Ицхака Гайнемана "Смысл заповедей в еврейской религиозной литературе"

Вид материала

Исследование

Содержание Три причины Субъективный фактор в объяснениях Апологетический метод Социологический метод

Подобный материал:

• Регламент выступления на конференции 15 минут, 346.77kb.
• Ленинский проспект, 32-а, корпус “В”, к. 808-809, 285.67kb.
• -, 1651.27kb.
• Темы для творческих работ по литературе романтизма (Европа и сша). Философский смысл, 17.95kb.
• Темы лекций: «Потерянные» евреи в раввинистической литературе (Агада и Галаха). Русские, 9.75kb.
• Книга рабби Леви Ицхака из Бердичева «Кдушат Леви», 993.64kb.
• М. Д. Грубарг к истокам социального учения иудаизма, 251.13kb.
• Абд-Ру-Шин. Десять Заповедей Божьих, 868.13kb.
• Одокладе об экологической ситуации в Еврейской автономной области в 2011 году, 998.99kb.
• Задачи урока: Проверить знания учащихся по ранее изученному материалу Познакомить обучающихся, 50.8kb.

Частично гетерономные и частично автономные объяснения.

Все мыслители чувствовали (а эллинисты и Альбо прямо писали об этом), что между законами природы, которым подчиняются все, и законами государств и религий, данными законодателями, есть различия. Истинность законов природы можно подтвердить, подобно логическим доказательствам в математике. Законы, данные людям законодателями, разумом доказать нельзя, к ним можно лишь дать разъяснения, подобно, например, комментариям к законам грамматики. Стало быть, не следует обосновывать необходимость подчинения заповедям одним лишь разумом. Этот тезис никем из мыслителей, не приводится, хотя все понимали его истинность. Поэтому ни один их них окончательно не отказался от гетерономных объяснений. В то время как эллинисты, в их подходе к гетерономии, обращали внимание в основном на доводы национального толка, признававшиеся и самими греками, Мудрецы Талмуда больше опирались на теономные объяснения (знание, что мы исполняем высказанную волю Творца), которыми объясняли религиозный характер всех наших поступков. Раби Йегуда Галеви, говоря, прежде всего, о специфически еврейских заповедях, что "невозможно получить слова Б-жьи, кроме как через речение Б-жье", отличался от своих коллег лишь более острой формулировкой общего для всех мнения.

Различия в объяснении двух типов заповедей

Различие между двумя объяснениями (подходящими к двум типам законов) порождает важное различие между двумя типами заповедей: теми, что являются частью законов природы, общих для всех людей и доказуемых разумом, и теми, что характерны для Торы и недоказуемы, но объяснимы Разумом. В последнем случае не следует совершенно пренебрегать гетерономными объяснениями. Анализ этого различия, данного в Торе лишь намеком, принимает разные формы у разных комментаторов: мудрецы Талмуда различали "хок" (заповедь, до которой разум не может дойти) и "мишпат" (заповедь, выводимая разумом). Рав Саадья различал рассудочные и дисциплинарные заповеди, Рамбам и раби Йосеф Альбо также признавали такое различие, хотя и использовали эти термины с некоторыми ограничениями. Но для мудрецов, которые не обращали внимания на автономные объяснения, это различие не существует, его также нет в эллинистической литературе, не усматривающей религиозный смысл в гетерономных объяснениях.

Вся гетерономная линия иррациональна; рассудок не может дать логический вывод этих заповедей, но в состоянии разъяснить и прокомментировать ценность гетерономии. Не кто иной, как Равад, законченный рационалист, подчеркивал религиозное значение нашего послушания словами о том, что Аврагам, отец наш, показал веру свою посредством выполнения заповедей, смысл которых был от него скрыт. Рамбам также оправдывал "увеличение числа заповедей" (согласно высказыванию раби Хананьи бен Акашьи), то есть добавление дисциплинарных заповедей к рациональным, отмечая, что они дают нам возможность показать любовь ко Всевышнему.

Не следует поэтому удивляться, что раби Йосеф Альбо и Абарбанель хвалили соблюдающих заповеди "без мудрствований", то есть без скептических размышлений о замысле Законодателя. Представление о том, что заповеди, которые трудно обосновать со стороны Дающего, очень дороги со стороны получающего заповедь, а также похвалы подчинению отличают рационализм средних веков от рационализма Германа Когена и Аврагама Гайгера. Следует добавить, что часть рационалистов также отдавала себе отчет, какие опасности таятся в исследовании заповедей. Рамбам категорически предостерегает от пренебрежения заповедями, смысл которых мы не смогли понять. Это содержится в приведенной им цитате из мудрецов Талмуда, что Тора воздержалась от открытия смысла заповедей сразу многим. В книге "Мишне-Тора", которая предназначалась для всего народа, он скуп на разъяснения смысла заповедей. И коль скоро знание смысла заповедей не является непременным условием для их выполнения, зачем великие мыслители нашего народа так углублялись в изучение их смысла?

