Книга вторая сестрёнка из преисподней

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20

* * *

         Полчаса спустя в гардеробной творилось чёрт-те что! Одежда так и летала, самые разнообразные детали мужского туалета свистели в воздухе, а два моих духа спорили до хрипоты, размахивая руками и перекрикивая друг друга. Прошу прощения, я попытаюсь рассказать всё по порядку. Ну, сначала мы перезвонили сэру Мэлори с целью уточнения ситуации. Он ещё раз от души поблагодарил нас за безвозмездную помощь, оказанную его другу-библиофилу, который якобы уложил уже троих обидчиков. Одного вроде бы насмерть, а двоих доставили в госпиталь с увечьями разной степени тяжести, но это к слову... Главное, что мои предположения подтвердились — старый рыцарь был твердо уверен, — в данный момент Банни в городе нет! И, судя по тому, какую карту она пыталась востребовать у мэтра Семецкого, нашу деятельную сестричку стоит разыскивать в недрах Тартара... Конечно, и Анцифер, и Фармазон наверняка знали туда дорогу. Особого страха перед тем, что нам предстоит отправиться в Царство Мёртвых, никто не испытывал. Да и благодаря «познавательным» сериалам о подвигах Геракла, Тартар лично мне представлялся местечком скорее развлекательного, чем опасного, плана. Осталось написать Наташе подробную записку, где мы и что, приодеться соответственно эпохе, а там уж... «В путь! Рога трубят!» С запиской проблем не было, а вот с одеждой... Не поймите меня превратно — я не капризничал. Волшебный шкаф безропотно выдавал любой костюм, любой эпохи, любого сословия. Это мои парни никак не могли прийти к общему мнению по поводу того, кем же всё-таки мне следует вырядиться. Купцом, воином, крестьянином, аристократом, певцом, погонщиком колесниц, многодетным горожанином, одиноким ремесленником и так далее и тому подобное, вдаль, вширь и вглубь в том же роде... А ведь всё приходилось доставать и примерять! Под пристальным критическим взором самых пристрастных судей, каких только можно вообразить. То шлем на мне не так сидит, то гончарный фартук слишком заляпанный, то туника не с тем узором, то богатая хламида висит как на вешалке, то... В общем, не буду вас утомлять, в конце концов мы сошлись на неброском костюмчике поклонника Орфея — белое одеяние, свободные складки, юбка выше колен, ременные сандалии и венок из лавровых листьев. Фармазон, рявкнув на ни в чём не повинный шкаф, выторговал ещё и компактно-изящную лиру. Приятный инструмент, но опыт игры на оном у всех троих оказался нулевой.
     Больше всех отпирался Анцифер, якобы у них в Раю в основном арфы, но я сильно подозревал, что ангел скромничает. Арфа и лира достаточно близки, умея играть на одном, наверняка и с другим справишься, не балалайка всё-таки... Мы заспорили.
     — Глуши звук, хомячки! — довольно бесцеремонно прикрикнул на нас чёрный братец. — Нет, в самом деле, господа, прошу, как родных, заткнитесь, дорогие! Мне с начальством почирикать надо. Я ж под негласным присмотром, не забыли?..
     Мы, конечно, извинились и кивнули. Фармазон поудобнее развалился в Наташином кресле, задрав балахон и выудив откуда-то из-под мышки маленький сотовый телефончик:
