П. М. Деревянко (главный редактор), О. А. Ржешевский (заместитель главного редактора), Л. Б. Валев, А. А. Горегляд, И. И. Жигалов, С. П. Козырев, А. Ф. Рыжаков, В. И. Салов, В. А. Секистов, В. Т. Фомин
| Вид материала | Документы |
- М. И. Семиряга (главный редактор), И. И. Шинкарев (заместитель главного редактора),, 11262.33kb.
- В. И. Ачкасов (главный редактор), М. А. Алексеев, В. Ф. Бутурлинов, П. А. Горчаков,, 9622.64kb.
- Итоги и уроки второй мировой войны Редакционная коллегия двенадцатого тома, 10023.31kb.
- В. А. Самусь главный редактор, В. А. Матвеев зам главного редактора, 171.51kb.
- Рецензии. Отзывы 29 Рецензия на книгу, 3218.76kb.
- Поэма о боксе Историческая справка, 385.57kb.
- Д. И. Фельдштейн Заместитель главного редактора, 6159.28kb.
- Д. И. Фельдштейн Заместитель главного редактора, 8023.74kb.
- Ю. Н. Елдышев заместитель главного редактора журнала «Экология и жизнь», 319.21kb.
- Кегеян Тариел Давидович, главный секретарь Смирнова Олеся Александровна, начальник, 117.66kb.
Таблица 5. Соотношение сил на Северо-Восточном фронте на 10 мая 1940 г.
| | Франция | Англия | Бельгия | Голландия | Всего у союзников | Германия |
| Личный состав (тыс. человек) | 2440 | 395 | 600 | 350 | 3785 | 3300 |
| Дивизий (включая резервные) | 104{~1} | 10{~2} | 23{~3} | 10 | 147 | 136 |
| В том числе: | ||||||
| танковые | 3{~4} | — | — | — | 3 | 10 |
| механизированные | 3 | — | — | — | 3 | — |
| моторизованные | 7 | 10 | — | — | 17 | 7 |
| кавалерийские | 5 | — | 2 | — | 7 | 1 |
| Танки | 2789 | 310 | — | — | 3099 | 2580 |
| Самолеты (боевые) | 1648 | 1837{~5} | 186 | 120 | 3791 | 3824 |
| В том числе: | ||||||
| истребители | 946 | 800 | 84 | — | 1730 | 1264 |
| бомбардировщики | 219 | 544 | — | — | 763 | 1462 |
| Артиллерийские орудия калибром 75 мм и выше | 11200 | 1350 | 1338 | 656 | 14544 | 7378 |
{~1}Количество дивизий на Северо-Восточном фронте с резервом главного командования, без учета французских сил в Альпах (Юго-Восточный фронт), в Северной Африке и Леванте. В состав французских сил включена одна польская дивизия. Крепостные войска 19 укрепрайонов и укрепсекторов приравнены к 13 пехотным дивизиям.
{~2}Не включены три пехотные дивизии неполного состава, предназначавшиеся для охраны коммуникаций.
{~3}Крепостные части приравнены к одной пехотной дивизии.
{~4}4-я танковая дивизия сформирована в ходе боевых действий.
{~5}На территории метрополии и во Франции.
Вопрос о соотношении сил в Западной Европе к началу наступления немецко-фашистских войск является предметом острой дискуссии в буржуазной литературе. Многие французские и английские авторы преуменьшают данные о количестве боевой техники и вооружения, которым располагали союзные войска к маю 1940 г., и объясняют их поражение численным превосходством вермахта. Другие исследователи опровергают эту точку зрения. «Французское поражение в 1940 г. было событием необычайным, — пишет по этому поводу участник тех событий французский генерал Ф. Гамбьез. — Мы знаем теперь, что в общем соотношении сил франко-британские войска имели преимущество в танках и артиллерии, а их слабость в авиации была не такой, чтобы можно было предугадать столь быстрый разгром»{210}.
Численное соотношение сил и средств противостоящих группировок не представляет, однако, единственного фактора, определяющего достижение победы в войне. Вторгавшиеся во Францию немецко-фашистские войска уже обладали опытом боевых действий, тогда как союзные армии [89] не имели боевого опыта, уступали противнику по уровню боевой подготовки и к тому же не были объединены под единым командованием.
