Лагерлёф С. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции Сказочная эпопея

Вид материала

Документы

Содержание В провинции медельпад Утро в онгерманланде Лесной пожар

Подобный материал:

• Брауде Л. Сельма лагерлёф и мир ее творчества, 289.11kb.
• Рекомендательный список литературы для тех, кто идёт в 3 класс, 24.16kb.
• «Удивительное путешествие в параллельные миры», 20.4kb.
• Сказочная викторина, 48.58kb.
• Викторина «Сказочная», 20.45kb.
• Программа тура: 1 день Встреча группы на ж/д станции Апатиты, переезд в п. Ревда Подъем, 42.46kb.
• Е. С. Подольская сш урок, 57.69kb.
• Заочная викторина «В мире книг», 79.14kb.
• Электронная газета русской диаспоры в швеции выпуск №1 9 от 23 февраля 2009 года, 597.59kb.
• Монография о серии «Сказки Севера», 127.18kb.

XLI

В ПРОВИНЦИИ МЕДЕЛЬПАД

Пятница, 17 июня


На другое утро орел с мальчиком вылетели раным-рано, и Горго, наверно, рассчитывал в этот день оказаться в самой глубине провинции Вестерботтен. Вдруг он услыхал, как мальчик говорит самому себе: «В краю, над которым мы пролетаем, людям, видно, и жить невозможно».

Земля, простиравшаяся под ними, была южной частью Медельпада, и там, кроме сплошных безлюдных лесов, и впрямь ничего не было. Орел, услыхав слова мальчика, тотчас прокричал:

- Нет, жить тут можно, только вместо пашен здесь леса! Вон там, наверху, - лесные пашни!

Мальчик подумал, как велика разница между светло-желтыми полями ржи и темными хвойными лесами! Слабый ржаной колос вырастает за одно лето! А крепко-ствольным хвойным деревьям нужны долгие годы, прежде чем они вырастут и созреют настолько, чтобы можно было снимать урожай.

- Да, надо запастись терпением тому, кто захочет увидеть плоды с такой пашни, - пробормотал он.

Некоторое время орел с мальчиком летели молча, пока не очутились над вырубкой, где не осталось ни одного дерева, а землю сплошь покрывали кора да обрубленные ветки. И тут, пролетая над усеянной пнями землей, орел услыхал, что мальчик говорит самому себе, какие это неприглядные и бедные края!

- На этом лесном поле жатва была прошлой зимой! - тотчас прокричал орел.

Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, прекрасным светлым летним утром жнецы выезжали в поле на своих жатвенных машинах и за короткое время убирали большую делянку. Урожай же с лесного поля снимали зимой. Дровосеки выходили на дикие пустоши, где высокими сугробами лежал снег, а мороз обжигал лицо и руки. Даже одно дерево свалить тяжело, а чтобы очистить целую лесную делянку, такую большую, как эта, им, наверно, приходилось жить в лесу много недель.

- Умелый, должно быть, народ собирает урожай с такого вот лесного поля! - сказал Нильс.

Несколько взмахов орлиных крыльев, и на краю поляны, усеянной пнями, мальчик увидел низенькую лачугу без единого оконца. Она была сложена из грубых неотесанных бревен, а вместо дверей болталось несколько досок. Крыша из коры и веток уже обвалилась, и внутри лачуги виднелось несколько больших камней, служивших очагом, да широкие деревянные лавки. Пролетая над лачугой, орел услыхал, как мальчик спрашивает, кто бы мог жить в такой жалкой хижине.

- Здесь жили жнецы, которые убирали лесное поле, ясно?! - тотчас прокричал орел.

Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, жнецы, веселые и радостные, возвращались с работ домой и как им подавали на стол все самое лучшее, что только матушка хранила в кладовой. Здесь же после тяжких трудов они отдыхали на твердых и жестких лавках в лачуге, которая была хуже любого хлева. А чем они кормились, он вообще понять не мог.