     — Алло, Люся?! Ага, это я... Да, народу кругом — не протолкнись, потому и говорю так, ласково... Ну, ты ведь у меня женщина умная, всё понимаешь. Ага, за что и люблю! Где я? Да вот, на рыбалку с друганами намылился. Младшенький наш ухи захотел, а ближайшая река — Лета. Да, да, крошка моя, та самая... Ну? Ну а я что — рыжий? Так что к обеду не жди. Ага... ага... не, я буду оттуда названивать, если связь позволит, а как же! Да знаю я, что сижу у тебя на крючке, знаю, синеглазенькая моя... Помню... помню... осознаю... Не скучай, киска, я тебе оттуда золотую рыбку привезу! И я тебя целую, туда же... Тьфу, зараза! — Чёрт опустил руку с телефоном и смачно сплюнул на ковёр, впрочем тут же вытерев собственным рукавом Наташин ковер. — Виноват, нервы... Совсем шеф звереет, отчёты ему через каждые четыре часа подавай. В трёх экземплярах, в письменном виде, с комплектом цветных фотографий и записями на диктофоне! Слов нет... один мат на языке! Я хоть спать когда-нибудь должен?!
     — Здесь мы можем вам только посочувствовать... Так что сказал ваш босс?
     — Можем отправляться, Серёга... Дай только отдышусь, и пойдём. Циля, у тебя, случаем, валокордина нет? Чей-то у меня мотор не вовремя защемило...
     — Помощь ближнему — мой долг! — охотно откликнулся белый ангел. — Ибо сказано в Писании...
     — А без нотаций?
     Без нотаций Анцифер не мог, но пузырёк с каплями, разумеется, дал. Я неоднократно замечал, что при всех внешних противоречиях, драках, скандалах и обидах мои духи никогда всерьёз не пытались уничтожить друг друга. Видимо, понимали, что с одной половиной души мне в этом мире не выжить... Убедившись в почти полном выздоровлении нашего «сердечника», я похлопал его по плечу, вежливо сообщив:
     — Вообще-то мне пора. Думаю, вам лучше присоединиться к нам позднее. Если не догоните, не огорчайтесь, мы с Анцифером вполне справимся сами. А вам после валокордина лучше полежать.
     — Фигушки! — мгновенно встрепенулся чёрт, бодренько вскакивая с кресла. — Болезнь отступила, Циля с размаху надавал ей каплями по голове! И ваш любимый Фармазон игрив и здоров, как двадцать быков и двенадцать коров! Не помню, у кого я это свистнул, зато в рифму...
     — Кто показывает дорогу?
     — Он, естественно, — ответил светлый дух. — Однако и мне бы не грех сообщить вышестоящим организациям, куда мы, собственно, направляемся. Это всё-таки Древняя Греция! Фавны и козлоногие сатиры там встречаются, так что Фармазон без родственников не останется...
     — А за козла ответишь! — надулся покрасневший чёрт, показывая кулак, но Анцифер продолжал, игнорируя выпады братца:
     — Вы, Серёженька, тоже вполне сойдёте за странствующего певца. Вот только ангелы в эллинских мифах встречаются чрезвычайно редко. По-моему, так их там вообще нет... Не волнуйтесь, я не задержу вас надолго.
     Он извлёк из-за пазухи белого голубя, что-то пошептал ему, прикрываясь ладонью, распахнул окно и выпустил благородную птицу в синее небо. Мы втроём проследили за её полётом, нечистый даже посвистел, как мальчишка, сунув пальцы в рот. Потом неожиданно резко подхватил нас обоих сзади и... толкнул прямо в распахнутое окно! Испугаться я не успел. Падение было слишком коротким, а приземление мягким. Зелёная трава, далёкий запах полыни, ультрамариновый свод, опрокинутый над головами, и загадочно мурлыкающий шум моря... — Коктебель! — торжественно возвестил Фармазон. — Многие учёные склоняются к мнению, что именно в горах Карадага суеверные греки размещали вход в царство Аида. Аида, проверим!