В развертывании немецко-фашистских армий была ярко выражена идея наступления. На направлении главного удара командование вермахта создало подавляющее превосходство в силах и средствах. В центре Северо-Восточного фронта союзников, где оборону обеспечивали 16 дивизий 2-й и 9-й французских армий, основной удар наносили 45 немецких дивизий. Здесь немецкое командование намеревалось использовать около 1800 танков. На других участках фронта немецко-фашистские войска не имели превосходства в силах и средствах.
На северном крыле фронта, где командование вермахта намечало предпринять активные действия ограниченными силами группы армий «Б» (29 дивизий), союзники имели 58 дивизий, в том числе 16 французских, 9 английских, 23 бельгийские и 10 голландских. Если исключить из этого числа голландские и несколько бельгийских дивизий, потерпевших поражение в первые же дни боев, то и тогда союзники сохраняли значительное превосходство в силах.
Перед группой армий «Ц» генерала В. Лееба, насчитывавшей всего 19 дивизий и выполнявшей по плану «Гельб» вспомогательные задачи, на линии Мажино и в укреплениях по левому берегу Верхнего Рейна занимали оборону одна британская и 49 французских дивизий. Сосредоточение значительной по силам группировки войск на линии Мажино лишило французское командование возможности создать крупные оперативные резервы.
Союзное командование имело численное преимущество в танках. Многие французские танки обладали хорошими тактико-техническими данными и превосходили немецкие машины по броневой защите и вооружению, хотя уступали им в маневренности и скорости. Но преимущество союзников теряло свое значение из-за того, что большинство французских танков было сведено в отдельные танковые батальоны, распределенные между армиями. Это ограничивало возможности их массированного применения. На Северо-Восточном фронте половина всех танковых батальонов находилась в составе 2-й группы армий, в полосе обороны которой противник не планировал активных боевых действий. В составе 2-й и 9-й армий, против которых обрушила удар танковая группа Клейста, имелось только 6 танковых батальонов{211}. Организационно немецкие танки входили в танковые соединения и предназначались для массированного применения. В распоряжении французского командования имелись только три танковые дивизии, да и те намечалось использовать не в полосе главного удара немецко-фашистских войск.
В сражениях на территории Голландии, Бельгии и Франции предстояло столкнуться основным силам враждующих группировок империалистических государств. Политическое и военное руководство гитлеровской Германии ставило перед своими войсками решительные цели, которые рассчитывало достичь активными наступательными действиями. Союзники предпочли пассивно-выжидательную стратегию.
2. Прорыв немецко-фашистских войск к Ла-Маншу
Серьезные неудачи союзников в Норвегии не изменили в странах Западной Европы общей атмосферы спокойствия и благодушия, порожденной политикой «странной войны». Командование союзников за время восьмимесячного затишья на фронте потеряло бдительность. В начале [90] мая 1940 г. свыше 15 процентов личного состава находилось в отпусках. Многие части выехали на полигоны и в учебные центры. В высших штабах царили беспечность и уверенность, что немцы наступать не будут.
Между тем руководящие круги Англии и Франции уже располагали целым рядом данных о предстоящем наступлении вермахта. Еще в марте французскому послу в Риме А. Франсуа-Понсэ, а через несколько дней американскому эмиссару С. Уэллесу министр иностранных дел Италии Чиано раскрыл замыслы Гитлера. Голландский генеральный штаб получил из надежного источника сведения о сроках немецкого наступления. Разведка союзников имела данные о начале активных действий на западе в ближайшее время. 7 мая французский генеральный штаб получил из Бельгии предупреждение о готовности вермахта к наступлению.
Вечером 9 мая один из дежурных офицеров разведотдела главной квартиры, исходя из анализа поступивших сведений, предложил принять срочные меры по повышению боевой готовности войск. Из канцелярии министра ему ответили, что ничего предпринимать не следует{212}.
Германское наступление застало войска союзников врасплох. 10 мая на рассвете в частях вермахта было зачитано воззвание Гитлера, в котором Англия и Франция обвинялись в вероломной политике и сообщалось, что «начинающееся сегодня сражение решает судьбу немецкой нации на ближайшую тысячу лет»{213}.
Немецко-фашистское наступление началось с воздушного нападения на аэродромы, командные пункты, военные склады и важнейшие индустриальные центры Голландии, Бельгии и Франции. В провокационных целях фашистские самолеты сбросили бомбы и на немецкий город Фрейбург. Гитлеровская пропаганда приписала эту бомбардировку бельгийской и голландской авиации.