Три причины

Мы уже упоминали о трех причинах, побудивших исследовать смысл заповедей. Теперь настало время спросить: насколько влияли эти причины на еврейских ученых?

Апологетика

Апологетический фактор вообще не содержится в Торе и не особенно заметен в талмудической литературе. Скептически настроенных по отношению к заповедям они "отталкивали тростинкой" и не высказывали откровенно им своего истинного мнения. Но, по мере того, как наши предки соприкасались с окружающей их действительностью, они были вынуждены защищать от нее заповеди, и им удавалось воспользоваться при этом оружием нападающего.

Система их защиты представляет интерес. В ответ на нападки типа "заповеди не соответствуют культурным стандартам" они могли воспользоваться двумя вариантами защиты: доказать, что несоответствие лишь кажущееся или продемонстрировать несовершенство самих стандартов. Мы, знающие сколь многие из этих стандартов были отвергнуты последующими поколениями, скорее предпочтем второй вариант. Его придерживались двое мудрецов: раби Йегуда Галеви, который говорил, что отказ Аристотеля и его школы от служения Б-гу можно понять, изучив его общее мировоззрение, то есть его представления о Всевышнем совершенно неверны, и раби Хисдай Крескас, опровергавший всеобъемлющие психологические доказательства, интеллектуализм, заимствованный его современниками из Аристотеля и его комментаторов. Остальные мыслители, хотя и высказали ряд критических замечаний в адрес господствовавших взглядов, однако избегали резких высказываний, что легко можно понять. Разумеется, проще всего сказать, что Израиль - "народ отдельно живущий", и его мерки отличаются от принятых у других народов; но очень трудно разрушить с помощью веских аргументов основания господствующих во всем мире взглядов и предложить вместо них новые доказательства. Кроме того, не только евреи верили в соответствие заповедей Торы распространенным взглядам, но, в какой-то степени, и некоторые не евреи. Были греки, приравнивавшие учение Моше, к вере на научной основе. Филон полагал, что их взгляды нуждаются не в опровержении, а лишь в развитии посредством доказательств, что даже те заповеди, которые не нравились грекам, соответствуют основам нашей веры, принятым теми самыми греческими философами. Христианство, правда, утверждало, что только оно может искупить от первородного греха, но Августин признал, что искупительная сила заключается и в обрезании. Можно ли удивляться, что Крескас ссылался на него и развил взгляд Августина, перенеся его на жертвоприношение и дарование Торы? На основании этих фактов наши мудрецы пришли к убеждению, что не надо избегать атак наших оппонентов, а следует строить оборонительный вал посредством развития представлений, содержащихся в мировой литературе, и, таким образом, укреплять веру в ценность заповедей.

Наука

Научный фактор также содержит апологетический элемент. Даже такие люди науки, как Рамбам и Крескас, обосновывали заповеди не на чисто научной основе и не искали каких-либо других причин, кроме веры в мудрость Творца. Ведь если бы Творец дал нам заповеди без смысла, то целенаправленно действующий человек превзошел бы своего Создателя. Это понимал Абарбанель: "Поскольку все действия Б-га проистекают из мудрости Его, да будет Он благословен, в них обязательно есть определенная цель". На основании этого нельзя заключить, что смертные способны постичь все тайны Торы. Ведь и в природе есть явления, смысл которых нам непонятен. Эти явления - исключения из общего правила; так же обстоит дело и с заповедями. Сама Тора говорит, что есть у нас "уставы и законы справедливые", и даже народы мира поймут это. Почему же мы не сможем понять мудрость Создателя на основе Его Торы?

Практика

Объяснение заповедей с практических позиций в отличие от апологетических и научных, имеет место в талмудической литературе у рабейну Бахъи, у Рамбама в "Мишне-Тора", его влияние ощущается в системах раби Йегуды Галеви и Абарбанеля. Все они подчеркивают, что через любовь к заповедям мы приобретаем правильные представления. Мудрецы Талмуда толковали заповеди, а также повествовательную часть Торы, чтобы не только определить моральные принципы, но и научить жить. Рабейну Бахъя говорил, что помыслами сердца мы приобретем мир грядущий; Рамбам прилагал все усилия, дабы искоренить из сердец суеверия. Все они стремились к тому, чтобы мы приняли заповеди сердцем, так как не существует иного, согласующегося с разумом пути для понимания и оправдания заповедей, кроме демонстрации их влияния на людей, чтобы заслужили они всевозможные благословения.

