Geum.ru

Л. В. Шапошникова мы-курги

Вид материалаДокументы

Содержание


3 «Зовите меня просто Минна...»
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   26

3

«Зовите меня просто Минна...»


Она появилась у меня через день после моего приезда в Кург. Этому появлению предшествовала визитная карточка, которую вручил мне сторож «Сударшана». На карточке стояло: «Миссис М.Бопайя, общественный деятель. Меркара, Кург».

— Можно? — раздалось за дверью.

— Войдите, — сказала я.

На пороге стояла небольшого роста женщина лет пятидесяти. Низко, по-кургски повязанный платок скрывал лоб. Я увидела узкое лицо, тонкий нос с горбинкой и внимательные светло-карие глаза.

— Я миссис Бопайя, — сказала она, протягивая мне небольшую крепкую руку. — Впрочем, зовите меня просто Минна. Вас, я уже знаю, зовут Людмила. Можно я вас так и буду называть? Мне трудно выговорить вашу длинную фамилию.

— Называйте меня так, как вам удобно, — ответила я.

— Ну и прекрасно, — обрадовалась она. — Значит Людмила.

Минна была первой, кто ввел меня в курс местной жизни и показал один из «многих Кургов».

Она жила в небольшом одноэтажном особнячке, утопавшем в зелени мандаринового сада, к которому примыкали восемь акров кофейной плантации, принадлежавшей семье Бопайя. Муж Минны — грузный человек с добрым усталым лицом — держал частную клинику.

— Это Людмила, — сказала Минна, вводя меня в небольшую полутемную столовую особнячка. — Людмила из Москвы. Она приехала изучать кургов.

Минна знакомила меня с кургами и Кургом. Она выводила меня «в свет». Мы бывали в домах, где за коктейлем собиралось местное общество. Мы посещали свадьбы, именины, семейные торжества. Минну знали везде, и она полностью оправдывала свой титул: общественный деятель.

Это Людмила, — говорила она в очередном доме. ― Она изучает кургов.

Я охотно ходила с Минной в гости и узнавала много интересного. Я подметила, что какое-то непонятное единообразие лежало на всех Минниных знакомых. Они как-то одинаково одевались, одинаково мыслили, одинаково вели себя в аналогичных случаях и даже делали одинаковые ошибки в английском языке, на котором предпочитали говорить.

— Минна, — осторожно спросила я ее однажды, — почему ваши знакомые чем-то похожи друг на друга?

— Как это похожи? — удивилась Минна. — Они все разные.

— Конечно, все разные, — согласилась я. — Но в то же время в них есть что-то одинаковое.

Минна задумалась.

— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — начала она. — Видите ли, это все люди одного круга.

— Что же это за круг? — поинтересовалась я.

— Круг образованных, воспитанных людей, для которых законы кургского гостеприимства являются священными.

— Что-то маловато... — разочарованно протянула я. — Чего-то не хватает.

— Неужели этого мало? — возмутилась Минна. — Все они интеллигентные люди и... плантаторы.

— Вот, — сказала я торжествующе, — плантаторы! И богатые?

— Фу! — окончательно рассердилась Минна. — Я человек демократический.

— И каких же размеров у них плантации? — не унималась я.

— Такие, как у нас, — восемь акров, есть и побольше. Но не так, как у некоторых, — сотни и тысячи акров. — В голосе Минны прозвучало явное осуждение. — В моем Курге мы с такими дела не имеем!

«Мой Кург» был Кургом средних плантаторов. И мы с Минной ездили по этому Кургу.

Чтобы понять, как это происходило и одновременно постичь характер Минны, дочери своего народа, достаточно одной зарисовки.

Деревня Баламури была включена в наш маршрут, но в этот день все не ладилось. С утра пошел дождь, машина доктора Бопайи была неисправна, а рейсовый автобус Минна категорически отвергла. Сама же она таинственным образом исчезла. К полудню я окончательно потеряла надежду попасть в желаемую деревню. Но я не знала как следует Минну. Я уже решила заняться чем-нибудь другим, когда под моим окном просигналила машина. Это был джип кургского комиссариата вместе с одним из его сотрудников Лилой Гурупутрой, общительной, но все время робевшей женщиной. Минна победно восседала в джипе и поторапливала меня. По дороге Лила, смущаясь и краснея, объяснила, что сможет довезти нас только до конторы талукдара1, а там нам нужно будет доставать другую машину.