* * *

         Нет, сразу мы, естественно, никуда не пошли. Я впервые за долгое время позволил себе послать к чёртовой бабушке все дела и проблемы только для того, чтобы насладиться дикой, первозданной тишиной. Не абсолютной, обеззвученной глушью, а тишиной живой, наполненной стрекотанием насекомых, шумом далёких волн, разбивающихся о скалы, шелестом трав, свистом ветра и криками чаек. Именно здесь и сейчас я особенно остро понял, насколько раздражают психику рёв моторов, визгливые вопли сигнализаций, дикий вой магнитофонов и монотонный, отупляющий шум, производимый сотнями тысяч горожан. Прикрыв глаза и раскинув в стороны руки, я позволил душе всласть надышаться неизъяснимо сладким воздухом истинной свободы! Даже Анцифер и Фармазон, присев на большой, прогретый солнцем валун, томно расправили крылышки, наслаждаясь редкими минутами покоя. Краем уха я улавливал их ленивый спор, но вмешиваться не хотелось абсолютно...
     — Лошадь.
     — Человек.
     — А я говорю, лошадь. Ты что, не слышишь, как копыта по камням постукивают? Точно, лошадь, да ещё наверняка дикая, звона подков нет.
     — Я-то слышу! И, слава богу, слышу кроме перестука копыт ещё и бормотание всадника. Он напевает что-то неразборчивое...
     — Почему же всадника? Может, это её пастух за верёвочку ведёт...
     — Ага, теперь и ты услыхал! Почему всадника, говоришь? Да потому, милый мой, что человеческих шагов мы с тобой не улавливаем. Голос, явно мужской, есть, стук копыт тоже, так, значит, кто там?
     Я не выдержал и обернулся. Из-за соседней скалы неторопливо вышел... кентавр! Великолепная конская стать, лоснящаяся шкура, рыжая с подпалинами, на точёных ногах белые «чулочки», нечёсаный чёрный хвост, а вместо крутой шеи — атлетический мужской торс. На кудрявой голове человека-лошади блестел золотой венец, крашенная хной бородка эстетично завита кольцами, а глаза казались ярко-синими, как небо над морем. Красавец мужчина! И конь, естественно, выше всяких похвал! Так что в причудливом мифическом соединении они действительно представляли прекрасное творение экологической фантазии (я имею в виду идею единых корней человека и животного)... Кентавр же при виде меня совершенно не испугался, а, быстренько пригладив смоляные кудри, пританцовывающим шагом двинулся навстречу. Надо ли говорить, что Анцифер и Фармазон исчезли прежде, чем я успел это заметить...
     — Добрый день! — Отсутствие проблем с языком — серьёзный плюс в перемещениях между мирами. — А я вот гуляю себе и гадаю, кто бы подсказал приезжему туристу дорогу к главной местной достопримечательности — входу в Тартар?
     На меня дружелюбно покосились синим глазом, и густым, хорошо поставленным голосом ответили:

     Благословенным будь день твой,
     благородный муж с кифарой,
     Чьи меднозвучные струны вольготно
     смеются и плачут,
     Только коснутся едва их вдохновенные
     пальцы.
     Даже Зевес Громовержец
     И то любит послушать певцов
     светлокудрых рассказы,
     Если, конечно, они не творят укоризны
     или надменных смешочков
     Те, что над властью бессмертных,
     под коею все мы...

     — А... прошу прощенья! — не выдержав, перебил я. — Благодарю, большое спасибо, я в курсе и помню общую схему божественной иерархии и общественных взаимоотношений. Так что вы хотели сказать насчёт Тартара?
     Кентавр с удвоенным интересом упёр руки в бока и неторопливо обошёл меня кругом. Запах конского и человеческого пота создавал довольно причудливую комбинацию, и я старался не слишком откровенно морщиться, когда он заходил с наветренной стороны.

     Если спросить позволительно,
     тайн не нарушив, имя твоё
     И откуда ты родом, странный певец,
     отвечающий низменной прозой,
     Слыша из уст собеседника славный
     размер, богоравный
     Слог, именуемый для посвящённых
     словом...

     — Гекзаметр! Нет, если очень надо, можем, конечно, поговорить и на нём — какие проблемы?! Но, ей-богу, я здесь ненадолго, приехал издалека и очень стремлюсь попасть к Аиду, пока у них там не начались серьёзные потрясения!
     — Эти слова неразумные ярость рождают в бесхитростном сердце! с некоторой обидой поджал губки кентавр и даже пристукнул копытцем.

