Илья Стогов отвертка

Вид материала

Документы

Содержание Часть 2 Коктейль «КРОВАВАЯ МЭРИ» ПО-ИРЛАНДСКИ

Подобный материал:

• Русская литература. Электронный учебник, 348kb.
• Журналы Бояшов, Илья, 27.91kb.
• Книги для самостоятельного чтения. 7 класс Былины, 38.96kb.
• Мечников, Илья, 60.21kb.
• Ильф Илья, Петров Евгений Записные книжки (1925—1937), 1389.02kb.
• Илья Репин, 54.67kb.
• Справочный материал илья григорьевич эренбург (1891–1967), 65.31kb.
• Как ты думаешь, сколько ещё нам ждать? Илья! Я с тобой разговариваю! Илья!, 1008.77kb.
• Илья Ильф, Евгений Петров. Одноэтажная Америка, 5563.75kb.
• Коршунов Илья Алексеевич, тел. 831-419-60-09. Приложение тезисов доклад, 51.63kb.

Часть 2 Коктейль «КРОВАВАЯ МЭРИ» ПО-ИРЛАНДСКИ

 
   Probably, I’ve got nothing…
   but it’s more, than you’ve got.
   Группа «U-2», альбом «Joshua Tree»

1

   Жирный, непроглядный мрак давил на нее. В горле стоял липкий комок ужаса. Она знала: сейчас… вот сейчас произойдет непоправимое… но остановить происходящее уже не могла. Мужчина, взгляд которого она ощущала всей спиной, увязался за ней еще у метро. Сперва она решила, что это ей только кажется… и свернула на уходящую в сторону улицу. Потом на другую… третью… Мужчина не отставал. Когда она наконец огляделась вокруг, то обнаружила, что оказалась на абсолютно незнакомой улице. Мрачный индустриальный район. Зияющие чернотой пустые окна. И только гулкие шаги за спиной… Все произошло слишком быстро для того, чтобы она успела хоть что-нибудь предпринять. Она пыталась бежать, поскользнулась, рухнула на землю. Он бросился на нее и прижал к земле всей тяжестью тела. Она пыталась кричать, но из горла вылетал лишь хриплый стон. Он засмеялся ей прямо в лицо: – Все! Ты покойница! Но сперва… Он отбросил полу плаща, и только тут, замерев от ужаса, она увидела, что…

