Geum.ru

«духовно-нравственный путь развития россии»

Вид материалаДокументы

Содержание


Волшебное царство русской народной сказки в творческом наследии и.а. ильина
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   45
честности и порядочности. Фраза "даю слово офицера" считалось сильнейшим моральным обязательством, и нарушить данное слово – значило раз и навсегда погубить свою репутацию. "Верность слову, не только клятве, всегда отличала офицера. Измена слову, фальшь – низость, недостойная звания его"1, – отмечалось в военной публицистике XIX – начала XX в.в. Генерал-лейтенант Э. Ф. Свидзинский (1848 – 1911 гг.), выступавший в военной печати со статьями по злободневным вопросам армейской жизнедеятельности, воинского воспитания и развития военных знаний, писал по этому поводу: "Слово офицера должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства – пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, вообще бесчестят офицерское звание и не могут быть терпимы"2. Постоянно присутствующая угроза смертельного поединка очень повышала цену слова и, в особенности, "честного слова". Готовность рисковать жизнью для того, чтобы не быть обесчещенным, требовала немалой храбрости, а также честности, выработки привычки отвечать за свои слова. "Демонстрировать обиду и не предпринимать ничего, чтобы одернуть обидчика или просто выяснить с ним отношения, считалось признаком дурного воспитания и сомнительных нравственных принципов. Публичное оскорбление неизбежно влекло за собой дуэль. Дуэль как способ защиты чести несла еще и особую функцию утверждала некое офицерское равенство, не зависящее от служебной иерархии".

Честь офицера – это, в том числе, и здоровое чувство честолюбия (не путать с самолюбием или тщеславием), которое всегда было присуще русскому воинству. Честолюбие в воинской среде проявляется в стремлении к уважению, почету, почестям, наградам и славе. "Доблестное честолюбие", гордость за свою профессию рассматривалось как одно из самых важных качеств офицера. Петр I, Екатерина II, все русские полководцы ставили честолюбие на одно из первых мест среди воинских добродетелей. Они понимали, что чувство здорового честолюбия имеет большое значение в период военных действий, когда каждый рассчитывает, что его геройский поступок будет замечен и должным образом оценен. Военные публицисты прошлого отмечали: " Нигде жажда славы и истинное честолюбие, а не тщеславие, так не важно, как в офицерском кадре. Служба военная в денежном отношении, безусловно, невыгодна и вознаграждает лишь того, кто увлечен военной славой и для кого роль руководителя кажется заманчивой и соединена с ореолом величия"1 И еще одно замечательное высказывание по этому поводу: "Нам нужен офицер, обожающий свой мундир, свой быт, все особенности военной службы с ее лишениями и опасностями, – офицер, которого ни за какое жалованье нельзя было бы сманить ни в акциз, ни на железную дорогу, чтобы все это казалось ему скучным, неприветливым, совершенно чуждым его сердцу"2. Кодекс чести предписывал офицеру " вкоренять у себя и своих подчиненных истинное и высокое честолюбие, побуждающее к преодолению трудностей и опасностей, к славе и подвигам"3.

К сожалению, эту древнюю традицию в современных Вооруженных Силах России начинают упразднять, давая «РЫНКУ» прямую дорогу для ослабления боевой готовности Армии. С 1 января вступил в силу приказ главы военного ведомства о так называемых министерских премиальных. В соответствии с ним 10% офицеров (34 тыс. человек) начинают получать в течение года ежемесячные премии. Размер каждой из них в несколько раз превосходит установленное денежное содержание и может достигать почти четверть миллиона рублей4.

