Учебник по истории западных и южных славян в xxвеке (Новая версия, 2008 г.)

Вид материала

Учебник

Содержание Польская экономика в межвоенные годы Польская республика Польская культура, наука и образование

Подобный материал:

• История южных и западных славян в средние века (Учебник мгу, Том I) содержание, 5001.67kb.
• Программа дисциплины история южных и западных славян нового и новейшего времени (конец, 128.02kb.
• Ii. История южных и западных славян в Новое время (конец XVIII в. 1914 г.), 5011.85kb.
• Лужицкий вопрос и чехословакия в 1918 1948, 1036.1kb.
• Курса «история россии» Темаi киевская Русь, 99.41kb.
• Письменность, грамотность, школы, 131.23kb.
• Правители государств южных славян (историко-генеалогичекий очерк), 375.28kb.
• Новая хронология и концепция английской истории. Англия и русь-орда, 239.27kb.
• Урок истории Тема: Верования восточных славян, 42.7kb.
• Программа вступительного экзамена по истории отечества махачкала 20101, 217.99kb.

Кризис режима «санации» в 1930—1939 гг.


После 1930 г. в политике режима заметно усилились антидемократические тенденции. Был проведен судебный процесс по делу арестованных лидеров оппозиции, все они были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Не дожидаясь окончания процесса, многие из них эмигрировали из страны. Новые репрессии обрушились на революционные силы. Были арестованы руководители Укра­инского крестьянско-рабочего объединения, запрещена деятель­ность левой крестьянской партии «Самопомощь», принят но­вый тюремный устав, отменявший права политических заключенных, ликвидирована независимость судей и введены военно-полевые суды и т.д. После совершенного Организацией украинских националистов в 1934 г. успешного покушения на министра внутренних дел Б. Перацкого был создан концентрационный лагерь в Березе-Картуской в Западной Белоруссии. В него направлялись политические против­ники режима в административном порядке, без следствия и суда.


В начале 30-х гг. в связи с неизлечимой болезнью Ю. Пилсудского резко актуализировалась проблема сохранения режимом власти после смерти диктатора. «Санация» видела выход в принятии новой конституции, которая юридически закрепила бы ее главенствующие позиции в государстве. Но для изменения конституции требовалось сеймовое большинство в 296 голосов, а у «санации» было только 246 мандатов. В январе 1934 г., воспользовавшись отсутствием в зале заседаний депутатов от оппозиции, маршал сейма предложил считать обсуждавшиеся в тот день конституционные тезисы формальным проектом конституции и до возвращения отсутствующих депутатов провел без обсуждения необходимые по процедуре три голосования. Протесты оппозиции были проигнорированы. Принятый нижней палатой проект прошел обсуждение в сенате, предложившем ряд поправок, в марте 1935 г. прошел повторное обсуждение в сейме, но уже как обычный, а не основной закон. В этом случае для принятия окончательного текста требовалось большинство в 11/20, а не 2/3 голосов.


Президент подписал текст новой конституции 23 апреля 1935 г. Апрельская консти­туция коренным образом отличалась от Основного закона 1921 г. На первом плане оказался не народ, а государство. Среди граждан страны выделялась элита, так называемые лучшие сыны. Центральное место в государстве отводилось президенту, соединяющему в своих руках «единую и неделимую государственную власть». Он являлся высшим руководителем правительства, сей­ма, сената, вооруженных сил, судов и государственного контро­ля, назначал 1/3 сенаторов. За свою деятельность президент от­вечал только «перед богом и историей». Права сейма были огра­ничены в пользу исполнительной власти и сената.


Начавшийся в 1926 г. процесс перехода от парламентской к квазипрезидентской республике завершился, режим «санации» успел создать необходимые условия для закрепления за собой власти и после смерти Ю. Пилсудского, позиционировавшего себя в качестве мудрого руководителя и отца нации. 12 мая 1935 г. диктатор скончался. «Санация» потеряла вождя, но сохранила власть.


Сохранению господствующих позиций «санации» должен был помочь и новый избирательный закон. Политические партии были лишены права выдвигать своих кандидатов в депутаты, число которых сократилось наполовину (до 222). Теперь это могли делать только избирательные комиссии, состоящие из представителей государственной администрации и подконтрольных властям хозяйственных и проф­союзных организаций. Окружные избирательные комиссии опре­деляли двух кандидатов на одно место в сейме, что превращало выборы в своеобразный плебисцит.


