«Путь без пути» это новая книга о бесконечном непути, называемом Дао
| Вид материала | Книга |
- Тема пути в лирике Блока, 40.4kb.
- Фритьоф Капра Дао физики, 3667.41kb.
- Фритьоф Капра Дао физики, 4424.62kb.
- Фритьоф Капра Дао физики, 3577.57kb.
- Фритьоф Капра Дао физики, 11823.64kb.
- Лекция №21 от 07. 05. 2009г. Даосизм, 475.97kb.
- Путь Мури «Путь Мури», 1560.07kb.
- Лекция №20 от 30. 04 2009г. Даосизм (20Zubov30. 04. 09. mp3), 413.58kb.
- Путь Торговли «Путь Торговли», 839.7kb.
- Алекс Лесли Новая жжизнь без трусов, 5061.18kb.
Поэтому если вы готовы отбросить свое состояние делателя, это будет реальная вещь. Немедленно, в тот момент, когда вы перестали быть делателем, вы станете истинным существом, вы станете Богом.
Вы потерялись в своих действиях — делать то, делать это; вы думаете о том, как сделать то, не делать этого; иногда вы чувствуете себя удачливым и очень эгоистичным, иногда неудачником и очень униженным. Меняется счастье и несчастье — вы так и продолжаете. Вы движетесь по кругу, по колесу.
Стать медитатором означает отбросить колесо деятельности. Я не говорю ничего не делать, я говорю позволить Богу делать это, вы являетесь лишь средством Бога. Вот в чем смысл отсечения руки.
Еще одно в этой притче, о чем я никогда не говорил вам: Бодхидхарма вернул руку, и снова Синко стал целым. Если вы отсечете руку, её нельзя будет вернуть, и вы не сможете снова стать целым. Руки не растут, как деревья. Если вы отрежете ветку, она вырастет снова. Нет, даже для такого человека, как Бодхидхарма, природа не меняет своих законов; она никогда не меняет своих законов. Природа очень нейтральна, вот почему никогда не случается чудес. Природа никогда не допускает исключений. Это абсолютно.
Это просто означает, что Синко уступил свою деятельность, подчинил свою деятельность, а Бодхидхарма вернул её снова, потому что Синко больше не был делателем, поэтому ему можно было разрешить делать. Теперь через него делателем был Бог, или Всеобщее, или Целое, или Дао.
Над этими притчами надо медитировать. Их не следует понимать просто буквально, иначе вы упустите смысл. Они являются великими метафорами, они поэтичны. Они не логичны, они символичны. Они указательны. В дзэне есть высказывание, созданное Лин-чи, великим Учителем дзэна: «Не кусайте меня за палец. Посмотрите, куда я показываю».
Не кусайте мой палец.
Третий вопрос:
Можете ли вы уже сказать одному из своих учеников: «Итак, это случилось!»?
Если этого не случилось, то будет неправдой сказать так, а если это случилось, то будет напрасным говорить это. Какой смысл говорить, если это случилось? В любом случае это бессмысленно.
Если это не случилось, я не скажу этого, а если это случилось, зачем я должен говорить? Вы знаете, я знаю — это будет не выраженное словами понимание. Я не собираюсь говорить каждому, что это случилось, запомните. Я никогда никому не скажу, что это случилось. Это случается со многими, это будет случаться со многими; на самом деле это никогда не случалось со столь многими людьми, как это происходит в наше время.
Но я не собираюсь никому ничего говорить. Вы бы хотели, чтобы я сказал что-нибудь, поскольку тогда вы смогли бы построить вокруг этого великую политику. Если я скажу Манише: «Маниша, это случилось с тобой», — то все остальные будут ревновать. Тогда вы будете пытаться доказать, что это не случилось с ней. Как это может случиться с Манишей раньше, чем с вами? Невозможно!
Знаете ли вы, что когда Бодхидхарма дал Синко свое одеяние, он сказал ему еще одну вещь? «Теперь беги. Бери это одеяние и беги так далеко, как можешь, иначе другие ученики убьют тебя». Учеников было пятьсот. Так что против Синко, который был просто бедным человеком, было бы четыреста девяносто девять. Они убили бы его, определенно убили бы. Они преследовали его. В тот момент, когда они осознали, что это случилось с Синко и ему дано одеяние, они начали преследовать его. Куда он подевался? Он бежал мимо пристанищ в горах, бежал так далеко, как мог, — как Учитель сказал ему.
