Доклад Института современного развития «Обретение будущего. Стратегия 2012», опубликованный в марте нынешнего года, содержит конкретные предложения (и их обоснования)

Вид материала

Доклад

Содержание Новый политический стиль Структурные реформы неотделимы от перевода бюджетов на программно-целевые принципы построения Новые отношения государства, бизнеса и гражданского общества 6. Коалиция за модернизацию: время не ждет

Подобный материал:

• Заявление Генерального Совета фнпр о докладе Института современного развития, 22.82kb.
• Public law research centre, 371.38kb.
• Отец Джон Флинн Рим, 8 апреля 2011 года, Недавно опубликованный доклад, 49.78kb.
• Концепция развития Стратегия развития холдинга до 2012 года и План мероприятий на 2010, 1822.64kb.
• Стратегия Российской Федерации в области развития науки и инноваций до 2010 года Стратегия, 137.98kb.
• Доклад и о. ректора Н. Р. Абрукова «Стратегия и задачи развития книту-каи на 2012 год», 229.23kb.
• Отчет о мероприятиях, проведенных за неделю с 26 по 30 сентября 2011 года по линии, 162.16kb.
• Транспортная стратегия РФ на период до 2030 года, 3058.7kb.
• Развитие общественных институтов, 1053.24kb.
• Программа развития пермского государственного института искусства и культуры (на период, 333.11kb.

НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ

Начало осени с экономическими итогами первых семи месяцев вновь освидетельствовало очевидное: восстановительный рост остается неустойчивым как по темпам (заминки становятся все продолжительнее, легко отыскивая новые ареалы обитания среди секторов и отраслей национального хозяйства), так и по движущим силам — потребительский спрос без подстраховки со стороны инвестиций и при стагнации (несмотря на комфортные нефтяные цены) экспорта не может в одиночку «тянуть телегу».

Итоги января-июля, обнародованные Минэкономразвития, показывают очевидное замедление экономического роста. ВВП, увеличившись в первом квартале в годовом исчислении на 4,1%, во втором прибавил лишь 3,7%. Очищенная от сезонного фактора июльская дельта составила 0,4%, что ниже среднемесячных темпов как января-марта — 1,1%, так и апреля-июня — 0,5%.

ВВП поддерживается восстанавливающимся строительством (+7,2%⁷) и оборотом розничной торговли (+0,6%), оказавшимся всего лишь на 0,1% выше, чем в июне, что связано с приостановкой роста реальных располагаемых доходов населения. Реальная заработная плата при этом выросла лишь на 0,6% против среднемесячных 1,5% во втором квартале.

По другую сторону баланса факторов, определяющих макроэкономическую картину:

• аритмия промышленности в целом (со снятой сезонностью март 0.7%, апрель 0,3%, май 0,5%, июнь 0,7%) с темпами роста почти вдвое ниже прошлогодних и июльским спадом в 0,2%;
  
• стагнация экспорта при опережающей динамике импортных потоков;
  
• колебания около нулевой отметки сельхозпроизводства;
  
• и (как жирная клякса в конце перечисления) споткнувшиеся о «летний порог» инвестиции — очищенные от сезонной и календарной компонент в июле они снизились на 0,9% после увеличения на 5,3% в апреле, 4,3% в мае и 0,4% в июне⁸.
  

На рынке труда в июле пошли вниз показатели занятости на фоне сокращения потребности работодателей в работниках, а также роста задолженности по заработной плате. По отношению к экономически активному населению безработица выросла с 6,1% в июне до 6,5% в июле. С исключением сезонности ее июльский рост составил 6,9%. При этом у безработицы все заметнее застойные черты — из общего числа потерявших в ходе кризиса работу трудоустроиться удалось лишь около трети.

Экономисты видят в таком движении макропоказателей доказательство исчерпанности потенциала модели «нулевых» годов. Не менее ясно, однако, что переход к устойчивому развитию на новой институционально-инновационной основе сильно осложнен состоянием регулятивной среды и, прежде всего, некачественным «программированием» «правил игры» для участников рынков вкупе с неудовлетворительным исполнением принятых решений. Складывается какая-то вязкая ситуация, когда уже признанные ошибки почти невозможно исправить, а выверенные и верные шаги крайне затруднительно сделать. В итоге сами темпы роста оказываются как бы запертыми в регулятивном тупике.