Состоявшиеся в сентябре 1935 г. парламентские выборы по­казали, что доверие к «санации» в обществе сильно подорвано. Многие избиратели откликнулись на призыв оппозиционных партий бойкотировать выборы. По официальным данным, которые оппозиция считала фальсифицированными, в них участвовало 46,5% избирателей, а действительными были признаны только 35,5% поданных голосов.


Потеря харизматического вождя не замедлила сказаться на единстве рядов «санации», ее гражданскому крылу стало резко оппонировать военное. Чтобы снять противоречия, пре­зидент И. Мосьцицкий вынужден был в нарушение конституции поделиться частью своих полномочий с новым генеральным ин­спектором вооруженных сил Эдвардом Рыдз-Смиглы. Но и этот шаг не уберег режим от дальнейшего прогрессирующего ослабления. Не принесли заметных результатов попытки организационной перестройки лагеря «санации». В нем все заметнее становились про­тиворечия между отдельными группировками, обо­стрялась борьба за лидерство.


Одновременно крепла сплоченность демократической оппозиции, росло стремление к совместной борьбе с диктатурой за восстановление парламентаризма. К забастовкам как оружию экономической и политической борьбы, помимо рабочих, стали прибегать и крестьяне. Мощный натиск оппозиции вынуждал режим к примирительным шагам и жестам, к обещаниям пере­смотреть закон о выборах и т.д.


Произошли позитивные сдвиги в стратегии и тактике компартии, в предшествующие годы одинаково страстно критиковавшей и режим, и демократическую оппозицию, особенно социалистов. После VII конгресса Коминтерна (1935) коммунисты перешли на платформу широкого антифашистского фронта, выражали готовность сотрудничать со всеми партиями, выступавшими за восстановление парламентской демократии. Их призывы находили поддержку у левых деятелей ППС и крестьянской партии Стронництво людове (создана в 1931 г. в результате объединения трех основных польских крестьянских партий), у части рабочих и кре­стьян, особенно молодежи. Между компартией и социалистами было достигнуто соглашение об отказе от взаимных нападок и критики. Но эф­фективный единый фронт в Польше создать не удалось.


В 1935—1937 гг. многие польские коммунисты, находившиеся в эмигра­ции в СССР, стали жертвами сталинских репрессий. В 1938 г. по решению Исполкома Коминтерна (ИККИ) компартия Польши была рас­пущена по ложному обвинению в том, что в ее руководство про­никли агенты польской контрразведки. ИККИ также постановил, что восстановить партию мож­но только с согласия Коммунистического Интернационала.


Острота политического противостояния в обществе стала осла­бевать лишь в конце 30-х гг. в связи с ростом угрозы Польше со стороны Германии. Тревога за судьбу родины оказалась сильнее политических разногласий. Патриотические чувства поляков вновь стали основой их консолидации. Свидетельством тому явились досрочные парламентские выборы в ноябре 1938 г., в которых, несмотря на призыв к их бойкоту со стороны ППС, Стронництва людового и национальных демократов, приняли участие 67,3% избирателей.


ПОЛЬСКАЯ ЭКОНОМИКА В МЕЖВОЕННЫЕ ГОДЫ


В границах Польши объединились территории, длительное время входившие в различные государства. Их полная ин­теграция была первоочередной задачей государства. Нужно было не просто объединить экономику отдельных частей, но и пере­ориентировать ее на удовлетворение потребностей всей страны. Довоенные рынки сбыта продукции польских предприятий в большинстве случаев стали недоступными, поэтому крайне остро стоял вопрос о создании емкого внутреннего и завоевании внешних рынков. Учитывая, что Польша, включившая в свой состав наряду с промышленно развитыми регионами крайне отста­лые аграрные области (украинско-белорусские земли, Малая Польша) была аграрно-индустриальной страной, что около 65% ее населения было занято в сельс­ком хозяйстве, именно крестьянство могло и должно было стать основным потребителем промышленной продукции.


