Предисловие ко второму изданию

Вид материала

Документы

Содержание Образец набора текста, текстовых примечаний и разночтений Расположение текстов редакций в издании и состав текста Справочный аппарат изданий О единообразии в условных текстологических обозначениях

Подобный материал:

• Теория и метатеория, 2253.65kb.
• А. М. Пятигорский символ и сознание, 2199.49kb.
• Предисловие ко второму изданию, 2377.52kb.
• Предисловие ко второму изданию, 1366.96kb.
• Предисловие ко второму изданию. Двадцать лет спустя, 5048.65kb.
• Жанр и композиция “Героя нашего времени”, 61.49kb.
• С. И. Поварнин искусство спора. Отеории и практике спора Воспроизведено по второму, 1546.02kb.
• Книги лишь одно из мест наших встреч. Случайно или не случайно, мы оба оказались убежденными, 2087.37kb.
• Предисловие к новому изданию, 3293.79kb.
• Электронная библиотека студента Православного Гуманитарного Университета, 3857.93kb.

Образец набора текста, текстовых примечаний и разночтений⁹⁷⁶

Того же лhта князь великыи позва владыку к собh¹⁴ на Москву на честь, и посадника и тысячного ¹⁶и вятших¹⁶ бояръ; и владыка Василии hздивъ, ¹⁷и чести великой много видилъ.¹⁷ Той же осени внесе ¹⁸лед и снhгь [в] ^а Вhлво¹⁹, и вышибе²⁰ 15 городень Великаго мосту; то же, богъ Вhсть, или казня нас или милуя.²¹ [Не далъ Бог // (л. 204) кровопролитна]^а промежи братьею:²² наважениемъ // (л. 204 об.) дьявольскым²³ сташа си сторона и она сторона, доспhвше²⁴ въ оружъи²⁵ противу себе²⁶ оба полъ Волхова; нь²⁷ Богъ ублюде и снидошася^б в любовь.


Пояснение к образцу набора. Основной текст — Комиссионного списка Новгородской первой летописи; разночтения — по Академическому и Троицкому спискам той же летописи. Для образца использовано издание А. Н. Насонова (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 347) с некоторыми изменениями. Обратить внимание на следующее. Текстовые примечания обозначены буквами и помещаются внизу страницы выше разночтений, обозначенных цифрами. Цифровые обозначения разночтений помещаются в тексте перед знаками препинания. Первая цифра «клещей» в тексте при отсутствии другого значения (она может служить одновременно цифровым обозначением разночтения) прибивается не к предшествующему (см. ¹⁷), а к последующему тексту. Весь текст, отсутствующий в рукописях, за исключением цифр сносок, набирается курсивом (примечания редактора, условные обозначения списков и пр.). Дополнения из других списков даны в квадратных скобках. Киноварная буква набрана полужирным шрифтом. Переход с одной стороны листа на другую или с листа на лист обозначается двумя вертикальными черточками (в случае нужды переход со строки на строки обозначается одной вертикальной черточкой) и на полях петитом отмечается номер нового листа или оборота листа («л. 204 об.»).


Расположение текстов редакций в издании и состав текста

Расположение редакций произведения в правильной временной последовательности их создания позволяет правильно понять и их идейный смысл. Читая редакцию вне ее связи с предшествующими, мы только с трудом можем иногда выявить, какую идею хотел в нее вложить ее составитель. Ведь, внося идейные изменения в текст произведения, составитель новой редакции по большей части ограничивается весьма малым. Он изменяет текст, а не пишет его заново. Эти изменения в количественном отношении очень невелики. Однако для уяснения смысла редакции важны именно они. В редакциях текста внесенные в него изменения важнее, чем текст основной, не подвергшийся изменениям. Сравнивая места, подвергшиеся в последующем изменениям, с этими самыми изменениями, мы постигаем смысл новой редакции и узнаем, как понимался древним книжником предшествующий текст. При отсутствии в Древней Руси критики движение текста дает возможность все же понять отношение к произведению если не читателей, то, во всяком случае, его переписчиков.

К этому нужно добавить, что в новых редакциях особую важность имеет не только то, что в них написано, но и то, что в них не написано, пропущено. Ведь для понимания произведения важно не только то, что составитель хотел сказать, но и то, что он не хотел сказать, что он хотел скрыть от читателя. Иногда даже это последнее бывает важнее, чем первое.