     Кто ты такой, что Богам угрожаешь
     открыто-надменно?
     Ибо кому, как не им, ведомо всё наперёд
     о бесчисленных бедах,
     Волею парк стерегущих самих олимпийцев!
     Ты же ответь мне, как должно.
     Так, как Орфей златоустый верных
     певцов обучил многократно!

     Хм... похоже, всё-таки придётся всерьёз примерить на себя шкуру древнего грека. Меня слегка затрясло... Никаких сложностей с гекзаметром в принципе не было, но ужасно раздражала сама необходимость что-то из себя изображать. В самом деле, почему в России ты не должен на каждом углу доказывать, что ты поэт, а в любом из Тёмных миров тебя без демонстрации с пристрастием просто на порог не пустят!

     Господи боже! С какого рожна, объясни мне,
     такие придирки?!
     Я на экзаменах в Литинституте?
     Или в кругу профсоюзных маэстро?
     Скромно стою, наслаждаюсь пейзажем
     и — здрасте вам по лбу
     Первый же встречный навязчиво требует
     слога! Стиля, размера,
     Размаха, цветистых сравнений...
     Что, я кому-то обязан стихами
     Так и чесать, невзирая на всплеск

     вдохновенья?! Ждите! А как же!
     Уж лучше к Афине, в солдаты...

     Где-то на этом месте я выдохся: длинная строка гекзаметра требовала хороших лёгких и правильно заданного ритма, как у бегуна на марафонские дистанции. Однако краснобородый кентавр, переступив передними копытами, воззрился на меня уже с удовлетворённой миной:

     Ныне готов я поверить и велеречивому
     слогу, и пылу отважному,
     Что здесь был явлен душою бесстрашною.
     Вижу, знакомиться время
     Нам уж пристало. Невежливо будет
     и дале нашу беседу вести,
     Не имея предлога друга земель чужедальних
     по имени звать
     Благозвучно... Первым скажу, что
     достойно рекусь Кентаврасом!
     Имя своё мне неспешно поведай,
     с улыбкой...

     — Гнедин Сергей Александрович, — покорно поклонился я, делая отмашку правой рукой в чисто русской манере. — Образ жизни? Опальный поэт, член Союза писателей, проездом из Петербурга. Если можно, давайте просто поговорим, без поэтических наворотов.
     — Жа-а-ль... — сочувственно покачивая головой, возвестил мой новый знакомец.

     Жаль бесконечно, что Муза, дочь Зевса,
     не часто
     Тебя осеняет крылом белопёрым.
     А я вот иначе
     Даже двух слов увязать не сумею,
     словно быков
     Непослушных, что упряжь лишь
     в стороны тянут...
     Ты же совету внемли — Аполлону поспешно
     Жертву успеть принести из овец
     тонкорунных,
     Трёх голубей, да козла, да вина
     не забудь золотого...

     Большего болтуна мне не приходилось встречать ни в одном измерении! Если все здешние жители окажутся хоть вполовину такими словоохотливыми — я застрелюсь! Смех смехом, но это вполне может стать реальностью: судя по произведениям незабвенного Гомера, в Древней Греции все, от последнего пастуха до верховного бога, говорили исключительно гекзаметром! Я присел на камушек и обхватил голову руками... Один поэт, два поэта, даже три или пять — это тяжко, но хоть как-то переносимо. А вот целая страна поэтов, рьяно пытающихся перещеголять друг друга... увольте! — Анцифе-е-р! Фар-ма-зо-о-н! — Ни ответа ни привета. Всё ясно, придётся выпутываться самому.

