Geum.ru

Перевод: Е. Ю. Новинский

Вид материалаДокументы

Содержание


5. Инцидент с миг-21 в сирии
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   23

5. ИНЦИДЕНТ С МИГ-21 В СИРИИ



Только впоследствии мы поняли, что это, по-видимому, был одной из десятков самолетов МИГ-21 русского производства для Сирийских военно-воздушных Сил. Кит увидел его первым, когда тот летел, делая вираж слева направо перед нами. Мы были на 100 футах (30 м), в 15 милях (24 км) к северу от границы между Сирией и Иорданией, в неконтролируемом воздушном пространстве около Дамаска. Нельзя сказать, что мы были счастливы увидеть такой большой черный истребитель, да еще так близко к нашему хрупкому небольшому Флайеру. Мы наблюдали, как он сделал левый разворот и горку за нами.

“Что он делает?” спросил Кит, когда я крутился на заднем сидении.

Я сказал, что он возник снова, на этот раз с правой стороны на нас. МИГ прошел на расстоянии 200 ярдов (183 м), и сделал вираж вправо впереди нас, почти на нашей высоте. Мы беспокоились о влиянии на нас его спутной струи и пытались понять, что же в голове у летчика этого истребителя. В следующий раз прошел значительно ближе, так близко, что, даже через наушники и шум собственного двигателя Флайера, мы услышали рев реактивной струи истребителя.

“Опасное сближение”,- сказал Кит, выбирая теперь маршрут над плоской пустыней южной Сирии. Мы проходили над деревнями вместо того, чтобы избегать их.

Если МИГ будет стрелять по нам, мы хотели, чтобы он знал, что его пули, поразят других сирийцев. Мы продолжали “гонку” со скоростью в 55 миль в час (88 км/ч) против ветра, стремясь к ближайшей точке на Иорданской границе. Истребитель, по-видимому, делал около 350 миль в час (560 км/ч). Он снова и снова проходил мимо нас, пытаясь подойти ближе и очевидно расстроенный. Мы весело махали, давая понять, что мы туристы.

Он играл с нами? Чего он хотел от нас? Почему так близко приближался? Мы не могли придумать ничего другого как брести к Иордании, поскольку нигде не было ни одного места для посадки кроме дороги под нами. Можете себе представить как бы Сирийские власти обращались с нами, если бы мы приземлились на дорогу.

На восьмой день отлета из Лондона, мы суетились на базе RAF Акротири с обычным расстройством распихивая слишком много вещей. Я сделал большую стирку в предшествующую ночь, но вещи полностью не высушились, так что я был мрачен. База RAF такая огромная, что никуда нельзя добраться без автомобиля. Не помогало и то, что американцы занимались со своим шпионским самолетом У2 на бетонированной площадке рядом с тем местом, где Флайер готовился к полету. Несколько пилотов СЛА были вторыми номерами на У2.

Кит потратил много времени в управлении воздушного движения, заполняя наш полетный план. Мы хотели выбрать прямой маршрут на Бейрут и Дамаск, а затем повернуть вправо и идти прямо в Амман. Несмотря на страхи на протяжении 100 миль (160 км) в пустыню до “точки возврата” и последующие 100 миль, план был одобрен хотя чистый выигрыш составил только 30 (48 км). Мы поднялись прочь в то, что предсказывалось, как отличная погода для всего полета. Никаких облаков, слабый ветер. Окно в грубой свирепой буре, которая затронула эту область. Мы подумали, что полет будет раз плюнуть, но ошиблись.

Проблема случилась через 75 миль (120 км) над морем, за 100 миль, до Бейрута. Для диспетчеров воздушного движения было характерно то, что когда они сталкивались с таким необычным летательным аппаратом, они постоянно беспокоили нас и раздражали. Скоро нас утомила фраза “Гольф, Майк, Гольф, Танго, Гольф”, наш позывной, когда в ответ диспетчер хотел узнать наше точное местоположение и предполагаемое время в следующей точке связи. Наши оценки, занимали около десяти минут или более. Все утро беспокоил Центр УВД Никосии, а когда подошли к Бейруту, стал преследовать тот же навязчивый интерес няни. Скоро пришли плохие новости. “Военные” против нашего маршрута и нужно изменить его. Пересечь Ливан можно лишь на высоте 13000 футов (3900 м), что было нелепым.