- Да, вряд ли для этих лесных работников устраивали пирушки в честь уборки урожая, - сказал он.

Чуть подальше они увидали ужасно скверную дорогу, петлявшую по лесу. Узкая и извилистая, вся в камнях и выбоинах, она была вдобавок изрезана во многих местах ручьями. Когда они пролетали над ней, орел услыхал, как мальчик спрашивает, что можно перевозить по такой ужасной дороге.

- По этой вот дороге и возили лесную жатву, которую потом складывали в древесные копны! - закричал орел.

Мальчик снова вспомнил, как бывало весело у них дома, в родных краях, когда на больших возах, запряженных двумя сильными лошадьми, везли собранный с поля урожай. Малый, правивший лошадьми, гордо восседал выше всех на снопах, лошади выступали так важно, а сельские ребятишки, которым позволялось взбираться на возы, сидели там, крича и смеясь, то ли от радости, то ли от испуга. А здесь - тяжелые бревна перевозили вверх-вниз по отвесным склонам. Лошадь, должно быть, бывала измотана вконец, а возница, поди, не раз впадал в отчаяние.

- Да, вряд ли эта дорога видела много веселья! - сказал мальчик.

Орел, взмахивая могучими крыльями, несся вперед, и вскоре они очутились на речном берегу, который был сплошь усыпан стружками, щепками и корой. Орел услыхал, как мальчик спрашивает, почему берег так замусорен.

- Здесь лесную жатву складывали в копны! - прокричал орел.

Мальчик вспомнил, как дома, в его родных краях, снопы складывали в копны впритык к усадьбам, словно они служили их лучшим украшением. Здесь же лесную жатву свозили вниз на пустынный берег реки да там и оставляли.

- Вряд ли кто ходит по этой пустоши, пересчитывает свои бревна и сравнивает их с соседскими, - сказал мальчик.

Немного погодя они добрались до большой реки Юнган, текущей по широкой долине. И сразу все кругом переменилось, словно мальчик с орлом попали совсем в другие места. Темный хвойный лес по-прежнему одевал высокие кручи над долиной, но внизу склоны поросли белоствольными березами и осинами. Долина была так обширна, что река во многих местах смогла образовать озера. На берегах раскинулось большое богатое селение с добротными, на совесть построенными усадьбами.

Летя над долиной, орел услыхал, как мальчик спрашивает, хватает ли здешних лугов и пашен, чтобы прокормить столько людей.

- Здесь живут жнецы, которых кормит лесная пашня! - прокричал орел.

Мальчик вспомнил о низеньких домиках и обнесенных изгородью дворах у них в Сконе. Здесь же люди жили в настоящих господских усадьбах.

- Похоже, прибыльное дело лесной промысел, - сказал он.

Орел держал путь прямо на север, через реку, но пролетев немного над ней, услыхал, что мальчик спрашивает, кто заботится о бревнах после того, как их складывают на берегу.

Тогда Горго повернул на восток и полетел вдоль реки Юнган.

- Это река заботится о них и сплавляет бревна на лесную мельницу! - прокричал орел.

Мальчик вспомнил, как у них дома, в родных краях, следили за тем, чтобы ни одно зернышко не пропало. Здесь же тьма-тьмущая бревен плыла по реке и никто за ними не присматривал. Мальчик не мог поверить: неужто хотя бы половина бревен прибывает туда, куда надо? Одни плыли посредине реки, и с ними все было ладно; другие же, оказавшись у берега, натыкались на мысы или же застывали на мели, в спокойной заводи заливов. В озерах бревен скапливалось столько, что они сплошь покрывали всю поверхность. Казалось, они будут отдыхать там, сколько им вздумается. Много бревен застревало у мостов, в водопадах же они порой попросту переламывались. В быстринах бревна спотыкались о камни и выстраивались высокими, колыхающимися штабелями.

- Немало, должно быть, времени потребуется, чтобы это зерно попало на лесную мельницу, - сказал мальчик.