* * *

         Я просидел в немой отупелости около получаса. Осчастливленный моим коровьим молчанием, кентавр счёл, что наконец-то нашёл самого безотказного слушателя, и не замолкал ни на минуту. По счастью, его болтовня мошкарой пролетала мимо, не задевая и крохи моего внимания. Если вы спросите, о чём он так увлечённо рассказывал, я не смогу вспомнить ни слова... Спасала выработанная годами учёбы в институте привычка пропускать всё лишнее, уходя в себя. Иначе нельзя, у нас на кафедре были профессора, которые «грузили» студентов похлеще этого непарнокопытного индивидуума.
     Время шло... Потом вдруг я неожиданно поймал себя на том, что краем глаза слежу за пробегающими по земле тенями. Ничего особенно интересного в их движении не было, они то появлялись, то исчезали, имели разную форму и скорость, но... Какая-то неуловимо объединяющая их нить всё же присутствовала и притягивала моё подсознание. Я попытался сконцентрироваться... Кругом скалы, внизу море, на небе ни облачка, рядышком ни деревца. Первая осознанная мысль была абсолютно логичной — откуда же здесь тени?! Приглядевшись повнимательнее, я отметил, что все они, несмотря на разную ширину, были вытянуты по вертикали и более всего напоминали — человеческие! Я даже слегка подскочил... Вне всякого сомнения, бесшумно скользящие по каменистой земле тени принадлежали мужчинам и женщинам, старикам и старухам, воинам, детям, царям и всем прочим. Дальнейшее было уже элементарным... Я внимательно проследил взглядом их путь. Бесконечная вереница двигалась медленно, но целенаправленно, исчезая за поворотом красноватой скалы, чья форма напоминала двузубую корону или рогатый шлем викинга. Ну что же, теперь мне не надо ни у кого спрашивать, где находится вход в царство Аида. Я попытался встать и... не сумел. На моё плечо тяжело легла мускулистая рука...

     Вот пред тобою стою весь напряжённый
     и трепетно жду приговора!
     Солнце в зените давно, Гелиос гонит
     коней златогривых к обеду.
     Мне же ответ твой единственной
     будет усладой...

     Тьфу, пропасть! Я совсем забыл о словоохотливом друге-кентавре... Он же всё время что-то там говорил, чего-то добивался, может, я и упустил нечто важное, но у меня на сегодня другие заботы. Банни, Банни и ещё раз Банни!
     — Э... Кентаврас, да? Прошу ещё раз извинить меня за некоторую рассеянность, присущую, впрочем, всем поэтам. Я был искренне рад с вами познакомиться! Будь у нас побольше свободного времени, мы бы славно пообсуждали не одну тысячу разных тем. Увы! Совершенно неотложные дела заставляют меня проститься с вами раньше срока. Гелиос в зените, кони бегут, как вы справедливо изволили заметить... Мне пора. До свидания.

     Что я услышал, рази меня
     в хвост пышнобёдрая дева Диана?

     Кентавр вытаращился на меня так, что синие глаза сменили цвет на мутно-бирюзовый с прожилками.

     Я раскрываю здесь душу и сердце
     и жажду участия, он же
     Ныне спешит, Лаэртит Хитромудрый!
     Ужели речи мои
     Так и канули в Лету?! Ты же — внимал!
     Ты молчал в упоенье
     И слушал! Даже кивал пару раз, я могу
     ошибиться лишь в цифрах...