Выявить все это можно только путем изучения истории текста. История текста дает, следовательно, нам ключ к правильному пониманию содержания произведения.

Сходную картину открывает и изучение стилистических изменений. Точное представление о стиле редакции дает сравнение ее с предшествующей. Выявляя изменения и исследуя их, мы можем получить довольно точное представление об «идее» стилистической работы составителя. Поэтому последовательность редакций должна быть хронологическая. Если редакции возникли параллельно, их следует помещать одна за другой, выбор последовательности будет здесь зависеть от других соображений: например, от степени научной интересности редакции.

Следует ли издавать все редакции? Принцип отбора редакций для литературоведческих публикаций должен быть историко-литературный. Если редакция не имеет историко-литературного значения, ее издавать нет смысла. Не имеют историко-литературного значения некоторые редакции XVIII и XIX вв.: редакции чисто церковные, поздние редакции, выполненные каким-либо любителем, имевшиеся только в одном экземпляре и пр. Все, конечно, зависит от «идеи» публикации; от того, о чем хочет дать представление публикатор, с какой точки зрения он считает публикуемый памятник интересным и важным.


*

Если в основном списке расположение материала перепутано (в результате ли ошибки переплетчика или неправильно вставленных выпавших листов), и восстановление правильного порядка не представляет затруднений и может быть подтверждено другими списками, — необходимо восстановить традиционную композицию памятника, отметив в подстрочных примечаниях тот порядок, который существует в рукописи.

Если же памятник известен в одном списке, и восстановление порядка не может быть проделано бесспорно, или если изменение порядка закреплено известной традицией, — восстановление первоначального порядка не должно иметь места.

В качестве примера применения неправильных принципов восстановления первоначального порядка памятника можно привести издания Новгородской второй летописи. Летопись эта начинается с 911 г. и в основном доведена до 1573 г. При переплетении листы этой летописи были перепутаны, известия разных годов соединены небрежно, и т. д. При первом издании этой летописи в III томе «Полного собрания русских летописей» в 1841 г. и позднее, в издании 1879 г.⁹⁷⁷, издатели тщетно стремились восстановить хронологический порядок изложения и очень неточно «исправляли хронологические ошибки», чем затруднили не только возможность изучения этой летописи по ее изданиям, но элементарное пользование изданиями.

В компиляциях, в которых текст вступил в органическое соединение, представляя известное целое, ни в коем случае не следует рассекать текст, выделяя его отдельные части или освобождая его от инкрустаций другим памятником. Древнерусский текст «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия в Виленском хронографе XVI в. перебит вставками из хроник Малалы и Амартола, Евангелия и других источников. Считается, что при установлении текста «Истории» вставки эти нужно исключить. Однако текст вставок вступил в органическое соединение с текстом Иосифа Флавия⁹⁷⁸, и, следовательно, такое исключение вряд ли целесообразно, его можно производить только в реконструкциях первоначального текста памятника, но не в издании текста памятника или его редакций.


*

Несколько слов о том, как передавать текст, в котором много исправлений, зачеркиваний, надписанных слов, вставок на полях и т. д. Вопрос этот очень важен для текстологии литературы нового времени, где проблема черновика занимает очень ответственное и большое место. В зависимости от того, как будет передан текст черновика, находится и передача в издании творческого процесса автора, отраженного в его бумагах. Мы знаем, что «творческая история» того или иного произведения чрезвычайно важна. Для литературы древней вопрос о творческой истории почти полностью снят за ее недоступностью: авторских текстов от древней литературы до нас дошло крайне мало. Тем не менее тексты с исправлениями (редактора, писца, компилятора) встречаются и в ней. Как передавать такого рода «многослойные» тексты? Для воспроизведения текстов черновиков произведений литературы Нового времени было предложено очень много различных приемов. Особенно показательны в этом отношении различные способы воспроизведения черновиков А. С. Пушкина (П. О. Морозовым, М.Гофманом, Г. О. Винокуром, Б. В. Томашевским, Ю. Г. Оксманом, С. М. Бонди и др.). Здесь были применены различные типы скобок, различные шрифты. Пытались подражать черновику в расположении текста — его строк, надписываний, заметок на полях и т. п. Н.К.Пиксанов в воспроизведении Жандровской рукописи «Горя от ума» ввел даже зачеркивания тонкими чертами вместо скобок для условного обозначения вычеркнутого текста. Мне представляется, что все типографские, наборные попытки воспроизвести внешний вид черновика бесцельны. Если текстологу удалось расслоить текст и выявить в черновике несколько последовательно сменяющих друг друга текстов, если, иначе говоря, издаваемый текст или тексты изучены, история текста установлена, то следует печатать каждый текст отдельно или рассказать об изменениях текста в статье, в исследовании. Если же текст не изучен, смена текстов в черновике не установлена, то никакой наборный текст не поможет читателю самому разобраться в истории текста.