Орел продолжал медленно лететь вдоль реки Юнган. Порой он, распластав крылья, тихо застывал на месте, и мальчик мог разглядеть, как убирают лесной урожай.

Вскоре они подлетели туда, где трудились сплавщики. И орел услыхал, как мальчик спрашивает, что за люди бегают по берегу.

- Это те, кто спасает лесной урожай, который застрял в пути! - прокричал орел.

Мальчик вспомнил, как спокойно и мирно возили у них дома, в родных краях, урожай на мельницу. Здесь же молодые парни носились по берегу реки с длинными баграми в руках, с трудом направляя лес но нужному руслу. Мокрые с ног до головы, они брели прямо по воде вдоль берега, перепрыгивали с камня на камень посреди бурлящих порогов, ходили по раскачивающимся шатким штабелям бревен, да так спокойно, будто шагали по ровной земле. То были отчаянно смелые и дерзкие люди.

- Смотрю я на это и вспоминаю кузнецов в Бергслагене, которые обращались с огнем так, словно он ничуть не опасен, - сказал мальчик. - А эти сплавщики так играют с водой, будто они над нею господа! Видно, и вправду они усмирили воду и она не смеет им вредить.

Мало-помалу орел с мальчиком приближались к устью реки, и вот уже перед ними расстилается Ботнический залив. Горго, однако, не полетел вперед по прямой, а направился вдоль берега на север. Но не успел он пролететь и несколько миль, как вдруг путешественники увидали внизу лесопильный завод, который мог вполне сойти за маленький городок. Орел, паря над лесопильней, услыхал, как мальчик говорит самому себе: какой это большой, хороший, ну прямо чудесный завод!

- Это - большая лесная мельница! Она мелет бревна и зовется Свартвик! - прокричал орел.

Мальчик вспомнил ветряные мельницы у них дома, в родных краях. Как мирно стояли они среди зеленых равнин, медленно вращая крыльями! Эта же мельница, предназначенная для того, чтобы перемалывать урожай, снятый в лесу, - располагалась у самого берега. На воде перед ней плавало множество бревен, и одно за другим их втаскивали железными цепями но наклонному помосту в дом, напоминавший огромный сарай. Что творилось с ними там, внутри, мальчик видеть не мог, но он слышал страшный шум и грохот. А с другой стороны дома выбегали небольшие вагонетки, доверху груженные белыми досками. Вагонетки катились по блестящим рельсам к складу, где из досок составлялись штабеля, которые, словно дома в большом городе, выстраивались в целые улицы. В одном месте возводили новые штабеля, в другом - разбирали старые и переносили доски на борт больших кораблей, стоявших в ожидании груза. Рабочих там было полным-полно, а за складам досок, ближе к лесу, виднелись их жилища.

- Здесь трудятся так, что скоро распилят весь лес в Медельпаде, - сказал мальчик.

Орел чуть пошевелил крыльями, и они тотчас увидели другой лесопильный завод, примерно такой же большой, как и первый, - с лесопилкой, складом досок, причалом и жилищами рабочих.

- Вот тебе еще одна из этих огромных лесных мельниц! А зовется она Кубикенборг! - закричал орел.

- Видно, лес дает куда больший урожай, чем можно было бы ожидать, - сказал мальчик. - Но это, должно быть, последняя на нашем пути мельница из тех, что перемалывают бревна.

Горго, тихо шевеля крыльями, пролетел еще мимо нескольких лесопильных заводов и приблизился к большому городу. Услышав, что мальчик спрашивает, какой это город, орел прокричал:

- Это - Сундсвалль! Наипервейшая усадьба во всей лесопильной округе!

Мальчик вспомнил города на юге, в Сконе, такие серые, такие старые и хмурые на вид. Здесь же, на сумрачном севере, город Сундсвалль, уютно расположенный на берегу прекрасного залива, выглядел новехоньким, радостным и каким-то сверкающим. А если смотреть на него сверху, он казался особенно праздничным и веселым; в самой середине города теснились высокие каменные дома, такие великолепные, какие едва ли сыщешь и в самом Стокгольме. Множество деревянных домиков, утопавших в небольших садиках, широким поясом окружали эти каменные дома, но не вплотную, а немного отступя. Казалось, эти деревянные домики знали свое место, знали, что они не чета каменным, и не смели придвинуться к ним поближе.