2. Какой урок мы извлечем из объяснений заповедей Торы у великих мыслителей прошлого?

Вопрос, вынесенный в заголовок данной главы, будет, возможно, отвергнут некоторыми читателями, и не только потому, что наша эпоха во всех отношениях резко отличается от тех эпох, когда жили эти мыслители, но и из-за расхождения мнений среди самих мыслителей, как было показано выше. Если наши учителя разошлись в столь важных вопросах, какой же урок может извлечь ученик, кроме того, что проблема неразрешима, и весь вопрос сводится лишь к "томлению духа"? Однако именно то, что различает и объединяет взгляды классиков философии, может пролить свет на суть вопроса.

Субъективный фактор в объяснениях заповедей

Существуют абсолютно "объективные законы" подобно теореме Пифагора, а есть вопросы, ответы на которые даются с субъективных позиций, когда нельзя доказать правоту ни одной из сторон. В качестве примера возьмем оптимизм, отношение к которому зависит от характера человека и обстоятельств. Есть вопросы, которые можно отнести и к субъективным, и к объективным. По их поводу можно дискутировать, при этом у каждой стороны есть возможность извлечь пользу для себя, изучив позицию противной стороны; но разрешение спора несет на себе отпечаток личности судьи. К таким вопросам относится все, что связано с мировоззрением, и феноменами духовного мира (например, "сущность" эллинизма, характер творчества Платона и Гете, не говоря уже о Танахе). Наш обзор показывает, что к таким вопросам относится и смысл заповедей.

Субъективный фактор очень легко определить на основании исторического обзора. Перед нами имеются три типа мыслителей, первый тип: люди практического действия, второй - люди духа, третий (к ним следует добавить также каббалистов) - люди чувства и тайны. Мыслители первого типа были очень скупы на объяснения заповедей (например, мудрецы Талмуда), часть из них вообще отвергла все автономные объяснения (например, Тур); мыслители второго типа искали объяснения с точки зрения пользы (например, рав Саадья) и рассудка, они предпочитали "исторический" подход; представители третьего типа предпочитали символические и эзотерические объяснения. Нет нужды добавлять, что причиной расхождения во взглядах была не только разница в личном характере, но и влияние окружения: мудрецы Талмуда считались с народным синкретизмом, Филон учился у Пифагора, Платона и стоиков; Рамбам - у Аристотеля и т.п.

Несмотря на все это, нельзя сказать, что каждая сторона была равнодушна к мнению противников "не понимали люди речь друг друга". Различия во мнениях мудрецов не следует преувеличивать; сама Тора, намекая на смыслы заповедей, учитывает дисциплинарный фактор, и соображения здравого. смысла, и мистические переживания. Все мыслители народа Израиля, занимавшиеся этим вопросом, были одновременно (хотя и в разных пропорциях) людьми действия, людьми духа, и людьми чувства Они отличались друг от друга лишь тем, какая именно из этих категорий была у них господствующей. Поэтому те, кто объяснял заповеди, понимали доводы тех, кто от объяснений воздерживался (см. далее). Мудрецы Талмуда, которых следует причислить к "людям действия", также не отказались от объяснения заповедей; у Рамбама учились и "люди чувства". Различия эпох и течений также не воздвигли каменной стены между мыслителями. Даже Рамбам, не признававший абсолютного авторитета Агады, опирался на толкования мудрецов Талмуда; элементы учения Филона можно найти и у более поздних средневековых философов - (особенно у раби Аврагама Ибн-Эзры), хотя они не были знакомы с его книгами. Верно, что дискуссия касалась важных деталей, но вера в то, что заповеди Торы даны, чтобы раскрыть глаза наши и сделать чище качества нашего характера, является общей практически для всех мыслителей народа Израиля, да и пути, по которым они шли к цели, так уж различны.

Исторический подход дает нам мудрость, нужную для понимания современного положения вещей.