Они схватили его. Великий ученый, ожидавший, что это должно было случиться с ним, первым схватил его. Он был очень опасным человеком. Он сказал: «Отдай мне одеяние». Синко сказал: «Ты можешь взять одеяние, потому что одеяние — это только вещь. Ты можешь взять его». Он бросил одеяние на землю и сказал: «Ты можешь взять его. Но помни, если ты еще не способен взять его, это будет преступление против Учителя».
И ученый начал трястись, дрожать и покрываться испариной, потому что он, конечно, не был готов. У него было эго. Он попытался взять одеяние, но не смог поднять его, оно было слишком тяжело. Не то, чтобы одеяние стало тяжелым, он, должно быть, стал слишком дрожащим, нервным.
Запомните, я говорю снова: чудес никогда не бывает. Если вы спросите буддистов, они скажут, что это было чудо. Одеяние стало таким тяжелым, что этот человек не мог поднять его. Это неправда. Этот человек стал слишком дрожащим, естественно. Синко стоял там, как свидетель, — в полной тишине, в великой медитации, в великом исступлении, наблюдая. И он сказал: «Запомни одну вещь: если ты не готов, ты совершишь преступление против Учителя. Если готов, ты можешь взять это».
Как вы можете обмануть человека, подобного Синко, ставшего зеркалом? Он, должно быть, видел все невежество этого ученого, спрятанное под так называемым знанием. Тот должен был дрожать. Тот должен был пытаться взять одеяние, но не мог поднять его с земли. Он упал к ногам Синко и сказал: «Я сожалею. Мне не нужно одеяние. Скажи, что он передал тебе».
В течение многих лет преследовали и пытались убить Синко.
Так было всегда. Я никому не собираюсь говорить, что с ним случилось это, потому что я не заинтересован в создании какой-либо политики. Когда это случилось, это случилось. Вы будете знать, я буду знать, и нет необходимости, чтобы об этом знал кто-либо другой. Вы будете знать, что я сказал вам это в глубокой тишине. Не будет произнесено ни единого слова, но послание достигнет вас. Вы будете знать о моем узнавании — что я узнал, что я благословил, что я похлопал вас по спине и сказал: «Да, это случилось». Но это не будет в столь многих словах; ни слова не будет издано. Это будет жест, и вы поймете, и никто другой не поймет.
Будет так.
Четвертый вопрос:
Должен ли я отбросить прочь всю свою самоуверенность?
Я не думаю, что вы можете сделать это, потому что у вас её нет.
То, что вы называете самоуверенностью, — это просто недостаток её, отсюда ваша потребность в ней. Человек настоящей самоуверенности никогда не несет такой большой багаж. Зачем ему нести его? Почему он должен заботиться о самоуверенности? Она есть у него. Никто не может отнять её у него, никто не может украсть. Невозможно потерять её, не нужно носить её. Когда вы носите её, вы показываете только одно — её нет у вас.
Люди, у которых нет никакой самоуверенности, создают в качестве подделки ложную самоуверенность. Они дрожат внутри, внутри они боятся. Глубоко внутри пребывает трусость, но на поверхности они притворяются храбрыми людьми, очень смелыми. Глубоко внутри пребывает невежество, но на поверхности они очень знающие. Глубоко внутри они не знают ничего, но на поверхности они готовы к всевозможным ответам на каждый возможный вопрос.
Зачем вам нужна самоуверенность? Если вы есть, самоуверенность будет с вами как тень. Она будет следовать за вами. Вы не носите своей тени, вы не оглядываетесь назад снова и снова, чтобы увидеть, идет она или нет, вы не страхуетесь от этого. Вы не беспокоитесь. Она следует за вами. Когда вы стали самим собой, самоуверенность всегда будет с вами.
Если вы еще не являетесь самим собой, вы просто эго. Запомните это различие между вами самими и эго. Вы сами божественны, эго человечно. Эго порождено образованием, обществом, амбицией, политикой, моралью и всем таким; вы сами не произведены, вы открыты. Эго — это изобретение, вы сами — открытие.