* * *

   На моем редакционном столе зазвенел телефон местной связи. Я снял трубку и сказал: «Але». – Илья Юрьевич? Это Степашин, ваш редактор. Главный редактор моей газеты Виктор Константинович Степашин начинал карьеру как комсомольский работник. С тех пор у него сохранилась манера говорить о себе в третьем лице: «Это ваш редактор…», «По мнению нашего редактора…», «Давайте будем с уважением относиться к нашему редактору…» – Слушаю, Виктор Константинович. – Не могли бы вы зайти ко мне в кабинет? Нет, ничего не случилось. Минут через пять-семь, хорошо? Я положил трубку и перечитал последнее предложение: «Замерев от ужаса, она увидела…» За окнами серела осенняя Фонтанка. Тоска… День начался с того, что с утра мне, похмельному, с трудом соображающему, что к чему, позвонил приятель, спортивный обозреватель нашей газеты Алексей Осокин, который сообщил, что все – он доигрался. Обратившись в пятницу вечером в районный кожно-венерологический диспансер по поводу рези при мочеиспускании, приятель и обозреватель узнал: то, что должно было произойти, – произошло. Результаты анализов показали: в мазке Алексея присутствуют злые и коварные микробы гонококки. С диагнозом «острая гонорея, сопровождаемая хронической формой трихомоноза», он отбывал на лечение в городскую больницу № 6. Как минимум две недели читатели должны были черпать новости спорта со страниц других газет. Так началось сегодняшнее утро. Денек выдался утру под стать. Возможно, дело в том, что сегодня понедельник. Полдня я вылавливал в коридорах городской прокуратуры следователя, который обещал сообщить мне подробности поимки серийного убийцы с Лиговского проспекта. Ближе к обеду следователя я выловил. Но сколь-нибудь внятного рассказа от него не добился. Так что запланированное в завтрашний номер повествование под рубрикой «Ужасы ночного города» давалось теперь потом и кровью. А сейчас плюс ко всему я зачем-то понадобился редактору. Я выбрался из-за стола и в переполненной пепельнице затушил сигарету. Прежде чем идти в кабинет к Степашину, я зашел к ответственному секретарю газеты – насквозь прокуренной, сморщенной тетечке по имени Ира. Она посмотрела мне в глаза и спросила: чего надо? Если бы я решился ответить честно, то, наверное, сказал бы, что надо мне выспаться… принять душ… и, может быть, поменять образ жизни. Но отвечать честно я не стал. – Меня Степашин вызывает. А страшилку о Лиговке я где-то на треть только успел написать. – И чего? – Как со сдачей полос? Терпит ли время? – За час никак не успеешь? – Никак. Ира выдохнула струю дыма. Он был вонючий. Что за гадость она курит? – Знаешь, Стогов, а как ты посмотришь, если твою кровавую драму мы перекинем на среду? – На среду? Какого года? – Я серьезно. – Разумеется, я не против. Но чем ты будешь заполнять дырку на второй полосе? Ира покопалась в бумагах и вытащила одну, свернутую в трубочку. – С утра по сетям информацию передали… По всем прикидкам – бомба. Я прочитал распечатку компьютерного сообщения. Оказывается, история с угоном школьного автобуса в Лондоне и взрывом нескольких кораблей в порту Бирмингема, о которой орали все газеты мира месяцев семь-восемь назад, напрямую касалась отечественной внешней политики. Британская разведка МИ-6 обнародовала заявление, в котором утверждала, что на самом деле тогда, весной, в пригороде Лондона Ист-Энде была накрыта не база исламских террористов, а перевалочный пункт российских спецслужб. Чем уж там отечественные орлы занимались – то ли денежки отмывали, то ли перепродавали кокаин с целью поправить традиционно бедственное материальное положение, – об этом МИ-6 умолчала. Однако намекала, что дела в Ист-Энде творились неблаговидные. В цивилизованном мире не принятые. В марте британские автоматчики окружили штаб-квартиру, разоружили охрану и махом накрыли всех причастных к делу лиц. Кроме одного, самого главного лица – агента-резидента. Каковой, положив на месте не менее шести британских коллег, взял в заложники целый автобус, набитый маленькими британцами и британочками, и, прихватив деньги, умудрился свалить из Лондона, добраться до Бирмингема и там, оставив дымящиеся руины нескольких доков и не менее тридцати трупов, исчез в неизвестном направлении. Теперь англичане утверждали, что это направление им известно. Путь супершпиона лежал, как они уверяли, обратно в Россию. Теперь им, англичанам, очень хотелось бы видеть супермена в английской тюрьме. По возможности обосновавшимся там навсегда. – Думаешь поставить в завтрашний номер? – А что? – Что ли, ты глупая? Ладно, если бы живыми детками прикрывались моджахеды. Так ведь речь о наших орлах… Когда в дерьмо вляпываются соотечественники, неплохо бы согласовать. – Я согласовывала. Степашин куда-то звонил, говорит, что выпускать можно. – Ну, тогда конечно. Тогда – с богом. А репортаж я в среду сдам. В первой половине дня, устроит? Ира сказала, что ее устроит. Со спокойным сердцем я постучал в дверь редакторского кабинета. – Войдите! В кабинете сидели посетители. Трое парней и рыжая, ослепительной красоты девица. Девица сидела прямо напротив двери. Не