Алла кирилина неизвестный

Вид материала

Документы

Содержание Письма Серебренниковой Киров будет писать и из Тифлиса, и из Баку

Подобный материал:

• Научная литература белоконь, Алла Тарасовна, 667.47kb.
• Методическая разработка урока По сказке А. Платонова «Неизвестный цветок», 112.59kb.
• А. П. Платонова «Неизвестный цветок» (мини-рецензия)      Рассказ, 13.05kb.
• Московского Патриархата Алексеева Алла Сергеевна пояснительная записка, 77.64kb.
• Ю. Н. Байбакова, Е. Р. Кирилина научный, 9.63kb.
• А. В. Кирилина. Гендерные исследования в лингвистических дисциплинах >Дж. Коатс, 134.57kb.
• Публичный отчет февраль 2011 Заведующая Кирилина, 31.49kb.
• Контрольные вопросы и задания по произведению Платонова А. П. «Неизвестный цветок», 9.6kb.
• Конкурс Интернет-ресурсов «Неизвестный Моршанск» для обучающихся 8-11 классов оу города, 19.5kb.
• Разработка урока по теме «Прекрасное вокруг нас», 41.01kb.

, но повозиться пришлось...

Удивительное время! Революция идет буквально по нотам. Раньше выходило так, что мы старались опередить события, а теперь события обгоняют нас»⁵.

Письма Серебренниковой Киров будет писать и из Тифлиса, и из Баку.

А пока добрался до Владикавказа. И судя по его письму к М. Попову – настроение у него не из лучших: «Вчера водворился на место своего постоянного жительства. Издатель встретил с распростертыми объятиями И даже облобызал. Но что это было за лобзанье! Впрочем, черт с ним»¹.

1 апреля 1912 года Киров получает новый бессрочный паспорт на имя Дмитрии Захаровича Корнева.

Паспорт был выдан Хасав-Юртовским слободским правлением Терской области 13 апреля 1912 года. В паспорте указано отношение к отбыванию воинской повинности: «в 1903 году Грозненским окружным по вопросу воинской повинности присутствием освобожден навсегда» (свидетельство № 3296); указан документ, на основании которого выдана паспортная книжка: по паспорту Хасав-Юртовского слободского правления от 1910 года за № 79².

Таким образом, Киров получил новую фамилию, освобождение от военной службы и мог жить вполне легально.

Паспорт интересен еще и тем, что в графе семейное положение впервые отмечено — «женат». Жена — Мария Львовна — 26 лет. Так в жизнь Кирова прочно вошла М. Л. Маркус. Eе возраст зафиксирован в паспорте «со слов». Фактически она была старше своего мужа на не­сколько лет. На сколько? Софья Львовна Маркус, старшая сестра жены Кирова, вспоминала, что все метрики были потеряны и восстановлены позднее. «У меня, — писала она, — например, год рождения по паспор­ту 1884, а в действительности, кажется, 1881 г.»³. Поскольку Софья и Мария Маркус — погодки, то предположительно подлинный год рож­дения последней — 1882.

В некоторых публикациях историки, журналисты заявляли, что большое влияние на формирование взглядов Кирова оказала семья Маркус, а Софью Львовну называют его крестной матерью, определяют ее партийный стаж то с 1904, то с 1911 года⁴.

Обратимся к фактам. Отец жены—Лев Петрович Маркус, уроженец Ковенской губернии, учился в специальной школе, готовящей равви­нов. Что-то там у него не сложилось, стал кустарем, часовых дел масте­ром. Последние несколько лет жил в Дербенте. Умер в 1913 году. Ни­когда не встречался со своим зятем.

Мать жены — Ревекка Григорьевна, домохозяйка, познакомилась с Сергеем Мироновичем только в 1920 году, виделась с ним считанные разы. Жила после смерти мужа со своей младшей дочерью — Рахилью Львовной вдали от четы Кировых. Умерла в 1926 году.