Впрочем (и в этом тоже характерная особенность момента), собственно макроэкономическая стабильность и, стало быть, необходимые условия для поддержания позитивной динамики сохраняются. Главная тому заслуга — действия денежных властей в сфере монетарной и бюджетной политики. За семь месяцев федеральный бюджет исполнен с профицитом в 722,65 млрд. рублей (2,5% ВВП). Из 6243,09 млрд. рублей доходов (60,5% к плану) 3118,07 млрд. рублей пришлось на долю таможенников: 2555,95 млрд. рублей собраны налоговиками. Расходы составили 5511,44 млрд. рублей (50% к утвержденному объему). В суверенных фондах накоплено 3301,02 млрд. рублей (сокращение против 1 января на 159,7 млрд. рублей).

Не подкачал и Центробанк — сокращение монетарного предложения (в январе-июле в отличие от первых семи месяцев 2010 года денежная база не росла, а сжималась) дало возможность притормозить инфляцию до 5,0% (в годовом выражении она снизилась с 9,4% до 9,0%⁹).

Такая динамика вкупе с ожидаемым умеренным расширением денежной массы (на 20-21% по итогам года) позволила скорректировать официальный прогноз по инфляции до 6,5-7,0%. На 2012-2013 годы ожидания оставлены прежними: 5-6% в 2012-ом, 4-4,5% - в 2013-ом.

Ожидания от третьего и четвертого кварталов хуже: бюджетный профицит сменится дефицитом около 1,0-1,5% ВВП (впереди еще 50% госрасходов); инфляция-2011, согласно экспертным консенсус-прогнозам, на 0,5-1,0% превысит ожидания правительства; отток капитала составит не менее $35 млрд. (а то и все $60 млрд.¹⁰); инвестиции не продемонстрируют ни яростного спурта, ни «второго дыхания» (ряд прогнозистов предрекают им падение в реальном выражении не менее чем на 2-3%).

Усиливается и скепсис аналитиков по поводу итоговых темпов роста. Пересмотренный в конце августа прогноз Минэкономразвития — 4,1%. В экспертном кругу уже стали поговаривать о «рабочем интервале» в 3,5-4,0% (месяцем ранее придерживались оценок в 4,0-4,5%). Причина — новая турбулентность на мировых финансовых рынках и общее торможение глобальной экономики. Причем ситуация может ухудшиться: если США потеряют до конца года еще 1% роста ВВП и на 2% сократится глобальный спрос на нефть, то пределом российский мечтаний вполне может стать рост не выше 3%. Такова плата за то, что у нашей экономики по-прежнему нет иммунитета от внешних шоков.

26 августа Минэкономразвития представило рабочий вариант пересмотра прогноза на 2012-2014 годы (правительство рассмотрит его в конце сентября). Оценки 2011 года понижены для промышленности с 5,4% до 4,8%, оставлены без изменений по инвестициям — 6%, а также реальным располагаемым доходам населения — 1,5%, заметно увеличены для потребительского спроса (оборот розничной торговли) с 3,8% до 5,3%. Дополнительно подрастут экспорт и импорт — на $24 млрд. и $31,3 млрд. соответственно.

На 2012 год Минэкономразвития незначительно подняло оценку роста ВВП России - до 3,7% с 3,5%. При этом прогноз роста промпроизводства понизило до 3,4% с 3,6%, роста инвестиций - до 7,8% с 8,8%, а оборот розничной торговли наоборот повысило до 5,4% с 4,5%. Прогноз экспорта в 2012 году вырос до $533,1 млрд. с $494,4 млрд., а по импорту - до $401,4 млрд. с $352,4 млрд.

На 2013 год министерство уменьшило прогноз роста ВВП до 4% с 4,2%, на 2014 год он не изменился — 4,6%. По росту промпроизводства прогноз на 2013 год скорректирован до 3,9% с 4,0%, на 2014 год остался прежним - 4,2%, по росту инвестиций прогноз понижен в 2013 году до 7,1% с 7,7%, на 2014 год - до 7,2% с 9,6%.

Из этих цифр перспектива складывается вовсе не благостная: инвестиционный «драйвер» роста будет работать в лучшем случае вполсилы, потребительский спрос в значительной мере станет насыщаться за счет экспансии импорта, что в 2013 году может привести к отрицательному счету текущих операций и более быстрому ослаблению рубля, тенденция к которому проявится уже весной следующего года (с последующим помесячным шагом около 10 копеек). Напомним, что речь идет об официальных правительственных проектировках.