— Неважно, — ответила Минна. — Мы это сделаем. Вперед!

— Но это будет нелегко, — робко возразила Лила.

— Нас это не пугает. Вперед! — И Минна решительно уселась в джип.

По дороге мы прихватили мистера Соманну. Соманна — высокий, с лихо закрученными усами, имел явно воинственный вид. Яростно вращая глазами и отчаянно жестикулируя, он объяснил, что ему еще надо кое-что взять с собой. На какое-то время он исчез, а потом снова появился, и этим «кое-что» оказались две плетеные корзины, набитые снедью.

Талукдар мистер Пири при виде нас развел руками. Да, джип у него есть, и он с удовольствием дал бы его, но машина только на трех колесах. Лила Гурупутра, довезшая нас до конторы талукдара, со смущенным видом села в машину и уехала.

— Как это три колеса? — недоверчиво спросила Минна. — Нам нужно четыре.

— Извините, мадам, — оробел талукдар, — но в нашем джипе давно уже три колеса.

— Сейчас будет четыре колеса!

И Минна, решительно повернувшись, исчезла в узкой улочке. Мистер Пири, забыв закрыть рот, задумчиво глядел ей вслед. Мистер Соманна тосковал около своих корзин. Как это удалось сделать Минне, я до сих пор не знаю, но через час она появилась торжествующая, с воинственным огоньком в глазах, а вслед за ней шел мальчишка в замасленной рубашке и нес на голове четвертое колесо.

Мистер Соманна засуетился вокруг своих корзин, а мистер Пири, удивленно округлив глаза, смотрел на это странное шествие. Но постепенно удивление в его глазах стало сменяться испугом...

― Все,— сказала Минна, когда джип оказался на требуемых четырех колесах. — Теперь поехали заправляться.

При последних словах мистер Пири неожиданно быстро исчез в дверях своей конторы. Я подумала, что четвертое колесо — это только начало...

Мы подъехали к бензоколонке на окраине поселка. У наспех сколоченной будочки стоял взлохмаченный парень в комбинезоне. При виде нас он не шелохнулся и отвел глаза в сторону.

— Ты что стоишь? — набросилась на парня Минна. — Заправляй!

Парень отрицательно покачал головой.

— Тебе что говорят?! — рассердилась Минна.

— Говорить можете, что угодно, ― процедил сквозь зубы парень. — А бензину вам не будет.

Минна от удивления выскочила из джипа и остановилась перед парнем. Тот сделал шаг назад и скрылся в будочке. Потом он появился из нее, держа в руках пачку замасленных бумаг.

— Вот, — потряс он ими перед миссис Бопайей. — это неоплаченные талукдаром счета на бензин. Я не налью ни литра в этот мошеннический джип, пока все счета не будут оплачены.

― Это правда? — повернулась Минна к шоферу.

Шофер утвердительно покачал головой. Миссис Бопайя на мгновенье растерялась. Это был первый и последний раз, когда я ее видела такой.

— Что же нам теперь делать? — спросила она.

— Просить хозяина, может быть, разрешит, — ухмыльнулся парень. — Но только это должен сделать сам талукдар. Растратчики... — проворчал он себе под нос и скрылся в будке.

— Назад, в контору! — скомандовала Минна. Контора носила на себе явные следы поспешного бегства. Мистера Пири нигде не было.

— В погоню, — приказала Минна. — Без машины далеко он от нас не уйдет.

Мистер Соманна подкрутил усы и положил руку на кинжал, заткнутый за кушак его купьи.

Джип несся по узким улочкам, и Минна зорко всматривалась в каждого прохожего.

— Вот он, смотрите! — наконец, радостно воскликнула она.

— Соманна! — оживленная погоней распорядилась Минна. — Взять его!

Мистер Соманна, все еще держа руку на кинжале, устремился туда, где внезапно исчез талукдар. Картина пленения представляла печальное зрелище. Впереди шел мистер Пири, низко опустив голову и заложив руки назад, за ним, яростно вращая глазами и подстерегая каждое движение «пленника», — мистер Соманна, плантатор.

Хозяина бензоколонки мы нашли в лавке. Минна сказала талукдару, чтобы без разрешения на бензин он не возвращался. Я видела, как хозяин бензоколонки и талукдар, энергично жестикулируя, что-то доказывали друг другу. Минна сидела в джипе, как в засаде и не сводила глаз со спорящих. Эти глаза напоминали мне два винтовочных дула, державших под прицелом извивающуюся спину несчастного талукдара. Полчаса спустя он торжествующе протянул нам записку с разрешением на бензин.