В 5 часов 35 минут 10 мая 1940 года сухопутные войска вермахта начали вторжение в Голландию, Бельгию и Люксембург.
Получив сведения о начале немецкого наступления и просьбу правительств Бельгии и Голландии о помощи, Гамелен отдал распоряжение о маневре союзных войск в Бельгию по плану «Диль», а 7-й французской армии — о выдвижении в район голландского города Бреда. Лучшие дивизии союзников направились в Бельгию, удаляясь от участка фронта, где намечался главный удар немецко-фашистской армии. Жители городов и сел Бельгии тепло встречали французских и английских солдат, надеясь, что они остановят агрессора. Моторизованные части союзников двигались в безупречном порядке. Немецко-фашистская авиация не оказывала противодействия продвижению союзных войск.
В тот же день в штабы союзников стали поступать тревожные сведения о событиях в Голландии и Бельгии. В Голландии были выброшены немецко-фашистские воздушные десанты. В районах Мурдейка, Роттердама и Дордрехта десантники внезапным ударом захватили мосты на реках Маас и Ваал. Высадившись в окрестностях Гааги, немецкие воздушно-десантные группы захватили три аэродрома, но, встретив упорное сопротивление голландских войск, не выполнили задачу захватить столицу, пленить правительство Голландии и королевскую семью. Однако действия этих десантов дезорганизовали и серьезно нарушили систему обороны страны, облегчив наступление сухопутных войск вермахта. 18-я немецкая армия опрокинула сопротивление голландских пограничных отрядов, захватила северо-восточные провинции и в первый же день прорвала оборонительные позиции на линии Пел. Голландские войска поспешно отступили за водные преграды в «Крепость Голландия». [91]
6-я немецкая армия, наступавшая южнее 18-й армии, теснила бельгийцев на запад и стремилась выйти к главной полосе обороны союзников на рубеже реки Диль, чтобы решительными действиями сковать франко-английскую группировку. В полосе наступления 6-й армии были выброшены десантные группы. Они завладели мостами через реку Маас и канал Альберта. Особое значение имел захват ключевой позиции обороны бельгийцев на канале Альберта — форта Эбен-Эмаэль. Оборонительные сооружения этого форта были встроены в массив горы и включали подвижной бронированный купол с двумя 120-мм пушками, два бронированных купола с двумя 75-мм пушками в каждом, четыре артиллерийских каземата (12 пушек калибром 75 мм), огневые позиции для 12 противотанковых 60-мм пушек, большое количество пулеметных гнезд{214}. Форт имел запасы продовольствия и боеприпасов на 30 суток. Гарнизон насчитывал 1200 человек. Форт Эбен-Эмаэль держал под артиллерийским огнем все мосты через Маас у Маастрихта и через канал Альберта. Сам канал, шириной 60 м с отвесными берегами, представлял собой значительное препятствие. На рассвете 10 мая на территории форта бесшумно приземлились планеры. Отряд в составе 85 десантников забросал входы в сооружения гранатами, уничтожил перископы, вывел из строя бронеколпаки форта, используя специальные кумулятивные заряды. 11 мая в полдень Эбен-Эмаэль пал. На следующий день оборона бельгийцев на канале Альберта рухнула. Командующий 6-й армией выдвинул вперед 16-й танковый корпус Э. Гёпнера для наступления севернее Мааса в направлении плато Жамблу.
Сведения о прорыве обороны бельгийцев на канале Альберта вызвали беспокойство во французских штабах. Командующий 1-й французской армией генерал Бланшар доложил в вышестоящие инстанции о том, что целесообразно остановить продвижение франко-британских войск и организовать оборону по реке Шельда. Однако Гамелен и Жорж отклонили это предложение. Штаб фронта приказал ускорить движение англофранцузских войск на рубеж реки Диль.
На левом фланге 7-я французская армия, пройдя территорию Бельгии, вступила в Голландию. В устье Шельды французские части заняли остров Валхерен и полуостров Зёйд-Бевеланд. 11 мая передовые соединения подошли к городу Бреда. Но 12 мая стало очевидным, что армия не может выполнить свою задачу и оказать помощь голландским войскам. Немецкие танки прошли через Мурдейк, разгромили находящуюся здесь голландскую группировку и создали угрозу правому флангу 7-й французской армии, которая после непродолжительных боев отступила. Так закончились действия французских войск в Голландии.