Ожидания осложняются еще одним немаловажным обстоятельством. Начавшийся период относительно слабых темпов роста глобальной экономики (значения 2010 года вернутся не ранее 2015-го), по мнению многих экспертов и участников рынков, будет сопровождаться существенным перераспределением капиталов в пользу развивающихся стран. Объективно это должно было бы коснуться и России. Готовность воспользоваться этим шансом, однако, вовсе не очевидна.

Необходимость опережающего развития финансовой системы и ее радикальной структурной модернизации (то есть развитие адекватной рыночной инфраструктуры, преодоление дефицита длинных денег за счет перезапуска пенсионной реформы и наращивания активности страховых компаний, формирование массового класса инвесторов из физлиц, создание международного финансового центра и т.п.) по большей части остается декларацией, что де-факто блокирует многие усилия по улучшению инвестклимата. В итоге усиливаются риски консервации неудовлетворительной структуры приходящего капитала: в первой половине текущего года при увеличении притока в три раза по сравнению с 2010-м до $87,7 млрд. на долю прямых инвестиций пришлось лишь 8% этого объема (немногим более $7 млрд.).

Подчеркнем еще раз: необходимые условия для макростабильности пока сохраняются. Однако «пространство достаточности» свойств и качеств российских рыночных и политических институтов явно не «дотягивает» до статуса плацдарма уверенной и устойчивой долгосрочной динамики. Иными словами, продолжение пребывания в рамках нынешней экономической модели означает, по сути, стабилизацию бесперспективности.

Реальный выход, подсказанный мировым опытом на стезе реформаторских усилий в условиях глобализации — это улучшение инвестклимата, что стало предметом все более жесткой международной конкуренции. Добиться этого в XXI веке невозможно, уповая лишь на «ручное управление» и самодостаточность вертикали отношений властных структур, возникающих в связи с принятием и исполнением решений, касающихся экономики. У такой системы госуправления, где нет места как партнерам ни бизнесам, ни гражданам, а вместо них есть лишь «усредненные и хорошо структурированные» подданные, просто нет будущего. Хотя бы по той причине, что зеркальное отражение таких практик — разрастающаяся коррупция¹¹.

В версии «нулевых» годов госрегулирование и экономическая политика по существу неотличимы. В новой модели их содержательные различия уже императивны. Причем экономическая политика как система интенсивных и регулятивных коммуникаций между государством, бизнесом и гражданским обществом по поводу выработки и эффективного исполнения госрешений (что, кстати говоря, не выстраиваемо без общественной экспертизы) первична по отношению к регулятивной и нормотворческой деятельности власти. По сути, речь идет об общественно-коалиционных отношениях вокруг российской модернизационной повестки и налаживании командной работы для ее реализации, позволяющей ставить паруса против ветра инерции и предрассудков, генетически заложенных в «мифологизации и героизации стабильности», объективно присущих очень значительной части бюрократии и политической элиты.

Улучшение инвестклимата, как драйвер движения по этому вектору, уже заставляет систему госуправления испытывать саму себя на разрыв, то есть способность опираться на институты, а не «понятия», и выползать, сбрасывая «кожу» и обдирая бока, из двухмерной плоскости вертикально-властных связей в иное многомерное пространство разнообразных коммуникаций с бизнесом и гражданским обществом. Но именно на пороге входа в эту новую реальность и возникает запрос на новый политический стиль как технологию российской модернизации.

Роль ее генконструктора здесь и сейчас объективно выполняет Президент России Дмитрий Медведев, с 30 марта, то есть с первого «пакета поручений» по инвестклимату¹² обозначивший как бы новый формат действий власти — исполнение принятых решений неотвратимо. Конечно, сразу выяснились многочисленные нестыковки, мягко говоря «сырость» и легковесность многого ранее обещанного, пребывание деталей запускаемых процессов в недоступной неизвестности и т. п. Более предметным стало и понимание, что острый дефицит достаточных условий для устойчивого долговременного роста есть прямое следствие регулятивного «долгостроя» «правил игры» вкупе с аврально проводимыми «подготовительными работами». Наглядный пример тому - многострадальная судьба снижения страховых платежей.