Вы должны управлять своим эго, потому что иначе оно уйдет в считанные часы. Если вы не управляете им постоянно, если вы не постоянно на страже, оно будет потеряно. Поэтому вы должны быть на страже. Конечно, это создает большое напряжение, большую тяжесть в голове. Вы становитесь тяжелым человеком, вы становитесь очень трудным. Ваше течение прекращается. Вы замораживаетесь.
Это очень глупо, но это то, что вы имеете. Вот почему вы боитесь, вот почему вы спрашиваете: «Должен ли я отбросить прочь всю свою самоуверенность?» Нет того, что может быть отброшено прочь. Как можете вы отбросить свою тень? Или вы можете? Какие есть способы отбросить свою тень? Нет таких способов. Никто никогда не был способен отбросить прочь свою тень. Когда вы открыли самого себя, когда вы стали целостной душой и узнали свой центр, тогда самоуверенность следует за вами, как тень. Вы не можете отбросить её прочь.
Она есть у Будды, она есть у Махавиры, она есть у Лао-цзы — у вас нет её. Поэтому вы постоянно боитесь, что она может быть отнята. Если она есть, она не может быть взята у вас; если она есть, она не может быть отброшена вами. Она может быть отнята только в том случае, если её нет, она может быть отброшена только в том случае, если её нет. Это выглядит парадоксально, но это один из фундаментальных законов жизни. Вы думаете только о том, чего нет; то, что есть, не нуждается в мысли о его удержании, то, что есть, просто есть само по себе.
Итак, если вы хотите отбросить самоуверенность, то это значит, что её у вас нет. И пожалуйста, отбрасывайте. Пожалуйста, бросайте, потому что это бессмысленно, бесполезно, её нет у вас, это подделка, это фальшивая монета.
Теперь я хотел бы даже усилить этот парадокс. Первое, я говорю, у вас нет её, поэтому как вы можете отбросить её? Затем, я говорю, у вас её нет, поэтому, пожалуйста, отбрасывайте. Носить её — напрасная трата энергии. Вы носите просто идею, самой самоуверенности у вас нет. И в тот момент, когда вы отбрасываете свою так называемую самоуверенность, вы будете в состоянии открыть себя. Ложное должно быть понято как ложное, только тогда реальное открывает себя. Ложное, понятое как ложное, — это первый шаг к реальности. Пусть ложное прекратится, а реальное войдет. Носите ложное, и вы не позволите реальному проникнуть в ваше бытие.
Пятый вопрос:
Эта игра Учитель-ученик — рулетка Раджниша, но я знаю — заряд холостой, не правда ли?
Да, это так, но он убьет все равно.
Как раз на днях я читал чьи-то воспоминания. Автор пишет, что однажды в Саннене Джидду Кришнамурти проводил небольшую дискуссию. Собралось несколько человек, чтобы задавать вопросы, на которые он отвечал. Неожиданно поднялся человек и сказал: «Прекратите все это. Это почти так, как будто мы, слепые, темной ночью ищем черную кошку, которой нет». Кришнамурти поднялся и сказал: «Сэр, но она есть».
«Позвольте мне повторить это. Кришнамурти сказал: «Сэр, но она есть».
Я хотел бы сказать вам, да, заряд холостой, но он убивает. Он исцеляет, он убивает, он разрушает, он воссоздает. На самом деле, он убивает потому, что он холостой, потому что пустота убивает. Он исходит из моей пустоты, он часть моей пустоты. Если вы позволите моей пустоте войти в вас, она убьет вас и оживит вас в совершенно другой плоскости, в новом измерении. Да, это будет крест, распятие на кресте — и также воскресение.
Заряд убивает только потому, что он холостой. Он как незаполненный чек — стоимость его зависит от вас. Если вы воспринимаете его полностью, он имеет потрясающую ценность; если вы отклоняете его, он просто клочок бумаги. Вы должны будете написать на нем сумму. Я просто даю вам пустой чек. Он будет зависеть от вашей смелости, какую сумму вы сможете написать на нем.
И не скупитесь, когда заполняете пустой чек.
Шестой вопрос:
Иногда я по-настоящему чувствую, что другой человек — это ад. Что можно сказать тогда о любви и пребывании с кем-то?