Различия во взглядах, вызванные различием в характере мыслителей, не являются следствием какой-то определенной эпохи; в народе Израиля никогда не было недостатка ни в почитателях чисто исторического подхода, которые ставили традицию выше анализа (формулировка рабейну Бахъи), ни в "классиках" - любителях ясности, ни в "романтиках" стремящихся к тайне и мистике вообще. Как было ранее, так обстоит дело и сейчас и так останется в будущем. Необычайно трудно, а в большинстве случаев, вероятно, и невозможно изменить духовный склад другого человека посредством доказательств и полемики, индивидуальность каждого человека служит фундаментом для духовного развития. Посему всякий, имеющий самостоятельное мнение, не может принять чужие объяснения заповедей без внесения своих корректив. Можно, однако, надеяться, что всякая, исполненная смысла точка зрения, будет признана поучительной даже теми, кто не согласен с подходом автора данной точки зрения. Такие люди, как раби Шимшон-Рефаэль Гирш, Франц Розенцвайг, рав Кук, могли оказать влияние на широкий круг читателей и даже, в некоторой степени, на тех, кто не стоит платформе, общей для всех древних мыслителей, веривших, что заповеди Творца имеют высшую гость. В силу этого нашим современникам есть чему поучиться у старых мыслителей и не потому, что можно пренебречь разницей между поколениями и их ценностями, а напротив, потому, что можно, по нашему мнению, разделить то, что вытекало из определенного исторического момента, и то, что основано на фактах, и имеет непреходящую ценность для последующих поколений.

Речь идет:

а) о побудительных мотивах древних мыслителей к исследованию смысла заповедей;

б) об их системах;

в) о выводах, вытекающих из их исследований.

В чем ценность разъяснений

Ценность исследования смысла заповедей вызывает споры до сего дня. И в наше время есть "люди действия", не ощущающие никакой потребности в автономных обоснованиях. Следует, однако, отметить, что те, кто настаивали на обоснованиях, согласились с теми, кто отвергали их, в высокой оценке послушания, которое проявил, например, наш праотец Аврагам, выполняя заповеди, смысл которых был скрыт от него. Рационалисты же согласились со своими оппонентами в том, что невозможно обосновать авторитет именно исторического закона (не закона природы) на основании лишь собственными соображениями, следует признать ценность и гетерономных соображений, которые имеют силу лишь в отношении части закона. Но, казалось бы, разве не противоречит признание ценности подчинения и гетерономии "духу нового времени", духу либерализма, с которым солидаризуется иудаизм, по мнению части друзей и большинства недругов? На самом деле, наши современные "знатоки душ" затруднялись в перебрасывании мостика между стремлением к свободе и стремлением к послушанию, оба эти стремление коренятся в благородных сердцах. Афоризм Ницше: "Некоторые с освобождением из рабства теряют половину своих достоинств" (подходит более всего людям нашего народа) учит, что высокая оценка адекватного подчинения не является характерной лишь для какого-то прошедшего периода! Опасности разного рода, угрожающие религиозной дисциплине со стороны одностороннего исследования смысла заповедей, те самые опасности, о которых предупреждал еще Рамбам, безусловно, сохранились и в наше время!

Однако те побудительные силы, что двигали людьми духа и чувства в поиске автономных смыслов заповедей, не устарели в ходе смены поколений! Характер защиты заповедей, конечно, изменился, так как изменилась линия нападения, и имеет смысл задать вопрос, подходят ли к нашему времени методы защиты, разработанные древними мыслителями. Поскольку нападки не прекратились, не исчезла необходимость и в защите. То же верно и в отношении "научной" побудительной силы, которая вынуждает нас комментировать заповеди на основе нового материала, собранного в новое время (см. далее). Относительно "воспитательного" фактора надо заметить, что еще не миновала опасность, о которой особенно тревожился рабейну Бехайе, что те, "кто ставят традицию на место разума", будут точно соблюдать детали ритуала и "будут пренебрегать обязанностями сердца" и основами Торы. Можно также добавить, что везде, куда не проник свет науки, легли тени суеверия. И сегодня, почти семьсот лет после написания "Мишне-Тора", найдутся люди, считающие, что мезуза - это амулет, прогоняющий злых духов... В силу этого нелишним будет и сегодня напомнить об истинном смысле заповедей.

Подобно тому, как время не повлияло на весомость аргументов в пользу ценности объяснения заповедей, так и методы объяснения сохранили актуальность.

В вопросе о весомости авторитета Агады не произошло никаких изменений. Ценность исторического метода очень возросла в результате открытия древ них законов разных народов. Сравнение законов царя Хаммурапи с законами Торы особенно ясно показывает нам, что нового внесла Тора и какова ценность этого нового, через которое нам понятно моральное и социальное содержание заповедей. Не следует отвергать и символический метод, так как психология показала, сколь любимы были описания со скрытым смыслом, в том числе и символические уже в самый древний период.

