
К Даге мы причалили в 8.30. Солнце уже поднялось высоко, и несмотря на большую высоту (озеро Тана расположено на высоте шесть, с лишним тысяч футов над уровнем моря), утро выдалось жарким, душным и безветренным.
На деревянной пристани нас встретила депутация монахов в удивительно грязных одеяниях. Они явно следили за нашим приближением и не проявили и намека на то, что рады нас видеть. Вондему переговорили с ними, и в конце концов с явной неохотой они повели нас по небольшой банановой плантаций, а затем по круто взбирающейся спиралью тропе к высшей точке острова.
По пути я стянул с себя пуловер, развел руки в стороны и сделал несколько глубоких вдохов. Тропинка извивалась по густому лесу с высокими искривленными деревьями, ветви и листья которых образовывали полог над нашими головами. Воздух был наполнен глинистым запахом недавно вскопанной земли и ароматом тропических цветов. Пчелы и другие крупные насекомые трудолюбиво жужжали вокруг нас, а издалека доносился монотонный гул традиционного каменного колокола.
Наконец на высоте футов трехсот над уровнем озера мы приблизились к низким, крытым соломой круглым зданиям - жилищам монахов. Дальше мы прошли под аркой в высокой каменной стене и в конце концов оказались на лужайке, в центре которой возвышалась церковь святого Стефана. Это было длинное прямоугольное сооружение, закругленное на концах, с крышей, свисающей над дорожкой, идущей вокруг него.
- Она вовсе не смотрится такой'уж древней, - сказал я Ричарду.
- Да она и не старая, - ответил он. - Первоначальное здание сгорело в распространившемся по траве пожаре лет сто назад,
- Именно в ту, я полагаю, они привозили ковчег в шестнадцатом веке?
- Да. Некое подобие церкви существовало на этом месте по меньшей мере. тысячу лет. Может, даже дольше.
Дата считается одним из самых святйх мест на озере Тана.
Поэтому здесь и хранятся мумифицированные тела пяти императоров.
Вондему в роли самозванного гида и собеседника чтото негромко внушал монахам. Затем подвел одного из них - одетого немного чище остальных - к нам.
- Это, - с гордостью объявил он, - первосвященник Кифле-Мариам Менгист. Он ответит на ваши вопросы.
Первосвященник, казалось имел собственное мнение по этому вопросу. На его сморщенном, красновато-лиловом лице проявилась любопытная смесь враждебности, негодования и алчности. Он молча оглядел нас с Ричардом, потом повернулся к Вондему и прошептал что-то на амхарском.
- Ах... - вздохнул наш гид. - Боюсь, он требует денег. Для приобретения свечей, благовоний и... э... других необходимых церкви вещей.
- Сколько? - спросил я.
- Сколь вам не жалко.
Я предложил 10 эфиопских, быров - около пяти долларов США, но Кифле-Мариам подсказал, что этой суммы недостаточно. В самом деле, заявил он, предложенного банкнота было настолько недостаточно, что он даже не мог принудить себя взять ее у меня.
- Полагаю, вам следует заплатить больше, - вежливо шепнул Вондему мне на ухо.
- Я с радостью сделаю это, конечно, - ответил я. - Но хотел бы знать, что получу взамен.
- Взамен он будет говорить с вами. Иначе он окажется слишком занятым.
После дальнейшего обсуждения мы сошлись на 30 бырах. Банкноты были поспешно сложены и мгновенно исчезли в какой-то складке или подобии мешочка в одежде священника. Затем мы подошли к окружающей церковь ограде и присели в тенечке под навесом крыши, крытой соломой. За нами последовали несколько монахов, которые сновали вокруг, делая вид, что не прислушиваются к нашему разговору.
Кифле-Мариам Менгист начал с рассказа о том" что
провел на острове восемнадцать лет и стал докой во всех вопросах бытия монастыря. Словно желая доказать это, он ударился в некое подобие краткого курса истории и говорил, говорил...
- Ладно, - прервал я его, когда Вондему передал нам смысл его наводящей скуку речи. - Я хочу-таки получить общую картину, но прежде хотел бы задать первосвященнику один конкретный вопрос. Говорят, что сюда был доставлен ковчег завета в XVI веке, когда Аксум осадили полчища Ахмеда Грагна. Знает ли он эту историю? Правда ли это?
Минут пятнадцать-двадцать длились непонятные споры, в заключение которых Вондему объявил, что священник точно ничего не знает об этой истории. Больше того, раз он ее не знает, значит, и не может сказать, правда это или нет.
Я прибег к другой тактике:
- Есть ли у них свой собственный табот? Здесь, в этой церкви? - Я выразительно показал пальцем на алтарь, видневшийся через открытую дверь в темной глубине храма.
После нового тура вопросов и ответов на амхарском Вондему объявил:
- Да, конечно, у них есть свой табот.
- Хорошо. Я рад, что мы по крайней мере установили это. Теперь следующий вопрос: считает ли он, что их табот - это копия оригинального табота, хранящегося в Аксуме?
- Может быть, - прозвучал загадочный ответ.
- Понятно, 0'кей. В таком случае, я хотел бы спросить, знает ли он хоть что-нибудь о ковчеге завета. Как он попал в Аксум? Кто привез, его? И тому подобное.