Последний правительственный вариант формального решения весьма содержательного для бизнеса вопроса (с учетом компенсаций выпадающих доходов бюджета) и вовсе заставляет развести руками. При введении 10%-ного допвзноса с сумм заработков, превышающих установленный лимит (с 2102 года 512 тыс. рублей, в 2013 году — 567 тыс. рублей) снижение общей ставки с 34% до 30% фактически сопровождается усилением налоговой нагрузки (при любых зарплатах свыше 60 тыс. в месяц). Так за сотрудника с заработком в 75 тыс. рублей работодатель при ставке в 34% заплатил бы в 2012 году 174 080 рублей, при тарифе с допвзносом — 192 400 рублей, что эквивалентно повышению эффективной ставки платежей до 37,6%. Такой, вот, итог выполнения президентского поручения о снижении налогового бремени в целях улучшения инвестиционного климата.

Такой сверхнаглядный пример издевательства над здравым смыслом и политическим доверием, увы, не единичен. И главная «засада» здесь в том, что имитация действий, должных, казалось бы, прокладывать маршрут к новой модели развития, лишь отдаляет экономику от преодоления наиболее существенной структурной проблемы, а именно перехода через развилку финансовой политики, когда-либо повышаешь налоги, либо снижаешь расходы. Иного не дано. Комфортным решением для экономики было бы, разумеется, сжатие госзатрат и повышение их эффективности. Но это путь структурных реформ с соответствующей перезагрузкой управления в тех сферах, где толерантность в отношении регулятивной несуразицы оборачивается прямыми потерями. В первую очередь это касается пенсионной системы. И далеко не случайно из Министерства финансов пошли сигналы о том, что избежать плавного повышения пенсионного возраста не удастся¹³.

Резоны Минфина понятны. Во-первых, при повышении реальных ставок падает собираемость налогов. И, во-вторых, это не снижает общий дефицит бюджета ПФР, который в 2012-2013 годах будет складываться на уровне более 1 трлн. рублей ежегодно. Напомним, что недавно в правительстве было решено к 2014 году предложить новую пенсионную формулу. Дискуссии по этому поводу, как водится, идут в тиши кабинетов. Между тем, структурная реформа пенсионной системы, которую в принципе невозможно в XXI веке проводить без широкого обсуждения и общественной экспертизы, похоже, продолжает «сидеть в приемных». А жаль, поскольку уже существующие экспертные наработки позволяют снизить пенсионный трансферт из казны на длинной дистанции до 2050 года с текущих 2,3% ВВП (к 2020-му, возможно, 1,5-1,8% ВВП) до 0,18-0,21% ВВП.

Структурные реформы неотделимы от перевода бюджетов на программно-целевые принципы построения. Выясняется, однако, что уже первая аналитическая разверстка будущих 42 программ, по которым с 2013 года станут распределяться более 90% расходов, обнаружила примерно триллионное расхождение между аппетитами министерств и ведомств и бюджетными проектировками на 2012-2014 годы. Подобные «ножницы» вполне могут отодвинуть сроки перезагрузки бюджетного устройства по причине де-факто нежелания главных распорядителей бюджетных средств сходить с наезженной колеи¹⁴.

Первые шаги по пути построения нового политического стиля постановки и решения экономических проблем с удручающей наглядностью продемонстрировали, что государство, не исполняя содержательно и в срок свои собственные, пусть даже и не вполне аргументированные решения, оказывается главным системным дезорганизатором рыночной среды, повышая риски нового рукотворного кризиса по типу 1998 года. Многомесячная неустойчивость восстановительного роста, увы, не доказывает обратного, зато формирует запрос на возвращение экономической политике ее исконного смысла. И, если мы хотим развить и укрепить конкуренцию на рыночно-хозяйственном пространстве России, то она должна присутствовать и в содержании самого политического стиля исполнения модернизационной повестки. Это означает, что конкурентно-состязательной должна стать, прежде всего, сама выработка решений государства, касающихся экономики.