Первым человеком из семейства Маркус, не считая своей жены, с кем познакомился журналист «Терека» Костриков, была старшая се­стра жены Софья Львовна, член партии с июля 1905 года (а не с 1904 или 1911 г., как ошибочно полагают некоторые). Произошло это, по свидетельству Софьи Львовны, в 1911 или 1912 году, когда она «после продолжительной болезни гостила у своих родителей в Дербенте и приез­жала к своей сестре во Владикавказ». Причем, как утверждает она, это скорее был 1911 год. Больше до октября 1917 года Софья Львовна Мар­кус с Кировым не встречалась.

Яков Маркус только в 1904 году окончил реальное училище, потом учился — сначала год в Цюрихе, а затем в Одессе, Петербурге. Диплома о высшем образовании не получил, был исключен из Петербургского университета в 1915 году за участие в студенческих волнениях и вы­слан в Дербент, где стал учителем в еврейской национальной школе. Был настроен революционно, считался большевиком, но, как считает Софья Маркус: «кажется, в партии не состоял»⁵. Его знакомство с Ки­ровым произошло не ранее 1917 года, когда оба участвовали в рево­люционно-демократических организациях Северного Кавказа и Яков Маркус вошел в состав правительства Терской республики, став нар­комом просвещения.

Он был убит белогвардейцами в феврале 1919 года на станции Пассанаури в Грузии¹. Сегодня не найдено ни одного прямого или косвен­ного свидетельства о тесных связях убитого с его шурином.

Приводимые документы позволяют сделать вывод: близких, друже­ских отношений между семьей Маркус и Кировым не было. В 1909—1917 годах Сергей Миронович Киров — провинциальный журналист, убежденный социал-демократ, неизвестный руководству большевист­ский партии, ее центру. Замечу, что грань между большевиками и мень­шевиками в эти годы весьма условна, рядовые члены тех и других дей­ствовали зачастую в объединенных организациях. Дискуссии, споры, разногласия касались лишь элиты обоих направлений, их лидеров.




Октябрь семнадцатого


На всероссийской арене Киров впервые появляется на II Всероссийском съезде Советов в октябре 1917 года как делегат от Совета Владикавказа и Кабарды. Тогда он впервые увидел и услышал Ленина, принимал участие в комиссии съезда по выработке декрета о земле.

Вопреки утверждению некоторых историков, Сергей Миронович не был непосредственным участником октябрьских событий в Петрограде. Об этом он сам писал в автобиографии. Легендой является и факт его участия в срыве похода горцев «дикой дивизии» на Петроград в момент наступления на город генерала Краснова, хотя об этом рассказывалось в биографических очерках о Кирове, выпущенных до Великой Отече­ственной войны и упоминается в книге С. С. Синельникова.

После II съезда Советов, возвратившись на Северный Кавказ, Киров 4(17) ноября выступает е докладом о событиях в Петрограде на за­дании Владикавказского Совета.

Каких же взглядов придерживался он тогда: эволюционировал ли он в сторону большевистской линии или по-прежнему колебался между многочисленными социал-демократическими течениями?

В связи с этим определенный интерес представляет анализ доклада Кирова на этом заседании. Весьма эмоционально он излагает сам ход революционных событий в Петрограде в октябре 1917 года. Это взгляд современника, очевидца.

Первое, что обращает на себя внимание — это изменение позиции Сергея Мироновича по отношению к Временному правительству, «...победа врага на Балтийском море (имеется в виду поражение российского флота от германского — А. К.) вызвала замешательство» Временного правительства и «оно тотчас решило отдать в жертву сердце револю­ции — Петроград», «переехать в Москву и оттуда править Россией и фрон­том». Это, по мнению Кирова, «вызвало негодование всей революционной демократии, породило ее создать в Петрограде новое революционное прави­тельство — Временный революционный комитет (ВРК — А. К), цель ко­торого — защита города². В ответ на это Временное правительство раз­вернуло агрессивные действия — в отношении II съезда Советов³, начало дискредитацию начавшегося движения».

«Легкость, с которой пало Временное правительство, — говорил Ки­ров, — доказывает, что оно сидело на песке, что в целом оно не имело перед собой определенных заданий, ибо каждому министру предоставля­лось право делать все, что ему угодно»⁴.

