Geum.ru

Д. Х. Колдуэлл От составителя 7

Вид материалаДокументы

Содержание


Индия, 1879-1884
Генри с. олькотт*29
Джордж вильд*30
Генри с. олькотт*31
А.п. синнетт*32
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   26
Глава 4


ИНДИЯ, 1879-1884


ЧАРЛЬЗ К. МЭССИ*28


Январь 1879, Норвуд, близ Лондона, Англи


...Однажды вечером в январе 1879 года... я прибыл на поезде

в Норвуд и обнаружил компанию, состоявшую из... примерно полудюжины

людей, которые собрались в столовой дома доктора и миссис

Биллинг. Когда я вошел, госпожи Блаватской в комнате не было,

но она вскоре после этого присоединилась к нам. Я повесил свой

плащ в холле... Госпожа Блаватская обратилась ко мне и попросила

меня назвать какой-нибудь предмет, который она бы произвела для

меня тотчас же, на месте... Я уже некоторое время ощущал необходимость

в расческе - кстати, совершенно определенно, что я не упоминал

об этой надобности ни при ком из тех, кто присутствовал, как, я

полагаю, и вообще при ком-либо, - и я назвал этот предмет...

...Я... сразу после этого передумал и захотел назвать другой

предмет для проверки и хотел предложить сделать замену, но мне

сказали, что уже слишком поздно. Я должен был пойти в холл и

засунуть руку в карман своего плаща. Необходимо заметить -

и это я могу сказать со всей уверенностью, - что никто, кроме

меня одного, не покидал комнаты после того, как я попросил

о расческе, и я вышел в холл, как мне было сказано, при этом

меня никто не сопровождал. Холл находился прямо рядом с комнатой,

и в него не вело больше никаких дверей, кроме той, в которую

вышел я. Я сразу же сунул руку в карман плаща и обнаружил там,

совершенно точно, гребень из слоновой кости, который и до сих

пор находится у меня. Это был большой, угловатый дамский гребень,

а не маленькая продолговатая расческа, какими обычно пользуются

мужчины. Когда я входил в дом, этого гребня у меня в кармане

не было... Госпожа Блаватская не была подготовлена к этой моей

просьбе... Я долгое время считал этот случай необъяснимым

(кроме как исполнения его оккультными силами) через посредство

тех фактов, которые я мог вспомнить.


ГЕНРИ С. ОЛЬКОТТ*29


Январь 1879, Лондон, Англия


Наиболее впечатляющим происшествием во время нашей остановки

в Лондоне была встреча с Махатмой, которая произошла во время прогулки

по Кэннон стрит. В то утро был настолько плотный туман, что едва

можно было видеть противоположную сторону улицы, и Лондон

представал перед нами в своем наихудшем виде. Те двое, что были

со мной, заметили его первыми, поскольку я находился ближе

всех к бортику тротуара и в тот момент мой взгляд был направлен

в другую сторону. Но когда они издали какое-то восклицание, я

быстро повернул голову и поймал взгляд Махатмы, который смотрел

на меня через плечо. Я не признал его за кого-то мне знакомого,

но я рассмотрел в его лице черты одного из Достойных; ибо однажды

увиденный образ забыть было невозможно... Мы, трое товарищей,

держались в Сити вместе и вместе вернулись обратно в дом доктора

Биллинга. Как только мы вошли, миссис Биллинг и Е.П.Б. рассказали

нам, что Брат побывал здесь и упоминал о том, что встретил нас

троих - назвав нас по именам - в Сити. Миссис Биллинг описала

его как очень высокого и складного индийца, который обладал

каким-то особенным, пронизывающим будто насквозь взглядом.

Она на мгновение была настолько ошеломлена, что не могла и

слова сказать, но незнакомец произнес: "Я хотел бы видеть госпожу

Блаватскую" и двинулся к двери комнаты, где она сидела. Миссис

Биллинг открыла перед ним эту дверь и пригласила его войти.

Он вошел, проследовал прямо к Е.П.Б., поприветствовал ее по-восточному,

и они начали беседовать на языке, звуки которого были совершенно

непривычны для уха миссис Биллинг...