Казалось бы, можно только порадоваться за офицерский корпус, но в войсках нет радости. Офицеров беспокоит нарушение неписаного, но основного постулата военной службы – перед боевым приказом все равны. Теперь воинские коллективы разломили множество трещин. Товарищем по оружию сложно назвать того, кто получает в разы больше, чем ты сам, добросовестно выполняющий те же обязанности. Боевая задача всегда выполняется не одним человеком, а коллективом – расчетом, подразделением, экипажем. Один, самый высокооплачиваемый, окажется в изоляции, чувство локтя исчезает, а оно крайне необходимо. К тому же резонны подозрения, что распределение квот «лучших» по воинским коллективам, да и само выдвижение кандидатов, связано с так называемыми откатами. Ведь армия уже преуспела в освоении не лучших рыночных приемов. Усвоение рыночных приемов приведет к распаду и ослаблению Армии, к потере духовных ценностей и боевых традиций, которые потом придется столетиями возрождать заново.

Преданность войсковому товариществу в русской армии дореволюционной России являлась неотъемлемым слагаемым офицерской чести. Под товариществом понимается не попустительство, круговая порука и покрывательство, а высокая требовательность друг к другу, основанная на доверии, порядочности и взаимовыручке. В русской армии всегда признавали, что офицерский корпус – "особое воинское братство, сплоченное общими интересами и духовными ценностями, единым мировоззрением и доктриной, вековыми традициями, корпоративной солидарностью и этикой". Офицерству было свойственно родственность по духу, глубоко дружественное единение на основе ратного труда, взаимного доверия и уважения, взаимовыручки и солидарности. Военное братство поддерживалось верой в царя и Отечество, сознанием своего правого дела и славы русского оружия. Кодекс чести призывал крепить офицерское братство, проявлять взаимопомощь и взаимовыручку, удерживать сотоварищей от дурных поступков.

Суворовская заповедь "сам погибай, а товарища выручай" служит лейтмотивом дружеских отношений в офицерской среде. Но не стоит думать, что в то время честь офицера заключалась только в его благородном поведении. Воинская честь состояла, прежде всего, в верности и преданности, строжайшем исполнении долга. Чувство долга считалось величайшей добродетелью в глазах государства. И. Ильин, рассуждая о рыцарских и дворянских традициях в мировой истории, в частности говорил по этому поводу: "Истинною и живою опорою государства и государственной власти всегда были те люди, те слои, те группы, которые воспринимали общественное деяние как сверхклассовое служение Родине; которые в этом служении видели долг чести и бремя ответственности; которые стремились именно служить земле, а не властвовать над нею"1. Долг чести обязывал российского офицера любить Россию, служить Отечеству верой и правдой, неукоснительно следовать девизу "Честь и Родина", сохранять верность присяге, свято чтить боевое знамя воинской части, как символ чести и доблести защитников Родины и напоминание о долге. Исполнение долга для русского офицера зачастую граничило с самопожертвованием.

Так в первом номере своего журнала „Русский Колокол" Ильин четко Ильин выдвигал такие девизы, в которых прямо подчеркивалась религиозная и религиозно- нравственная сторона воинского дела: „Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?"; „Моя молитва – как меч, мой меч – как молитва"; „Служу России. Отвечаю Богу"; „Моя святыня, мое слово, мое дело"; „Молиться, любить и умереть в свободе"; „В правоте моя победа"; „Любовью ведом, жертвою очищаюсь"; „Жертвую, но не посягаю; соревную, но не завидую"; „Побеждаю, но не мщу"; Достоинство в служении"; „Любовью и кровью спаенные".

Незыблемое правило "служить верно" входило в кодекс чести офицера и имело статус этической ценности, нравственного закона. Этот закон безоговорочно признавался многими поколениями офицеров, принадлежавшими к разным кругам общества. Показателен в этом отношении эпизод, запечатленный А.С. Пушкиным в его "Капитанской дочке", когда дворянин Андрей Петрович Гринев дает наставление сыну: "Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их ласкою не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду"1.