Апологетический метод

Особенного внимания заслуживает апологетический метод. На тезис противников, утверждавших, что заповеди Торы не соответствуют стандартам мировой культуры, большинство защитников отвечало, что, на самом деле, соответствие есть. Только немногие, как, например, раби Йегуда Галеви и раби Хисдай Крескас осмеливались критиковать сами эти стандарты. Следует приветствовать свежесть их рассуждений. История подтвердила правоту взгляда Абарбанеля, утверждавшего, что философы школы Аристотеля опираются на сломанную трость, - эта философия была низложена со своего престола. Легко, конечно, провозгласить, что божество Аристотеля не есть Б-г иудаизма, как эта объявил Герман Коген. Но весьма трудно сделать из этого какие-либо методические выводы, так как было бы наивным отождествлять вечные мерила иудаизма с теми, что постоянно видоизменяются до сего времени. История поощряет нас в том, чтобы придерживаться взглядов, не соответствующих современным. Вот хороший пример: какие трудности преодолевали эллинисты, чтобы защитить заповедь

о субботе, казавшуюся неевреям признаком "лени", Теперь же "камень, которым пренебрегли строители, стал во главу угла" даже у людей с совершенно отличным от нашего мировоззрением.

При рассмотрении вопроса о ценности ответов данных древними мыслителями на вопрос о смысле заповедей, следует учитывать смену исторических периодов. Исторический обзор показывает, что в каждый период необходимо было находить новые пути к пониманию заповедей на основе специфических для этого периода предпосылок. Использование достижений предшественников оказалось достаточно лишь в той мере, в которой они соответствовали особенностям текущего периода. Отсюда ясно, что невозможно пренебречь разницей между нашими предпосылками и предпосылками мыслителей старины. Нам нет нужды вести войну с астрологией, да и христианский "догмат искупления" не угрожает еврейству. Следует, однако, иметь в виду, что в той же мере, в которой ослабло нападение, ослабла и помощь, поступавшая нашим предшественникам из лагеря противников: вера в Б-жественное Откровение Торы, эсхатологические чаяния не настолько популярны сейчас, чтобы на них можно было опираться.

Нет нужды добавлять, что использовавшаяся философами для символических решений картина мира - телеологическая, аристотелевская, утратила сегодня всякий авторитет. С другой стороны, мы располагаем опытом столетий, показывающим каково влияние соблюдения заповедей и каковы последствия прекращения их соблюдения. Этот опыт можно использовать в излюбленном ныне социологическом аспекте.

Социологический метод

Мы не будем здесь заниматься обсуждением объяснений, потерявших по причинам, изложенных, выше, свою ценность. У нас нет также желания обсуждать объяснения, ценность которых и поныне не вполне ясна (например, объяснения Рамбамом смысла жертвоприношений); нам достаточно указать на некоторые их них, наиболее важные, которые нам следует принять, особенно после перевода на современный язык.

Почти все способы объяснения заповедей, описанные выше, индивидуальны. Наши Мудрецы, благословенной памяти, спрашивали: из-за чего пришло изгнание на народ Израиля и за какие заслуги были искуплены отцы наши (и будем искуплены и мы)?! Однако их ответы в подавляющем большинстве основаны на гетерономном объяснении: желания Творца, который повелел, чтобы мы пережили эти события связаны с нашими грехами и заслугами. В большинстве случаев, естественно, нет причинной связи между поступками людей и их биографиями. Об "индивидуализме" философов мы уже много говорили выше. Лишь эллинисты и раби Аврагам Ибн-Эзра подчеркивали, что соблюдение заповедей обусловливает существование народа. И, хотя они сами не слишком настаивали на этом объяснении, нам оно представляется очень важным. Нет сомнения, что характерная особенность иудаизма как "религии законов", явилась причиной сохранения народа, казавшегося чудом в глазах не евреев - пусть судят враги наши! После лекции, в ходе которой Герман Коген заклеймил иудаизм за то, что представлялось ему "односторонностью", которая "хочет владеть всей нашей жизнью", выступил друг лектора Велльхаузен и сказал ему: "Именно то, что традиционный закон принуждал человека к действию, явилось причиной сохранения еврейства". Возможно, христианский исследователь имел в виду только законы, играющие роль щита, защищающего наш народ от ассимиляции, как, например, законы кашрута.

Однако мы, евреи, знаем, до какой степени зависят от соблюдения заповедей "еврейское самосознание" и чувство принадлежности к избранному народу. Отец, вводящий своего сына в завет Аврагама, отца нашего, чувствует себя не только человеком, выполняющим волю Творца, но и человеком, укрепляющим связь с миллионами братьев своих, выполняющих Святой завет, и со всеми поколениями, сменившимися на протяжении вот уже трех тысяч лет. И даже наши секуляристы, как бы ни пытались они выйти из общины Израиля, чувствуют, как известно, "социологическую" ценность определенных заповедей.