ДЖОРДЖ ВИЛЬД*30


Январь 1879, Норвуд, близ Лондона, Англия


...В первый раз я повстречался с госпожой Блаватской и полковником

Олькоттом в 1879 году на праздничном обеде в доме мистера Биллинга.

Когда я покидал этот дом в компании моего друга, он спросил меня

о моих впечатлениях о характере госпожи, и мой ответ был

таков: "Она кажется мне в большой степени калмыком, и мое впечатление

состоит в том, что она жутко напоминает какую-то потасканную

актрису из пригородного театра в Париже". Но ее несомненные медиумические

способности, ее впечатляющие личные качества, ее ум и юмор

и ее очевидно добрые побуждения заинтересовали меня; и

поэтому, движимый любопытством и интересом, а также верой

в ее обещания, я вступил в ее Теософское общество и примерно

через два года стал президентом Британского филиала.

Однажды, обедая вместе с ней у Биллингов, я заметил, что она

и полковник Олькотт весьма свободно употребляют животную пищу.

Это взволновало меня, так как она всегда учила нас, что тот,

кто ест животную пищу, никогда не будет допущен в более высокие

слои оккультных сообществ, и я подумал: "Я не удивлюсь, если

узнаю, что эта персона вообще является мошенницей". Когда

я задал себе этот вопрос, она стукнула по своей тарелке ножом

и сказала: "Все не настолько плохо, доктор", и мы оба по-доброму

посмеялись над комичностью положения. Насколько я помню,

на том же самом обеде она вдруг повернулась к полковнику Олькотту,

который сидел через несколько человек от нее увлеченный поглощением

мясного блюда, и сердитым и громким голосом провозгласила:

"Вы бабуин!" Это шокировало меня, ибо полковник Олькотт был

хотя и очень доверчивым, но тем не менее интеллигентным, самоотверженным

и добрым человеком. После обеда я отвел его в сторону и спросил,

что имела в виду госпожа Блаватская, так грубо обратившись к

нему за столом. Он ответил: "Доктор Вильд, ее поведение является

частью моего обучения, и я полагаю, что во всех Соединенных

Штатах не найдется другого человека, подвергающегося

такому количеству постоянных оскорблений, которое приходится

терпеть мне с ее стороны".

В другом случае я сидел неподалеку от нее на ступеньках лестницы,

ведущей в гостиную, когда она вдруг несколько раз что-то прокричала,

при этом подпрыгивая. Я спросил ее, что все это значит, и она

ответила: "Они не оставляют меня в покое!" А когда я задал вопрос:

"Кто не оставляет вас в покое?", - она ответила: "Эти Махатмы

все время щиплют меня, чтобы привлечь мое внимание!" Наконец,

однажды, когда я находился в ее обществе с одной весьма утонченной

и интересной женщиной и эта дама спросила о ее взглядах на

природу Иисуса Христа, она ответила: "Мадам, я не имела чести быть

знакомой с этим господином".

Я делаю эти записи не ради праздного времяпрепровождения,

но по той причине, что, как мне кажется, следует сделать известными

ее вульгарность и богохульство. Ибо хотя она и знает кое-какие

любопытные восточные оккультные секреты психического происхождения,

тем не менее мне всегда казалось удивительным, каким образом хоть

сколько-нибудь разумный и образованный человек, будь то

мужчина или женщина, может продолжать верить в то, что эта ненормальная

женщина, которая так беспрестанно курит, является вдохновенным

толкователем высочайших духовных секретов рода человеческого...


ГЕНРИ С. ОЛЬКОТТ*31


Февраль-июль 1879, Бомбей, Индия


...17 января... мы отправились... в Ливерпуль после восхитительного

двухнедельного пребывания в Англии среди наших добрых друзей

и коллег... Следующий день мы провели в отеле "Великий Запад"

в Ливерпуле, и в 5 часов пополудни под проливным дождем погрузились

на "Speke Hall". Судно было грязным и неприбранным. Все это, вместе

с ливнем, затхлым запахом дорожек и ковров в салоне и каютах,

с отчаянным выражением на лицах сорока наших попутчиков-пассажиров,

в равной степени внесло вклад в возникшее у нас отвращение.