В северной и центральной Бельгии под напором 6-й немецкой армии бельгийские войска отступали на линию Антверпен, Лувен. 13 мая 16-й танковый корпус Гёпнера, наступавший в первом эшелоне 6-й немецкой армии, завязал бои с передовыми французскими танковыми частями корпуса генерала Р. Приу. Стороны понесли тяжелые потери. 3-я французская легкая механизированная дивизия потеряла 105 танков. По данным западных историков, было подбито 164 немецких танка{215}. Это были первые крупные танковые бои второй мировой войны. 14 мая передовые части союзников отступили. Части 6-й немецкой армии вошли в соприкосновение с основными силами союзников.
В Арденнах войска группы армий «А», легко преодолев сопротивление пограничных отрядов на германо-бельгийской границе, стремительно продвигались вперед. Части французских кавалерийских дивизий, которые [92] обеспечивали прикрытие главных сил 2-й и 9-й французских армий, были опрокинуты. Преодолев 110-километровую полосу Арденн, немецкая группировка пересекла французскую границу и на рассвете третьего дня наступления вышла к реке Маас.
12 мая союзникам стало ясно, что немецкое командование сосредоточило основные силы на участке Намюр, Седан. Однако в штабе Северо-Восточного фронта считали, что выход противника на Маас не представляет непосредственной угрозы прорыва обороны. Вечером 12 мая командующий фронтом генерал Жорж докладывал главнокомандующему: «В настоящее время оборона надежно обеспечена по всему фронту реки Маас»{216}.
В действительности выход немецких войск на Маас создавал угрожающее положение в центре обороны союзников. 13 мая на направление главного удара германского наступления был брошен 3-й воздушный флот, усиленный корпусом пикирующих бомбардировщиков. Фашистская авиация подавляла французскую оборону, уничтожала с воздуха немногочисленные резервы союзников, выдвигавшиеся к фронту, сеяла страх и панику среди необстрелянных французских солдат. Под прикрытием авиации немецко-фашистские штурмовые отряды захватили три небольших плацдарма на западном берегу Мааса. Попытки сбить немецкие передовые отряды с захваченных плацдармов успеха не имели. С наступлением темноты немцы начали возводить через Маас понтонные мосты. В ночь на 14 мая близ Динана начал переправу танковый корпус генерала Гота, а в районе Седана — танковая группа Клейста.
Штаб Северо-Восточного фронта и командование 1-й группы армий решили срочно принять меры по ликвидации прорыва противника. Из резерва фронта были выдвинуты четыре пехотные и две танковые дивизии. Принятые решения успокоили французское командование. Движение свежих дивизий выглядело на карте внушительно и обнадеживающе. Генерал Жорж доложил Гамелену: «Брешь у Седана заткнута»{217}.
Днем 14 мая 170 французских и английских самолетов произвели налет на переправы немцев через реку Маас, но он прошел неудачно. 85 самолетов союзников (50 французских и 35 английских) было сбито. Уничтожить переправы не удалось{218}. Немецкая же авиация успешно обеспечила переправу своих войск через Маас.
Сосредоточившись на плацдарме, немецкие танки начали наступление в глубь обороны. Контрмеры французского командования не поспевали за быстро меняющейся обстановкой. Паника, неразбериха, недостаток транспорта замедлили осуществление маневра резервами. Измотанные тяжелым маршем, без средств усиления дивизии подходили к фронту с большим опозданием.
Смяв две слабые пехотные дивизии 2-й армии Ш. Хюнтцигера, танковый корпус Гудериана направил удар против правого фланга 9-й армии А. Корапа, заходя в тыл французских войск.
Генерал Хюнтцигер вывел левый фланг 2-й армии из-под удара. Части отступили на юг, прикрывая подходы к линии Мажино. Между войсками Корапа и 2-й армией образовался разрыв до 28 км.
Верховное главнокомандование вермахта директивой № 11 от 14 мая уточнило задачи войск по развитию успеха на направлении главного удара. В группу армий Рундштедта передавались танковые и моторизованные дивизии из группы армий «Б». Авиация получила задачу усилить поддержку немецких войск на главном направлении и воспрепятствовать подходу резервов противника{219}. [93]
В тот же день пришло известие о капитуляции Голландии. Замешательство в войсках, вызванное действиями гитлеровских десантов, прорыв немцев на южном фланге укреплений привели голландское командование к полной растерянности. Помощь со стороны союзников не подходила. 12 мая немецкие танковые части соединились со своими десантами в районе Роттердама, а 14 мая ворвались в город. Королева Вильгельмина и правительство Голландии эвакуировались в Лондон. Командующий голландскими вооруженными силами генерал А. Винкельман принял решение о прекращении сопротивления. Через час после подписания акта о капитуляции немецко-фашистская авиация совершила варварский налет на Роттердам. Не было никакой военной необходимости бомбить город. Гитлеровцы, однако, ставили целью «продемонстрировать решительность и терроризировать голландцев»{220}.