При издании сложного, многослойного текста с особенной ясностью встает задача научной интерпретации текста, качественного различия отдельных слоев, выделения главного и установления истории текста. При необходимости издать сложный, многослойный текст мы должны особенно твердо придерживаться основного правила современной текстологии: сперва изучить, а потом издать текст. Без изучения истории текста невозможно издать сложный, многослойный текст, — можно только опубликовать список, в котором этот текст находится, путем его факсимильного воспроизведения, но факсимильное воспроизведение рукописи не есть издание текста, и об этом следует всегда твердо помнить⁹⁷⁹.

С каждым слоем сложной рукописи мы должны поступать как с отдельной рукописью: если слои представляют собой различные редакции одного произведения, мы должны издать их отдельно, как издают редакции; если слои представляют собой обычные, незначительные, не имеющие идейного смысла варианты одного и того же текста, одной и той же редакции, — мы должны отмечать их в разночтениях с соответствующими замечаниями от редактора, давая каждому слою свое условное обозначение — такое же, как и условное обозначение отдельных списков произведения. Само собой разумеется, что сложным, многослойным рукописям мы должны уделять серьезное внимание в текстологических исследованиях, предпосылаемых изданию, раскрывая в них всю аргументацию произведенного расслоения и установления истории текста данной рукописи.

Если выводы установления истории текста сложной, многослойной рукописи гипотетичны, — факсимильное воспроизведение рукописи желательно или даже необходимо. Оно должно быть приложено к изданию.

В тех случаях, когда правка текста не является созданием нового текста (например, часть текста вычеркнута, но не заменена новым и не создает связного нового текста, исправлено бессмысленное выражение, исправлена описка, сделана вставка явно пропущенного и т. д.), правка эта отмечается в самом тексте (скобками, шрифтовыми выделениями и пр.) и отмечается в примечаниях.


Справочный аппарат изданий

Вопроса о справочном аппарате изданий мы отчасти уже касались в этой же главе, в разделе, посвященном типам изданий.

Справочный аппарат изданий — это археографическое введение, правила передачи текста, указатели (именные, географические, предметные и др.), словоуказатели, словарь, библиография, комментарий.

Археографическое введение обязательно при каждом издании. Оно отличается от текстологического исследования тем, что в нем приводятся чисто археографические сведения: сведения о местах хранения использованных рукописей, их шифры, датировочные данные, сведения об их языке, почерках, водяных знаках и распределение по редакциям и видам на основании данных текстологического исследования. Все эти сведения сообщаются независимо от того, что многие из них подробно рассматриваются в текстологическом исследовании. Археографическое введение носит справочный характер: оно должно быть удобно для наведения справок и, следовательно, кратко, лаконично и ясно. Элементов самого исследования в археографическом введении не должно быть. Они должны быть отнесены в текстологическое введение.

Правила передачи текста также обязательно должны предпосылаться каждому изданию. Они также должны обладать всеми качествами справочной статьи: краткостью формы, ясностью изложения, удобством для наведения справок.

Указатели составляются того типа, который необходим для изучения данного текста, в зависимости от его характера. Так, например, издания текстов летописей сопровождаются указателями именными и географическими, издание «Хожения за три моря» Афанасия Никитина — указателем географическим (интерес представляют, однако, указатели именной и предметный), издание «Русской Правды» — указателем предметно-терминологическим.

Памятники, интересные с точки зрения своего языка и стиля («Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли», «Киево-Печерский патерик» и пр.), сопровождаются словоуказателями, иногда снабжаемыми сведениями о встречающихся в памятниках грамматических формах⁹⁸⁰.