Это было плохим предзнаменованием для нашего продолжительного

вояжа в Индию...

...Е.П.Б. тем временем вносила в наше путешествие оживление

для слуг и попутчиков-пассажиров, которые, за парой исключений,

были шокированы ее способом выражаться и возмущены

ее религиозной неортодоксальностью... Когда корабль

сильно накренился под ударами огромных волн, Е.П.Б. ударилась

о ножку обеденного стола и... получила жуткий синяк на колене.

Ее положили в каюте из-за этого ушиба колена...

Со скоростью от 250 до 300 миль в день мы преодолели Средиземное

море через Гибралтар, Алжир, Мальту... 2 февраля мы добрались

до Порт-Саида [Египет]... и затем... два дня и две ночи провели

в Суэцком канале. Наконец, мы вошли в Красное море, и начался

третий, последний, этап нашего морского паломничества

к Земле Обетованной...

В ту ночь луна как будто вымостила серебром воды Суэцкого

пролива, и мы чувствовали себя так, словно плывем по морю во

сне. До 12-го числа не происходило ничего особенного, а потом

лопнула труба в котельной и нам пришлось сделать остановку

для ремонта... 15 февраля днем мы были всего в 160 милях от огней

Бомбея, и на следующее утро мы вошли в бухту Бомбея... Еще до

восхода солнца я поднялся на палубу... корабль шел под парами

к месту якорной стоянки, а я наслаждался красотой развернувшейся

передо мной панорамы бухты. Впереди находился остров Элефанта,

первое место, которое мы попросили нам показать, ибо оно было

живым и типичным представителем древней Азии... Увы! Как

только мы повернули к мысу Малабар Хилл, мечта быстро растаяла.

Индия, которую мы увидели, состояла из богатых бунгало, утопавших

в роскоши английских садов-цветников, вокруг которых можно было

видеть все признаки достатка, полученного вследствие иностранной

коммерции...

Едва корабль бросил якорь, как на борт взошли три индийца,

которые разыскивали нас. Все они казались незнакомыми,

но когда они назвали свои имена, я раскрыл объятья и прижал их

к своей груди... Мы отправились к берегу... в их лодке и высадились

в Гавани Аполлона. Первое, что я сделал, ступив на землю, - упал

на колени и поцеловал гранитную ступень - это был инстинктивный

акт поклонения.

...Полуденное бомбейское солнце в середине февраля - это сюрприз

для приехавшего с запада человека, и мы имели прекрасную возможность

ощутить на себе всю его силу до прибытия мистера Харричанда...

Улицы Бомбея очаровали нас характерным восточным колоритом.

Высокие жилые дома, отделанные стукко [разновидность штукатурного

гипса], радующие глаз пестрые одеяния азиатского населения,

чудн'ые средства передвижения - все эти яркие впечатления

наполнили нас восхищением...

Перед отъездом из Нью-Йорка я написал Харричанду письмо

с просьбой снять для нас небольшой чистый дом в индийском квартале...

Нас отвезли в дом на... Гиргаум Бэк Роуд, который располагался

в сравнительно отдаленном месте и его стеклянная крыша вплотную

подходила к фотостудии... Кокосовые пальмы склоняли свои кроны

над нашей крышей, и восхитительный аромат душистых индийских

цветов ощущался повсюду; после отвратительного морского

вояжа все это казалось похожим на рай. Дамы из семей наших друзей

навестили Е.П.Б. И еще несколько джентльменов, индусов и парсов,

присутствовали в нашей компании; но настоящая лавина посетителей

началась на следующее утро...

На "Speke Hall" мы познакомились с мистером Россом Скоттом,

весьма благородным джентльменом и ирландцем в наилучшем смысле

этого слова. Это знакомство впоследствии превратилось в продолжительную

дружбу. Его долгие беседы с нами о восточной философии в конце

концов привели к тому, что он вступил в наше Общество. Он навестил

нас в первый же день после прибытия и стал причиной того, что Е.П.Б.