Тяжелая обстановка складывалась во Франции. Немецко-фашистские войска достигли крупных успехов в районе Седана. Прорыв группы армий «А» создал предпосылки для развития наступления в северо-западном направлении.
Немецкие танки развивали стремительное продвижение на запад. Они наносили удары по тылам французских войск, нарушали управление войсками, атаковали подходящие резервы. Некоторые воинские части обратились в беспорядочное бегство. По дорогам двигались огромные толпы беженцев. Французское командование теряло управление войсками и принимало одно за другим поспешные решения. Три французские танковые дивизии, которые могли бы составить основные силы для контрудара, были брошены в бой на разных участках фронта мелкими группами. В создавшихся условиях командующий фронтом генерал Жорж принял решение перебросить из Бельгии 7-ю французскую армию и передислоцировать с юга штаб 6-й армии генерала Р. Тушона, в распоряжение которого передавались несколько дивизий из 2-й группы армий. Эти силы должны были создать линию обороны по рекам Эна и Сомма. Командование новой группировкой французских сил возлагалось на переброшенный с южного крыла фронта штаб 3-й группы армий генерала А. Бессона. Генерал Корап был отстранен от командования 9-й армией. На его место назначался более энергичный генерал Жиро. Все увеличивающийся прорыв гитлеровских танковых соединений создавал угрозу окружения группировки союзников, выдвинутой в Бельгию. Оборона на рубеже реки Диль становилась бесцельной. Союзное командование было вынуждено отдать приказ французским, британским и бельгийским войскам отойти на рубеж реки Шельда. Так бесславно окончился маневр «Диль».
В ночь на 16 мая, после пяти дней сражения, Гамелен информировал главу французского правительства, что противнику удалось прорвать оборону и ввести в прорыв значительные силы, что он не располагает резервами и «снимает с себя всякую ответственность» за безопасность Парижа{221}.
Паника охватила правительственные круги Франции. Было принято решение об эвакуации правительства в Тур. В министерстве иностранных дел на Кэ д'Орсэ начали жечь архивы. Рейно направил Черчиллю телеграмму, которая звучала как сигнал бедствия: «Вчера вечером мы проиграли сражение. Дорога на Париж открыта. Посылайте все самолеты и все войска, какие вы можете послать»{222}. Гамелен также послал две телеграммы в Лондон, умоляя о помощи авиацией. Однако британский генеральный штаб не спешил с отправкой самолетов. 16 мая в Париж с группой [94] генералов прилетел Черчилль. К этому времени Рейно получил донесение с фронта, что непосредственной угрозы Парижу нет, и отменил распоряжение об эвакуации правительства. На заседании верховного совета союзников Гамелен доложил обстановку и признался, что не имеет больше резервов. Черчилль потребовал решительных действий союзных войск в Бельгии, но в то же время отказывался увеличить силы британской авиации на континенте. Верховный совет союзников не принял каких-либо решений, которые могли бы изменить ход боевых действий.
Тем временем группа армий Бока усиливала давление на отходившие к реке Шельда бельгийские, британские и французские войска.17 мая гитлеровцы заняли Брюссель.
В районе прорыва 9-я французская армия беспорядочно отступала на запад. Сопротивление отдельных частей не могло изменить обстановку. 18 мая к вечеру армия перестала существовать, а ее командующий попал в плен. У Сен-Кантена немцы сбили последние французские заслоны. Далее на западе, кроме тыловых частей и местных гарнизонов, никаких сил союзников не было. Подвижные группы немецко-фашистских войск устремились к Ла-Маншу.
Гитлеровские генералы не могли себе представить, что французская армия — победительница в первой мировой войне — окажется малоспособной к сопротивлению. Немецкий генеральный штаб предполагал, что в глубине страны за реками Эна и Сомма сосредоточиваются стратегические резервы противника, которые могут нанести удар в северном направлении. 18 мая начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта Гальдер записал в дневнике: «Фюрер, непонятно почему, озабочен южным флангом. Он беснуется и кричит, что можно погубить всю операцию и поставить себя перед угрозой поражения»{223}.