упереться взглядом в ее бюст было невозможно. – А вот и Илья Юрьевич! Знакомьтесь – ведущий специалист в области острого репортажа, так сказать, гордость нашей газеты – Ха! Ха! Ха! – господин Стогов. Никто не расскажет об интересующих вас сторонах жизни города лучше, чем он. А это, Илья Юрьевич, наши зарубежные гости из Ирландии, из города… э-э… – Из Корк-сити. – Да-да! Из Корк, так сказать, сити. Знакомьтесь! Я обвел взглядом зарубежных коллег. Рослые. Зеленоглазые. Длинноногие. Первый (небритый, длинноволосый, одетый в кожаную куртку и черные джинсы) сказал: – Брайан Хьюсон. Я сотрудник небольшой газеты «Войс оф фридом». Это студенческая газета Коркского университета. Второй (подтянутый, хмурый, с тяжелым подбородком и носом боксера) кивнул: – Мартин Клейтон. Журналист «Айриш ревью». Третий (блеклый и неброский) представился: – Шон Маллен. Я стажируюсь в «Корк дейли телеграф». Очень приятно. Рыжая девушка молчала. Мне хотелось, чтобы она сказала хоть что-нибудь, и я проговорил: – Илья Стогов. – Деирдре О’Рейли. Я не совсем журналист. Я аспирантка факультета социологии Коркского университета. Собираю материал для магистерской диссертации. Редактор смотрел на то, как мы знакомимся, с видом Деда Мороза, которому нравится, что дети сами нашли себе развлечение и, может быть, им не нужно будет дарить подарки. – Коллеги будут стажироваться при нашей газете всю неделю. А мы в свою очередь должны позаботиться, чтобы неделя прошла для них плодотворно. Вы понимаете меня, Илья Юрьевич? Чего здесь не понять? Время от времени в Петербург наезжали зарубежные журналисты, интересующиеся отечественной экзотикой. В эти дни, забывая о семьях и работе, сотрудники газеты должны были отбывать повинность гостеприимства. Связываться с зарубежными коллегами не желал в редакции никто. Однако у редактора Виктора Константиновича имелась идея. Он верил, что долг гостеприимства рано или поздно окажется платежом красен и у газеты появится возможность отправлять сотрудников для стажировки в иные страны. Никогда еще никто из моих знакомых журналистов не уезжал за счет встречающей стороны никуда дальше Выборга. Тем не менее иностранные гости бывали встречены в редакторском кабинете с неизменным гостеприимством. До сих пор я только смеялся над невезучими коллегами. Те шипели в ответ и пытались извлечь из обрушившейся напасти хоть какую-то выгоду. Кто-то гонял гостей за пивом. Кто-то одалживал у них денег, честно предупреждая, что отдавать не собирается. Симпатичных press-girls Осокин сразу приглашал в свою гостеприимно распахнутую постель… Редактор выразил надежду на то, что гостям понравится наш замечательный город, и принялся выпихивать нас из кабинета. Ирландцы поднялись, пожали ему руку и вышли в коридор. Я вышел вместе с ними, озадаченно похлопал себя по карманам и, сказав, что забыл в кабинете сигареты, вернулся обратно. – Виктор Константинович, я категорически не согласен! – С чем? – Почему я?! От моего завтрашнего материала готов только заголовок! Виктор Константинович, почему я?! – Что вы предлагаете? – Я не хочу с ними возиться! – А кто станет показывать им город? – Социальщики целым отделом ни хрена не делают. Им и отдайте. Они еще и спасибо скажут. – Социальщики заняты. Они освещают работу нового городского правительства. – Ну почему я, а? – Я думал было их Осокину передать, но мне тут сообщили… В общем, кроме вас, заняться ими некому. – А я не могу! – Илья Юрьевич! Вы знаете, что наше издание – член Европейской газетной федерации. А это не только права, но и обязанности. Когда в прошлом году федерация поставила нам два новых сканера и компьютер, вы, между прочим, громче всех радовались. Гости пробудут здесь всего неделю. От ежедневных обзоров я вас освобождаю. На летучки можете не ходить. Больше, извините, помочь ничем не могу. Черт бы побрал всех редакторов на свете. Выходя из кабинета, я хлопнул дверью. Ирландцы все еще стояли в коридоре. Не глядя на них, я вытащил пачку «Lucky Strike» и воткнул одну сигарету себе в зубы. Длинный небритый парень в кожаной куртке (Брайан?) поднес мне зажигалку. – Thank you. – Можешь говорить по-русски. Мы все учили ваш язык. – А что именно я должен говорить? Парни промолчали. Я затянулся сигаретой. – Значит, вы из Ирландии. – Да. Мы из Ирландии. – А к нам, значит, приехали на неделю? – Да. На неделю. – Да-а, блин. – Нет, не Dublin. Мы из Cork-city. Дублин – это столица, а Корк – второй по величине город Ирландии. Как у вас – есть Москва и есть Петербург. Я сделал вид, что мне интересно все это узнать. – И давно вы приехали? – Сегодня с утра. В восемь тридцать. Я выбросил докуренную сигарету и вытащил из пачки новую. – А где остановились? – В гостинице для иностранцев. У станции метро… э-э… у станции метро «Площадь Мужества». Она называется гостиница «Студенческая». Мы опять помолчали. Оглядев их еще раз, я глубоко затянулся и спросил: – Хотите пива? – Вообще-то да. Вообще-то неплохо бы. Куда пойдем? Могло бы быть и хуже. Редактор мог подсунуть мне старых зануд, ни слова не понимающих по-русски… По крайней мере, теперь у меня всегда