произвела феномен, который оказался для меня совершенно новым.

Они сидели рядом на софе, а мы с Харричандом стояли в центре

помещения, и тогда Скотт укорил Е.П.Б. за ее очевидное намерение

позволить ему уехать на север, чтобы приступить к своим официальным

обязанностям, не дав ему ни малейшего доказательства наличия

у людей психических способностей, о которых она так много говорила.

Он ей очень нравился, и поэтому она согласилась удовлетворить

его просьбу. "Что я могу сделать для вас?" - спросила она. Он взял

платок, который она держала в руке, и, указывая на вышитое в углу

имя "Елена", сказал: "Сделайте так, чтобы это имя исчезло и

вместо него появилось другое". - "Чье имя вы хотите?" - поинтересовалась

она. Посмотрев на нас (мы стояли в нескольких шагах от них),

он указал на нашего хозяина: "Пусть это будет Харричанд". Услышав

это, мы подошли к ним поближе и увидели следующее. Она велела

Скотту крепко зажать в руке угол платка с вышивкой, а противоположный

конец она взяла сама. Через минуту или около того она попросила

его посмотреть. Он посмотрел, увидел, что требовавшаяся

замена имен была произведена и имя "Харричанд" было вышито на

том же месте точно таким же способом, и тогда в порыве волнения

он выкрикнул: "Ну и где теперь вся ваша физическая наука?

Это опровергает умственные построения всех профессоров

в мире!"

...17 февраля вечером проводился прием в фотостудии, на

котором присутствовало около 300 приглашенных друзей.

Обычные обращения с добрыми пожеланиями в сопровождении цветов,

подарков и розовой воды - и все это в нашу честь...

Мы сменили место жительства, приобрели мебель и другие необходимые

вещи и 7 марта обосновались в небольшом домике на Гиргаум Бэк

Роуд, 108, чтобы провести там следующие два года... Каждый вечер

у нас происходил импровизированный прием, на котором обсуждались

самые запутанные проблемы философии, метафизики и науки...

Толпа посетителей постоянно собиралась в нашем бунгало, и

каждый вечер здесь допоздна обсуждались проблемы, связанные

с религией... Мы были совершенно счастливы в нашем уединенном

коттедже под кокосовыми пальмами... И под их тенистыми кронами

нас лично посещали Махатмы; их вдохновляющее присутствие придавало

нам силы, достаточные для продолжения того пути, по которому

мы шли...

15 июля Махатма Мория посетил меня во плоти в Бомбее, приехав

при полном свете дня на лошади. Он попросил слугу позвать меня

в переднюю комнату бунгало Е.П.Б. (она сама в это время находилась

в другом бунгало, беседуя с посетителями). Он пришел, чтобы

выразить мне свое недовольство тем, что я наделал в связи с

ТО, и поскольку эта вина частично лежала также на Е.П.Б., он

телеграфировал ей, чтобы она пришла, т.е. повернулся лицом

и вытянул руку в направлении того места, где она находилась. Она

вскоре поспешно пришла и, увидев его, упала на колени, выражая

ему свое почтение. Мой и его голос слышали те, кто находился

в соседнем бунгало, но видели его только я, Е.П.Б. и слуга*.


[В дневнике полковника Олькотта сделана следующая запись, датированная

15 июля 1879 года: "Ко мне приходил в теле Саиб!! Он отослал

Бабулу, чтобы позвать меня в комнату в бунгало Е.П.Б., и там

у нас произошел очень важный личный разговор. Увы! Каким ребячеством

и чушью кажутся мне теперь дела людей по сравнению с Ними".

- Прим. сост.]