Для «институционализации» этого процесса уже до конца этого года следовало бы предпринять несколько практических шагов:

• провести анализ эффективности общественных советов при органах исполнительной власти, определить критерии оценки результативности и наладить постоянный мониторинг их деятельности;
  
• использовать разработку 42 программ и аналитическую «роспись» по ним госрасходов при подготовке к бюджетной реформе-2013 как начало становления института общественной экспертизы;
  
• расширить сферу применения «оценки регулирующих воздействий», опираясь на Указ Президента России об обеспечении участия бизнеса в экспертизе ведомственных нормативных актов с целью выявления в них положений, затрудняющих инвестиционную и предпринимательскую деятельность;
  
• начать анализ сбалансированности по целям, задачам и ресурсам всех действующих и разрабатываемых стратегий (в настоящее время действуют 193 документа президентского и правительственного уровня, в названии которых присутствует слово «стратегия», еще 83 находится в разработке, по 30 представлены обоснования необходимости их подготовки).
  

Новые отношения государства, бизнеса и гражданского общества в экономической модели «десятых» годов призваны стать институтом развития в широком смысле слова. Помимо изменения уклада госуправления, повышения уровня самоорганизации предпринимательского класса и расширения предмета общественной экспертизы едва ли не главный «продукт» его деятельности — обновление политической элиты, широкие возможности для которого открывает электоральный цикл 2011-2012 годов.


6. КОАЛИЦИЯ ЗА МОДЕРНИЗАЦИЮ: ВРЕМЯ НЕ ЖДЕТ


В штабе предвыборной кампании Билла Клинтона в 1992 г. висел плакат: «Дурашка, все дело в экономике!» [It’s the economy, stupid!]. В штабе российской модернизации – если таковой когда-нибудь будет – впору вешать плакат: «Дурашка, дело не в экономике!». Перед нами укрепленная «полоса препятствий» на пути модернизации – неэффективность государственного управления – плохие институты – кризис доверия государству со стороны и общества целом, и особенно – его активной части. Последняя во все меньшей степени верит в то, что их силы, умения, активность могут быть востребованы и вознаграждены у себя на Родине, и испытывает «чемоданные настроения» - ищет либо другую страну, либо нишу, укрывающую от пристального внимания государства.

И при этом программы модернизации – не как набора административных мер и решений – а как системы действий государства и общества по достижению поставленных долгосрочных целей – за полгода до президентских выборов просто нет. «Правила тандема» фактически сводятся к откладыванию всех решений и выдвижения программ до того момента, как будет решен вопрос о преемственности власти. Есть несколько программных по характеру заявлений Д.А.Медведева (например, в Магнитогорске или на Петербургском экономическом форуме), в ближайшее время появится предвыборная программа «Единой России», естественно, ассоциирующаяся с В.В.Путиным. Премьер уже дал поручение, чтобы на ее основе были подготовлены «программные документы, которые после проведения выборов в Госдуму должны быть положены в основу политики исполнительной власти»¹⁵. В заявлении, с которого началось создание «Единой Россией» Народного фронта, модернизация – центральная мысль. Останется ли она центральной в программе? Будут ли под эту цель прописаны приоритеты, «дорожная карта», инструменты? Примет ли Дмитрий Медведев программу «Единой России», если станет президентом в 2012 г.? Объявит ли Владимир Путин себя кандидатом в президенты? Пока нет ответа на эти вопросы, доверие общества к власти останется низким, время для строительства коалиции за модернизацию, которая стала бы опорой модернизационного курса, уходит как вода в песок.

Не так ли было в 2007 г., когда «Единая Россия» шла на выборы с «планом Путина» - хорошим лозунгом, за которым не стояло реальной модернизационной программы. Конечно, за этими выборами последовал и экономический кризис, и нежданная война на Кавказе – но так или иначе, лишь через два года после начала предвыборной кампании 2007 г. появилась статья Дмитрия Медведева, а через четыре – мы так и не имеем ни развернутой программы, ни коалиции за модернизацию.

Победив на парламентских выборах – с любой программой – можно потом столь же легко выиграть президентские выборы, и править Россией в режиме затухающего эффекта роста нулевых годов, игнорируя слабость институтов, высочайшую коррупцию, тающее доверие общества. Нельзя модернизировать Россию не переломив скепсис активных, образованных, деловитых граждан, не задействовав деловую инициативу как последний ресурс модернизации. В конечном счете – нельзя надеяться на то, что обостряющиеся из года в год проблемы будут решаться: правящая элита, опирающаяся на патерналистское большинство в электорате, найдет способ погасить любой реформаторский посыл.