Если непредвзято отнестись к оценке действий Временного пра­вительства, то кировская ее оценка несомненно справедлива. Будь это правительство сильным, последовательным в осуществлении аграрной реформы, прекрати войну — и, скорее всего, третьей русской револю­ции вообще бы не было. Поэтому, на мой взгляд, нельзя утверждать, как это делает Н. А. Ефимов, что в докладе Кирова во Владивостоке «... было сказано немало напыщенных фраз, грешивших против исторической правды, в частности, менявших его оценки свергнутого Временного прави­тельства и восхвалявших действия Военно-Революционного комитета»¹. Это явно поверхностное суждение. Вдумчивое изучение доклада Киро­ва высвечивает некоторые любопытные моменты.

Первое. Критикуя Временное правительство за его бездействие ле­том и осенью 1917 года, он ни разу не оценил его как реакционное или контрреволюционное. Второе. В докладе ни разу не упомянуты заслу­ги большевиков в Октябрьском вооруженном восстании. Единствен­ное упоминание о большевиках связано с критикой деятельности Вре­менного правительства, которое распространяло «безграмотные по со­держанию» прокламации «о немецких деньгах» и «ужасающих качествах большевиков». Замечу также, что опровержение этих фактов, по суще­ству, в докладе не давалось.

Зато Киров много говорил о революционно-демократическом дви­жении, основу которого составляют рабочие, солдаты, казачьи полки, ставящие задачи социализма в порядок сегодняшнего дня». Расшифровки этих задач в докладе не было. Однако Киров в докладе заявил: «Третья Великая русская революция имеет своим основным отрядом те элементы, Которые задачи социализма ставят в порядок сегодняшнего дня. Итак, да здравствует Всероссийский съезд Советов! Да здравствует третья Великая русская революция!» (аплодисменты)².

Расшифровка задач дана в резолюции, принятой Владикавказским Советом по докладу Кирова: Временное правительство определяется как «контрреволюционное», выражается преданность Совета Владикавказа «новому пролетарско-крестьянскому правительству, властно взявшему в Свои руки дело прекращения войны, немедленного разрешения земельного во­проса, урегулирования производства и раскрепощения угнетенных народнос­тей». Киров считал необходимым донести до самого отдаленного аула о мире и земле.

Но следует подчеркнуть: сегодня мы не располагаем никаким прямым или косвенным свидетельством, что автором данной резолюции являлся Киров. Более того, круг определенных в резолюции вопросов, ждущих решения новой властью, не выходил за рамки требований, предъявляемых в свое время к Временному правительству широкой демократической общественностью.

Под новый, 1918 год Владикавказский Совет был разогнан.

Начался новый этап революционной борьбы на Северном Кавказе. И снова Киров занял нестандартную позицию.

Северный Кавказ стал ареной ожесточенной борьбы за власть. Фактически на Тереке сложилось своеобразное двоевластие: Терско-Дагестанское правительство и Войсковое правительство казаков. В крае разжигалась национальная вражда. Казачья верхушка старалась объявить войну ингушам, чеченцам, приглашая к сотрудничеству Совнарком России, соглашаясь на этих условиях даже признать его.

Горская знать, используя межнациональную вражду среди народов Северного Кавказа, обычаи кровной мести между отдельными родами, тейпами, призывала свои народы к самоотделению от России и созданию государств сугубо по национальному принципу.

Киров решительно выступал против этого, считал, что все это может принять «совершенно уродливые формы», призывал к единению всех родов на Тереке.

Социал-демократическое движение в этом регионе продолжало оставаться слабым, разобщенным: интернационалисты, меньшевики, большевики, сторонники группы «Единство», народные социалисты, партия «Кермен», объединяющая в основном осетин (названная так в честь национального героя, ведшего борьбу за независимость), но разделявшая по многим позициям взгляды социал-демократов.

Сложность обстановки в самой Терской области, слабость социа­листического движения и определили нестандартную позицию Кирова. Суть ее сводилась к двум основным положениям.

Первое — создать социалистический блок, объединяющий все рево­люционно-прогрессивные партии, и на его основе сплотить, объеди­нить демократические силы, независимо от сословной и национальной принадлежности. Второе —