- Этот город - богат и могуч! - сказал мальчик. - Неужто он стал таким благодаря тощей лесной почве?

Шевельнув крыльями, орел перелетел к острову Альнён, лежавшему прямо против Сундсвалля. Мальчик был поражен: сколько лесопильных заводов выстроилось здесь вдоль берегов! Один подле другого расположились они и на острове Альнён, и на суше прямо против острова - завод к заводу, склад к складу. Мальчик, насчитав по крайней мере сорок таких заводов, решил, что на самом деле их гораздо больше!

- Ну и чудеса здесь на севере, - сказал он. - Таких мне нигде за все путешествие видеть не приходилось. Жизнь так и кипит! Удивительная у нас страна! Куда ни прилетишь, всюду найдется для людей работа, которая их прокормит!

XLII

УТРО В ОНГЕРМАНЛАНДЕ

ХЛЕБ

Суббота, 18 июня


На другое утро, пролетев немного над провинцией Онгерманланд, орел сказал, что нынче он голоден и ему надо непременно раздобыть себе корм. Посадив мальчика на громадную сосну, стоявшую на высоком горном кряже, он улетел.

Мальчик нашел себе уютное местечко на развилине двух ветвей и сидел там, глядя вниз на Онгерманланд. Утро стояло пригожее, солнце позолотило верхушки деревьев, слабый ветерок, играя, шевелил хвою, из лесу доносилось дивное благоухание. Перед мальчиком раскинулся чудный край. Нильс был весел, беззаботен, и ему казалось, что никому на свете не живется так хорошо, как ему.

Перед ним открывался широкий, ничем не заслоняемый вид на все стороны. На западе поднимались утесы и горные вершины. И чем дальше они отстояли от него, тем более дикими и высокими казались. На востоке тоже громоздились гряды гор, но они, постепенно опускаясь, становились все ниже, пока не превращались у самого моря в настоящую равнину.

Повсюду сверкали реки и речушки, то и дело образовывавшие водопады и пороги, затруднявшие их бег в горах. Но стоило им приблизиться к побережью, как эти же реки и речушки широко расстилали свои сверкающие воды. Мальчик видел с дерева и Ботнический залив.

У берега он был усеян точками островов и изрезан зубцами мысов. А дальше, в глубине, чистая гладь залива казалась подернутой сплошной голубой пеленой, как летнее небо.

«Здешний край похож на речной берег, над которым недавно пролился дождь и где еще виднеются оставленные им ручейки; ручейки эти растекаются по всему берегу, прокладывая борозды и заполняя их водой. Они змеятся, извиваются, а после сбегаются воедино, - думал мальчик. - До чего же красив Онгерманланд! Помнится, старик лапландец в Скансене говаривал, что Швеция в недобрый для нее час была перевернута кверху ногами. Все смеялись над ним, но он стоял на своем и все повторял: если б эти люди только видели, как чудесно там, наверху, на севере, они бы поняли: вряд ли с самого начала северным землям было предназначено лежать так далеко, на краю света. И я почти уверен, что лапландец говорил правду».

Насмотревшись вволю на открывавшийся перед ним прекрасный вид, мальчик снял со спины котомку, вытащил оттуда кусочек белой крупитчатой булочки и стал есть. «Пожалуй, такой вкусной булки я не едал, - думал он - А как много еще осталось! Хватит, пожалуй, на несколько дней. Не думал я вчера, что раздобуду такое богатство!»

Смакуя булочку, он стал вспоминать, как она к нему попала. «Оттого она и кажется такой вкусной, что досталась мне просто чудом», - подумал он.