Мы приходим к тому, с чего начали: реальный запуск модернизации может осуществить только лидер, обладающий не только мандатом электорального доверия, но и четким планом модернизации, и политической волей к двум разным, но взаимодополняющим вещам: решительным институциональным реформам и открытому диалогу, если потребуется – спору с обществом, в том числе – со всеми политическими партиями и организациями гражданского общества.

Видя в словах и делах Дмитрия Медведева именно такой модернизационный посыл, ИНСОР считает перспективным и многообещающим его выдвижение на второй срок. Но, чтобы модернизация действительно стартовала, чтобы вокруг нее сложилась «коалиция доверия целям», должен быть выполнен набор условий:

• объявление о выдвижении «кремлевского» кандидата в президенты должно произойти как можно раньше, чтобы период предвыборной кампании – активного общения политических партий с обществом - был в полной мере использован для продвижения модернизационной повестки дня и «завоевания доверия» общества обновляющейся властью. Очевидно, что такое решение однозначно должно поддерживаться другим, не выдвигающимся членом «тандема»;
  
• из этого следует, что «Единая Россия» должна объявить о своей поддержке выдвинувшегося кандидата. Если этим кандидатом становится Д.А.Медведев, то он должен заявить о поддержке программы «Единой России», с которой она идет на парламентские выборы (это не исключает, а скорее предполагает позитивное отношение Д.А.Медведева и к ряду принципиальных положений из программ других партий);
  
• вместе с тем, Д.А.Медведев для формирования собственной предвыборной программы должен пригласить к широкому диалогу о модернизации все общественные силы страны, экспертное сообщество и гражданское общество;
  
• очевидно, что в такой ситуации «кремлевский кандидат» должен – вопреки сложившейся традиции – принять участие в предвыборных дебатах с другими кандидатами, при условии, что эти дебаты сосредоточатся на теме модернизации.
  

В перспективе – очевидно, после окончания обеих избирательных кампаний - может встать вопрос об оформлении общественного движения и/или экспертно-политической площадки для равноправного диалога с властью о ходе модернизации и жестком общественном контроле над ее реализацией. Она и станет неформальным институтом «модернизационной коалиции», объединенной вокруг ясной и понятной программы действий на 2012-2018 гг. Каждый из ее участников сохраняет подлинную политическую независимость и организационную автономию, но имеет каналы доведения и обсуждения своего мнения со всеми остальными участниками процесса. В России существуют внеконституционные, фактически – совещательные органы (Государственный совет, Общественная палата), однако они слишком «притерты к власти», чтобы стать такими площадками. Речь должна идти либо о создании новой площадки, либо о реформировании существующих, чтобы они смогли «потянуть» такую функцию.

При таком механизме формирования коалиции в нее может войти широкий круг общественных и экспертных организаций, просто граждан, обеспокоенных усугубляющейся отсталостью и деградацией страны. Самые разные социологические опросы показывают: не менее 15-20% взрослого населения России понимают жизненную необходимость модернизации как единственной альтернативы спасения страны. Практически все остальные люди настороженно относятся к любому упоминанию о необходимости изменений – сказывается груз ошибок более чем 20-летних реформ. Но если модернизация всё-таки начнет приносить позитивные плоды и в текущей жизни (например, очевидное снижение коррупции, элементарное наведение порядка с соблюдением правопорядка, решение самых насущных социальных вопросов и т.п.), то реформы со временем могут получить и широкую общественную поддержку.

Именно поэтому гипотетическое выдвижение Дмитрия Медведева в сентябре оставляет почти полгода на то, чтобы он смог публично предъявить, обсудить и доработать эту программу. Фактически речь идет о заключении неформального, но обязывающего для обеих сторон (Дмитрий Медведев и модернизационно настроенная часть российского общества) договора, основная цель которого – приступить, наконец, к широкомасштабной модернизации России.


* . * . *


Через два года после публикации статьи «Россия, вперед!» и за полгода до президентских выборов на берегу Рубикона стоит вся Россия. Порча институтов дошла до такой степени, что они угрожают будущему страны. Жизнь «по понятиям» и «власть по понятиям» усугубляют кризис в отношениях государства и общества. Имитация демократичности становится все менее убедительной. Чтобы пойти вперед, Россия должна перейти Рубикон:

• от власти понятий – к понятным институтам;
  
• от имитации всенародного одобрения – к честным выборам;
  
• от торжества бюрократического параграфа – к ответственному государственному управлению.