Офицер, как носитель воинской чести, обязан был также быть профессионалом в военном искусстве. Военнослужащему в царской армии вменялось "ревностно и усердно" исполнять свои обязанности на благо России, быть авторитетом и примером для подчиненных, проявлять мужество и храбрость в сражениях. Кодекс чести предусматривал овладение русскими офицерами военным искусством в суворовском духе: сражаться, прежде всего, не силой, а умом; добиваться побед "малой кровью"; предпочитать честный бой, проявлять личное мужество и презрение к опасностям, а если умирать, то "с честью и славой"2. Цитирую Виктора Николаева: «Смерть – это Божий дар. Как и рождение. Это логический итог нашего земного существования, достойную смерть надо заслужить. Конец – делу венец. О нашей жизни будут судить по нашему концу. Это не трагедия, как ее преподносят в сатанинской прессе. Не грязное удовольствие или месть, как показывают в бездарных фильмах-боевиках. Смерть – святое таинство, перерождение души. И от того, как это произошло, зависит судьба последующих поколений да, это невосполнимая сердечная утрата, особенно для близких. Но воин должен быть готов принять ее, как высшую Его награду, иначе значение воинства теряет смысл. Сегодня же мы настолько почернели от грехов, что примеры о несломленном духе наших воинов перед гибелью подчас воспринимаются, как выдумка. Одним из высших объяснений этой самой сложной для меня темы является, услышанное мною от одного лейтенанта, подорвавшегося на мине, от которого осталось чуть больше половины тела. Белыми губами он успел прошептать: «Помогите умереть без грехов!»1. М. Воронцов считал, что отличительным качеством офицера, который "размышляет о славе, о чести и ничтожности смерти" должен быть "геройский дух". "Долг чести, благородство, храбрость и неустрашимость должны быть святы и нерушимы; без них все другие качества ничтожны; храбрость ничем на свете заменить не может"2.

Кодекс чести обязывал офицера "глубоко знать военное дело, быть профессионалом, непрестанно совершенствоваться в предмете своей службы; всегда вести себя и поступать "как честному, верному и храброму офицеру надлежит"; обязанности свои исполнять ревностно и усердно, постоянно имея в виду пользу службы и государственный интерес – эгоизм и карьеризм противоречат существу государственной службы (неприлично офицеру "отзываться неопытностью", нарушать субординацию, избегать долга службы)"3.

Военное образование выступает средством культуры. В отношении офицерской чести оно закладывает тот фундамент знаний, убеждений, умений нравственного поведения, на котором базируется вся система нравственных и профессиональных ценностей личности офицера и всего офицерского корпуса. Воздействие военного образования на процесс формирования офицерской чести осуществляется на рациональном, эмоционально-чувственном и поведенческом уровне с использованием методов обучения и воспитания отечественной военной школы. Поиск путей оптимизации формирования офицерской чести невозможен без анализа положительного опыта. Военная школа русской армии была и остается фактором формирования первичных представлений об офицерской чести.

Полководец А.В. Суворов в письме к сыну Александр советовал: «По званию военного человека вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюрасса, Гюнберга; учись отчасти богословию, физике и нравственности»4. Последователи великого генералиссимуса, военные теоретики ХVIII и ХIХ веков к средствам духовно-нравственного воспитания относили «домашний порядок», «воспитание сердца», преподавание наук, особенно закона Божия, христианского нравоучения и истории, нравственный пример наставника и др.5

Теоретики и практики военного дела сходились в том, что «сила духа тогда только даст хорошего воина, когда ее будут воспитывать, когда нравственной стороной солдата и офицера будут заниматься постоянно»1. Усилиями лучших представителей российской военной мысли была создана собственная национальная школа воинского воспитания, основанная на глубоком патриотизму гуманизме, высоком чувстве долга и чести. Определенные успехи были достигнуты и в советский период. Однако оказалась разорвана живая связь времен. «Уязвимость господствующей системы ценностей была связана с ее оторванностью от национальной и религиозной идей, социальной исключительностью, смещением национального и этнического, примитивным мифотворчеством пресечением инакомыслия, лишившим систему остатков иммунитета»2. За последние годы вышли в свет исследования, посвященные проблемам подготовки военных кадров в российской армии и армиях других государств3.