“В нашей стране большие горы”,- сказал диспетчер УВД Бейрута, “так что идите на север”.

Коридор к югу от Бейрута, куда мы хотели идти, закрыт уже три года, хотя никакой причины не привели. Для нас было идеальным лететь на юг от Бейрута и двигаться сразу в Дамаск между горами, а затем на юг в Амман. Мы, конечно, не могли идти над Израилем, прямо в Амман. Вместо этого нас направляют дальше на север, полностью в противоположном направлении от пути, по которому мы хотим лететь. Очевидно, нас посылают вокруг целой страны Ливана, в плоскую местность, прямо через Сирию.

У меня в памяти был полет Джуди Ледн на мотодельтаплане в Амман за четыре года до этого. Дамасский Центр УВД настоял на том, чтобы она летела на высоте 24000 футов (7200 м) - еще одна нелепость. Она же летела на высоте 50 футов (15 м), чтобы оставаться ниже радиолокационного обнаружения. Происходит с нами то же самое?

Мы достигли Сирийского берега западнее Хомса и медленно поднялись на высокую плоскую местность, с хилыми деревнями. Скоро мы оказались по другую сторону горы и повернули на юг, все еще в контакте с УВД Латакии, которое хоть было лаконичным. На движущейся карте GPS возникло контролируемое воздушное пространство, так что мы подробно обсуждали куда лететь, чтобы избежать Дамаска - на юг и дальше на восток или на запад. Под нами было необычно много военных лагерей. Было тревожно смотреть вниз на десятки танков, особенно, когда один из них ползет и вдруг останавливается, а вы смотрите следует ли за вами его орудийная башня.

Кит поднял Флайера на 6000 футов (1800 м) выше уровня моря, но мы оставались лишь на 500 футов (150 м) выше земли - открытой, заброшенной пустыни, которая выглядела похожей на оболочки тысяч устриц, с деревнями и лагерями вокруг. Когда мы брели на юг, то вели непрерывную дискуссию о наилучшем маршруте. Был выбор: высокие горы на западе против значительно более длинного путешествия на восток, чтобы избежать контролируемого воздушного пространства. Мы решили идти на восток находясь в 20 милях (32 км) севернее Дамаска, но натолкнулись на контролируемое воздушное пространство, поскольку земля, над которой мы летели была плоской и значительно ниже расположенной, чем в других местах. Кит беспокоился об остатке топлива, после нескольких часов работы почти на максимальных оборотах.

“Если они опять пошлют нас в пустыню”, -сказал он, “у нас просто не хватит топлива”.

Мы продолжали лететь низко и медленно, пытаясь быть неприметными, сначала на восток, а затем постепенно на юг, избегая городов и лагерей, отмечая, что на GPS возникает граница Иордании. Флайер боролся со встречным ветром. Скорость иногда падала до 45 узлов (83 км/ч), так что мы оставались на малой высоте, чтобы не лететь еще медленнее. Радостно было лететь над множеством детей и наблюдать их махание и прыжки. Одна небольшая группа начала даже бежать за нами. Какой другой летательный аппарат мог бы так воодушевить их?

Мы были далеко к югу от Дамаска и начали думать относительно вечернего пива, когда МИГ атаковал нас впервые.

Всего, он сделал десять заходов, каждый более угрожающий чем предыдущий. Это было подобно задиристому человеку, беспокоящему малого ребенка. Человек может легко треснуть ребенка, чтобы заставить его подчиниться. Но все, что делал с нами МИГ должно было убить нас. Он летел так низко над нашей мачтой, что его бурная спутная струя, должна была задеть нас и мы, вероятно, обрушились бы с неба. Он не мог лететь ниже нас, действительно страшная тактика, из-за того, что мы были и так самой малой высоте. Взамен, он довольствовался тем, что проносился мимо нашего носа, справа налево, и падал с форсажем. На что он рассчитывал? Что мы должны были делать? Мы ведь не могли замереть в воздухе, а под нами не было ни одного места, пригодного для посадки. Мы были запуганы, а что делать?