Продвижение немецкой группировки по узкому коридору к морю было действительно связано с большим риском. Согласованные удары группы союзных армий в южном направлении и встречный удар французских сил с рубежа реки Сомма могли бы изменить ход военной кампании. Командование союзных войск еще далеко не исчерпало возможностей для активных действий, но для организации контрманевра нужны были энергичные меры, решимость до конца бороться с врагом. Но этой решимости ни у политического, ни у военного руководства союзников не было.
Известия о поражениях на фронте вызвали растерянность в правящих кругах Франции. Прямые агенты Гитлера и пораженцы развернули активную деятельность, чтобы склонить правительство к капитуляции.
Определенная часть французской буржуазии готова была пойти на заключение соглашения с Германией, хотя успехи гитлеровских войск в первые дни операции еще не определяли неизбежность поражения французской армии. С полей сражений поступали сообщения, что многие солдаты и офицеры, целые части и соединения, несмотря на неразбериху в штабах и ошибки командования, дрались упорно и смело. Решительные меры правительства по укреплению армии, вооружение народа и сплочение всех национальных сил в борьбе с угрозой фашистского порабощения могли бы спасти Францию. Именно к этому призывала Французская коммунистическая партия. Французский историк-коммунист Жермена Виллар пишет, что «коммунистическая партия была готова принять участие в организации вооруженной борьбы нации при одном только условии: правительство должно было решительно вести антигитлеровскую войну и в этих целях освободить из заключения антифашистов, покарать предателей [95] и гальванизировать сопротивление захватчикам»{224}. Но такая программа была неприемлема для правительства Рейно, который склонялся на сторону капитулянтов. 16 мая он вызвал в Париж 83-летнего маршала Ф. Петэна, который был послом Франции в Испании, а из Бейрута — командующего французскими силами в Леванте 73-летнего генерала Вейгана. Эти два военных деятеля, заслуги которых в годы первой мировой войны непомерно преувеличивались, были известны в стране своими крайне реакционными политическими взглядами. Петэн долгие годы поддерживал связи с французскими фашистами, которые прочили его на роль диктатора.
18 мая 1940 г. Рейно произвел изменения в составе правительства. Петэн был назначен вице-председателем совета министров. Сам Рейно взял на себя функции министра национальной обороны. Даладье стал министром иностранных дел, министром внутренних дел — Ж. Мандель, один из сторонников борьбы с Германией. Назначение Петэна усилило позиции пораженцев, а присутствие в правительстве Манделя и декларации самого Рейно создавали видимость, что французские власти будут вести войну с Германией до конца.
19 мая декретом Рейно Гамелен был отстранен от командования. На пост главнокомандующего сухопутными, морскими и воздушными силами был назначен генерал Вейган.
В тот же день генерал Гамелен, уже зная о своем смещении, издал «Личную и секретную инструкцию № 12»{225}. Она начиналась довольно странными для военачальника словами: «Не желая вмешиваться в руководство происходящим сражением, которое осуществляется командующим Северо-Восточным фронтом, и одобряя все принятые им решения, я считаю...» Далее в форме общих рекомендаций излагалась идея встречных контрударов войск союзников и подчеркивалась необходимость активизации действий авиации. Гамелен не предлагал конкретных задач войскам, не указывал мер по обеспечению «рекомендованных» им контрударов. Он перекладывал ответственность за положение на фронте на генерала Жоржа. Идея нанесения контрудара во фланг прорвавшейся вражеской группировки определялась обстановкой и была понятна любому военачальнику. Но союзное командование упустило время и не смогло осуществить этот замысел.
Германское главнокомандование усилило фланги наступающей группировки. На направлении главного удара в сражение были введены свежие силы. Сюда перебрасывались соединения из групп армий «Б» и «Ц». Группа армий Рундштедта увеличилась до 71 дивизии. 18 мая в составе войск Рундштедта была сформирована танковая группа генерала Гота{226}, которая получила приказ наступать на Аррас. Танковая группа Клейста при поддержке авиации повела наступление на Абвиль.
20 мая немецкие танковые дивизии, заняв Амьен и Абвиль, вышли к побережью Ла-Манша. Группировка французских, бельгийских и английских войск в Бельгии оказалась отрезанной от французских армий, находившихся южнее Соммы. Танковая группа Клейста повернула на север и северо-восток и нанесла удары в направлении Булонь, Кале и Сент-Омер.