Главным в высшей военной школе, на наш взгляд, является переориентировка конечной цели учебно-воспитательного процесса на подготовку офицера-интеллигента, носителя высокой культуры, обладателя ярких личных качеств и достоинств. Воспитывать офицерскую честь в человеке, лишенном элементарной культуры дело заведомо бесперспективное.

Чтобы лучше понять роль высшей школы в формировании высокой нравственности, образно представим структуру личности современного офицера в виде «здания», где каждый элемент имеет свое назначение. «Здание» это постоянно находится в «движении» (достраивается, перестраивается, пребывает в состоянии консервации или же постепенно приходит в запустение и упадок). И, если первоначальный облик и архитектура «здания» являются результатом труда «строителей» (семьи, учебных учреждений, общественных организаций и т.д.), то последующая эксплуатация (достройка, перестройка и т.д.) – удел самого владельца этого «здания». Есть еще одна существенная деталь. Данное «сооружение» создается таким образом, что его верхние этажи всецело зависят от прочности нижних4.

«Строительство» личности воина современной российской армии, совершенно очевидно, необходимо начинать с фундамента общей культуры. На этой основе происходит накопление и качественное преобразование в содержании и структуре личностных сущностных сил, воспитание социокультурной идентичности личности, понимание того великого исторического ранга России в области культуры, государственности и хозяйства, защита которого является делом великим, справедливым и самоотверженным. В свою очередь, социокультурная идентичность и ранг России дает возможность офицеру «поднять» такие этажи «здания», как гражданская и политическая культура и военно-профессиональная специализация1.

Если поставить целью построение надежного верхнего этажа (военно-профессиональной специализации, без которой просто немыслимо формирование профессиональной этики), игнорируя необходимость закладки прочного «фундамента» и надежных нижних этажей, то следует ожидать, как закономерный результат, разрушения такого «строения» в дальнейшем, как не выдержавшего нагрузки2.

Реформа современной Российской Армии в том виде, как она проводится сегодня, сведет на нет подготовку высококвалифицированных офицеров в связи с сокращением многих высших и военно-командных учебных заведений.

Министерство обороны РФ 21 января 2009 года впервые сформулировало причины реформы военного образования. Статс-секретарь – замминистра обороны Н.Панков признал, что существующие 64 военных вуза и 45 командных училищ – слишком тяжелое финансовое бремя для ведомства, которое вдвое сокращает кадровый заказ на офицеров. Нынешней армии требуется 15-17 тысяч офицеров в год, а новый облик вооруженных сил предусматривает потребность в 7-7,5 тысячи офицеров. Сейчас офицеров готовят 65 вузов: 15 военных академий, 4 университета, а также 46 училищ и институтов. Н.Панков сообщил, что сначала военные вузы будут сведены в 16 системообразующих высших учебных заведений. А к 2013 году их будет десять: 3 военных учебно-научных центра, 6 академий и 1 университет. В них войдут профильные высшие военные училища, военные институты и научно-исследовательские организации. Например, в Кронштадте создадут единый военно-морской научно-учебный центр – Военно-морскую академию. В него войдут 5 военных институтов и 3 НИИ. Обойдется эти нововведения недешево – десятки миллиардов рублей1. Принципиально новая программа подготовки будет и у младших командиров, служащих по контракту. Сержантов и старшин станут обучать в военных вузах. Срок обучения – 2 года и 10 месяцев. Армии и флоту нужно 250 тысяч таких специалистов, поэтому ежегодный кадровый заказ военного ведомства должен составлять 15 тысяч человек. По словам Н.Панкова, эта подготовка начнется уже с 1 февраля 2009 года на базе 6 военных вузов2.