Орел и мальчик покинули Медельпад еще накануне вечером. Только они перелетели пределы Онгерманланда, как мальчик увидел речную долину и реку. Они были красивее всех остальных долин и рек, виденных им во время путешествия.

Долина раскинулась среди гор на диво просторно, так что мальчику пришло на ум - уж не вырыла ли ее в стародавние времена другая река, много крупнее и мощнее той, которая текла там сейчас. А после того, как вырыли долину, она мало-помалу стала заполняться песком и землей, конечно, не вся сразу, а начиная от подножия гор. Уже в этом песке и земле та река, что теперь бежала по долине, тоже широкая и многоводная, прорыла глубокое русло и сотворила себе великолепные, затейливо изрезанные берега. Они то опускались вниз мягкими пологими склонами, пестрыми от разбросанных повсюду красных, голубых и желтых цветов, таких ярких, что даже издали мальчик различал их; то поднимались ввысь отвесными стенами и башнями там, где береговая насыпь была твердая-претвердая и даже не могла ее сточить.

С высоты мальчику казалось, будто внизу он видит одновременно три разных мира. Глубоко, на дне долины, где бежала вперед река, был один мир. Там сплавляли лес, там от причала к причалу устремлялись речные суда, шумели лесопильные заводы, нагружались большие баржи. Там ловили лососей, плавали на веслах, ходили под парусами. Там взад-вперед стаями летали ласточки, которые вили гнезда в крутом, отвесном склоне.

Но чуть повыше, на равнине, простиравшейся до подножья гор, начинался совсем другой мир! Там поднимались усадьбы, селения и церкви, а крестьяне засевали свои небольшие пашни. Там повсюду зеленели луга, пасся скот; там, в огородиках, засаженных капустой, трудились женщины; там змеились проселки, шумели по железной дороге поезда.

А над всем этим, на вершинах поросших лесом горных кряжей, мальчик увидел еще один, совсем новый для него мир. Там высиживали птенцов глухарки, в густых зарослях скрывались лоси, караулили добычу рыси и грызли орехи белки. Там благоухала хвоя, цвел черничник, пели дрозды.

Наглядевшись на эту благодатную долину и горные кряжи, мальчик стал жаловаться, что хочет есть. Вот уже целых два дня у него во рту маковой росинки не было, и он совсем изголодался.

Горго не хотелось, чтобы пошли толки, будто мальчику с ним живется хуже, чем с дикими гусями, и он тотчас замедлил свой полет.

- Что же ты раньше об этом не сказал? - рассердился орел. - Ты получишь столько корма, сколько пожелаешь. Разве можно голодать, когда летаешь вместе с орлом?!

Вскоре Горго увидел какого-то крестьянина, который засевал поле совсем близко от берега реки. Крестьянин носил зерно в корзинке, висевшей у него на груди. Всякий раз, когда зерно в корзинке кончалось, он насыпал новое из мешка, стоявшего у межи. Орел решил, что мешок этот битком набит самым отборным кормом, какой только может пожелать мальчик. И Горго стрелой ринулся к земле.

Но не успел он снизиться, как вокруг поднялся ужасный шум. И сороки, и воробьи, и ласточки, оглушительно крича, бросились к орлу, думая, что он собирается вонзить когти в кого-нибудь из них:

- Прочь, прочь, разбойник! Прочь, прочь, птичий погубитель! - кричали они.

Птицы подняли страшный переполох! На шум прибежал крестьянин, и орлу пришлось поспешно взлететь ввысь, а мальчику так и не досталось ни единого зернышка.

Эти малые пташки сотворили просто чудо. Они не только вынудили орла улететь, но и преследовали его довольно далеко, надо всей долиной. И повсюду их крики слышали люди. Женщины выходили во двор и хлопали в ладоши так, что казалось, будто трещат ружейные залпы, а мужчины выбегали из дому с винтовками в руках.