Выход немецко-фашистских танковых соединений к побережью ЛаМанша означал рассечение группировки союзников в Северной Франции. 20 мая Гитлер поставил перед вермахтом новые задачи: уничтожить французские, английские и бельгийские войска, оказавшиеся в изоляции, и начать подготовку к наступлению в Центральную Францию. [96]
Смена главнокомандующего во Франции произошла в критическое для армий союзников время. В оперативном руководстве войсками наступила пауза. Вейган не принимал решений, желая лично уяснить обстановку на фронте. 21 мая он прилетел в Ипр, где намеревался провести совещание с командующими армиями отсеченной группировки. Но командующий британскими экспедиционными силами генерал Горт на встречу не прибыл. Вейган обсудил положение с бельгийским королем Леопольдом III и командующим 1-й группой армий генералом Бийотом, предложив организовать контрудар силами отсеченных армий на юг с целью соединения с французскими войсками на Сомме. Наметив общие черты контрудара и возложив ответственность за его проведение на генерала Бийота, Вейган отбыл в Париж. Только через два часа после его отъезда прибыл генерал Горт. Генерал Бийот ознакомил его с замыслом Вейгана. Конкретных мероприятий по проведению маневра согласовано не было. В этот же день Бийот погиб в автомобильной катастрофе. Союзные армии, изолированные во Фландрии, лишились военачальника, которому было поручено координировать действия французских, британских и бельгийских сил. На пост командующего 1-й группой армий был назначен генерал Бланшар — командующий 1-й французской армией, которому еще предстояло войти в курс дела.
22 мая в Венсенне состоялось заседание верховного совета союзников. Вейган изложил свой план контрнаступления и оптимистически заявил: «Немецкие танковые дивизии должны погибнуть в ловушке, в которую они попались и которая захлопнется позади них»{227}. Он настойчиво требовал поддержки английской авиации, однако не получил от Черчилля конкретных обещаний. Верховный совет союзников утвердил предложения Вейгана, но этот план остался на бумаге.
Единственное, что сумели осуществить союзники, — это провести контрудар по противнику ограниченными силами 21 мая под Аррасом. Две английские дивизии и одна бронетанковая бригада отбросили немецкие части на несколько километров к югу. Гитлеровское командование, опасаясь, что это начало крупного контрнаступления, спешно стало перебрасывать подкрепления{228}. Опасения гитлеровских генералов были напрасными. В ночь на 22 мая, когда в районе Арраса перешли в наступление две французские дивизии, английское командование остановило продвижение своих войск, а через сутки они отошли от Арраса. Командующий 1-й группой армий генерал Бланшар был вынужден отвести свои войска на рубеж каналов Дуэ, Ла-Бассе, Бетюн.
Так закончилась первая и последняя попытка прижатых к морю союзных войск выйти на соединение с основными силами.
23 мая танковый корпус Гудериана, блокировав Булонь и Кале, вышел на рубеж канала Аа примерно в 20 км от Дюнкерка. На правом фланге войск Гудериана танковый корпус Г. Рейнгардта достиг линии каналов от Сент-Омер до Эр. Возникла непосредственная угроза захвата немецко-фашистскими войсками Дюнкерка. С падением этого последнего крупного порта блокированные войска потеряли бы единственный путь снабжения и возможность эвакуации. Танковой группировке немцев на линии каналов противостояли лишь разрозненные силы французов и англичан — шесть батальонов без артиллерии{229}.
Но 24 мая командующий группой армий «А» Рундштедт с одобрения Гитлера, прибывшего в этот день в его штаб, приказал танковым силам временно [97] остановиться на рубеже Гравлин, Сент-Омер, Бетюн{230}. Этот «стоп-приказ» оказал большое влияние на ход боевых действий в Северной Франции. Остановка танков замедлила темпы немецкого наступления, сняла угрозу немедленной потери союзниками Дюнкерка и захвата противником прибрежной полосы. Командование союзников начало срочно перебрасывать на угрожаемый участок подкрепления. Окруженные гарнизоны Булони и Кале оказывали мужественное сопротивление, но 25 мая фашистские войска все-таки захватили Булонь, а 26-го — Кале.