Аграрный вопрос в Польше имел и глубокое политическое содержание, поскольку 18 916 крупных хозяйств (0,6% всех хозяйств) площадью более 100 га владели почти 45% всех сельхозугодий страны, в то время как 1,1 млн хозяйств (34%) площадью до 2 га принадлежало немногим более 3% сельхозугодий. Сохранение столь разящих диспропорций в распределении земельной собственности было причиной глубокого антагонизма между крестьянами и помещиками, одним из средств преодоления которого могла быть аграрная реформа. Этот вопрос в независимой Польше решался долго и мучительно. Закон об аграрной реформе был принят только в декабре 1925 г., причем в весьма умеренной ре­дакции. Его действие не распространялось на поместья размером до 180 га в Центральной Польше и 300 га в восточных районах. Поместья, в которых были перерабатывающие предприятия (ле­сопилки, сахарные и спиртовые заводы и т.д.), могли сохранить до 700 га угодий. Крестьяне выкупали землю по рыночной стои­мости. Правда, закон предусматривал и принудительное изъятие земли за выкуп у крупных собственников, но только в том случае, если бы на рынке годовое предложение земли составило менее 200 тыс. га.


Всего в межвоенный период было распарцеллировано 2 654 тыс. га земли. Но у крупных хозяйств площадью более 50 га (0,5% от общего количества земледельческих хозяйств в Польше) все еще оставалось 25,8% обрабатываемых земель. Основная масса крестьянских землевладений по-прежнему относилась к числу мало­земельных и их доля даже возрастала за счет середняцких хозяйств. То есть в аграрном секторе страны в межвоен­ный период доминировали процессы деконцентрации земельной собственности, характеризовавшиеся сокращением крупной и средней земельной собственности в пользу мелкой и даже карликовой.


Польше нужно было найти свое место в международном разде­лении труда. Для этого необходима была не только модернизация, но и струк­турная перестройка польской промышленности, что требовало зна­чительных капиталов, отсутствовавших у польских предпринимателей. В связи с этим возрастала роль государства в развитии промышлен­ности. Именно государство по­лучало большую часть иностранных кредитов, затем направляемых на развитие экономики. С помощью государства в 20-е гг. были построены важные железнодорожные магистрали, морской порт в Гдыне; во второй половине 30-х гг. началась реализация плана создания удаленного от границ Центрального промышленного округа, где на государственные и частные средства строились современные предприятия, в том числе военные.


В процессе формирования единого народнохозяйственного орга­низма были проведены унификация хозяйственного права, тех­нических норм и стандартов, определенная реструктури­зация промышленности и изменения в ее территориальном раз­мещении, создана единая железнодорожная сеть.


Подвести общий баланс экономического развития Польши в межвоенный период сложно. С одной стороны, производство в ряде отраслей промышлен­ности в 1938 г. было ниже, чем в 1913 г., многие из них находились в состоянии застоя. Замедление темпов промышленного развития по сравнению с довоенным периодом затрудняло отток сельского населения в города. Из-за общего расстройства мировой хозяйственной жиз­ни резко сократилась экономическая эмиграция в Западную Ев­ропу и за океан. В результате в конце 30-х гг. аграрное перенаселе­ние, начавшее складываться еще в XIX в., составило около 5 млн человек. Особенно тяжелой была ситуация в украинско-белорус­ских районах и Малой Польше.


Непродолжительные в целом периоды благо­приятной экономической конъюнктуры чередовались со спада­ми, наиболее разрушительный и длительный из которых при­шелся на время Великого экономического кризиса, начавшегося в 1929 г., одновременно с кризисом на Западе, и завершившегося лишь в 1935 г. Он охватил не только промышленность, финансы, торговлю, но и сельское хозяйство, что и предопределило его характер и про­должительность. По глубине кризиса Польша уступала только США и Германии, и у нее было значительно меньше возможностей для борьбы с ним. Особенно болезненным был спад цен на сельскохозяйственную продукцию более чем на 60%.


С другой стороны, были заложены основы современных отраслей промышленности, включая оборонную, практически отсутствовавшую на польских землях до 1918 г. Экономика в большей степени стала ориентироваться на внутренний рынок, беспрепятственно функционировал единый рынок сырья, капиталов и рабочей силы. Недостаток частных капиталов в определенной степени компенсировался возрастающим после 1926 г. государственным участием в экономике (политика этатизма), особенно благоприятно сказывавшимся на развитии индустрии.


Но все же у Польши не оказалось достаточных средств и времени (всего 18 лет без войны) для того, чтобы справиться со всеми задачами налаживания народного хозяйства и экономической жизни. Ожидания, связанные с независимой государственностью, явно превосходили объективные возможности польской экономики. Возникавшее в результате этого разочарование порождало настроения недовольства выбранной экономической моделью, активно эксплуатируемые отдельными политическими силами, прежде всего коммунистами, левыми социалистами и людовцами.