Комментарий к введению в наши Вооруженных Силах не традиционных должностей, излишний – очередной эксперимент может привести к ослаблению боевой готовности и упадку морального духа наших воинских коллективов.

Любопытно, и этого Минобороны не скрывает, что в сфере реформы военного образования нет четкой программы, расписанной по годам и рассчитанной по деньгам, нет бизнес-плана. И вообще генерал Панков предлагает не употреблять слово «реформирование», а говорить о планомерной спокойной модернизации. Якобы без ломки и потрясений. При этом генерал признал, что проводимые в армии реформы вызывают критику в обществе. В частности, для Минобороны стали неожиданностью демонстрации в Иркутске, связанные с передислокацией Военного авиационного технического училища в Воронеж. При этом замминистра обороны не смог ответить на вопрос, почему Министерство внутренних дел, имеющее 90 вузов, даже не ведет речи об их реформировании? 3

Важность духовно-патриотической подготовки воинов обязывает вернуться к размышлению о чести и служении Отечеству. Русский офицер обязан был чтить законы государства и воинские уставы. В понятие воинской чести в России входила исключительная верность военнослужащих престолу и отечеству и уважение к законам государства.

Кодекс офицерской чести также призывал "ведать законы государственные и уставы воинские", быть "благородным гражданином и патриотом", сохранять верность Присяге и Знамени, "ни при каких обстоятельствах не допускать измены и предательства" и всецело следовать принципу "честь дороже жизни".

Понятие офицерской чести включало в себя безусловное уважение противника, кем бы он ни был. Рыцарские качества русского офицерства требовали от войска гуманного способа ведения войны, традиционного соблюдения ее законов, когда упор делался на уничтожение вооруженной силы противника и победу, а не на истребление его как нации и разорение страны.

Кодекс чести предписывал: "Предпочитать честный бой; соблюдать кодекс военной морали, законы и обычаи войны, руководствоваться военной необходимостью; проявлять человеколюбие и гуманность, милосердие к побежденному противнику, военнопленным, гражданскому населению; не допускать неоправданного и чрезмерного насилия, мародерства, грабежей"1.

Прославленный полководец А.В. Суворов учил поражать противника не только оружием, но и человеколюбием, великодушием и говорил по этому поводу: "Никогда не презирайте вашего неприятеля, каков бы он ни был". В своих военных заветах он призывал строго соблюдать законы войны – проводить наступательные действия с целью разгрома прежде всего живой силы противника: "стремиться только поражать неприятеля.... весьма щадить жен, детей и обывателей"; проявлять гуманность в отношении мирного населения: "обывателям обид, разорения не чинить, так и безденежно ничего не брать, опасаясь строгого по силе закона взыскания"; не допускать мародерства в армии: "В стояниях и на походах мародеров не терпеть и наказывать оных жестоко тотчас на месте"2.. Русские офицеры носили военную форму на службе, вне службы, дома, в отпуске. И это постоянное пребывание в мундире было непрестанным напоминанием офицеру, что он находится на службе Его Величества. Офицер всегда был при оружии, что свидетельствовало о немедленной готовности обнажить его для утверждения чести и славы Родины.

Носителем воинской чести является, прежде всего, конкретный человек, офицер. Но в отличие от понятия чести вообще существует и коллективное понятие воинской чести офицерского корпуса, когда ею обладает не один человек, а коллектив – армия. Русские офицеры свято чтили такие понятия, как честь полка, честь батареи, честь роты. Зачастую, даже единичные случаи недостойного поведения отдельных лиц могли бросить тень на честь всего воинского коллектива.

В период правления Екатерины II основные положения обучения и воспитания войск были изложены в "Инструкции пехотного (конного) полка полковнику. "Инструкции" указывали, что главной обязанностью полкового командира является "честь и право полка своего весьма удерживать". Его первый долг и забота должны были быть "о пользе, службе, чести и сохранении полка"1. Исторически сложилось так, что для российского офицера честь играла главенствующую роль не только в военной карьере, но и во всей его жизни даже после завершения службы.