Другой является адом только как продолжение того, что вы чувствуете этого другого, как другого. Есть способ чувствовать другого, не как другого, но как свое продолжение — это истинно тоже, реальность такова на самом деле.
Другой не является другим. Когда вы любите, что вы имеете в виду под любовью? Любовь означает только такое вот переживание: другой не является другим. Что еще есть любовь? Что вообще такое любовь? Любовь — это переживание, в котором вы чувствуете, что другой не является больше другим, другой — это я, другой — это мое существо. Может быть, в телесном плане вы остаетесь раздельными, в плане мышления остаетесь раздельными, но глубоко внутри центры начинают перекрываться, сливаться, теряют определенность. Вот что такое любовь.
Другой является адом, только если ваша любовь — притворство, тогда другой на самом деле — ад. Если вы лишь играете в игру и просто пытаетесь эксплуатировать другого, как средство, то и он будет пытаться эксплуатировать вас, как средство. Никто не хочет быть сведен до положения средства, каждый хочет настоять на своем. Отсюда так много несчастья во имя любви. Оно исходит не от любви, оно исходит из ложной любви, притворной любви.
Любите, и тогда вы узнаете, что другой не является другим. Если вы можете любить глубоко, бесконечно, вы мало-помалу осознаете, что даже деревья не являются другими, даже звезды не являются другими.
Это то, что я называю стать санньясином, — влюбиться во всеобщее. Это то, что Лао-цзы называет Дао, — влюбиться во всеобщее, заниматься любовью с Богом. Это предельная тантра — заниматься любовью с Богом, быть влюбленным в целое.
Естественно, когда вы занимаетесь любовью с женщиной или с мужчиной, это мимолетно, потому что, когда два маленьких крошечных индивидуума занимаются любовью, не следует ожидать ничего большего. Даже то, что происходит, — уже чудо. Если вы действительно хотите вечного оргазма, постоянного оргазма, то вам нужно любить целое, вам нужно влюбиться в целое. Занимайтесь любовью с Богом, тогда Бог не является другим. Всякий раз, когда приходит любовь, другой исчезает. Это знак любви — другого больше нет. И когда другого как другого больше нет, это небеса — достигается рай. Когда другой есть как другой, это ад — рай теряется.
Восьмой вопрос:
Вы сказали, что настоящая мораль — это тень просветления. Но как тогда жить до наступления просветления?
Когда вы спрашиваете «как», вы снова спрашиваете в целях дисциплины. Когда вы спрашиваете «как», вы спрашиваете ради методов, приемов. Почему вы не можете просто жить? Разве животные не живут? Разве деревья, разве птицы не живут, не спрашивая никакого «как»? Почему вы по поводу всего постоянно носитесь с этим «как»? Как любить? Как молиться? Как дружить? Как сострадать? Как быть в тишине? Как жить?
Отбросьте «как», и пусть жизнь возьмет свой собственный курс. Она возьмет. Она не ждет никакого «как». Это то, что Дао называет естественностью, спонтанностью, татхатой, состоянием всеприятия. Пусть жизнь возьмет свой собственный курс. Кто вы такой, чтобы постоянно вымешиваться? Разве вы не можете просто кушать? Почему вы спрашиваете, как кушать, как ощущать вкус? Разве вы не можете просто вкушать? Просто есть, хорошо прожевывать, наслаждаться.
Пусть жизнь движется, не пытайтесь руководить ею. Пытаясь руководить, вы достаточно потеряли в управлении. Пытаясь исправить, вы разрушили всю её красоту. Всеми вашими целями и идеологиями вы отравили свое существо. Будьте естественными.
Но для эго это очень трудно. Трудность исходит от эго, не от жизни. Жизнь можно жить без всякого «как», но от эго исходит затруднение. Эго говорит, что тогда вы будете подобны животному. Ну и что! Быть животным, — что в этом плохого? Человек — это животное. Нет ничего плохого в том, чтобы быть животным. Нет животного безобразнее человека. Ни одно животное не совершило столько насилия на земле, как человек. Ни одно животное не разрушило природу так, как человек. Что неправильного с животными? Слышали вы когда-нибудь, чтобы животное стало Адольфом Гитлером, или Иосифом Сталиным, или Мао Цзе-дуном? Они не убивали. Они не насиловали и не грабили. Они не учиняли войн. Это человек несет в мир безобразие.