И так было всякий раз, когда орел пытался спуститься на землю. Мальчик уже потерял надежду, что орел раздобудет ему какую-нибудь еду. Он и не подозревал, до чего все ненавидят и презирают Горго! Ему даже стало жаль орла.

Спустя некоторое время они пролетали над большой крестьянской усадьбой, где хозяйка пекла булки.

Она как раз выставила целый противень со свежеиспеченными белыми булочками во двор. Пусть остынут! А сама стояла рядом и стерегла, чтобы ни кошка, ни собака не украли ни одной булочки.

Орел низко парил над усадьбой, не осмеливаясь на глазах у крестьянки опуститься на двор. Он растерянно летал взад-вперед, несколько раз почти садился на трубу, но тут же снова взмывал ввысь.

Вдруг крестьянка заметила орла. Подняв голову, она стала следить за ним.

- Чего это он? - подивилась она. - Никак ему моих пшеничных булочек захотелось?

Женщина была такая славная - высокая, светловолосая, с приветливым и открытым лицом. Расхохотавшись от всего сердца, она взяла с противня булочку и подняла ее над головой.

- Хочешь есть, подлетай и возьми! - крикнула крестьянка.

Вряд ли орел разобрал ее слова, но все-таки он сразу понял, что женщина хочет дать ему белую булочку. Он стрелой метнулся вниз, схватил булочку и снова взлетел в вышину.

Когда мальчик увидел, что белая булочка в клюве у орла, на глазах у него выступили слезы. Но плакал он вовсе не от радости, что на несколько дней избавлен от голода. Он был тронут тем, что крестьянка поделилась хлебом с дикой хищной птицей.

Теперь, сидя на верхушке сосны, он снова видел эту картину: высокая светловолосая женщина стоит во дворе своей усадьбы и протягивает орлу булочку!

Женщина эта наверняка узнала в огромной птице орла, разбойника, которого люди обычно встречают громкими выстрелами! Наверно, видела она и крохотного заколдованного мальчика, которого орел нес на спине. Но она не раздумывала, кто они и откуда. Она догадалась, что они голодны, и поделилась с ними своим чудесным хлебом.

«Если я когда-нибудь снова стану человеком, - подумал мальчик, - я отыщу эту славную женщину у большой реки и поблагодарю ее за то, что она была так добра к нам».

ЛЕСНОЙ ПОЖАР

Мальчик еще завтракал, когда с севера вдруг потянуло легким дымком. Быстро повернувшись в ту сторону, он увидел, что со второго от него лесистого кряжа поднимается небольшой белый, как туман, столбик дыма. Странным казался этот дым в глухой чащобе дремучего леса. Может статься, там летнее пастбище и девушки-коровницы варят к завтраку кофе?

Но удивительно было, как рос и распространялся этот дым. Нет, не мог он подниматься из трубы хижины на горном выгоне! А может, в лесу работают углежоги? В Скансене Нильс видел лачугу углежога и угольную яму. Слышал он, будто такие же есть и в здешних лесах. Но ведь угольщики жгут угли большей частью осенью и зимой!

Дым разрастался с каждой минутой. Теперь он клубился уже надо всем горным хребтом. Нет, не может быть, чтобы от одной угольной ямы валил такой дым! Должно быть, это пожар! Тем более что птицы целыми стаями взмывали ввысь и перелетали на ближайший горный кряж - и ястребы, и глухари, да и другие птицы, такие маленькие, что издали нельзя было разглядеть, кто они, спасались от пожара.

Невысокий белый столбик дыма превратился в тяжелое белое облако, которое опрокинулось на край лесистой горной гряды и стало опускаться вниз в долину. Из него вылетали искры и хлопья сажи, а порой сквозь дым вырывались и багровые языки пламени. Должно быть, там, в горах, бушевал страшный пожар! Но чему же там гореть? Неужели в лесу пряталась большая крестьянская усадьба? Да нет, от одной усадьбы такого пожара не будет! Теперь дым валил уже не только с лесистого горного кряжа; из долины, которая скрывалась за ближайшей возвышенностью, также стали подниматься клубы дыма. Не иначе - горел весь лес.