Бесценным материалом, через который передается духовное наследие старших поколений, являются традиции. Традиции наших Вооруженных Сил созидались в условиях упорной борьбы за целостность, самостоятельность и независимость Родины. «Да не посрамим земли Русской!" – эти слова киевского князя Святослава могут быть лейтмотивом всей славной боевой истории Российской армии. Героизм, стойкость в бою, способность к самопожертвованию, верность присяге, воинскому долгу, беззаветная любовь к Отечеству – все это должно лежать в основе воспитания современных воинов, наследников славы Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Скобелева, Жукова и многих других.

Таким образом, духовными основами воинского воспитания являются те идеи, верования, устойчивые взгляды и настроения, традиции, нормы, отношения, цельные теоретические системы, которые неразрывно связаны с духовной культурой общества и способствуют оптимальному функционированию творчества и активности в решении задач, стоящих перед воинскими коллективами.

Важнейшим средством формирования офицерской чести является закрепление традиций, обычаев, правил этикета русского офицерского корпуса. Традиции всегда выступали, как система символического утверждения в офицерской корпорации основных нравственных ценностей и норм. Лучшие многовековые традиции нашли свое воплощение в кодексах чести русского офицерства, которые выступали сводом моральных норм и требований этикета. Воинская честь выступала стержневым нравственным качеством всех известных кодексов. Она имела целый ряд критериев, которые необходимо учитывать и современным воспитателям, в поисках путей феномена офицерской чести2.

Воспитание на воинских традициях – представляет собой устойчивые, исторически сложившиеся, передаваемые из поколения в поколение специфические формы отношений в военной организации общества в виде порядка, правил и норм поведения личного состава, его духовных ценностей, нравственных установок и обычаев, связанных с выполнением учебно-боевых задач, организацией военной и других видов государственной службы и быта. Важнейшими воинскими традициями, оказывающими наибольшее воспитательное воздействие на личный состав, являются: верность военной присяге, Боевому Знамени и Военно-Морскому Флагу, служение интересам народа, а не отдельным политическим партиям и их лидерам; самоотверженность и самопожертвование в бою ради достижения общей победы; массовый героизм и мужество в период, когда решается судьба независимости Отечества; воинская доблесть, умение стойко переносить трудности военной службы; демократизм взаимоотношений между военнослужащими и взаимное доверие; гуманное отношение к поверженному врагу, населению зарубежных стран и пленным.

Воспитание на традициях включает: активное изучение героического пути, боевых традиций отечественных прославленных полков и дивизий с акцентом на примерах воинской доблести и героизма воинов; участие ветеранов войны, участников боевых действий в Афганистане, горячих точках России в основных мероприятиях военно-патриотического воспитания; возрождение и обеспечение преемственности в создании и разработке образцов военной формы одежды, знаков воинской и иной символики и геральдики Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов; насыщение воинских ритуалов чувством гордости за принадлежность к Вооруженным Силам РФ, другим войскам, своему виду, роду войск, соединению, части и т.д.

Все эти направления органически взаимосвязаны между собой, объединены в единый процесс практической деятельности.

Реализация их предполагает большую и напряженную работу. Необходимо сделать все возможное для того, чтобы становление и развитие каждого воина как гражданина и патриота России обеспечивалось гармонично взаимодействующими в достижении данной цели условиями, факторами. Только в этом случае можно рассчитывать на успешное решение одной из наиболее важных проблем российского общества и его военной организации, значение которой в сложный и противоречивый период их развития трудно переоценить.

Таким образом, духовное обеспечение деятельности Вооруженных Сил России – это непрерывный системный процесс и определенный комплекс мероприятий, проводимых органами военного управления и должностными лицами во взаимодействии с государственными структурами и традиционными для России религиозными конфессиями по поддержанию высокого духовного – морально-нравственного, душевного, психологического состояния военнослужащих, позволяющего им успешно решать служебные, боевые задачи в современных условиях в интересах военной безопасности государства и национальной безопасности в целом.