Но эго говорит, что вы должны быть выше животных. Пытаясь быть выше животных, вы падаете ниже их. Будьте естественными, не пытайтесь исправить, и вы обнаружите, что происходит великое преобразование. Через природу приходит Бог — не через исправление, не через какие-либо усилия эго, но через отсутствие усилий, через глубокое доверие и самоотречение.
Разве вы можете не доверять Богу, давшему вам жизнь? Вы не задавали такого вопроса, когда были в утробе матери: «Как жить девять месяцев?» Вы жили хорошо, вы делали все хорошо, совершенно хорошо — иначе вас не было бы здесь. Там не было преподавателей йоги, чтобы учить вас определенным позам, чтобы учить вас, как дышать, как делать пранаяму и пратьяхару, и какая асана будет наилучшей. Вы никого не спрашивали. Некого было спрашивать. Вы жили в утробе естественно и росли. Бог заботился о вас, заботилось целое, все было обеспечено.
Затем вы родились, затем стали ребенком — вы не спрашивали, как дышать, как ходить, как говорить. Все пришло само собой. Разве вы можете не доверять жизни? Однажды вы стали молодым человеком, пришла юность, в вашем существе начала пробуждаться любовь. Однажды вы станете старым, жизнь начнет исчезать, затем однажды придет смерть, и круг завершится.
Почему вы всегда пытаетесь вмешиваться? Дао говорит, что вы должны быть в состоянии ву-вей, в состоянии невмешательства. Пусть целое делает свое дело. Это очень радикальная позиция, это самая величайшая революционная позиция. «Как?» — это очень по-детски. Йога — это для детей. Дао — для взрослых.
Поэтому не спрашивайте: «Но как тогда жить до наступления просветления?» Просто живите. А просто жить, я говорю вам, — это фантастика. Это выше всего!
Девятый вопрос:
Как быть даосским психотерапевтом в институте умственных расстройств с сильной конфуцианской ориентацией? Другими словами, как быть исцелителем, а не вредителем?
Вы можете быть даосом где угодно; никто не может воспрепятствовать вам, никакие препятствия не остановят вас, потому что быть даосом означает идти на предельный риск. Я не говорю, что у вас не будет неприятностей, я никогда не говорил этого. У вас будут неприятности, определенно будут неприятности, но такая неприятность — это хорошо, благотворно. Это боль при родах.
Да, когда вы становитесь естественным, вы постоянно будете в неприятностях — неприятности будут приходить отовсюду. Никто не естественен, поэтому повсюду вы будете странным человеком. Вначале никто не будет чувствовать себя с вами легко. Поскольку вы легки с собой, никто не будет чувствовать себя легко с вами — ведь они не легки сами с собой. Они очень напряженные люди. Они легки в общении с напряженным человеком, но они просто теряются с человеком ненапряженным. Что делать?
Однажды я путешествовал на поезде и в купе был только еще один пассажир. Естественно, он хотел поговорить со мной и хотел как-то войти со мной в контакт. Видя его беспомощность, я оставался очень холодным. Когда он пытался спросить что-нибудь, я просто отвечал «да» или «нет». И я не проявлял никакого интереса. Когда он предложил мне чашку, я сказал: «Я не возьму её». Когда он предложил мне сигарету, я сказал: «Я не курю». Когда он приготовил напиток, а он был врачом, я сказал: «Я не пью». Тогда он сошел с ума. Он сказал: «Тогда как я могу быть дружелюбным с вами? Как? Мы пробудем в этом купе вместе сорок восемь часов, и похоже, что между нами не будет никакого мостика». Я сказал: «Не будет».
И я наблюдал за ним. Он становился все более и более сумасшедшим. Он открывал свой чемодан и закрывал его снова, он перебирал свои одежды и снова укладывал их, открывал окно, закрывал окно, снова читал ту же газету и время от времени посматривал на меня, как будто говоря: «В чем дело?» А я сидел холодный и тихий, я наслаждался этим.
Через два часа он позвал проводника и сказал: «Я хочу перейти в другое купе». Проводник спросил, все ли здесь в порядке. Он сказал: «Все в порядке, только этот человек слишком молчаливый. Это задевает. Это сводит меня с ума. Он просто сидит тут, и я должен смотреть на него, поскольку я здесь один. Похоже, с ним нет возможности общаться».