Деревня Баламури с редко разбросанными домами под красными черепичными крышами была расположена в уютной долине, вклинившейся между лесными склонами.

Мы проехали лесок и остановились у деревянных решетчатых ворот. От ворот к дому, который виднелся в глубине, вела хорошо натоптанная широкая тропа. И прямо к этой тропе подходили кусты кофе плантации Соманны, среднего плантатора.

Мистер Соманна удовлетворенным взглядом окинул плантацию, добротный дом, окрестность и неожиданно спросил:

— Знаете, что главное в нашем Курге?

Я не знала.

— Гостеприимство, во-первых, — назидательно сказал он, — и респектабельность, во-вторых. Именно респектабельность.

— Да, — подтвердила Минна. — Где-где, а в нашем Курге все отличаются респектабельностью. Вы чувствовали это неоднократно и сейчас еще раз убедитесь.

В это время на пороге дома показался юркий старичок. Поношенная купья болталась на его старческих плечах, но к кушаку был подвешен нож одикатти. На длинном носу старика сидели очки в железной оправе. И эти очки как-то мало вязались с купьей и с одикатти.

При виде старичка мистер Соманна странно дернулся, и выражение обреченности появилось в его глазах. Минна испустила тяжкий вздох и с укором посмотрела на мистера Соманну. Я не сразу поняла, в чем дело, но догадалась, что такую реакцию вызвало появление именно старичка.

— Интересно, что ты здесь делаешь? — спросил старичка мистер Соманна, и в его голосе была какая-то скрытая угроза. — Ты ведь должен заседать в Меркаре.

— Уже отзаседал, отзаседал, — затараторил старичок.

Старичка звали Мутанной, и он был старшим дядей мистера Соманны.

— Понимаете, — сказала Минна.— Мутанна очень достойный человек, но иногда с ним происходят странные вещи...

Но какие странные вещи, — я так и не узнала. Старичок вдруг заметил меня.

— Минна, — сказал он, капризно надув губы, — почему ты мне не представляешь гостя?

— Ах, да! — спохватилась Минна. — Это Людмила, — начала она.

И вновь все повторилось.

— О, я просто восхищен! — старичок смешно подпрыгнул на месте. Очки и боевой нож одикатти подпрыгнули тоже. — Я просто восхищен! Вы посвятили свою жизнь изучению кургов и дравидийской проблемы. Как это прекрасно! Мне просто очень повезло, что заседание в Меркаре окончилось рано, и я здесь.

Я тоже всю жизнь занимался проблемой происхождения кургов. Но я скромный любитель по сравнению с вами. Я написал только одну книгу об этом.

Соманна, усевшийся на деревянной скамье, громко кашлянул. Старичок воровато скосил глаза в его сторону.

— Ах, да! Я, конечно, опять перепутал. Книгу написал другой Мутанна. Ноу нас, у кургов, столько Myтанн, что к старости можно забыть, какой Мутанна что сделал, и все перепутать. Ведь может же такое случиться? — доверительно обратился он ко мне.

— Конечно,— согласилась я.

— Вы видели, какой у нас прекрасный дом? — перешел он на другую тему. — Настоящий кургский дом. Чего он только не видел! Бог мой! Ведь он уже стоит сто семьдесят лет.

— Му-та-нна! — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, протянул Соманна.

— Ну, семьдесят, —парировал старик.— Подумаешь, разница. Может быть, он пятьсот лет здесь стоит откуда ты знаешь?

Соманна не снизошел до ответа.

— Между прочим, знаете, когда пришли сюда наши предки? — теперь Мутанна обращался только ко мне.— Тысячу лет назад! Можете себе представить? Целую тысячу лет назад!

— Му-та-нна!

— Ну, хорошо. Триста лет тому назад. Тебе от этого легче? Легче? Да?

— Да! — рассердился Соманна.— У тебя нет больше сегодня заседания в Меркаре?

— А вот и нет, — ехидно засмеялся старичок. — Поэтому я и могу поговорить с профессором. У меня есть воображение и идеи. Я думаю, профессору это интересно.

— Конечно, интересно, — неосторожно подтвердила я.