Никогда врагам нашей Родины не удавалось и не удастся впредь добиться реализации своих планов в отношении порабощения России – ни в духовной, ни в материальной сферах; и победа в ведущейся против нашего народа и в настоящее время в идеологической и информационной войне будет за нашим великим народом с его возрожденной духовностью.

Завершить изложение материала хочется строками уникального документа – «Проекта Основного закона Российской Империи», подготовленного философом-правоведом Иваном Ильиным. Этот документ прекрасно иллюстрирует традиционные представления о духовности российского воинства: «Солдатом именуется всякий военнослужащий – от рядового до старшего генерала. Российский солдат есть звание высокое и почетное. Он представляет всероссийское народное единство, русскую государственную военную силу и честь. Армия есть кость от кости народа, кровь от крови его, дух от его духа. Служащий в Российской армии постоянно или временно осуществляет правоверное за Отечество стояние и приобщается к национальной славе. Воинское знамя есть священная хоругвь всего народа, а военный инвалид есть почетное лицо в государстве»1. Ильин был ярким русским патриотом, верным до смерти России, русскому народу и русской культуре. Он любовно обозревал, знал и ценил прошлое, и твердо верил в светлое будущее. Его труды – настольная книга воинов государства Российского.


В.А. Баринов, К.В. Баринова (г.Омск)

ВОЛШЕБНОЕ ЦАРСТВО РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКИ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ И.А. ИЛЬИНА


Среди научной элиты, волею судьбы оказавшейся за пределами Отечества, особое место принадлежит Ивану Александровичу Ильину – ученому, педагогу, гражданину и патриоту России, одному из самых известных мыслителей русского зарубежья. Русский писатель-эмигрант И.С. Шмелев назвал профессора И.А. Ильина «совестью русской интеллигенции»1.

В итоговом документе научно-практической конференции «Учение И.А. Ильина о праве, власти и социальной культуре России», проведенной 19 июня 2008 года Советом Федерации Федерального Собрания Российской Федерации и посвященной 125-летию выдающегося правоведа и философа И.А. Ильина, ставится важная задача. А именно: творческое наследие Ивана Александровича Ильина касается осмысления и восстановления духовно-нравственных ориентиров в построении социальной культуры России во всем ее многообразии: право, управление, образование, воспитание, наука, искусство, экономика. Его освоение позволит привлечь значительный, пока еще по-настоящему не осознанный созидательный потенциал для развития общества и российского государства2. Особо отметим, что в решение этой ключевой задачи призваны внести свой вклад и VII Международные Ильинские научно-богословские чтения «Духовно-нравственный путь развития России».

Подчеркнем, что личность и творческое наследие ученого невозможно понять вне того исторического контекста, той политической и духовной атмосферы, которая сформировала его как мыслителя и во многом определила проблематику его исследований.

Безусловно, определяющим фактором, повлиявшим на И.А. Ильина, была семья, в которой он вырос. В доме Ильиных царили любовь, счастье, сердечная атмосфера взаимопомощи и поддержки. В семье И.А. Ильину привили любовь к русскому фольклору, и прежде всего народным сказкам, былинам, преданиям и песням. Из личного опыта он делает глубокие обобщения и замечательные выводы: «Сказка будит и пленяет мечту. Она дает ребенку первое чувство героического – чувство испыта­ния, опасности, призвания, усилия и победы; она учит его мужеству и верности; она учит его созерцать челове­ческую судьбу, сложность мира, отличие «правды и крив­ды». Она заселяет его душу национальным мифом, тем хором образов, в которых народ созерцает себя и свою судьбу, исторически глядя в прошлое и пророчески глядя в будущее. В сказке народ схоронил свое вожделенное, свое ведение и ведовство, свое страдание, свой юмор и свою мудрость. Национальное воспитание неполно без национальной сказки. Ребенок, никогда не мечтавший в сказках своего народа, легко отрывается от него и незаметно вступает на путь интернационализации. Приобще­ние к чужеземным сказкам вместо родных будет иметь те же самые последствия»1.