Я не причинял никакого вреда, я не сказал ему ни единого слова, — но он так сильно обеспокоился.
Когда вы тихи, вы обнаружите, что людям нелегко с вами. Ваше молчание вносит совершенно иной мир, мир, на который они не настроены. Вы вносите совершенно новую музыку, музыку, которую они совершенно не знают. Вы выводите их на новый путь бытия, к которому они не готовы.
Вы спрашиваете меня: «Как быть даосским психотерапевтом в институте умственных расстройств с сильной конфуцианской ориентацией?» Целый мир представляет собой институт с конфуцианской ориентацией менталитета. Конфуций — учитель миллионов, действительно целого мира. И целый мир стал институтом умственных расстройств. Очень трудно найти человека в здравом уме. Нездоровье стало нормой.
Поэтому, если вы в институте умственных расстройств, не беспокойтесь слишком сильно, поскольку в институте вы или в мире, это все равно. Нет большой разницы — лишь небольшая разница в степени.
Вы можете быть даосом где угодно, поскольку даосизм не нуждается в выполнении каких-либо условий. Первое, что вы должны понять, это следующее: не думайте о сумасшедших людях, как о психах, не думайте о них, как о сумасшедших. Это неуважительно. Их семьи думают, что они сумасшедшие, поэтому их поместили в больницу или в институт. Политики думают, что они сумасшедшие, священники думают, что они сумасшедшие, все думают, что они сумасшедшие. Но я говорю вам, что они только другие, не обязательно сумасшедшие. Определенно, они другие, но кто знает, кто на самом деле сумасшедший? Об Иисусе думали, что он сумасшедший, о Мансуре думали, что он сумасшедший, о Франциске думали, что он сумасшедший, о Рамакришне думали, что он сумасшедший. Но кто сумасшедший?
Эти люди другие, это точно. Будьте уважительны. Может быть, своим уважением вы поможете им вернуться назад, стать более бдительными.
Теперь вот что необходимо понять: когда человек сходит с ума, это просто показывает, что он был слабейшим звеном в группе, в которой он жил, например в семье. Если семья является невротической, каковыми и являются семьи, тогда слабейший член семьи становится невротиком. И через этого человека начнет протекать весь невроз семьи. Он станет козлом отпущения. Он может быть более слабым, более хрупким, он может быть более чувствительным, чем другие. У него может быть более мягкое сердце, более мягкое строение. Поэтому весь невроз семьи будет течь через него, и вся семья начнет называть его сумасшедшим. И они начнут думать о том, как привести его к психиатру.
А он был полезен, для невротической семьи он был средством безопасности. Семейный невроз создал невроз человека, потому что он был самым уязвимым в семье. Может быть, он был самым разумным, самым чувствительным, самым мягким, поэтому и подвергся воздействию первым. Другие были более твердыми, более бесчувственными, более камнеподобными — он был более подобен розе и поэтому был разбит.
Потом он приходит к психиатру, а психиатр готов приклеить ему ярлык: это шизофреник или он страдает маниакально-депрессивным психозом, то или другое. Он помечен ярлыком. Семья счастлива — они были правы. А он ничего не может сказать, потому что семья говорит, что он сумасшедший, и люди там, где он работал, говорят, что он сумасшедший, и теперь, наконец, психиатр подтверждает, что он сумасшедший.
Психиатр на службе общества. Психиатрия — это часть политики. Как в старые дни священник был на службе общества, теперь на службе общества психиатр. Теперь психиатр выполняет ту же функцию, что и священник. Старый заговор продолжается. Политики и священники были вместе — вели заговор против человека, но теперь священник потерял свой престиж, поэтому его заменили психоаналитик и психиатр. Теперь эти на службе, и политик использует их.
Вы поместили человека в больницу для умалишенных. В этот момент вы фиксируете идею о том, что он сошел с ума абсолютно. Идея о том, что он сумасшедший, которой вы наделили его, необратима. Теперь все доказывает, что он сумасшедший, — лечение, лекарство, доктора, сестры, вся атмосфера. Вы гипнотизируете его в сумасшествие.