К сожалению, словоуказатели, которые сами по себе могли бы представлять интерес не только для лингвистов, но и для литературоведов, занимающихся проблемами стиля, и для историков, заменяя последним полные предметно-терминологические указатели, крайне редко прилагаются к изданиям, может быть, ввиду трудности их составления.

Следует особо подчеркнуть важность составления словарей к памятникам древнерусской литературы. Вслед за словоуказателем к тексту «Слова о полку Игореве», составленным Р. Нахтигалем⁹⁸¹, появился словарь к памятнику, составленный Т.Чижевской⁹⁸², а затем и многотомный «Словарь-справочник»⁹⁸³. Недавно вышел в свет словарь к «Молению» Даниила Заточника⁹⁸⁴.

Наконец, в научных изданиях текстов совершенно необходимы библиографии. В библиографии включаются материалы о печатных описаниях, в которых даны сведения об издаваемых рукописях, сведения об использовании привлекаемых рукописей и самого памятника в научной литературе и иногда библиографические данные, требуемые интересами комментария.

Наиболее труден вопрос о комментариях. Комментарии разного типа крайне желательны при изданиях древних текстов ввиду их сложности, и с точки зрения языковой, и с точки зрения текстологической, историко-литературной, исторического, географического или какого-либо другого реального своего содержания.

В целях удобства пользования следует соединять различные типы комментариев в один. Комментарий поэтому может быть исторический и филологический (включающий в себя сведения языковые, исторические, историко-литературные и текстологические), исторический и географический, историко-юридический (к «Русской Правде», к судебникам и пр.), терминологический и пр. Выбор типа комментария зависит не только от характера издаваемого памятника, но и от специальности исследователей. Составление исследовательского комментария — дело нелегкое, и оно не должно поручаться неспециалистам в данной области.

Хороший исследовательский комментарий должен быть лаконичен по форме изложения, не должен излагать тех сведений, коорые легко найти в общедоступных энциклопедических словарях и элементарных справочниках. Крупный недостаток некоторых комментариев состоит в неправильном выборе комментируемых мест: комментируется часто то, что легко может быть установлено, и совсем не комментируется то, на что комментатор не нашел ответа. Места, не понятые комментатором, должны непременно включаться в комментарий с указанием, что данное место не поддается комментированию.

Комментарий помогает читателю узнать историческое имя, географическое название и пр., понять то, что неясно, и получить сведения о том, что еще в данном тексте не установлено и не объяснено наукой, что нуждается в дальнейших исследованиях.

Очень часто встречаются комментарии, повторяющие сведения, сообщенные в других комментариях, выписывающие сведения из справочных пособий и т. д. Коментарий к научному изданию должен носить исследовательский характер. Это род исследования текста. Комментарий, излагающий более или менее известные данные, допустим только в научно-популярных изданиях.

Самое важное в комментарии — это самое трудное место в литературном произведении. Поэтому дать комментарий к тому, что не было до сих пор правильно понято, что сейчас понимается иначе читателем, чем понималось автором или его читателями-современниками, — задача почетная, превращающая комментарий в исследование. Но бывают и примитивные комментарии, объясняющие взрослому читателю то, что он легко может найти в общедоступных справочниках (словарях, энциклопедиях и пр.), которые каждый интеллигентный человек должен иметь дома или, по крайней мере, может найти в библиотеке. Комментарии, повторяющие сведения из общедоступных справочных руководств, — «глупые» комментарии.

Недопустимо комментировать только то, что комментатор легко понял, и оставлять без объяснения трудные места. Конечно, комментатор может столкнуться с трудностями, может не найти объяснения тому или иному месту, но в таком случае он должен честно написать: «Место не поддается объяснению» или лучше: «Это место не удалось объяснить». Тем самым он указывает на необходимось дальнейших поисков, и такое признание собственного бессилия оказывается небесполезным. Это признание честное, и оно свидетельствует об известном уровне «научной этики» комментатора — конечно, если он только действительно приложил усилия для расшифровки загадочного места.

Надо сказать, что над истолкованием трудного места приходится иногда биться неделями, но полученный ответ от этого только выигрывает в ценности, комментарий получает научный характер и становится «красивым комментарием». Красота комментария незаметна на первый взгляд, но она свидетельствует больше всего о высокой культуре издания. Это красота деловитости, экономности и сжатости и «исчерпанности» всех действительно трудных мест. Уродливый комментарий — легко сделанный, с поверхностными объяснениями только «легкого» материала, с пропусками трудных мест и т. д.