будет уважительная причина отвертеться от газетной текучки. Мы спустились в буфет, купили по пиву и сели за столик. – У вас журналисты много пьют? – Порядочно. – У нас тоже. В Ирландии журналисты – самая пьющая категория населения. – Приятно слышать, что мы не одиноки. – В прошлом году в Корке был устроен beer-maraphon. В смысле марафон по пиву. Команды разных профессий бежали через весь город и в каждом баре выпивали по кружке «Гиннесса». До финиша добежали только портовые докеры и журналисты. Но журналисты были все-таки первыми. – Я горжусь вами. – У вас очень светлое пиво. Темных сортов, таких как «Гиннесс» или «Финн», нет. – А вы неплохо говорите по-русски. – У нас в Cork state university есть кафедра славистики. Я учился там факультативно. Меня очень интересовали труды ваших революционеров. Мне хотелось выучить язык. Мартин учил русский в колледже, Шон тоже. А Деирдре вообще по образованию славист. Готовится стать большим знатоком вашей страны. Да, Дебби? Брайан задрал брови, и все трое парней загоготали. – Странное имя Деирдре. – Ты можешь звать меня Дебби. У нее была странная манера не произносить, а цедить слова буква за буквой. Получалось ничего. – За знакомство! Мы допили «Балтику», и Брайан сходил купить еще по одной. – Что именно вы хотели бы посмотреть в нашем замечательном городе? Что вас здесь интересует? Ребята переглянулись и принялись чесать подбородки. – Политика? Музеи с театрами? Русская душа в естественном интерьере? – Наверное, нет. Ничего из этого. – Тогда что? – За Деирдре я тебе говорить не буду. Она сама скажет, зачем приехала (новый взрыв хохота). А нам хотелось бы просто пожить здесь так, как живут простые люди. Как ты, например. – Я не думаю, что вам будет со мной интересно. – Почему? – Мой день состоит из того, что с самого утра я сажусь работать… – А вечером? – А вечером вам бы со мной тоже не понравилось. – Ты работаешь целый день? – С утра до вечера. – У вас в городе есть night life? – Есть. С найт-лайфом в городе все в порядке. – Может быть, ты покажешь в общих чертах, в чем она заключается? Что-нибудь такое, что не лежит на поверхности. Понимаешь, вся ваша странная внутренняя политика… матрешки, перестройка, Чечня… В зубах навязло. Ничего, что я так говорю? – Ничего… – Хотелось бы посмотреть на что-нибудь такое… Что-то спешиал. Не знаю… Может быть, можно будет побеседовать с какими-то странными людьми… С оккультистами или, например, сатанистами. Брайан очень интересуется маргинальными политическими партиями – троцкистами, синдикалистами, левыми радикалами… Понимаешь? – Не очень. Я даже не знаю, есть ли в Петербурге все эти троцкисты и оккультисты. – Есть, есть! Адреса некоторых я даже взял с собой. – Тогда легче. Тогда найдем. – А еще я хотел бы встретиться с вашими диггерами. Я читал, что у вас много диггеров – парней, которые живут в подземных ходах и туннелях. Может быть, можно договориться, чтобы они взяли нас полазать по катакомбам? – С этим сложнее. – Почему? – Понимаешь, в Петербурге нет катакомб. – В каждом городе есть катакомбы. – А вот в Петербурге нет. В Одессе есть и в Москве есть, а у нас нет. – Серьезно? – Во-первых, Петербург – очень молодой город. Моложе Нью-Йорка. Здесь просто не успели ничего такого накопать. А во-вторых, город стоит на болоте. Под нами, на глубине десяти метров, уже вода. Диггерам тут делать нечего. Мартин залпом допил свое пиво, сходил к стойке и принес всем еще по бутылке. – Жаль. Я уже пообещал своему редактору. Это точно, что ты говоришь? – Точно. – А метро? – Что метро? – Ну, можно нам спуститься в ваше ночное метро? – В каком смысле «ночное»? – В смысле, когда там никого нет, все закрыто и не ездят поезда. – Зачем тебе именно ночное метро? Поезжай днем, выглядит оно точно так же. – Нет, днем неинтересно. Я читал, что в вашем метро ночью творятся странные вещи. Мутируют крысы, исчезают люди… – Плюнь, ничего там не происходит. Если хочешь, я, конечно, попробую договориться, чтобы вас пустили, но уверяю – ничего необычного там нет. Шахта как шахта. – Серьезно? Сможешь договориться? Кивнул я не задумываясь. Какие проблемы? Если бы вместо пива мы пили водку, то, возможно, я бы пообещал ирландцам, что договорюсь о проходе для них в спальню президента страны. – Значит, поедем в метро? – Хорошо. Поедем. – Сегодня? – Сегодня? Не знаю. Ты хочешь именно сегодня? – Why not? Я попытался вытряхнуть часы, застрявшие в манжете. Полпятого. В принципе пресс-отдел ГУВД должен работать до шести, но кто там будет сидеть в такое время? Аккредитация журналистов, желающих сунуть нос туда, куда его не следует совать, находилась именно в их ведении. Если все разошлись, то экскурсии сегодня не выйдет. – Знаете что? Вы тут допивайте, а я позвоню. Допьете – поднимайтесь. Мой кабинет на четвертом этаже. Номер 428. Там на двери написано «Стогов». Парни сказали «о’кей», а я пошел звонить в пресс-отдел. Если бы я знал, чем эта история закончится, то предпочел бы поскользнуться на лестнице, упасть и сломать ногу – лишь бы никогда не дойти до телефона. Однако ничего этого в ту минуту я еще не знал.