Первое, что надо делать, если вы действительно хотите быть даосом в институте умственных расстройств, это помочь человеку почувствовать, что он не сумасшедший, а просто другой. Видите, какая разница? Одно только слово «другой». В основном с ним нет ничего плохого, он просто не похож на других. Тогда вы не разрушаете его самоуважения, тогда вы не разрушаете его достоинства, вы помогаете его достоинству. Тогда вы не навязываете ему гипнотической идеи о том, что он сумасшедший, вы помогаете ему разгипнотизироваться. Помогите ему как человеку, не как пациенту. Никто не пациент.
Помогите ему с уважением, без всякого унижения с вашей стороны.
Не навешивайте ему ярлык, нельзя навешивать ярлык на человека. Люди так бесконечны, люди так великолепны — как можно навешивать на них ярлык маниакально-депрессивного психоза или шизофрении? Такие ярлыки опасны, очень опасны. Ведь никто точно не знает, что такое шизофрения, никто точно не знает. Нет точного определения ненормального, сумасшедшего. Так что не играйте такими словами.
Помогите понять человеку, что он другой. Помогите человеку понять, что он будет находиться в толпе, совершенно отличающейся от него, и поэтому он должен быть немного осторожным — вот и все. Если вы сможете придать ему немного больше осознанности, вы окажете для него великое благодеяние. Вот и все, что нужно.
На Востоке мы делали это столетиями. На Востоке в старые времена, если человек сходил с ума, его не отводили к доктору, терапевту, его отводили в определенное святое место, в храм. Почему? Потому что сумасшествие рассматривалось как проявление божественного. Это красиво, думать о сумасшествии, как о проявлении божественного. В нем есть что-то от божественного, от божественной естественности, от божественного хаоса. В нем есть что-то, идущее за пределы обычного интеллекта. Такого человека отводили в храм, и в храме на него не смотрели как на сумасшедшего, на него смотрели как на человека, находящегося на более высокой ступени.
Люди молились на него, и он оставался преданным Богу. И в большинстве случаев это помогало. Люди снова становились нормальными — что бы мы ни понимали под этим. Они возвращались домой, они оказывались в состоянии легче уживаться с людьми.
В Японии, в храмах дзэна, до сих пор делают так. Человека не рассматривают как сумасшедшего, его просто воспринимают как человека в тревоге, как человека отличающегося. Ему помогают пребывать в монастыре, но никто ничего с ним не делает. Он оставлен в одиночестве. Потребности его удовлетворяются. И мало-помалу, в течение трех, четырех недель, он устанавливается. Волнение, бывшее в нем, успокаивается. На самом деле изъять человека из его семейного окружения — это помочь ему.
И институты для умалишенных не должны так называться. Они должны быть домами уважительной помощи людям, домами иного рода.
Не думайте о себе, как о докторе, думайте о себе, как о друге. Не думайте о себе, что вы выше пациента. Вы никто, чтобы прописывать лечение, вы просто должны понять человека и помочь ему стать более осознанным.
Помочь может многое. Большую помощь окажет музыка, а не лекарство. Гораздо более существенную помощь окажет медитация, а не что-либо иное, и особенно полезной будет динамическая медитация. Просто помогите ему очиститься. Он собрал в своем сердце слишком много хлама, который ему не разрешали нигде выбрасывать. Помогите ему выбросить этот хлам. Не давите на него более. Его подавляла семья, его подавляло общество, теперь вы, по крайней мере, можете помочь ему.
То, что я называю динамической медитацией, может иметь потрясающую ценность для будущей психиатрии. Так помогите ему вынести прочь свое безумие, как бы он себя ни чувствовал. Если он хочет вопить, позвольте ему. И не давайте ему почувствовать вину за то, что он делает что-то неправильно. Все в полном порядке. Нет ничего плохого в том, чтобы вопить. Он, должно быть, ждал этого с самого своего детства. Он хотел вопить, вопить и вопить, а ему никто не разрешал. Теперь вопль стал слишком тяжелой ношей. Её нужно сбросить. Позвольте ему вопить. Позвольте ему кричать и плакать. Позвольте ему кататься по земле. И постепенно вы увидите, что все неистовство исчезает. Постепенно он охладится, он установится. Тогда дайте ему методы медитации в молчании —