     — M-м... спокойствие! Кажется, я действительно что-то упустил. Я могу попросить пару минут на освежение памяти? Тяжёлый день, знаете ли... — По раздутым ноздрям человека-лошади и нервным судорогам, пробегающим под шелковистой кожей, становилось ясно: я прослушал что-то невероятно важное! Этот ходячий миф в большом гневе, и если его эмоции возьмут верх... он из меня антрекот сделает. Даже убежать не удастся — догонит! Я на своих двоих, он на четырёх свободно догонит уже на второй минуте... А что делать, что делать? И где только нелёгкая носит моих верных соучастников! Фармазон, как всегда, появился первым. Уменьшившись до размеров Дюймовочки, нечистый дух рухнул на колени и, почти дословно цитируя гоголевского кузнеца Вакулу, жалобно запищал:
     — Не гневись, батько, не гневись! Вот тебе нагайка, бей, сколько душа пожелает, а только не гневись!
     — Фармазон, выручайте! Что он мне там наговорил? — едва сдерживая смех, просемафорил я.
     Мой потешный чёрт разом вытянулся во фрунт, молодцевато щёлкнул каблуками и чисто вахмистровским басом проорал:
     — Осмелюсь доложить, вашевысокобродь, что они, извиняюсь, любви хочут! Их превосходительство дюже истосковались, в одиночестве по пастбищам травку чавкая. Зараз им всё едино, что кобылка чалая, что человек крещёный! Прости господи...
     — А?.. — Оглянувшись, я отметил оч-чень высокую степень «вдохновения» поэтичного кентавра. — Я... я на... надеюсь, ничего такого ему не пообещал?! Я ведь не...
     — Про это лучше у Цили спросить, у него больше опыта, — подмигнув, вставил тёмный дух, но из ниоткуда появилась сияющая рука, и Фармазон огрёб звонкий подзатыльник. В то же мгновение Анцифер материализовался полностью, как ни в чём не бывало обратившись ко мне:
     — Не волнуйтесь, Серёженька, этот рогатый врун вас просто запугивает! Не поддавайтесь на дешёвую провокацию, я всё улажу...
     — Но... он же... сами посмотрите, — неуверенно предложил я. Кентаврас по-прежнему стоял в самой выжидательной позе, не сводя с меня вожделенного взгляда.
     — Бытовые мелочи! — хладнокровно отмахнулся белый ангел. — Слушайтесь меня, нам в своё время неплохо читали психологию. Этот индивидуум сейчас больше животное, чем человек. Им управляют неконтролируемые физические импульсы и бушующие гормоны, но если вы сумеете пробудить в нём любопытство... О, это слишком человеческое качество! Поверьте, он пойдёт за вами, как на верёвочке...
     — Нужен он мне... на верёвочке! А сейчас-то что мне для него сделать?
     Фармазон открыл было рот, но тут же получил ещё один подзатыльник и сумрачно заткнулся.
     — Ничего особенного делать не надо. Просто встаньте и идите себе по своим делам. Не отвечайте на его вопросы, вообще не обращайте внимания. Уверяю вас, этот мужлан сдастся первым...
     В сущности, почему бы и нет? Терять-то особо нечего, а в некоторых вопросах у Анцифера действительно больше опыта, тут Фармазон прав. Что ж, будь по-вашему... Я сощурился и послал кентавру самый кокетливый взгляд, на который только был способен. У бедолаги подкосились колени... Потом я просто отвернулся, сделал ручкой и направился в сторону Тартара вихляющейся походкой. Близнецы сначала семенили на шаг впереди, но, опасаясь моих сандалий, быстро перекочевали мне на плечи. Анцифер — на правое, Фармазон — на левое. Дробь копыт за спиной я услыхал не скоро, — видимо, моё многозначительно-специфическое поведение произвело на кентавра аховое впечатление. Хотя я, между прочим, шёл не торопясь и специально прислушиваться к чему-либо абсолютно не собирался. Даже когда разгорячённое дыхание подскакавшего «мифа» обожгло мне затылок, я удержал себя в руках, сумев не обернуться. Недоумевающий человек-конь трусил за мной след в след минут пять, потом не выдержал и начал бегать вокруг разными аллюрами, явно стараясь «привлечь внимание». Действительно, крайне импульсивная натура! Анцифер прав, управлять такими типами вполне возможно, главное — правильно вести свою линию и не переиграть...

     — Эге-ге-гей! Ахойе! Муж благородный,
     спешащий вперёд
     С тайно намеченной целью, шагающий
     бодро и страстно...
     Остановись! Посейдоном — земли
     колебателем ныне тебя заклинаю!

     — Заколебал... Не останавливайся, Серёга, пусть Савраска ещё побегает.
     — Как ты его назвал? — тут же заинтересовался ангел с правого плеча.

Blog

Книга вторая сестрёнка из преисподней