Этика комментирования состоит в уважительном отношении к читателю, которое выражается в том, чтобы точно знать его запросы, ответственно на них отвечать, не «мошенничать» по мелочам, притворяясь слепым к трудно поддающимся объяснению местам текста.

Этика и эстетика комментирования почти совпадают. Почти, но не совсем. Известные комментарии В. Набокова к «Евгению Онегину» в четырех томах составлены с известным щегольством⁹⁸⁵. В них есть ответы на сложные вопросы текста, но есть и придуманная сложность, чтобы показать свою эрудицию (кстати сказать, в некоторых областях действительно большую), есть известная эгоцентричность, в известной мере допустимая, поскольку В. Набоков — крупный писатель и мнение его действительно может представлять интерес для его читателей. В комментариях Набокова Пушкин иногда как бы уступает место Набокову, а Набоков, пропуская вперед Пушкина, делает это, однако, так, что читатель больше обращает внимание на Набокова, занимающего читателя своею светской изысканностью и воспоминаниями о разных петербургских утонченностях. Есть у Набокова и своеобразный юмор (комментирование остроумное — это редкий случай в литературоведческой практике). Так, например, комментируя известные строки первой главы, строфы XVII «Онегин полетел к театру», Набоков пишет, что летел он все же недостаточно быстро, так как Пушкин обогнал Онегина и поспел в театр на три страницы быстрее⁹⁸⁶.

Принимаясь за комментарии, надо точно знать, для кого и для чего этот комментарий делается: будет ли он, в частности, для самостоятельного чтения (как комментарий Набокова к «Онегину»), или для справок, для разъяснения серьезных затруднений серьезного читателя, или для разъяснения общеобразовательного характера (как комментарий Бродского к тому же произведению)⁹⁸⁷.

Обычно материал комментария располагается в последовательности текста памятника. Удобнее всего для читателя повторять комментируемое место в качестве заголовка к отдельной статье комментария, указывая страницу и строку издания. Технические способы «привязывания» комментария к тексту памятника различны. Один из удобнейших тот, который принят в серии монографических исследований-изданий памятников древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР.

Если комментируемые (нуждающиеся в комментировании) места часто повторяются в тексте (например, упоминаемые в воспоминаниях фамилии или сокращенные имена в разной форме: Маша, Маня, Маруся и пр.), то возможно расположить комментарий в форме словаря — в алфавитном порядке. Допустим и такой порядок: фамилии и имена комментируются в алфавитном порядке, а все остальное постранично.

Если комментируются повторяющиеся места текста, которые можно расположить в алфавитном порядке, — тип комментария-словаря вполне допустим. В научно-популярных изданиях желательны переводы трудных текстов или краткие словари трудных слов и выражений. Требования, предъявляемые к переводам с древнерусского и к кратким словарям, — вопрос особый и очень сложный. Он не может быть освещен в данной книге.


О единообразии в условных текстологических обозначениях

Выше мы неоднократно касались составления правил издания памятников. Правила издания должны охватывать все стороны издания и в основном опираться на данные изучения текста, вытекать из этих данных. В правилах должны быть предусмотрены вопросы издания редакций и видов редакций памятника, выбора основного текста, передачи текста, подведения разночтений, системы вспомогательного аппарата и мн. др. Их нельзя ограничивать, как это часто делается, по преимуществу вопросами передачи текста и составления аппарата.

Правила издания необходимы прежде всего для понимания изданного текста, для понимания того, как относится изданный текст к текстам рукописей данного памятника. Однако правила издания неообходимы не только для понимания взаимоотношения изданного текста и рукописного. Они необходимы для облегчения непосредственного пользования изданием. Нельзя требовать от пользующегося текстом, чтобы он каждый раз заново изучал и запоминал правила издания. Поэтому правила должны быть по возможности единообразны и просты для восприятия и запоминания. Они должны быть логичны, составлять ясную систему и не требовать длинных объяснений. Конечно, полного единообразия издания всех типов памятников и для всех назначений достичь невозможно: правила должны гибко приспособляться к характеру памятника и назначению издания. К сожалению, это не всегда учитывается, и многие «правила публикации», выработанные историками, лингвистами и литературоведами, недостаточно учитывают разнообразие типов рукописных традиций, назначение издания и пр. Чрезмерно «жесткие» конструкции так же вредны в текстологии, как иногда и в технике. «Жесткость» должна сочетаться с гибкостью. Есть раздел правил издания, который безусловно нуждается в «жесткости» и где индивидуальные отклонения только вредны. В нем мы должны добиваться полного единообразия, и по нему необходимо было бы заключение особой текстологической «конвенции» между историками, лингвистами и литературоведами.