Именно красота русского устного народного творчества пробудили в нем национальные чувства, принесли ему первые и незабываемые художественные впечатления. Именно здесь истоки его любви к русскому слову, русскому духу и России. Позднее мыслитель, обращаясь к книжному шкафу, написал трогательные слова: «Прощай, старый друг! Мы должны расстаться. Я отправляюсь в дальний путь, а ты не можешь последовать за мной. Забуду ли я тебя? Никогда! Это означало бы забыть самого себя: ведь моя жизнь всегда была связана с тобой. Там, внизу, стояли сказки Андерсена и братьев Гримм, которые читала нам бабушка. С тех пор я – «стойкий оловянный солдатик» и сохраняю «невозмутимое выражение лица»2. Особо отметим, что этот сказочный образ, – «стойкий оловянный солдатик», ставший символом мужества, верности и преданности, – как нельзя лучше олицетворяет духовный и гражданский облик Ивана Александровича.

И.А. Ильин, находясь в эмиграции, как мыслитель понимал свою гражданскую ответственность и патриотический долг перед будущей Россией, был последователен в своих действиях. Свое жизненное кредо ученый в 1938 году сформулировал предельно четко и лаконично: «никогда не руководствовался в своей научной, общественной и политической деятельности чуждыми мне директивами; всегда поступал согласно собственным религиозным и философским убеждениям. В поступках своих и убеждениях я был ответственен только перед Богом, перед своею совестью, своим народом и Отечеством – более ни перед чем»3. Это как раз и есть сущность ильинского «стойкого оловянного солдатика».

Главный предмет исследований, ради которого он написал все остальное, – русский народ, русская история, русская культура, Россия и ее будущее. Творческое наследие И.А. Ильина, включающее в себя научно-исследовательские и публицистические работы, в том числе труды по философии, правоведению, государствоведению, истории, педагогике, культурологии, литературоведению, искусствоведению, впечатляет. Первое в России собрание сочинений мыслителя, издававшееся с конца ХХ столетия, включает около тридцати книг. В него вошли также труды ученого: «Сущность и своеобразие русской культуры. Три размышления» (1942 г.), «Русские писатели. Литература. Театр. Музыка» (1978 г.), «Основы художества. О совершенном в искусстве» (1937 г.), знаменитый триптих философских этюдов – «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий» (1938 г.), «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» (1943 г.), «Взгляд в даль. Книга размышлений и упований» (1945 г.), «Духовный смысл сказки» (1934 г.), «Русская душа в своих сказках и легендах» (1942 г.).

Две приведенные работы, – «Духовный смысл сказки» и «Русская душа в своих сказках и легендах», – представляют исключительный интерес. Почему? Взгляды Ивана Александровича на русские народные сказки помогают понять его творческое наследие как одно из проявлений национальной мысли России. И.А. Ильин не был ученым-фольклористом, специалистом-сказковедом. Но он был доктором государственных наук и имел фундаментальную научную подготовку. Это позволило ему рассматривать русскую народную сказку как предмет научного анализа, высказать глубокие и оригинальные мысли по этой проблеме, изложить их с необыкновенной ясностью и изяществом.

И.А. Ильин исходил из того, что сказки являются наследием дохристианской культуры, одной из форм духовной жизни русского народа, точнее – первой, дорелигиозной философией наро­да. Исследовательская мысль Ивана Александровича стремилась постигнуть волшебный мир сказки, в том числе раскрыть ее сущность, особенности, законы, которым она подчиняется, рассмотреть вопросы, на которые она отвечает. Мыслитель, понимая неисчерпаемость «сказочной» темы, выделяет главное.