24 мая на восточном участке фронта прижатой к морю группировки союзников немецко-фашистские войска группы армий «Б» нанесли удар по правому флангу бельгийской армии в районе Куртре. Выход противника на рубеж канала Аа и прорыв у Куртре вызвали тревогу в английском штабе. Напрасно Бланшар, прибывший 25 мая на командный пункт Горта, уверял его и Д. Дилла (через два дня сменившего Айронсайда на посту начальника имперского генерального штаба), что он сумеет закрыть прорыв у Куртре. Английские генералы скептически отнеслись к его обещаниям. Горт отдал приказ об отступлении. Как пишет А. Мишель, английский командующий «сделал первый взмах ножницами, чтобы разрезать слабую ткань союзнической коалиции»{231}. Всякая надежда на осуществление плана Вейгана рухнула. Генерал Бланшар подписал директиву об общем отступлении за реку Лис к Дюнкерку.
В создавшихся тяжелых условиях англо-французская коалиция не выдерживала испытания. Все более открыто стало проявляться стремление английского руководства обеспечить в первую очередь свои интересы в ущерб общим оперативно-стратегическим планам. Командующий британскими экспедиционными силами видел свою главную задачу в сохранении английской армии. Позднее выяснилось, что еще 19 мая генерал Горт сообщил в Лондон свои предложения об эвакуации английской армии из Франции.
В докладе о действиях британской экспедиционной армии генерал Горт писал: «Я понимал, что такой вариант даже в теории был крайним решением, ибо он подразумевал уход британских экспедиционных сил с театра военных действий в тот момент, когда французы нуждались в максимальной помощи Великобритании»{232}. Горт не только «теоретически» рассматривал такой вариант, но и начал его осуществление. 17 мая он отдал распоряжение об эвакуации в Англию через Булонь некоторых тыловых служб. По указанию того же Горта британская авиация, поддерживающая экспедиционную армию, была отправлена в Англию. Французские историки Ж. Азема и М. Винок пишут: «... в то время, когда французы еще лелеяли надежду на новое «чудо на Марне», англичане считали, что сражение за Францию неотвратимо проиграно и поэтому им во что бы то ни стало следует сохранить свои силы для будущего»{233}.
19 мая британское адмиралтейство отдало распоряжение командующему Дуврским морским районом адмиралу Б. Рамсею начать разработку плана эвакуации английских войск из Дюнкерка. Морское командование спешно приступило к изысканию и сосредоточению в Дувре плавсредств для проведения операции. Англичане скрывали свои замыслы от французского командования. Черчилль, который был заинтересован в продлении [98] сопротивления Франции, на совещаниях верховного совета союзников произносил пышные фразы о дружбе, но не информировал ни Рейно, ни Вейгана об уже разрабатываемом плане эвакуации. В сложившейся ситуации французское командование, так же как и английское, исходя из собственных интересов, не предпринимало сколько-нибудь значительных попыток организовать контрудар в северном направлении, на соединение с блокированными войсками во Фландрии. С большим трудом собрав на Сомме резервы, оно боялось бросить их в бой, считая своей главной задачей прикрытие направления на Париж.
Неизбежность катастрофы во Фландрии усилила раскол во французских правительственных кругах. Рейно, Мандель и другие лидеры, возлагавшие надежды на английского союзника, видели, что Великобритания не намерена использовать свои ресурсы для спасения Франции. Расчеты на помощь Соединенных Штатов Америки не оправдывались.
В правительстве Франции возрастало влияние политических и военных деятелей, которые не скрывали своих пораженческих взглядов. Петэн настойчиво повторял, что «следует спасти часть армии, ибо без армии, объединившейся вокруг нескольких военачальников для поддержания внутреннего порядка, невозможен подлинный мир»{234}. Капитулянты спекулировали на страхе буржуазии перед революцией.
25 мая вечером состоялось заседание военного комитета Франции под председательством президента республики А. Лебрена. Главнокомандующий генерал Вейган в пессимистических тонах обрисовал создавшееся положение и дал понять членам правительства, что выхода нет. «Франция совершила огромную ошибку, вступив в войну, не имея необходимого вооружения и соответствующей военной доктрины, — обвинял Вейган правительство. — Весьма вероятно, что она должна будет дорого заплатить за это преступное неблагоразумие...»{235}. Перед французским правительством встала задача определить в сложившейся обстановке дальнейший курс действий, но найти позитивные решения оно не сумело. Обсуждалась лишь возможность перемирия с Германией. На следующий день Рейно вылетел в Лондон для переговоров с Черчиллем.