На этот раздел правил издания в свое время указал немецкий историк Бернгейм. Он считал, и был в этом отношении почти одинок, что издателям должна быть предоставлена свобода в установлении правил издания, кроме общих правил «условно внешнего характера»⁹⁸⁸. Я бы назвал этот раздел правил издания несколько иначе: раздел условных текстологических обозначений. Следует точно условиться о значении или значениях различного типа типографических обозначений — скобок (круглых, прямых, угловых, фигурных), шрифтов и шрифтовых выделений (курсив, полужирный шрифт, разрядка, капитель и пр.), отдельных наборных знаков и условных обозначений (три точки, две точки, три точки внутри круглых скобок, звездочка в начале слова, вертикальная черточка, две параллельные вертикальные черточки, косая черточка, две параллельные косые черточки, тире — не в пунктуационном значении и т. д.), о различии в значении буквенных и цифровых знаков сносок для разночтений и т. п. Все эти типографские условные знаки должны быть четко определены в своем значении для всех изданий. Эта система знаков — своеобразный язык текстолога, и он должен быть ясен всякому читающему издание памятника.

Систему текстологических знаков необходимо продумать всесторонне: и с точки зрения того, какое точное и узкое значение должно быть придано тому или иному существующему типографскому знаку, и с точки зрения того, какие основные явления текста нуждаются в условных обозначениях. Система, чтобы быть удобной, нуждается и в том, и в другом. Так, например, необходимо условиться, как единообразно обозначить типографскими средствами пропуск или добавления в тексте, как выделять текст, взятый из других рукописей, или конъектурные исправления, как выделять внесенные в строку выносные буквы или буквы, добавленные в результате раскрытия титл и сокращений, как единообразно, путем наипростейших обозначений строить генеалогические схемы списков и редакций памятника, и мн. др.

Выработанная система условных текстологических обозначений не будет правилом изданий памятников. Речь идет лишь о системе знаков, которые в отдельных случаях могут применяться или не применяться, в зависимости от тех или иных задач издания и типа рукописной традиции памятника. Эта система условных текстологических обозначений должна быть едина не только для той или иной серии, не только для различных типов издания, но для всех вообще изданий памятников — к какому бы времени эти памятники ни относились, для какого бы их издания ни предназначали (для широкого читателя или для специалистов — лингвистов, историков, литературоведов). Система условных текстологических обозначений должна быть не только единой для всех специальностей внутри страны, но она должна учитывать публикаторскую практику и других стран⁹⁸⁹.

Текстологическая практика уже сейчас непосредственно подводит издателей текстов к решению многих вопросов, встающих в связи с созданием единой системы условных текстологических обозначений. Так, например, курсив, согласно его исконному назначению служить для выделения прямой речи (курсив еще в середине XIX в. употреблялся вместо кавычек), очень часто и с удобством используется для всего того, что вносится в текст памятника от издателя (для редакционных примечаний, конъектурных поправок, буквенных обозначений списков и пр.); полужирный шрифт обычно применяется для киноварных выделений и т. д. Нет, впрочем, единообразия в употреблении отдельных типов скобок (круглые, прямые⁹⁹⁰, угловые, фигурные): они применяются в различных изданиях по-разному. Три точки по большей части вводятся для обозначения недоконченного слова. Для пропуска куска текста с полными словами применяются три точки внутри скобок.

Но этих выработавшихся в практике обозначений, конечно, крайне недостаточно. Необходимо, чтобы представители всех гуманитарных специальностей создали комиссию по выработке единых условных текстологических обозначений, и результаты работы этой комиссии должны быть опубликованы в виде рекомендаций всем издателям памятников.