— О, я восхищен! — запричитал Мутанна. — Я просто восхищен вами.

— Знаете что? — сказал Соманна с несчастным лицом. — Идемте смотреть плантацию.

Плантация была небольшая, всего десять акров. Мутанна, рискуя поломать все кофейные кусты, двигаясь боком, забегал вперед, ловко оттесняя от меня мистера Соманну. На плантации старший дядя развернул перед моим изумленным взором захватывающую картину прошлого семьи и в ярких красках описал свою выдающуюся роль в ней и в Курге вообще. Соманна обессилел и больше не произносил: «Му-та-нна!» Это обстоятельство чрезвычайно ободрило старика.

― Соманна, — сказала Минна, садясь в джип, — зачем я доставала четвертое колесо и бензин? Ты можешь мне на это ответить?

― Но, Минна, — жалко оправдывался Соманна, — ты же знаешь его. Что я мог сделать?

― По крайней мере, как-то придержать его в Меркаре.

― Но он же неуправляем. Никогда не знаешь, где он окажется.

— Этого-то я от тебя не ожидала! — окончательно рассердилась Минна.

Было ясно, что Мутанна нанес сокрушительный удар по респектабельности «минниного Курга», и она не могла этого простить ни дяде, ни племяннику. С помощью Мутанны пострадала та самая респектабельность, которая делала людей этого Курга так похожими друг на друга в Меркаре. Но в деревне я убедилась, что эти средние кургские плантаторы были разными людьми со своими характерами и манерой поведения.

Респектабельность Минны тоже не выдержала своего испытания. Однажды, нарушив законы гостеприимства Курга средних плантаторов, я отправилась в гости к крупным плантаторам Ченгаппам в Южный Кург. После этого визита Минна почти со мной не разговаривала и даже назвала меня «мадам».

— Конечно, — сказала она с обидой, — богатый дом, полный комфорт, — вам, наверное, этого и надо.

Теперь рассердилась я. Упрек Минны был явно несправедлив. Сначала я решила, что виной всему социальный антагонизм. Но я знала, что Минна с почтением относилась ко многим крупным плантаторам и бывала в их домах. С Ченгаппами она не была знакома, но именно мой визит к ним задел что-то глубинное в Минне и тщательно ею скрываемое.

Все эти мои размышления, очевидно, были бы бесплодны, если бы я еще раз со всей отчетливостью не поняла, что живу в маленькой горной стране и изучаю очень своеобразный, непохожий на других народ. А Минна была истинной дочерью своего народа. И в ней, как и в нем, существовало много разных напластований, относящихся к настоящему и прошлому. То что меня заставило задуматься, как оказалось, шло от прошлого. А в прошлом была вражда двух кланов, к которым теперь принадлежали две достойные представительницы современного Курга — миссис Бопайя и миссис Ченгаппа. Эта старинная вражда, обостренная разницей в социальном положении, и лишила Минну на какой-то момент ее хваленой светской респектабельности. Она даже забыла на время о проблеме происхождения кургов. Эта проблема перестала ее интересовать. Зато каждый день у Минны было большое количество собраний. Она заседала по поводу консервации фруктов, участвовала в храмовом совете, выступала на женской ассоциации, держала речи в комитете Каннарского банка, улаживала дела в Союзе хариджан или плантационных кули. Присутствовала на всех свадьбах, которые в это время проходили в Меркаре.

Постепенно наши отношения вновь пришли в норму. Минна была по-кургски обидчива, но и по-кургски отходчива. Но теперь Минна была осторожна. Она понимала, что «ее Курга» мне недостаточно. И она храбро шлепала по размытым тропинкам под дождем подобрав подол сари, по лесам и горам. Мы посещали глухие деревни и искали забытые памятники древности. Минне не всегда это нравилось, но она терпела. В наших скитаниях она оказалась крепким и надежным товарищем. То наносное и зыбкое, чем снабдил Минну Кург мелких хозяев, временами исчезало, и она становилась самой собой, той Минной, которая босоногой девчонкой помогала своему отцу управляться с крохотным рисовым полем...

Если вы приедете в Кург и встретите миссис Бопайю, элегантно одетую светскую даму, не верьте этой внешности. Постарайтесь заглянуть в ее сердце. И вы найдете в нем готовность помочь, доброту, понимание и смелость. И, конечно, она вам скажет после нескольких вежливых слов: «Зовите меня просто Минна».