Нильсу трудно было поверить, что такой свежий зеленый лес - и вдруг горит! Но, судя по всему, так оно и было! Лес и вправду горел. А что, если огонь перекинется и сюда, к нему?! Правда, вряд ли это возможно, но мальчику все равно захотелось, чтобы орел поскорее вернулся за ним! Лучше убраться подальше от пожара! Один лишь запах гари, который приходилось вдыхать, и тот был просто невыносим.

Какой ужасный треск и шипение раздались вдруг на ближайшем к Нильсу лесистом кряже! Там, на самой верхушке, стояла высокая сосна, точно такая же, на какой сидел мальчик. Эта могучая сосна вымахала выше всех других деревьев. Еще совсем недавно она стояла, ярко освещенная красноватыми лучами утреннего солнца. Теперь же вся хвоя на ней разом вспыхнула, зарделась, запылала! Такой нарядной сосна, наверно, никогда еще не была; однако хвалилась своей красотой она уже в последний раз. Сосна была первым деревом на этом лесистом кряже, которое охватил огонь. Но как пожар смог добраться до нее?! Перелетел ли он туда на своих багровых крыльях? Или же приполз по земле, как змея? Понять это было невозможно. Но так или иначе огонь добрался уже и сюда. Сосна пылала словно костер, сложенный из сухого хвороста.

Подумать только! Теперь уже во многих местах лесистой горной гряды валил дым. Огонь же уподоблялся то птице, то змее. Он мог перелетать по воздуху на большие расстояния, он мог переползать по земле. В одну минуту он охватил весь лесистый горный кряж.

Птицы поспешно улетали, спасаясь от пожара. Они выпархивали из дыма словно большие хлопья сажи и перелетали через долину на ту горную гряду, где сидел на дереве мальчик. Рядом с ним на сосне уселся филин, а веткой выше пристроился ястреб-тетеревятник. В другой день такое соседство было бы опасно для мальчика, но сейчас птицы даже не глядели в его сторону. Не в силах, видимо, постигнуть, что же приключилось с лесом, они не отрывали глаз от огня. Вот на макушку сосны метнулась куница, примостилась на самом кончике ветки и смотрела блестящими глазами на горящий лес. Совсем рядом с куницей сидела белка, но зверюшки, казалось, не замечали друг друга.

Но огонь уже ринулся вниз по склону в долину. Он шипел, он трещал и буйствовал; казалось, в горах бушует буря. Сквозь дым было видно, как языки пламени перекидываются с дерева на дерево. Сначала ель заволакивало тонкой пеленой дыма. Затем вся хвоя разом вспыхивала багровым пламенем, и дерево начинало с треском полыхать.

Внизу, в долине, бежал маленький ручеек, окаймленный ольшаником и невысоким березняком. Казалось, огонь должен был там остановиться. Ведь лиственные деревья не так быстро воспламеняются, как хвойные. Лесной пожар и в самом деле приостановился, словно на его пути встала стена, мешавшая ему двинуться дальше. Огненный вал полыхал на месте, пытаясь перекинуться на сосновый лесок по другую сторону ручейка, но тот, казалось, был для него недосягаем.

Пожар приутих было на время, но вот один особенно длинный язык пламени дотянулся до большой высохшей сосны, стоявшей чуть выше на горном склоне, и вскоре весь откос запылал ярким пламенем. И через ручеек огонь все-таки перекинулся. Стоял такой сильный жар, что любое дерево на склоне вспыхивало в один миг. С шумом и треском, словно неистовая буря или бурный водопад, пожар перенесся на лесистую горную гряду.

Тут ястреб-тетеревятник и филин поднялись в воздух, а куница поспешно спустилась вниз с дерева. Еще немного, и огонь переметнется на верхушку сосны! Самая пора уходить и мальчику, но не легко ему было спуститься по высокому прямому стволу! Крепко, изо всех сил цепляясь за этот ствол, он соскальзывал от одной ветки к другой, а под конец беспомощно свалился на землю. Но времени ощупывать свои ушибы у него не оставалось. Нужно было немедленно спасаться бегством.