В девятом проходе он сделал, очевидно, то, что хотел. Он прошел мимо с выпущенным шасси, так медленно, как мог, колеблясь в воздухе, почти со срывом потока и потерей скорости. Это международный сигнал, “приземляться немедленно”. Мы видели на нашем GPS, что находимся в трех милях от Иордании, и не хотели садиться. Имел ли он право подстрелить нас? Мы не знали, но решили, что если он выстрелит в нас, мы не сможем потом обсуждать прав он или нет. “Что делать?”- спросил несомненно огорченный Кит “Нужно продолжать“,- сказал я, тоже обеспокоенный. Это был риторический вопрос. Мы пребывали в довольно отрешенном состоянии и ждали, что МИГ будет делать дальше. Я подумал, что если он выстрелит, то мы об этом не узнаем. Если не выстрелит, мы будем в Иордании. Мы взглянули на горизонт, опасаясь вертолетов, но, к счастью, ничего не было. Я наблюдал за МИГом, возвращающимся для следующего прохода перед нами, но на этот раз он был выше.

“Он уходит прочь!” сказал Кит и спустя две минуты мы пересекли границу с Иорданией - две огромные стоянки грузовиков вокруг таможенных постов.

Юридически, на наших подготовках, в полетных планах, подчинении инструкциям Центра УВД направиться на север мы все сделали правильно. Но в странах типа Сирии, нельзя никогда знать о намерениях каждого. Мы настолько малы и медленны, и нас так легко задеть, что это случилось бы с нами только от порыва воздуха. Мы могли бы обратиться за помощью и выпустить сигнал “ПАН, ПАН”, когда направились на юг, чтобы придти под управление диспетчерской службы УВД, так как в это время Латакия становилась более чёткой в наших наушниках. Мы же ничего не делали из-за оцепенения в котором пребывали.

Прибытие в Амманский аэропорт Марка было огромным облегчением. Наше топливо, о котором мы беспокоились, после шести с половиной часов полета было почти полностью израсходовано. Оставалось около десяти литров. После посадки нас направили в ангары Королевской Эскадрильи, где различные официальные лица воздушных сил расспрашивали нас, почему мы опоздали.

Мы объяснили, что нас послали вокруг Ливана. Диспетчер УВД Дамаска захотел знать наш маршрут и мы передали Амману сообщение, что уходим из контролируемого воздушного пространства. Наш Флайер был дозаправлен, наше полетное снаряжение выгружено и огромный Мерседес остановился около нас. Майор Мохамед Сэйен стал нашим гидом. Мы направились в Интерконтиненталь и остановились, как гости короля Хусейна. К тому времени мы сильно устали, чтобы выйти поесть, так что оба довольствовались едой в отеле.

За пивом мы считали себя самыми счастливыми, потому что остались в живых.

“Сильно напрягало время, топливо и возможность застрять там”, - сказал Кит. “Вряд ли у нас был выбор. Думаю правильно, что мы улетели. С таким небольшим остатком топлива, скорее всего, пришлось бы приземлиться в Сирии. Это было бы кошмаром”.

Мы уверены, что в то время когда этот пилот реактивного самолета кружил вокруг нас, он обсуждал со своим командованием открывать ли огонь. В конце концов, слава богу, что он этого не сделал. Мы выглядели так невинными, красочными и безвредными, словно змей с двигателем. Разве похоже, чтобы мы были шпионами? У2, который стоял в Акротири, каждое утро улетал и возвращался в полдень. Он видел в тысячи раз больше вещей, чем мы. Если бы вместо самолета был вертолет, по нам справляли бы поминки.