А.П. СИННЕТТ*32


Декабрь 1879, Аллахабад, Индия


...О прибытии в Индию... полковника Олькотта и госпожи Блаватской

было возвещено статьей в газете в несколько абзацев, в которой

туманно говорилось о том, что госпожа Блаватская была удивительным

человеком, связанным с современной разновидностью магии, кроме

того, я видел ее огромную книгу "Разоблаченная Изида", которая,

естественно, возбудила с моей стороны интерес к ее автору. В

результате нескольких заметок, опубликованных в газете "The

Pioneer", редактором которой я в то время являлся, возникла

первая связь между нами. В соответствии с договоренностями,

которые мы заключили по переписке этим летом, она в декабре

1879 года приехала в Аллахабад, чтобы посетить меня и мою жену

в нашем зимнем доме, который там находился.

Я хорошо запомнил то утро, когда она должна была приехать,

и я отправился на железнодорожную станцию для того, чтобы

ее встретить. В то время поезда из Бомбея приходили в Аллахабад

рано утром, и когда я доставил наших гостей домой, было как раз

подходящее время для раннего завтрака. Если судить по ее последним

письмам, то она, очевидно, опасалась того, чтобы у нас не сложилось

о ней некоего идеального представления, которое жестоко потом

разобьется о реальность, и она, невзирая на возможные последствия,

изображала себя в них как грубого старого "бегемота в женском

обличье", совершенно недостойного цивилизованного общества;

но она делала это с таким живым юмором, что необходимая для этого

интеллигентность, выдававшая ее с головой, более чем устраняла

отрицательный эффект ее предупреждений. Ее грубые манеры,

о которых нам так много говорили, не представляли из себя ничего

особенно страшного, хотя я помню, как однажды, когда визит

длился уже неделю или две, на меня напали приступы смеха, когда

полковник Олькотт серьезно заявил мне, что до сих пор госпожа

"весьма сильно себя сдерживала". У моей жены и у меня не создалось

такого впечатления о ней, кроме того, мы уже привыкли к тому, что

ее беседы были всегда и неизменно более чем интересны...

Я хочу дать моим читателям представление о госпоже Блаватской,

как я ее знал, и постараюсь сделать это как можно более полно,

и я не побоюсь включить в эту картину и отрицательные оттенки

тоже. Первый визит, который она нам нанесла, достиг полного успеха

во всех отношениях. Ее вспыльчивость, временами доходившая

до смешного, иногда приобретала форму раздражительности,

и тогда она давала выход своему нетерпению, если что-то досаждало

ей, в виде неистовых тирад, которые она произносила громким голосом,

адресуя их полковнику Олькотту, который в то время находился

на ранней стадии своего ученичества тому, о чем она иногда обыденно

отзывалась как об "оккультном деле". Каждый, кто обладал хотя

бы малейшей проницательностью, не мог не заметить, что ее

грубые манеры и неуважение ко всем условностям были результатом

осознанного восстания против обычаев рафинированного общества,

а не признаком невежества или незнакомства с ними. Часто

это восстание принимало весьма решительный характер, и она

иногда расцвечивала свою речь разнообразными словечками и оборотами,

одни из которых были остроумными и забавными, другие - излишне

крепкими, от употребления коих все мы, скорее, предпочли бы посоветовать

ей отказаться. Она определенно не обладала ни одним из внешних

атрибутов, каких можно было бы ожидать у духовного пастыря...

Воспоминания, относящиеся к данному периоду, предоставляют

мне широкий набор самых разнообразных портретов госпожи,

сделанных в те моменты, когда как ее нервы, так и характер были

в самых разных состояниях. Иногда она предстает разгоряченной

и многословной, излишне громко выражающей свое мнение по поводу

тех или иных персон, позволивших себе неверно отозваться о ней

или об ее Обществе; в других случаях - спокойной и приветливой,

ведущей длинные и интереснейшие повествования о древностях

Мексики, Египта или Перу, проявляющей познания в самых разнообразных

и мало связанных друг с другом областях и воспоминания об именах,

местах и археологических теориях, с которыми ей приходилось

иметь дело, что приводило ее слушателей в полное восхищение.

И еще я помню, как она рассказывала анекдоты из прошлой своей

жизни, о волшебных путешествиях или истории о русских людях,

которые преподносились с такой живостью, точностью и завершенностью,

что это вызывало у присутствующих неописуемый восторг...

Я уже много говорил об ее импульсивности и неразборчивости