ПОЛЬСКАЯ РЕСПУБЛИКА


В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД


Возникшее в ноябре 1918 г. после 123 лет отсутствия на политической карте мира Польское государство имело весьма сложные и напряженные отношения с большинством своих соседей, в том числе Герма­нией и СССР, экономический и людской потенциал которых существенно превосходил польский. Особенностью ситуации в Центральной и Юго-Восточной Европе (ЦЮВЕ) после первой мировой войны было то, что Германия и Россия оказались вычеркнутыми из большой европейской политики как конструктивные факторы, Австро-Венгрия распалась. Баланс сил на континенте был резко нарушен в пользу Франции и Великобритании, однако они обладали ограниченными возможностями воздействия на развитие межгосударственных отношений в ЦЮВЕ. Вместе с тем, как показали последующие события, у руководителей ряда стран региона сложилось опасное убеждение в возможности проведения самостоятельной внешней политики без учета, а иногда и вопреки воле великих держав. Не избежала этого пагубного заблуждения и Польша.


В первые послевоен­ные годы польская дипломатия ориентировалась преимущественно на Францию, строившую в Центральной и Юго-Восточной Европе связанную с ней систему союзов, в равной сте­пени направленную против Советского Союза и Германии. Но когда осенью 1925 г. западные державы по инициативе Франции, стремившейся укрепить свою безопасность, заключили в Локарно с Герма­нией ряд соглашений, не дававших твердых гарантий нерушимос­ти польско-германской границы, польские политические элиты стали склоняться к проведению более независимой от Парижа внешней политики. Особенно заметно это проявилось после госу­дарственного переворота 1926 г., когда полный контроль над внеш­ней политикой был сосредоточен в руках Пилсудского.


В начале 30-х гг., в условиях коренной перестройки междуна­родных отношений в Европе и мире, были сформулированы ос­новные принципы новой внешней политики Польши, которая, по убеждению ее авторов, могла вывести ее на позиции великой державы. Важнейшим инструментом этого должен был стать не столько рост экономической мощи страны, сколько эффективная внешняя политика, сводившаяся, в частности, к так называемому балансированию. В соответствии с этим курсом Польше следовало проводить линию «равного удаления» от Гер­мании и СССР и всеми средствами противодействовать их воз­можному сближению на антипольской платформе. В рам­ках реализации этого курса в 1932 г. был заключен польско-со­ветский договор о ненападении сроком на 3 года (был продлен в мае 1934 г.), а в январе 1934 г. подписана аналогичная польско-германская декларация сроком на 10 лет. В то же время Польша отказалась участвовать в предлагавшемся Францией и Советским Союзом так называемом Восточном Локарно, которое должно было стать ключевым звеном системы региональной коллектив­ной безопасности и укрепить версальскую систему миропорядка, вступавшую в затяжной, и, как оказалось, необратимый кризис. Варшава мотивировала этот шаг неверием в действенность многосторонних договоров и убежденностью в возможности обеспечить свою безопас­ность с помощью двусторонних соглашений. Были также предприняты попытки создания регионального блока, получившего название «междуморья», в состав которого планировалось привлечь малые и средние государства от Финляндии на севере до Болгарии и Югославии на юге, исключая Чехословакию, а Польше предполагалась роль его стержня.


Серьезной проверкой реалистичности польской внешней политики стали события второй половины 30-х гг. Пользуясь неспособностью Англии и Франции на решительные действия, Германия ремилитаризировала Рейнскую область, приняла активное участие в гражданской войне в Испании на стороне Франко. В марте 1938 г. Гитлер осуществил аншлюс Австрии, запрещенный Версальским и Сен-Жерменским договорами. Варшава не только не противодействовала этим акциям Берлина, но использовала углубляющийся кризис Версальской системы для достижения собственных целей. В 1935 г. она в одностороннем порядке вышла из международного договора об охране прав национальных меньшинств, во время гражданской войны в Испании тайно продавала оружие мятежникам. В марте 1938 г., когда в центре внимания всего мира был аншлюс Австрии Германией, Польша в ультимативной форме потребовала от Литвы признать окончательность существовавшей де-факто польско-литовской границы.