Огонь, точно ураган, с треском и шипением налетел на сосну, земля под ногами мальчика нагрелась и начала дымиться. По одну сторону от него промчалась рысь, по другую извивалась длиннющая гадюка, а совсем рядом с ней клохтала тетерка, бежавшая со всех ног со своими маленькими пушистыми тетеревятами.

Когда беглецы спустились с откоса вниз, в долину, им повстречались люди, которые вышли, чтобы погасить огонь. Они, наверно, явились сюда уже давно, но мальчик все время глядел только в ту сторону, откуда подступал огонь, и не заметил их раньше. В этой ложбине тоже бежал ручей, окаймленный широкой полосой лиственных деревьев, а за ними, под их защитой, трудились люди. Они валили хвойные деревья, стоявшие ближе всех к ольшанику, таскали воду из ручья и выливали ее на землю, очищали землю от вереска и багульника, чтобы огонь не пошел понизу.

Люди также не думали ни о чем другом, кроме лесного пожара, который теперь со страшной силой надвигался на них. Спасавшиеся от огня животные шмыгали у них под ногами, но люди даже не замечали их. Никто не попытался уничтожить гадюку или поймать тетерку, когда та носилась взад-вперед вдоль ручья со всем своим пискливым выводком. Никто не обратил внимания даже на Малыша-Коротыша. В руках у людей были большие сосновые сучья, которые они окунали в ручей. И с этим-то оружием они намеревались вступить в битву с огнем! Людей оказалось не так уж много, и просто чудо, что они готовились сражаться с огнем в то время как все живое в панике бежало от него.

Когда огонь с шумом, треском, нестерпимым жаром и удушливым дымом спустился под откос, готовый перекинуться через ручей, через стену лиственных деревьев и достичь другого берега, даже не останавливаясь, люди вначале отступили, словно были не в силах выдержать его натиск. Но бегство их было недолгим, они снова повернули назад.

Лесной пожар с ужасающей неистовой силой шел на приступ. Искры огненным дождем так и сыпались на лиственные деревья, длинные языки пламени шипя вырывались из клубов дыма, словно лес по другую сторону от ручья безудержно притягивал их к себе.

Но лиственные деревья приостанавливали огонь, а за ними, под их защитой, трудились люди. Там, где начинала куриться земля, они, набрав воды в ведра, остужали ее. Там, где какое-нибудь дерево окутывало дымом, люди бросались к нему, срубали дерево быстрыми ударами топора, валили его и на земле тушили пламя. Там, где огонь прокрадывался к вереску, они били его мокрыми сосновыми ветками и душили намертво.

Дым сделался до того густым, что все вокруг скрылось в его пелене; нельзя было даже разглядеть, как идет битва. Но битва была жестокой - это понимали все, и не раз назревала опасность, что огонь перекинется еще дальше.

Но представьте себе! Все-таки буйный треск огня стал понемногу стихать, а дым рассеиваться. К тому времени лиственные деревья потеряли свои листья, все до единого, земля под ними была выжжена дочерна и обуглена, люди тоже почернели от дыма и копоти и обливались потом. Но лесной пожар был остановлен, огонь перестал полыхать. И только дым, мягкий и белый, стлался по земле, из которой торчало лишь множество черных жердей. Это было все, что осталось от прекрасного, пышно разодетого леса.

Мальчик взобрался на каменную глыбу и оттуда глядел, как угасает огонь. Но теперь, когда пожар был побежден, Нильсу стала угрожать другая беда. Филин и ястреб-тетеревятник разом обратили на него свои взгляды.

Но тут он услышал, как его зовет знакомый голос. Горго-орел с шумом промчался над лесом. И вскоре мальчик уже привычно покачивался на спине орла в вышине, среди туч, в полной безопасности.