Польша приняла активное участие в расчленении Чехословакии, ставшем прелюдией к началу второй мировой войны. Подрывные действия против соседнего государства начали планироваться в Варшаве уже в 1934 г. В 1935 г. подготовленные в Польше диверсанты произвели ряд террористических акций в чешской части Тешинской Силезии. В 1938 г., когда Гитлер добивался от западных держав согласия на отторжение от Чехословакии пограничных территорий с преобладающим немецким населением, резко ожи­вилась деятельность польских спецслужб и дипломатии в целях присоединения к Польше тех районов Тешинской Силезии (Заользья), от которых она вынуждена была отказаться в 1920 г. В сен­тябре 1938 г. началась переброска через границу подготовленных в Польше групп вооруженных бое­виков. Они провели в Заользье ряд террористических акций, которые должны были продемонстрировать мировому сообществу «стремление» польского населения этой области к объединению с родиной-мате­рью. На границе с Чехословакией концентрировались войска, а также с большим шумом формировался добровольческий легион.


В обстановке античехословацкой истерии министр иностранных дел Польши Юзеф Бек в ультимативной форме по­требовал от Праги возвращения спорной территории, с чем она, покинутая западными союзниками, вынуждена была согласить­ся. 2 октября, сразу же после окончания Мюнхенской конферен­ции по Чехословакии, польские войска приступили к оккупации Заользья. Для обоснования правомочности своих действий, яв­лявшихся прямым нарушением польско-чехословацкого догово­ра 1926 г., польские официальные круги и пропаганда использо­вали утверждение, что тем самым восстанавливается историчес­кая справедливость и воссоединяется с отчизной проживавшее в этой области Чехии польское население.


В октябре-ноябре 1938 г. польские диверсионные группы совместно с венгерскими осуществляли террористические акции в еще одном регионе Чехословакии – Подкарпатской Руси (Закарпатской Украине), стремясь не допустить создания здесь «украинского Пьемонта».


Надежды польского руководства на то, что Германия, присоединив Австрию и населенные немцами пограничные области Чехословакии, и дальше будет продолжать свою экспансию в юго-восточном направлении, ока­зались безосновательными. Уже в ноябре 1938 г. Берлин предъя­вил Варшаве ряд требований, принятие которых существенно ограничивало бы ее суверенитет: согласиться на включение вольного города Данцига (Гданьска) в состав рейха, на строитель­ство экстерриториальной автострады и железнодорожной линии через польское Поморье («коридор») в Восточную Пруссию, на взаимодействие против СССР совместно с участниками Антикоминтерновского пакта и т.д. Эти свои требования Германия воз­обновляла до апреля 1939 г., но каждый раз Польша их отвергала.


После оккупации Германией Чехии в марте 1939 г. Англия, стремясь предостеречь Гитлера от дальнейшей агрессии, заявила о гарантиях независимости Польши, которые Варшава приняла. Используя это как повод, 28 апреля 1939 г. Берлин де­нонсировал декларацию 1934 г. о ненападении и приступил к активной подготовке военной операции против Польши, первоначальная дата начала которой была назначена на 26 августа 1939 г.


Проходившие в Москве с апреля по август 1939 г. трехсто­ронние штабные переговоры делегаций Англии, Франции и СССР оказались безрезультатными. Одним из советских условий участия в соглашении было согласие Польши на пропуск Красной Армии через ее территорию, чтобы войти в соприкосновение с вермахтом. Это требование не противоречило уставу Лиги наций. Но польское правительство отвергло такую возможность.


23 августа 1939 г. неожиданно для мирового общественного мнения, но не для западных дипломатов, был подписан советско-германский пакт о ненападении, к которому прилагался сек­ретный протокол. Он предусматривал, что «в случае территори­ально-политического переустройства областей, входящих в со­став Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана».


Советско-германская договоренность о судьбе Польши сви­детельствовала, что произошло то, чего так опасались польские политики и дипломаты: две соседние великие державы объеди­нились для борьбы против дискриминировавшей их Версальской системы, неотъемлемой частью которой была Польша. И произошло это в условиях, когда западные союзники Варшавы не были готовы оказать ей действенную помощь. Англия не имела крупных сухопутных войск, а во Франции весьма распространенным было убеждение, что французы не должны гибнуть за «польский коридор».


ПОЛЬСКАЯ КУЛЬТУРА, НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ


Образование независимого государства создало более благопри­ятные условия для развития польской культуры, образования и науки. Городское население, в том числе и недавние выходцы из сел, те­ряли связи с традиционной культурой, воспринимали новые об­разцы поведения, формируемые польской интеллигенцией или заимствованные из-за гра­ницы. Это касалось одежды, устройства жилищ, семейных отношений, проведения свободного времени. Городской образ жизни и связанные с ним куль­турные стереотипы проникали и в сельскую среду, особенно вос­приимчивой к современным веяниям была крестьянская молодежь.